Основные подходы к проблеме соотношения целей и средств

Вопрос о влиянии целей и средств на результаты и нравственную оценку политики издавна является предметом горячих споров. Среди различных воззрений на этот счет В.П. Пугачев [115, с.59] выделяет три основных:

· нравственный характер политики определяется ее целью;

· приоритетное влияние на нравственную значимость политики оказывают используемые средства;

· цель и средства одина­ково важны для гуманнизации политики, и они должны быть соизмеримы друг с другом и с конкретной ситуацией.

Целедоминирующий подход

Широко известными приверженцами первого «целедоминирующего» подхода были Макиавелли [82] (больше как теоретик) и Ленин [77а] (преимущест­венно как практик). Оба они оправдывали использование безнравст­венных средств для достижения благородных целей. И все же наибо­лее детальное теоретическое обоснование и практическое воплощение тезис «цель оправдывает средства» получил у иезуитов.

Католический орден иезуитов, основанный в 1534 г. в Париже, существует и сегодня. Это воинствующая организация, исполь­зующая любые средства для утверждения своей веры. Орден построен на жестком централизме, железной дисциплине, обязательном взаимном шпионаже.

Идеологи иезуитов разработали специальную систему доказа­тельств морального оправдания своего права на безнравственные действия — ложь, интриги, клятвопреступления, подлог, заговор, убийства и т.п. Как утверждали, в частности, главные моралисты ордена Г. Безенбаум (1600-1688), а затем Лагуори (1696-1787), нрав­ственность поступков считается доказанной ссылкой на церковный авторитет и обеспечивается с помощью ряда специальных приемов. Так, с помощью «мысленной оговорки» — произнесенной в уме приставки «не» («поп») — морально оправдывается любое клятво­преступление, нарушение обещаний, присяги и т.п. [115, с.60]. В целом же любой поступок становится моральным, если он продиктован нрав­ственно оправданной целью.

Теоретики этого ордена создали целую систему иезуитской мо­рали, построенной на оправдании любого преступления (в т. ч. и развязывания ядерной войны) высокой религиозно-нравственной целью.

В столь откровенно выраженной, как у иезуитов, форме тезис «цель оправдывает средства» встречается довольно редко. Однако, облеченная в более мягкие и привлекательные одежды, эта формула имеет широчайшее применение в политике и очень часто служит для прикрытия аморальных политических действий. Например, американская доктрина «мировой демократической революции», опирающаяся на практику двойных стандартов.

Казуистическое выражение, согласно которому цель освящает средство, имеет своим истоком аналитическое отношение целей и средств. Кто желает цели, желает также использовать необходимое средство, имеющееся в его распоряжении (И. Кант [64]). В Новое время, по мере отдаления политики от морали, сформировалась деятельная максима, согласно которой фиксированные цели достигаются любыми эффективными средствами (Т. Гоббс [31]). При этом допускается, что используемые средства теряют значение в процессе оправдания цели. Последние, соответственно, получают приоритет по отношению к средствам.

В понятии целерациональности, введённом М. Вебером [21], эта проблема обнаруживается достаточно очевидно. Имеет место рациональное соотношение целей и средств, целей и побочных последствий и, наконец, целей. Но эта соотнесенность целей и средств теряет критерий по мере инфляции староевропейской идеи разума. Вебер, напр., оспаривает способность наук Нового времени к нормативной постановке целей. Допустимая надёжность социального действия в контексте цели - средства оказывается в связи с этим поколебленной. Любые средства отнюдь не ведут к одной и той же цели, способной к тому же не только меняться в зависимости от набора средств, но и взаимопревращатъся. И цели не реализуются иначе, нежели через соответствующие средства, которые завоёвывают благодаря этому опасную самостоятельность, превращаясь в цели.

