Основные формы психического отражения

Для мозга, который реализует психическое отражение объективно­го мира, отражаемый мир делится на две неравные и по-разному важные части: внутреннюю среду организма и внешнюю среду его жизни. Эти существенно разные части объективного мира получают и существенно разное психическое отражение.

Внутренняя среда индивида отражается в его потребностях, ощуще­ниях удовольствия — неудовольствия, в так называемом «общем чув­стве». Внешняя среда отражается в чувственных образах и понятиях.

Органические потребности² возникают из цикла физиологических процессов и служат выражением недостатка или отсутствия условий даль­нейшего существования или избытка отходов жизнедеятельности, от ко­торых необходимо избавиться. В качестве психического отражения этих объективных нужд потребности имеют две стороны: более или менее острое чувство неудовольствия, страдания и тесно связанное с ним побуждение ос­вободиться от него с помощью чего-то, что находится в окружающем мире (и что становится предметом этой потребности). Отсюда — побуждение к дея­тельности (направленной на добывание недостающих средств или условий существования), к предмету потребности. В качестве таких побуждений к деятельности, исходящих из жизненных процессов индивида, потребности составляют одну из основных движущих сил поведения.

¹ Гальперин П.Я. Психология как объективная наука. М.: Институт практической
психологии; Воронеж: НПО «МОДЭК», 1998. С. 150—158, 221—227.

² В этом предварительном анализе я ограничиваюсь примером органических
потребностей потому, что они представляются более простыми и рассматриваются лишь
со стороны тех свойств, которые присущи всем потребностям, «потребности вообще».

22 Зак. 2652

338 Тема 4. Возникновение и развитие психики

В отличие от потребностей, ощущения боли или удовольствия состав­ляют психические отражения состояний, которые вызываются отдельными, нерегулярными, экстемпоральными воздействиями. Эти воздействия носят то положительный, то отрицательный характер и тоже требуют немедлен­ных действий для устранения (или сохранения) того, что причиняет эти ощущения. Таким образом, в ощущениях удовольствия — неудовольствия различаются те же две стороны (что и в потребностях): характеристика вызванного ими состояния и побуждение к действиям (или к активному воздержанию от них); от потребностей эти ощущения отличаются тем, что обслуживают состояния, вызываемые нерегулярными воздействиями.

Роль общего самочувствия: бодрости — вялости, возбуждения — по­давленности, веселости — угнетения — ясна уже из этих характеристик. Самочувствие определяет общий уровень активности и общую «тональ­ность» поведения, а нередко и субъективную оценку предметов, с которыми в это время индивид вступает в «общение».

Общим для этих видов психического отражения внутреннего состо­яния индивида является то, что они, во-первых, отражают не те раздражи­тели, которые их вызывают, а их оценку по непосредственному пережи­ванию вызванного ими состояния и, во-вторых, они теснейшим образом связаны с побуждениями к действиям (в направлении к определенным предметам внешней среды или от них) или к активному воздержанию от всяких действий.

Существенно иначе происходит психическое отражение внешней среды. Во-первых, из всего состава этой среды в ее психическом отраже­нии представлены лишь те объекты, их свойства и отношения, с которы­ми индивиду приходится считаться при физических действиях с ними. Это уже не сплошная, слитная среда, а членораздельный «окружающий мир» (Я.Юкскюль). Во-вторых, эти части среды представлены в образах, содержание которых воспроизводит свойства и отношения самих вещей (а не вызываемых ими состояний индивида). Правда, в содержании обра­зов представлены и такие свойства, как цвета, звуки, запахи и другие так называемые «чувственные качества», которые непосредственными объек­тами физических действий не являются; но они служат важными разли­чительными признаками, а также сигналами других жизненно важных свойств вещей или сигналами ожидаемых предметов и событий.

