Значение как проблема психологии сознания

Чувственные образы представляют всеобщую форму психического отражения, порождаемого предметной деятельностью субъекта. Однако у человека чувственные образы приобретают новое качество, а именно свою означенность. Значения и являются важнейшими «образующими» чело­веческого сознания.

Как известно, выпадение у человека даже главных сенсорных сис­тем — зрения и слуха — не уничтожает сознания. Даже у слепоглухо­немых детей в результате овладения ими специфически человеческими операциями предметного действия и языком (что, понятно, может про­исходить лишь в условиях специального воспитания) формируется нор­мальное сознание, отличающееся от сознания видящих и слышащих лю­дей только своей крайне бедной чувственной тканью². Другое дело, когда в силу тех или иных обстоятельств «гоминизация» деятельности и обще­ния не происходит. В этом случае, несмотря на полную сохранность сен-сомоторной сферы, сознание не возникает. Это явление (назовем его «фе­номеном Каспара Гаузера») сейчас широко известно.

Итак, значения преломляют мир в сознании человека. Хотя носите­лем значений является язык, но язык не демиург значений. За языковыми значениями скрываются общественно выработанные способы (операции) действия, в процессе которых люди изменяют и познают объективную ре­альность. Иначе говоря, в значениях представлена преобразованная и свер­нутая в материи языка идеальная форма существования предметного мира, его свойств, связей и отношений, раскрытых совокупной общественной

¹ Леонтьев АЛ. Деятельность. Сознание. Личность. 2-е изд. М: Политиздат, 1977. С. 140-156.

² См. Мещеряков АЛ. Слепоглухонемые дети. М., 1974; Гургенидзе Г.С., Ильенков Э.В.
Выдающееся достижение советской науки// Вопросы философии. 1975. № 6.

406 Тема 5. Социокультурная регуляция деятельности

практикой. Поэтому значения сами по себе, т.е. в абстракции от их функ­ционирования в индивидуальном сознании, столь же «не психологичны», как и та общественно познанная реальность, которая лежит за ними¹.

Значения составляют предмет изучения в лингвистике, семиотике, логике. Вместе с тем в качестве одной из «образующих» индивидуальное сознание они необходимо входят в круг проблем психологии. Главная трудность психологической проблемы значения состоит в том, что в ней воспроизводятся все те противоречия, на которые наталкивается более широкая проблема соотношения логического и психологического в мыш­лении, логике и психологии понятия.

В рамках субъективно-эмпирической психологии эта проблема ре­шалась в том смысле, что понятия (resp.— словесные значения) являют­ся психологическимпродуктом — продуктом ассоциирования и генера­лизации впечатлений в сознании индивидуального субъекта, результаты которых закрепляются за словами. Эта точка зрения нашла, как извест­но, свое выражение не только в психологии, но и в концепциях, психоло­гизирующих логику.

Другая альтернатива заключается в признании, что понятия и опе­рации с понятиями управляются объективными логическими законами; что психология имеет дело только с отклонениями от этих законов, кото­рые наблюдаются в примитивном мышлении, в условиях патологии или при сильных эмоциях; что, наконец, в задачу психологии входит изуче­ние онтогенетического развитияпонятий и мышления. Исследование это­го процесса и заняло в психологии мышления главное место. Достаточно указать на труды Пиаже, Выготского и на многочисленные советские и за­рубежные работы по психологии обучения.

Исследования формирования у детей понятий и логических (умст­венных) операций внесли очень важный вклад в науку. Было показано, что понятия отнюдь не формируются в голове ребенка по типу образова­ния чувственных генерических образов, а представляют собой результат процесса присвоения «готовых», исторически выработанных значений и что процесс этот происходит в деятельности ребенка, в условиях общения с окружающими людьми. Обучаясь выполнению тех или иных действий, он овладевает соответствующими операциями, которые в их сжатой, идеа­лизированной форме и представлены в значении.