Когда говорят об образах, то обычно имеют в виду образы отдельных предметов, с которыми они сопоставляются в процессе познания как с ори­гиналами. Но интересы такого сопоставления не должны заслонять от нас того жизненно важного положения, что в психическом отражении ситуа­ции перед индивидом открываются не отдельные вещи, а поле вещей — совокупность «элементов» в определенных взаимоотношениях, и что в этом поле представлен и сам индивид, каким он себя воспринимает среди про­чих вещей. Без учета своего положения в поле вещей индивид не мог бы определять направление их действий, не мог бы установить, происходит ли

[альперин П.Я. Основные формы психического отражения... 339

движение другого тела на него, от него или мимо, с какой стороны, как да­леко, каково расстояние между ним и другими объектами — словом, не мог бы использовать психическое отражение по его прямому и основному на­значению, для ориентировки в ситуации.

Различие в том, как представлены в психических отражениях внут­ренние состояния индивида (побуждения) и окружающий его мир (образы), находится в явной связи с их ролью в поведении: побуждения служат его движущими силами, а образы — основой для ориентировки в окружающем мире. Очевидно, интересы поведения диктуют различие между основными видами психического отражения и, вместе с тем, объединяют их на разном обслуживании этого поведения.

Как правило, они появляются вместе и вызываются одной и той же причиной — рассогласованием сигналов, поступающих из внешней или внутренней среды, с возможностями автоматического реагирования. Как мы видели, это было прямо установлено для «нервной модели стимула» (из внешней среды), но может быть полностью перенесено и на органичес­кие потребности, которые в обычных условиях регулируются автоматичес­ки (например, внешнее дыхание, терморегуляция). Лишь когда изменения внешней среды выходят за пределы возможностей автоматического при­способления, появляется ощущение того, что «нечем дышать», «слишком жарко» или «слишком прохладно», «какая сушь!» (или сырость); и толь­ко вместе с этим психическим отражением возникает побуждение к дей­ствиям, которые должны изменить характер реакции индивида на при­чины этих ощущений.

Появление психического отражения в обоих его видах служит не только показателем того, что автоматического реагирования недостаточ­но. Неподходящую реакцию можно было бы просто задержать и ограни­читься одним «рефлексом естественной осторожности», о котором гово­рил И.П.Павлов. Производство психических отражений — это новый вид нервной деятельности, и если она развивается, а в этом нет сомнений, то, видимо, как побуждения, так и образы, каждые по своему, открывают для реакций индивида какие-то новые возможности. И это парадоксально! Парадоксально уже тем, что в психических отражениях не может быть «ни грана» больше того, что есть в их физиологической основе и чего в данных случаях оказалось недостаточно. Но если в психических отраже­ниях нет ничего больше, то откуда же новые возможности?

Действительный парадокс заключается в том, что в психических от­ражениях открывается даже меньше того, что есть в их физиологической основе, в физиологических отражениях ситуации. Но именно это «меньше» и открывает новые возможности действия! При ближайшем рассмотрении это разъясняется так.

Потребности как побуждения индивида к действиям в направлении ♦цели» (к тому, что должно удовлетворить потребность) отличаются от дей­ствия любых физических (в широком смысле) факторов следующими чер-

340 Тема 4. Возникновение и развитие психики

тами: физические силы определяют действие как результирующую по ве­личине и направлению, не определяя ее конечный результат; последний находится в прямой зависимости от «помех» на пути (иначе, следуя перво­му закону механики, «тело сохраняет движение прямолинейное и равно­мерное, пока действие сил не выведет его из этого состояния»). Даже в управляющих устройствах сопротивление сбивающим влияниям и со­хранение заданной траектории является результатом взаимодействия этих влияний, предусмотренного «сложения сил». В простом и явном виде та­ким является сложное движение бильярдного шара, обусловленное снача­ла ударом кия, потом столкновением с другим шаром и, наконец, от борта в лузу. Потребность же с самого начала намечает (потенциально или акту­ально) «конечную цель» и одновременно побуждает индивида к поискам, так как самого пути (операционного содержания действия) потребность не определяет; ведь она и возникает оттого, что готовые пути, пути автомати­ческого реагирования, заблокированы. Потребность диктует только побуж­дение, влечение к цели, но выбор пути, определение конкретного содержания действия или приспособление действия к наличным обстоятельствам ста­новится в этих условиях отдельной задачей — задачей особой, ориентиро­вочно-исследовательской деятельности.

Так получается, что вследствие пропуска самого действия (которое намечается лишь вторично) потребность, именно в качестве психологичес­кого образования, становится источником и основанием целестремитель-ности. Целестремительность отсутствует среди физических процессов и ее вообще нет в мире до тех пор, пока в организме не возникнет активное противоречие — требование действовать, но не так, как организм умеет, не автоматически, а как-то иначе, причем еще неизвестно как. И в каче­стве условия, одного из условий выхода из этого противоречия образует­ся психическое отражение ситуации, в частности, потребность.

С другой стороны, окружающий мир представлен в психическом от­ражении в образах, т.е. со свойствами, которые существенны для действия, но выступают идеально. И пока предметы наличной ситуации в этом виде только «являются», они не действуют и конкретного содержания действия тоже не определяют. Они открываются как условия действия, а не действу­ющие факторы. Условия — это значит, что если с представленными в них предметами действовать «так», то получится «вот так», но с ними можно действовать и не «так» или вообще действовать не с ними, а с другими ве­щами и другим способом. Вместо поля взаимодействующих тел окружаю­щий мир (благодаря отражению в образах) открывается перед индивидом как арена его возможных действий. Возможных — значит не таких, что неизбежно должны произойти, а таких, каждое из которых может быть сна­чала намечено, затем опробовано и лишь после этого или отвергнуто, или принято для исполнения с поправками или без них. Индивид не может дей­ствовать вне условий, и с условиями нельзя обращаться «как угодно», про­извольно, однако свойства вещей, благодаря представительству в образах,

Гальперин П.Я. Основные формы психического отражения... 341

можно учитывать заранее и при этом намечать разные действия. Благода­ря психическому отражению ситуации, у индивида открывается возмож­ность выбора. А у бильярдного шара выбора нет.

Так, психические отражения (в обоих своих основных видах — по­буждений и образов) действительно открывают новые возможности реа­гирования, и эти возможности обусловлены тем, что в психических отра­жениях содержится меньше, чем в их материальных, физиологических основах. Ни побуждения, ни образы не предопределяют конкретное содер­жание действий, и выяснение этого содержания становится отдельной за­дачей — одной из общих задач ориентировочно-исследовательской дея­тельности.

Кто же выполняет эту деятельность? Кто испытывает побуждения, перед кем образы открывают панораму поля возможных действий? Очевид­но, в центральной нервной системе вместе с «центрами», осуществляющими психическое отражение ситуации, выделяется особый центр, «инстанция», которая представительствует индивида в его целенаправленных действиях. Перед ним-то и открывается содержание этих психических отражений. Эта «инстанция» располагает прошлым опытом индивида, получает и пере­рабатывает информацию о его «внутренних состояниях» и об окружающем его мире, намечает ориентировочно-исследовательскую деятельность, а за­тем, на основе ее результатов, осуществляет практическую деятельность. Организм с такой центральной управляющей инстанцией — это уже не просто организм, а субъект целенаправленных предметных действий.

<...> Сейчас мы должны подчеркнуть теснейшую функциональную зависимость между субъектом и психическим отражением ситуации. Эти отражения составляют непременное условие целенаправленных (хотя и не всегда разумных, целесообразных) действий. Так, например, индивид всегда следует именно актуальной потребности: сытое животное не пожирает пищу, даже если ее предлагают, и у него нельзя воспитать условные рефлек­сы на пищевом подкреплении; человек, страдающий так называемым «вол­чьим голодом» (при поражении одного из подкорковых центров), ест про­тив воли, хотя и знает, что это вредно. Незнание или «незамечание» некоторых обстоятельств ведет к тяжелейшим ошибкам, а переоценка дру­гих обстоятельств — к утрате привлекательных возможностей. Простая ис­тина заключается в том, что когда для индивида благодаря психическому отражению ситуации открываются новые возможности действия, то от ка­чества этих отражений и качества построенной на них ориентировочно-исследовательской деятельности в решающей степени зависят характер и подлинные размеры использования этих возможностей. А качества психи­ческих отражений и ориентировочно-исследовательской деятельности уже у высших животных в значительной мере, а у человека, можно сказать, пол­ностью, формируются в индивидуальном опыте.