Само собой разумеется, что первоначально процесс овладения значе­ниями происходит во внешней деятельности ребенка с вещественными предметами и в симпраксическом общении. На ранних стадиях ребенок усваивает конкретные, непосредственно предметно отнесенные значения; впоследствии ребенок овладевает также и собственно логическими опера­циями, но тоже в их внешней, экстериоризированной форме — ведь иначе они вообще не могут быть коммуницированы. Интериоризуясь, они об-

¹ В данном контексте нет необходимости жестко различать понятия и словесные значения, логические операции и операции значения. (Примечание автора.)

Леонтьев А.Н. Деятельность и сознание 407

разуют отвлеченные значения, понятия, а их движение составляет внут­реннюю умственную деятельность, деятельность «в плане сознания».

Этот процесс подробно изучался последние годы П.Я.Гальпериным, который выдвинул стройную теорию, названную им «теорией поэтапного формирования умственных действий и понятий»; одновременно им раз­вивалась концепция об ориентировочной основе действий, о ее особенно­стях и о соответствующих ей типах обучения¹.

Теоретическая и практическая продуктивность этих и идущих вслед за ними многочисленных исследований является бесспорной. Вместе с тем проблема, которой они посвящены, была с самого начала жестко ограниче­на; это проблема целенаправленного, «не стихийного» формирования умст­венных процессов по извне заданным «матрицам» — «параметрам». Соот­ветственно, анализсосредоточился на выполнении заданных действий; что же касается их порождения, т.е. процесса целеобразования и мотивации деятельности (в данном случае учебной), которую они реализуют, то это осталось за пределами прямого исследования. Понятно, что при этом усло­вии нет никакой необходимости различать в системе деятельности собст­венно действия и способы их выполнения, не возникает необходимости сис­темного анализа индивидуального сознания.

Сознание как форма психического отражения, однако, не может быть сведено к функционированию усвоенных извне значений, которые, развер­тываясь, управляют внешней и внутренней деятельностью субъекта. Зна­чения и свернутые в них операции сами по себе,т.е. в своей абстракции от внутренних отношений системы деятельности и сознания, вовсе не яв­ляются предметом психологии. Они становятся им, лишь будучи взяты в этих отношениях, в движении их системы.

Это вытекает из самой природы психического. Как уже говорилось, психическое отражение возникает в результате раздвоения жизненных процессов субъекта на процессы, осуществляющие его прямые биотические отношения, и «сигнальные» процессы, которые опосредствуют их; развитие внутренних отношений, порождаемых этим раздвоением, и находит свое выражение в развитии структуры деятельности, а на этой основе — также в развитии форм психического отражения. В дальнейшем, на уровне чело­века, происходит такая трансформация этих форм, которая приводит к то­му, что, фиксируясь в языке (языках), они приобретают квазисамостоятель­ное существование в качестве объективных идеальных явлений. При этом они постоянно воспроизводятся процессами, совершающимися в головах конкретных индивидов. Последнее и составляет внутренний «механизм» их передачи от поколения к поколению и условие их обогащения посред­ством индивидуальных вкладов.

¹ См. Гальперин ПЛ. Развитие исследований по формированию умственных действий // Психологическая наука в СССР. М., 1959. Т. 1; Он же. Психология мышления и учение о поэтапном формировании умственных действий // Исследования мышления в советской психологии. М., 1966.

408 Тема 5. Социокультурная регуляция деятельности

Здесь мы вплотную подходим к проблеме, которая является настоя­щим камнем преткновения для психологического анализа сознания. Это проблема особенностей функционирования знаний, понятий, мысленных моделей, с одной стороны, в системе отношений общества, в общественном сознании, а с другой — в деятельности индивида, реализующей его обще­ственные связи, в егосознании.