Обратная зависимость психических отражений от субъекта выража­ется в том, что только в системе его ориентировочной деятельности пси-

342 Тема 4. Возникновение и развитие психики

хические явления получают свое естественное место и функциональное оправдание. Проделаем мысленный эксперимент (как его делали, не со­знавая этого, все механистические системы психологии, начиная с клас­сического ассоцианизма и кончая необихевиоризмом), исключим субъект из нашего представления о психической жизни — и сразу возникает клу­бок не просто трудных, а неразрешимых проблем. Психические явления «остаются один на один» с физиологическими процессами мозга, и тогда правомерно и неотвратимо возникает вопрос: каково их взаимоотноше­ние, какова функция психических процессов? Если они действуют, то... В прошлом разумное решение проблемы было дано Спинозой, но сегодня и оно неудовлетворительно. При включении психических явлений в цепь физиологических процессов разумное решение вопроса становится невоз­можным. Единственное, что при таком рассмотрении обеспечивается, это дуализм (то в более скромной форме психофизического параллелизма, то в откровенно воинствующей форме «взаимодействия души и тела»).

Только в системе осмысленной предметной¹ деятельности субъекта психические отражения получают свое естественное место. Для субъекта они составляют «запасное поле» его внешней деятельности, позволяющее наметить и подогнать действия к наличной обстановке, сделать их не толь­ко целестремительными, но и целесообразными в данных индивидуальных условиях. И это включение психики в систему осмысленной предметной деятельности оправданно составляет одну из центральных идей «проблемы деятельности» в советской психологии. <...>

Объективные признаки психики

Понимание предмета психологии как ориентировочной деятельности позволяет наметить решение нескольких трудных вопросов психологии.

Один из них — это вопрос об объективных признаках психики. С точки зрения традиционного понимания предмета психологии как явле­ний сознания, которые открываются только в самонаблюдении, на этот вопрос можно ответить лишь отрицательно. В аспекте этого классическо­го понимания объективно наблюдаются только разные физиологические изменения: движения тела или его отдельных частей, изменения окрас­ки кожи, потоотделения, электропроводности и т.д. Все эти изменения имеют свои физиологические причины, которые в конце концов приводят исследователя к процессам в нервной системе, а эти нервные процессы в свою очередь вызываются определенными физическими агентами, раздра­жителями. Получается так, что, переходя от внешних проявлений так

¹ «Предметной», в том принятом в марксистской философии смысле, который постоянно подчеркивает А.Н.Леонтьев в своих методологических работах, в частности в кн. Проблемы развития психики. М\: АПН РСФСР, 1959; его же. Деятельность. Сознание. Личность. М. : Политиздат, 1975.

Гальперин П.Я. Основные формы психического отражения... 343

называемых душевных состояний к их внутрителесному, физиологическо­му механизму, а от него — к причинам, вызывающим его работу, исследователь обнаруживает только цепь физических причин и действий и нигде не находит такого, хотя бы самого малого, участка, где бы эта цепь прерывалась и в качестве причины выступало какое-нибудь «душев­ное движение». Отсюда следует, что объяснение тех внешних реакций и внутренних изменений тела, которые в общежитии приписываются ду­шевной жизни, не нуждается в предположении о вмешательстве психи­ческих факторов. Более того, подобное вмешательство означало бы прин­ципиальное нарушение причинно-следственных закономерностей материальных процессов — принципиальное нарушение естественнонауч­ных представлений о мире.

Это положение, давно известное и общепризнанное в буржуазной пси­хологии, в конце прошлого столетия было еще раз в полемической форме изложено А.И.Введенским (1892) в качестве основного психофизиологи­ческого закона, содержание которого можно кратко формулировать так: «Отсутствие объективных признаков одушевленности»¹. Правда, Введен­ский тут же отмечал, что для каждого человека его собственная душевная жизнь представляет нечто совершенно несомненное; но душевная жизнь других людей есть уже голое предположение, которое с одинаковым пра­вом можно и принять и отвергнуть. Поскольку каждый человек в своей душевной жизни нисколько не сомневается, а другие люди могут с полным основанием сделать то же самое и отрицать его душевную жизнь, Введенс­кий утверждал, что «там, где наверное существует душевная жизнь (то есть во мне самом), она всегда течет таким образом, что сопутствующие ей телес­ные явления совершаются по собственным материальным законам так, будто бы там совсем нет душевной жизни»². Иначе говоря, такое представ­ление о психике изображает ее как процесс, параллельный некоторым фи­зическим процессам организма и никак на эти физические процессы не влияющий. Это типичное выражение дуализма, в частности психофизичес­кого параллелизма, столь распространенного в буржуазной психологии XIX и XX столетий.

Отсюда, из такого идеалистического понимания психики с одинако­вым правом вытекают два противоположных утверждения. Одно заклю­чается в том, что только я, наблюдающий в себе самом непосредственным и несомненным образом душевную жизнь, только я один являюсь одушевленным существом, все остальные — как люди, так и животные — суть только сложные машины. Эта точка зрения (так называемого солип­сизма — «я один») категорически отрицает какие бы то ни было объек­тивные признаки душевной жизни. Другое, прямо противоположное, вы­ражение того же основного положения составляет панпсихизм — учение

¹ Введенский А.И. Психология без всякой метафизики. Петроград, 1917. С. 78.

² Там же. С. 78.

344 Тема 4. Возникновение и развитие психики

о всеобщем одушевлении. Эта точка зрения возникает из таких сообра­жений: объективно наблюдаются только физические процессы, а среди них нельзя провести четкой, качественной границы между человеком и животными, животными и растениями, растениями и простейшими живы­ми существами и, наконец, между ними и неодушевленной материей; по­скольку в себе мы, несомненно, находим душевную жизнь, то должны признать возможность и даже весьма большую вероятность наличия ее в других людях, в других живых существах в постепенно уменьшающейся степени и даже в какой-то очень малой доле в неживой материи.

Привлекательная сторона этого учения о всеобщем одухотворении, одушевлении заключается в том, что окружающая нас природа наделяет­ся духовной жизнью и тем восстанавливается ее внутренняя близость человеку¹. Создается ощущение родственности человека с окружающим миром, который обычно представляется таким чуждым и нередко даже враждебным. Чувство родства с окружающим миром — прекрасное чув­ство, но эти сентиментальные переживания таят в себе большую теорети­ческую опасность. Не говоря уже о том, что они порождают неоправдан­ное доверие и снисхождение ко многим, несомненно отрицательным, явлениям окружающего мира, они оставляют и даже делают принципи­ально непонятным само духовное начало: оно объявляется первичным и, следовательно, не подлежащим объяснению. Более того, его всевозраста­ющая роль в развитии животных и особенно человека легко истолковы­вается в том смысле, что назначение психики — одухотворить материю, поставить дух руководить ею, ее развитием и через завоевание мира че­ловеком подчинить весь мир неким надматериальным целям, иначе го­воря, утвердить идеалистическое мировоззрение.

В противоположность этому одно из основных положений диалек­тического материализма заключается в том, что психика есть особое свой­ство высокоорганизованной материи — не особое бытие, а только особое свойство, и не первичное, а вторичное. Оно возникает благодаря тому, что на определенной ступени развития организмов психика становится необходимым условием подвижного образа жизни и их дальнейшего раз­вития. Это основное положение диалектического материализма философ­ски завершает развитие естественнонаучных представлений о возникно­вении и роли психики.

Поэтому для нас вопрос об объективных признаках психической дея­тельности — это уже не философский, а конкретно научный вопрос, и зак­лючается он в следующем: на каком основании можно утверждать, что на-

¹ Г.Т.Фехнер после пережитого им душевного кризиса, с наивным простодушием возвещал эту точку зрения своим согражданам и, видя их равнодушие, решил доказать ее убедительно, так сказать с принудительностью научной истины, для чего и разработал свою психофизику (хороший очерк о Фехнере см. Джеймс В. Вселенная с плюралисти­ческой точки зрения. М., 1911). В очень яркой форме это воззрение излагал Ф.Паульсен (его «Введение в философию» пользовалось в свое время большой популярностью).