Как уже говорилось, сознание обязано своим возникновением про­исходящему в труде выделению действий, познавательные результаты ко­торых абстрагируются от живой целостности человеческой деятельности и идеализируются в форме языковых значений. Коммуницируясь, они становятся достоянием сознания индивидов. При этом они отнюдь не ут­рачивают своей абстрагированности; они несут в себе способы, предмет­ные условия и результаты действий, независимо от субъективной мотива­ции деятельности людей, в которой они формируются. На ранних этапах, когда еще сохраняется общность мотивов деятельности участников кол­лективного труда, значения как явления индивидуального сознания на­ходятся в отношениях прямой адекватности. Это отношение, однако, не сохраняется. Оно разлагается вместе с разложением первоначальных отношений индивидов к материальным условиям и средствам произ­водства, возникновением общественного разделения труда и частной собственности¹. В результате общественно выработанные значения начи­нают жить в сознании индивидов как бы двойной жизнью. Рождается еще одно внутреннее отношение, еще одно движение значений в системе индивидуального сознания.

Это особое внутреннее отношение проявляет себя в самых простых психологических фактах. Так, например, все учащиеся постарше, конечно, отлично понимают значение экзаменационной отметки и вытекающих из нее следствий. Тем не менее, отметка может выступить для сознания каждого из них существенно по-разному: скажем, как шаг (или препят­ствие) на пути к избранной профессии, или как способ утверждения себя в глазах окружающих, или, может быть, как-нибудь еще иначе. Вот это-то обстоятельство и ставит психологию перед необходимостью различать сознаваемое объективное значение и его значение для субъекта. Чтобы избежать удвоения терминов, я предпочитаю говорить в последнем слу­чае о личностном смысле.Тогда приведенный пример может быть выра­жен так: значение отметки способно приобретать в сознании учащихся разный личностный смысл.

Хотя предложенное мною понимание соотношения понятий значе­ния и смысла было неоднократно пояснено, оно все же нередко интерпре­тируется совершенно неправильно. По-видимому, нужно вернуться к ана­лизу понятия личностного смысла еще раз.

¹ См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. I. С. 17— 48.

Леонтьев А.Н. Деятельность и сознание 409

Прежде всего, несколько слов об объективных условиях, приводящих к дифференциации в индивидуальном сознании значений и смыслов. В своей известной статье, посвященной критике А. Вагнера, Маркс отмеча­ет, что присваиваемые людьми предметы внешнего мира первоначально сло­весно обозначались ими как средства удовлетворения их потребностей, как то, что является для них «благами». «...Они приписывают предмету ха­рактер полезности, как будто присущий самому предмету»¹, — говорит Маркс. Эта мысль оттеняет очень важную черту сознания на ранних этапах развития, а именно, что предметы отражаются в языке и сознании слитно с конкретизованными (опредмеченными) в них потребностями людей. Одна­ко в дальнейшем эта слитность разрушается. Неизбежность ее разрушения заложена в объективных противоречиях товарного производства, которое порождает противоположность конкретного и абстрактного труда, ведет к отчуждению человеческой деятельности.

Эта проблема неизбежно возникает перед анализом, понимающим всю ограниченность представления о том, что значения в индивидуальном сознании являются лишь более или менее полными и совершенными про­екциями «надиндивидуальных» значений, существующих в данном обще­стве. Она отнюдь не снимается и ссылками на тот факт, что значения пре­ломляются конкретными особенностями индивида, его прежним опытом, своеобразием его установок, темперамента и т.д.

Проблема, о которой идет речь, возникает из реальной двойственности существования значений для субъекта. Последняя состоит в том, что значе­ния выступают перед субъектом и в своем независимом существовании — в качестве объектов его сознания и вместе с тем в качестве способов и «ме­ханизма» осознания, т.е. функционируя в процессах, презентирующих объ­ективную действительность. В этом функционировании значения необхо­димо вступают во внутренние отношения, которые связывают их с другими «образующими» индивидуального сознания; в этих внутренних отношени­ях они единственно и обретают свою психологическую характеристику.

Выразим это иначе. Когда в психическое отражение мира индивиду­альным субъектом вливаются идеализированные в значениях продукты общественно-исторической практики, то они приобретают новые системные качества. Раскрытие этих качеств и составляет одну из задач психологиче­ской науки.