Гальперин П.Я. Основные формы психического отражения... 345

блюдаемые действия являются активными, а не автоматическими, что они выполняются на основе ориентировки в плане образа, хотя бы восприятия, а не как результат взаимодействия раздражителей и двигательных возмож­ностей организма. Прежний критерий — целесообразности — оказался принципиально недостаточным; автоматические реакции любой сложнос­ти могут быть вполне целесообразными. Сигнальность раздражителей и «экстраполяционный рефлекс»¹ сами нуждаются в разделении тех случаев, где они могут служить показателями психической деятельности, от других случаев, где они такими показателями служить не могут (так как полнос­тью обеспечиваются безусловнорефлекторным механизмом). Ориентиро­вочная деятельность становится необходимой там, где наличных механиз­мов недостаточно и нужно или заново наметить действие, или приспособить, подогнать его к наличным условиям.

В настоящее время ориентировка на определенные части того поля, которое открывается в плане образа, ориентировка «на что» и «как» есть экспериментально доказательный факт и устанавливается совершенно объективно. В этой связи кратко напомним о широко известных опытах В. Келера². Разумное решение задач, предлагавшихся Келером, отличалось именно тем, что животные начинали ориентировать свои действия на су­щественные отношения «проблемной ситуации», причем такие отноше­ния, которые в начале опыта ими не замечались и не выделялись. Можно без конца спорить о том, как происходит выделение этих существенных отношений и что представляет собой мышление животных³. Но сам факт активного выделения этих существенных отношений и ориентации дей­ствия по линиям этих, тут же выделенных отношений, является совер­шенно несомненным. Такого же рода опыты были затем успешно прове­дены Ф.Бойтендайком (F. Buytendijk) на собаке⁴ и А.В.Запорожцем на кошке⁵. Исключительно важный по своему теоретическому значению эк­страполяционный рефлекс, выделенный Л. В. Крушинским, представляет собой прослеживание животным того направления, в котором движется приманка, и учет этого направления после того, как приманка скрывается за ширмой⁶; наконец, все многочисленные опыты с так называемым «ла-

¹ См. Крушинский Л.В. Проблема экстраполяции в физиологии высшей нервной
деятельности // Достижения современной физиологии. М. : Наука, 1970.

² См. Келер В. Исследование интеллекта человекоподобных обезьян. М., 1930.

³ См. предисловие Л.С.Выготского к русскому изданию книги // Келер В. Исследо­
вание интеллекта человекоподобных обезьян. М., 1930.

⁴ См. Buytendijk F. The mind of the Dog. London, 1935.

⁵ См. Запорожец А.В. Интелектуалып моменти в поведшку тварини // «Науков1
записки Харьк1вского Державного Педагогичного институту». 1941. Т. VI (на укр. яз. ).

⁶ См. Крушинский Л.В. Формирование поведения животных в норме и патологии.
М., 1960; он же. Проблема экстраполяции в физиологии высшей нервной деятельности
// Достижения современной физиологии. М. : Наука, 1970.

346 Тема 4. Возникновение и развитие психики

тентным обучением» и «викарными пробами и ошибками»¹, опыты по изучению ориентировочно-исследовательской деятельности животных в процессе выработки условных рефлексов, проведенные И. П. Павловым и его школой, — все они свидетельствуют о том, что ориентировка живот­ного на определенные объекты, ситуации, их свойства и отношения есть факт, который устанавливается совершенно объективно; сам способ выде­ления объектов ориентировки и ее последовательные изменения просле­живаются тоже совершенно объективно.

Что же происходит в процессе ориентировки? На основе первона­чального образа проблемной ситуации устанавливаются действительные признаки, свойства, связи и отношения ее объектов, прослеживаются дви­жения приманки к ним, примериваются собственные действия и в резуль­тате всего этого уточняются или даже впервые выделяются те элементы или отношения, которые прежде не выступали или не выступали в том значении, которое существенно для решения актуальной задачи. Словом, прежнее значение объектов, их свойств или отношений между ними ме­няется, они приобретают новое значение, полностью или частично отлича­ющееся от того, которое они имели в прошлом опыте животного. Эта ориентировка на новое значение объектов, их свойств или отношений, зна­чение, которого они не имели в прошлом опыте данного животного (что должно быть предварительно и специально установлено) и которое они впервые приобретают благодаря ориентировке в наличной ситуации, — вот это и составляет объективные показатели ориентировочной деятель­ности, объективные признаки психики.

Еще раз подчеркнем, что ориентировка на такое новое значение эле­ментов ситуации должна быть каждый раз специально установлена. По­этому на вопрос о том, когда в эволюционном процессе возникает психи­ка, ответ может дать только экспериментальное исследование. Но главное заключается в том, что объективное доказательство может быть проведено, и, как мы видели, это уже неоднократно было сделано.

¹ См. Анцыферова-ЛМ. О закономерностях элементарной познавательной деятельности. М. : Изд-во АН СССР, 1961.

Элементарная (сенсорная) психика и инстинк­тивное поведение животных

Ж.ГоаФРУО

[ЭЛЕМЕНТАРНЫЕ ВИДЫ НАУЧЕНИЯ]¹

Привыкание и сенсибилизация

Это чрезвычайно примитивные виды научения, при которых у орга­низма вырабатывается относительно устойчивая и постоянная реакция на повторные стимулы. Эти две зачаточные формы научения проявляют­ся в изменении степени активации организма данным стимулом: в слу­чае привыкания активация уменьшается, а в случае сенсибилизации уве­личивается.

<...> Привыкание (габитуация) наступает, когда организм — в ре­зультате изменений на уровне рецепторов или ретикулярной формации — «научается» игнорировать какой-то повторный или постоянный раздра­житель, «убедившись», что он не имеет особого значения для той деятель­ности, которая в данный момент осуществляется. В отличие от этого при утомлении снижается внимание ко всем действующим раздражителям.

Сенсибилизация — это процесс, противоположный привыканию. При сенсибилизации повторение стимула ведет к более сильной активации ор­ганизма, и последний становится все более и более чувствительным к дан­ному стимулу; в результате раздражитель, не вызывавший при однократ­ном воздействии никакой реакции, повторяясь, начинает провоцировать то или иное поведение. Представим себе, например, что в комнате, где мы ра­ботаем, жужжит назойливая муха или же из плохо завернутого крана в ра­ковину мерно падают капли воды. Эти раздражители становятся для нас постепенно все труднее переносимыми. Можно привести и другие примеры — царапину на музыкальной пластинке, вызывающую при каждом прослу­шивании треск, который мы уже заранее ожидаем, или слова-паразиты вро­де «так сказать», «значит» и т.п. в лекциях некоторых преподавателей;

¹ Годфруа Ж. Что такое психология: В 2 т. М.: Мир, 1992. Т.1. С. 33—34, 304.

348 Тема 4. Возникновение и развитие психики

иногда такие слова повторяются настолько часто, что могут полностью от­влекать внимание студентов от содержания лекции.

Импринтинг

При наблюдениях над животными этологов особенно интересует от­носительная роль в их поведении врожденного и приобретенного.

Работы австрийского этолога Конрада Лоренца помогли понять взаи­модействие между этими двумя факторами в некоторых явлениях.

В частности, Лоренц занимался изучением гусят, вылупившихся в инкубаторе. Первым движущимся объектом, с которым встречались гу­сята в момент вылупления, была не их биологическая мать, а сам Лоренц. Произошла удивительная вещь: вместо того, чтобы присоединиться к ста­ду гусей, эти гусята повсюду следовали за Лоренцом и вели себя так, как если бы он был их матерью. Оказавшись в присутствии своей настоящей матери, они не обращали на нее никакого внимания и возвращались под защиту Лоренца. Проявления этой привязанности к человеку стали осо­бенно необычными, когда, достигнув половой зрелости, эти гуси принялись искать брачных партнеров, сходных с человеком, не проявляя ни малей­шего интереса к представителям собственного вида.