Наиболее трудный пункт создается здесь тем, что значения ведут двойную жизнь. Они производятся обществом и имеют свою историю в развитии языка, в развитии форм общественного сознания; в них выра­жается движение человеческой науки и ее познавательных средств, а так­же идеологических представлений общества — религиозных, философ­ских, политических. В этом объективном своем бытии они подчиняются общественно-историческим законам и вместе с тем внутренней логике своего развития.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 378.

410 Тема 5. Социокультурная регуляция деятельности

При всем неисчерпаемом богатстве, при всей многосторонности этой жизни значений (подумать только — все науки занимаются ею!) в ней остается полностью скрытой другая их жизнь, другое их движе­ние — их функционирование в процессах деятельности и сознания кон­кретных индивидов, хотя посредством этих процессов они только и мо­гут существовать.

В этой второй своей жизни значения индивидуализируются и «субъ­ективируются», но лишь в том смысле, что непосредственно их движение в системе отношений общества в них уже не содержится; они вступают в иную систему отношений, в иное движение. Но вот что замечательно: они при этом отнюдь не утрачивают своей общественно-исторической приро­ды, своей объективности.

Одна из сторон движения значений в сознании конкретных инди­видов состоит в том «возвращении» их к чувственной предметности ми­ра, о котором шла речь выше. В то время как в своей абстрактности, в своей «надиндивидуальности» значения безразличны к формам чувствен­ности, в которых мир открывается конкретному субъекту (можно сказать, что сами по себе значения лишены чувственности), их функционирование в осуществлении его реальных жизненных связей необходимо предпола­гает их отнесенность к чувственным впечатлениям. Конечно, чувственно-предметная отнесенность значений в сознании субъекта может быть не прямой, она может реализоваться через как угодно сложные цепи сверну­тых в них мыслительных операций, особенно когда значения отражают действительность, которая выступает лишь в своих отдаленных косвенных формах. Но в нормальных случаях эта отнесенность всегда существует и исчезает только в продуктах их движения, в их экстериоризациях.

Другая сторона движения значений в системе индивидуального соз­нания состоит в той особой их субъективности, которая выражается в при­обретаемой ими пристрастности.Сторона эта, однако, открывает себя лишь при анализе внутренних отношений, связывающих значения с еще одной «образующей» сознания — личностным смыслом.

Личностный смысл

Психология издавна описывала субъективность, пристрастность че­ловеческого сознания. Ее проявления видели в избирательности внима­ния, в эмоциональной окрашенности представлений, в зависимости позна­вательных процессов от потребностей и влечений. В свое время Лейбнид выразил эту зависимость в известном афоризме: «... если бы геометрия так же противоречила нашим страстям и нашим интересам, как нравст­венность, то мы бы также спорили против нее и нарушали ее вопреки всем доказательствам Эвклида и Архимеда...»¹.

¹ Лейбниц Г.В. Новые опыты о человеческом разуме. М.; Л., 1936. С. 88.

Леонтьев А.Н. Деятельность и сознание 411

Трудности заключались в психологическом объяснении пристраст­ности сознания. Явления сознания казались имеющими двойную детер­минацию — внешнюю и внутреннюю. Соответственно, они трактовались как якобы принадлежащие к двум разным сферам психики: сфере по­знавательных процессов и сфере потребностей, аффективности. Проблема соотношения этих сфер — решалась ли она в духе рационалистических концепций или в духе психологии глубинных переживаний — неизмен­но интерпретировалась с антропологической точки зрения, с точки зрения взаимодействия разных по своей природе факторов-сил.

Однако действительная природа как бы двойственности явлений ин­дивидуального сознания лежит не в их подчиненности этим независи­мым факторам.

Не будем вдаваться здесь в те особенности, которые отличают в этом отношении различные общественно-экономические формации. Для общей теории индивидуального сознания главное состоит в том, что деятельность конкретных индивидов всегда остается «втиснутой» (insere) в наличные формы проявления этих объективных противоположностей, которые и на­ходят свое косвенное феноменальное выражение в их сознании, в его осо­бом внутреннем движении.

Деятельность человека исторически не меняет своего общего строе­ния, своей «макроструктуры». На всех этапах исторического развития она осуществляется сознательными действиями, в которых совершается пере­ход целей в объективные продукты, и подчиняется побуждающим ее мо­тивам. Что радикально меняется, так это характер отношений, связываю­щих между собой цели и мотивы деятельности.

Эти отношения и являются психологически решающими. Дело в том, что для самого субъекта осознание и достижение им конкретных це­лей, овладение средствами и операциями действия есть способ утвержде­ния его жизни, удовлетворения и развития его материальных и духовных потребностей, опредмеченных и трансформированных в мотивах его дея­тельности. Безразлично, осознаются или не осознаются субъектом моти­вы, сигнализируют ли они о себе в форме переживаний интереса, желания или страсти; их функция, взятая со стороны сознания, состоит в том, что они как бы «оценивают» жизненное значение для субъекта объективных обстоятельств и его действий в этих обстоятельствах, придают им лично­стный смысл, который прямо не совпадает с понимаемым объективным их значением. При определенных условиях несовпадение смыслов и зна­чений в индивидуальном сознании может приобретать характер настоя­щей чуждости между ними, даже их противопоставленности.

В товарном обществе эта чуждость возникает необходимо и притом у людей, стоящих на обоих общественных полюсах. Наемный рабочий, ко­нечно, отдает себе отчет в производимом им продукте, иначе говоря, он выступает перед ним в его объективном значении (Bedeutung), по край­ней мере, в пределах, необходимых для того, чтобы он мог разумно выпол-

412 Тема 5. Социокультурная регуляция деятельности

нять свои трудовые функции. Но смысл (Sinn) его труда для него самого заключается не в этом, а в заработке, ради которого он работает. «Смысл двенадцатичасового труда заключается для него не в том, что он ткет, пря­дет, сверлит и т.д., а в том, что это — способ заработка, который дает ему возможность поесть, пойти в трактир, поспать»¹. Эта отчужденность про­является и на противоположном общественном полюсе: для торговцев минералами, замечает Маркс, минералы не имеют смысла минералов².

Уничтожение отношений частной собственности уничтожает эту про­тивопоставленность значений и смыслов в сознании индивидов; их несов­падение, однако, сохраняется.

Необходимость их несовпадения заложена уже в глубокой предыс­тории человеческого сознания, в существовании у животных двух видов чувственности, опосредствующих их поведение в предметной среде. Как известно, восприятие животных ограничено воздействиями, сигнально свя­занными с удовлетворением их потребностей, хотя бы только эвентуаль­но, в возможности³. Но потребности могут осуществлять функцию психи­ческой регуляции, лишь выступая в форме побуждающих объектов (и, соответственно, средств овладения ими или защиты от них). Иначе го­воря, в чувственности животных внешние свойства объектов и их спо­собность удовлетворять те или иные потребности не отделяются друг от друга. Вспомним: собака в ответ на воздействие условного пищевого раз­дражителя рвется к нему, лижет его⁴. Однако неотделимость восприятия животными внешнего облика объектов от его потребностей вовсе не озна­чает их совпадения. Напротив, в ходе эволюции их связи становятся все более подвижными и до чрезвычайности усложняются, сохраняется лишь невозможность их обособления. Они разделяются только на уровне чело­века, когда во внутренние связи обеих этих форм чувственности вклини­ваются словесные значения.

Я говорю, что значения вклиниваются (хотя, может быть, лучше бы­ло бы сказать «вступают» или «погружаются»), единственно для того, что­бы заострить проблему. В самом деле: ведь в своей объективности, т.е. как явления общественного сознания, значения преломляют для индиви­да объекты независимо от их отношения к егожизни, к егопотребностям и мотивам. Даже для сознания утопающего соломинка, за которую он хва тается, все же сохраняет свое значение соломинки; другое дело, что эта со ломинка — пусть только иллюзорно — приобретает в этот момент для не го смысл спасающей его жизнь.

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 6. С. 432.

² См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 42. С. 122.

³ Это и послужило основанием для немецких авторов различать окружение (Umwel
как то, что воспринимается животными, и мир (Welt), который открывается только с<
знанию человека.