Лоренц назвал эту глубокую привязанность к первому движущему­ся объекту, который увидели гусята после вылупления из яйца, имприн-тингом (запечатлением). Другие исследователи показали, что в услови­ях эксперимента импринтинг может быть вызван любым объектом: мячиком для пинг-понга, футбольным мячом, подушкой, картонной ко­робкой или животным, относящимся к иному виду, при условии, что этот объект движется. Механизм импринтинга, судя по всем данным, важен для выживания. В природных условиях первый движущийся объект, по­падающий в поле зрения гусят, — это обычно их мать; естественно поэто­му, что импринтинг у них направлен именно на нее и что она становится той моделью, которая дает им возможность адекватно проявлять формы поведения, присущие данному виду.

Такие явления, хотя они продемонстрированы главным образом у выводковых птиц, у некоторых рыб и ряда млекопитающих, по-видимому, существуют также у птенцовых птиц. У обезьян — животных, у которых детеныши гораздо дольше зависят от родителей, импринтинг происходит намного позднее и выражен сильнее. У ребенка социальные связи уста­навливаются очень рано и носят более глубокий характер. Если индиви­дуум первые годы жизни находится в изоляции, то это приводит к откло­нениям, иногда очень значительным, в его поведении (примером может служить одичавший мальчик Виктур). Изучив такие примеры, мы, воз­можно, сумеем частично объяснить явления, подобные импринтингу.

А.Н.Леонтьев

СТАДИЯ ЭЛЕМЕНТАРНОЙ СЕНСОРНОЙ ПСИХИКИ¹

Возникновение чувствительных живых организмов связано с услож­нением их жизнедеятельности. Это усложнение заключается в том, что выделяются процессы внешней деятельности, опосредствующие отношения организмов к тем свойствам среды, от которых зависит сохранение и раз­витие их жизни. Выделение этих процессов обусловлено появлением раз­дражимости к воздействиям, которые выполняют сигнальную функцию. Так возникает способность отражения организмами воздействий окружаю­щей действительности в их объективных связях и отношениях — психичес­кое отражение.

Развитие этих форм психического отражения совершается вместе с усложнением строения организмов и в зависимости от развития той дея­тельности, вместе с которой они возникают. Поэтому их научный анализ невозможен иначе как на основе рассмотрения самой деятельности жи­вотных.

Что же представляет собой та деятельность животных, с которой свя­зана простейшая форма их психики? Ее главная особенность заключается в том, что она побуждается тем или иным воздействующим на животное свойством, на которое она вместе с тем направлена, но которое не совпадает с теми свойствами, от которых непосредственно зависит жизнь данного животного. Она определяется, следовательно, не самими по себе данными воздействующими свойствами среды, но этими свойствами в их отношении с другими свойствами.

Так, например, известно, что, как только насекомое попадает в пау­тину, паук немедленно направляется к нему и начинает опутывать его своей нитью. Что же именно вызывает эту деятельность паука и на что

¹ Леонтьев AM. Проблемы развития психики. М.: Изд-во Моск.ун-та, 1981. С. 219—240.

350 Тема 4. Возникновение и развитие психики

она направлена? Для того чтобы решить это, нужно исключить один за другим различные моменты, которые, возможно, воздействуют на паука. Путем такого рода опытов удалось установить, что то, что побуждает дея­тельность паука и на что она направлена, есть вибрация, которую произ­водят крылья насекомого, передающаяся по паутине. Как только вибра­ция крыльев насекомого прекращается, паук перестает двигаться к своей жертве. Достаточно, однако, чтобы крылья насекомого снова начали виб­рировать, как паук вновь устремляется к нему и вновь опутывает его па­утиной. Действительно ли, однако, вибрация и есть то, что вызывает дея­тельность паука, и вместе с тем то, на что она направлена? Это показывает следующий опыт. К паутине при<