⁴ См. Павлов И.П. Поли. собр. соч. Т. III. Кн. 1. С. 157.

Леонтьев А.Н. Деятельность и сознание 413

Хотя на первоначальных этапах формирования сознания значения выступают слитно с личностными смыслами, однако в этой слитности им­плицитно уже содержится их несовпадение, которое далее неизбежно при­обретает и свои открытые, эксплицированные формы. Последнее и делает необходимым выделять в анализе личностный смысл в качестве еще од­ной образующей систему индивидуального сознания. Они-то и создают тот «утаенный», по выражению Л.С.Выготского, план соз-нания, который столь часто интерпретируется в психологии не как формирующийся в деятельности субъектов, в развитии ее мотивации, а как якобы непосред­ственно выражающий изначально заключенные в самой природе челове­ка внутренние движущие им силы.

В индивидуальном сознании извне усваиваемые значения действи­тельно как бы раздвигают и одновременно соединяют между собой оба ви­да чувственности — чувственные впечатления внешней реальности, в ко­торой протекает его деятельность, и формы чувственного переживания ее мотивов, удовлетворения или не удовлетворения скрывающихся за ними потребностей.

В отличие от значений личностные смыслы, как и чувственная ткань сознания, не имеют своего «надиндивидуального», своего «не психологиче­ского» существования. Если внешняя чувственность связывает в сознании субъекта значения с реальностью объективного мира, то личностный смысл связывает их с реальностью самой его жизни в этом мире, с ее мотивами. Личностный смысли создает пристрастность человеческого сознания.

Выше говорилось о том, что в индивидуальном сознании значения «психологизируются», возвращаясь к чувственно данной человеку реаль­ности мира. Другим, и притом решающим, обстоятельством, превращаю­щим значения в психологическую категорию, является то, что, функцио­нируя в системе индивидуального сознания, значения реализуют не самих себя, а движение воплощающего в них себя личностного смысла — этого для-себя-бытия конкретного субъекта.

Психологически, т.е. в системе сознания субъекта, а не в качестве его предмета или продукта, значения вообще не существуют иначе, как реализуя те или иные смыслы, так же как его действия и операции не су­ществуют иначе, как реализуя ту или иную его деятельность, побуждае­мую мотивом, потребностью. Другая сторона состоит в том, что личност­ный смысл — это всегда смысл чего-то:«чистый», непредметный смысл есть такая же бессмыслица, как и непредметное существо.

Воплощение смысла в значениях — это глубоко интимный, психоло­гически содержательный, отнюдь не автоматически и одномоментно проис­ходящий процесс. В творениях художественной литературы, в практике мо­рального и политического воспитания этот процесс выступает во всей своей полноте. Научная психология знает этот процесс только в его частных вы­ражениях: в явлениях «рационализации» людьми их действительных по­буждений, в переживании муки перехода от мысли к слову («Я слово поза-

414 Тема 5. Социокультурная регуляция деятельности

был, что я хотел сказать, и мысль бесплотная в чертог теней вернется», — цитирует Тютчева Л. С. Выготский).

В своих наиболее обнаженных формах процесс, о котором идет речь, выступает в условиях классового общества, борьбы идеологий. В этих усло­виях личностные смыслы, отражающие мотивы, порождаемые действитель­ными жизненными отношениями человека, могут не найти адекватно во­площающих их объективных значений, и тогда они начинают жить как бы в чужих одеждах. Нужно представить себе капитальное противоречие, ко­торое порождает это явление. Ведь в отличие от бытия общества, бытие ин­дивида не является «самоговорящим», т.е. индивид не имеет собственного языка, вырабатываемых им самим значений; осознание им явлений дей­ствительности может происходить только посредством усваиваемых им из­вне «готовых» значений — знаний, понятий, взглядов, которые он получает в общении, в тех или иных формах индивидуальной и массовой коммуни­кации. Это и создает возможность внесения в его сознание, навязывания ему искаженных или фантастических представлений и идей, в том числе таких, которые не имеют никакой почвы в его реальном, практическом жизненном опыте. Лишенные этой почвы, они обнаруживают в сознании человека свою шаткость; вместе с тем, превращаясь в стереотипы, они, как и любые стереотипы, способны к сопротивлению, так что только серьезные жизненные конфронтации могут их разрушить. Но и их разрушение не ве­дет еще к устранению дезинтегрированности сознания, его неадекватности, само по себе оно создает лишь его опустошение, способное обернуться пси­хологической катастрофой. Необходимо еще, чтобы в сознании индивида осуществилось перевоплощение субъективных личностных смыслов в дру­гие, адекватные им значения.

Более пристальный анализ такого перевоплощения личностных смы­слов в адекватные (более адекватные) значения показывает, что оно про­текает в условиях борьбы за сознание людей, происходящей в обществе. Я хочу этим сказать, что индивид не просто «стоит» перед некоторой «витри­ной» покоящихся на ней значений, среди которых ему остается только сде­лать выбор, что эти значения — представления, понятия, идеи — не пассивно ждут его выбора, а энергично врываются в его связи с людьми, образующие круг его реальных общений. Если индивид в определенных жизненных об­стоятельствах и вынужден выбирать, то это выбор не между значениями, а между сталкивающимися общественными позициями, которые посредст­вом этих значений выражаются и осознаются.

В сфере идеологических представлений этот процесс является неиз­бежным и имеющим всеобщий характер лишь в классовом обществе. Од­нако он сохраняется и в условиях социалистического, коммунистического общества, — в той мере, в какой здесь проявляются особенности индивиду­альной жизни человека, особенности складывающихся личных его отноше­ний, общений и жизненных ситуаций; он сохраняется и потому, что остают-

Леонтьев А.Н. Деятельность и сознание 415

ся неповторимыми и его особенности как телесного существа и конкретные внешние условия, которые не могут быть идентичными для всех.

Не исчезает, да и не может исчезнуть постоянно воспроизводящее се­бя несовпадение личностных смыслов, несущих в себе интенциональность, пристрастность сознания субъекта и «равнодушных» к нему значений, по­средством которых они только и могут себя выразить. Потому-то внут­реннее движение развитой системы индивидуального сознания и полно драматизма. Он создается смыслами, которые не могут «высказать себя» в адекватных значениях; значениями, лишенными своей жизненной поч­вы и поэтому иногда мучительно дискредитирующими себя в сознании субъекта; они создаются, наконец, существованием конфликтующих ме­жду собой мотивов-целей.

Нет надобности повторять, что это внутреннее движение индивидуаль­ного сознания порождается движением предметной деятельности человека, что за его драматизмом скрывается драматизм его реальной жизни, что по­этому научная психология сознания невозможна вне исследования деятель­ности субъекта, форм ее непосредственного существования.

Высшие психические функции: понятие и основ­ные характеристики. Общее представление об интериоризации

А.С.Выготский

ИНСТРУМЕНТАЛЬНЫЙ МЕТОД В ПСИХОЛОГИИ¹

1. В поведении человека встречается целый ряд искусственных
приспособлений, направленных на овладение собственными психически­
ми процессами. Эти приспособления по аналогии с техникой могут быть
по справедливости условно названы психологическими орудиями или ин­
струментами (по терминологии Э.Клапареда — внутренняя техника, по
Р.Турнвальду — modus operandi).

2. Эта аналогия, как всякая другая, не может быть проведена до са­
мого конца, до полного совпадения всех признаков обоих понятий; поэто­
му заранее нельзя ожидать, что в этих приспособлениях мы найдем все
до одной черты орудия труда. Для своего оправдания аналогия эта может
быть верна в основном, центральном, наиболее существенном признаке
двух сближаемых понятий. Таким решающим признаком является роль
этих приспособлений в поведении, аналогичная роли орудия в труде.

3. Психологические орудия — искусственные образования; по сво­
ей природе они суть социальные, а не органические или индивидуальные
приспособления; они направлены на овладение процессами — чужого или
своего так, как техника направлена на овладение процессами природы.

4. Примерами психологических орудий и их сложных систем мо­
гут служить язык, различные формы нумерации и счисления, мнемотех-
нические приспособления, алгебраическая символика, произведения искус­
ства, письмо, схемы, диаграммы, карты, чертежи, всевозможные условные
знаки и т.д.

5. Будучи включено в процесс поведения, психологическое орудие
так же видоизменяет все протекание и всю структуру психических функ­
ций, определяя своими свойствами строение нового инструментального ак­
та, как техническое орудие видоизменяет процесс естественного приспо­
собления, определяя форму трудовых операций.

Выготский Л. С. Собр. соч.: В 6 т. М.: Педагогика, 1982. Т. 1. С. 103—108.

Выготский Л.С. Инструментальный метод в психологии 417

6. Наряду с естественными (натуральными) актами и процессами по­
ведения следует различать искусственные, или инструментальные, функции
и формы поведения. Первые возникли и сложились в особые механизмы в
процессе эволюционного развития и общи у человека и высших животных;
вторые составляют позднее приобретение человечества, продукт историче­
ского развития и специфически человеческую форму поведения. В этом
смысле Т.Рибо называл непроизвольное внимание естественным, а произ­
вольное — искусственным, видя в нем продукт исторического развития (ср.
взгляд П.П.Блонского).

7. Искусственные (инструментальные) акты не следует представлять
себе как сверхъестественные или надъестественные, строящиеся по ка­
ким-то новым, особым законам. Искусственные акты суть те же естест­
венные, они могут быть без остатка, до самого конца разложены и сведе­
ны к этим последним, как любая машина (или техническое орудие) может
быть без остатка разложена на систему естественных сил и процессов.

Искусственной является комбинация (конструкция) и направлен­ность, замещение и использование этих естественных процессов. Отноше­ние инструментальных и естественных процессов может быть пояснено следующей схемой — треугольником.

В

При естественном запоминании устанавливается прямая ассоциа­тивная (условнорефлекторная) связь А — В между двумя стимулами А и В; при искусственном мнемотехническом запоминании того же впечат­ления при помощи психологического орудия X (узелок на платке, мнеми-ческая схема) вместо этой прямой связи А — В устанавливаются две но­вые: А — X и X — В; каждая из них является таким же естественным условнорефлекторным процессом, обусловленным свойствами мозговой ткани, как и связь А — В; новым, искусственным, инструментальным яв­ляется факт замещения одной связи А — В двумя: А — ХиХ — В, — ведущими к тому же результату, но другим путем; новым является ис­кусственное направление, данное посредством инструмента естественному процессу замыкания условной связи, т.е. активное использование естест­венных свойств мозговой ткани.

8. Этой схемой поясняется сущность инструментального метода и своеобразие устанавливаемой им точки зрения на поведение и его разви­тие. Метод этот не отрицает ни одного естественнонаучного метода изуче­ния поведения и нигде не пересекается с ним. Можно один раз взглянуть на поведение человека как на сложную систему естественных процессов и стремиться достигнуть законов, управляющих ими, как можно действие лю-

27 Зак. 2652

418 Тема 5. Социокультурная регуляция деятельности

бой машины ^осматривать в качестве системы физических и химических процессов. Можно другой раз взглянуть на поведение человека с точки зре­ния использования им своих естественных психических процессов и спо­собов этого использования и стремиться постигнуть, как человек использует естественные свойства своей мозговой ткани и овладевает происходящими в ней процессами.

9. Инструментальный метод выдвигает новую точку зрения на от­
ношение между актом поведения и внешним явлением. Внутри общего
отношения стимул — реакция (раздражитель — рефлекс), выдвигаемого
естественнонаучными методами в психологии, инструментальный метод
различает двоякое отношение, существующее между поведением и внеш­
ним явлением: внешнее явление (стимул) может играть в одном случае
роль объекта, на который направлен акт поведения, разрешающий ту или
иную стоящую перед личностью задачу (запомнить, сравнить, <