Обычно никто даже из самых одиозных политиков не признается в полной безнравственности своих целей. Все величайшие полити­ческие преступления — войны, массовый террор, кровавые револю­ции и т.п. — прикрывались великими с точки зрения их творцов целями, сулящими благо если не всему человечеству, то, по крайней мере, своей нации или классу.

Многие века в общественной мысли преобладало мнение, что для достижения благородной, нравственной цели допустимы и не совсем нравственные средства, например использование лжи. Так, на устроенном в 1780 г. Берлинской Академией конкурсе его победителем был признан Ф. Кастильон. На вопрос: "Полез­но ли для народа обманывать его, либо вводя в заблуждение, либо оставляя при ошибочных заблуждениях?" он ответил: "Учитывая существующий моральный и культурный уровень народа, обман его либо же оставление его в неведении относительно намерений, целей и поступков власть имущих является морально правильным при условии, что действительно служит причиной его счастья" [54, с.94].

Ложь, утаивание информации, манипулирование сознанием людей широко распространены в мире современной политики и считаются многими людьми вполне допустимыми средствами поли­тического противоборства. Хотя в целом наука и общественное мне­ние сегодня относятся к этому отрицательно.

Средстводоминирующий подход

Второй, "средстводоминирующий" подход к соотношению целей и средств политики, исходящий из нравственного приоритета средств над целью, представлен в первую очередь идеологами ненасилия в политике. Так, один из виднейших представителей этого движения, лидер национально-освободительной борьбы Индии М. Ганди [26] (1869-1948) считал, что уровень развития общества определяется в первую очередь моральным совершенством людей. Нравственность же воплощается в реальность прежде всего через используемые в политике средства. Именно средства выражают нравственную волю человека. Средства имеют приоритет над целями и являются главным нравственным критерием политики, ее человеческим измерением.

Подобный подход разделяют российские либертарианцы, включившие в текст своей «Конституции идеального государства» известную сентенцию о том, что «используемые средства определяют реальную жизнь, - они важнее провозглашаемых целей. Цели описывают воображаемое будущее (которое может не наступить и, как правило, не наступает). Цели всегда можно подобрать - самые ужасные преступления совершались во имя (или обосновывались) высочайшими целями и "идеалами" [Институт свободы].

Д. Битэм в работе «Бюрократия» писал, что произведенный им анализ бюрократии как орудия осуществления политики должен быть дополнен анализом ее влияния на содержание этой политики. При обсуждении лишь процесса осуществления политики проводится жесткое разграничение между целями и средствами, между политикой и ее проведением. Какая-либо оценка «эффективности» предполагает наличие заданных целей. Но такое разграничение оказывается несостоятельным, когда поднимается вопрос о выработке политического курса. В этот момент важное значение приобретает влияние на содержание политики самой административной системы - ее структуры, интересов и ценностей. Если мы хотим добиться адекватного понимания бюрократии, то нам следует рассматривать сложное взаимодействие между ее ролью в формировании политики и исполнением ею политических директив [18]. Для данного случая важна постановка проблемы, что воплощение идеи демократизма авторитарным бюрократическим аппаратом не приведет к установлению демократического строя в стране. Конкретные люди, коллективы и структуры, используемые в качестве средств достижения цели, и определяют выбор самой цели.

Компромиссный подход

Третий "компромиссный" подход к соотношению целей и средств поли­тики пытается избежать крайностей, учесть нравственную значимость, как целей, так и средств. В реальной политике каждый из этих компонентов играет собственную, весьма важную роль. Всякая политика начинается с цели. Цель объединяет все действия и их результаты в единую систему, фактически пред­определяет объект политического воздействия, противников и союзников.

Очевидно, что если, например, политическая партия ставит целью устранение частной собственности и капитализма, то вряд ли она может рассчитывать на симпатии слоя предпринимателей и крупных собственников, даже тогда, когда она ограничивается ненасильственными средствами борьбы. В лучшем случае эти слои будут терпимо относиться к такой партии, и то обычно до тех пор, пока не возникнет реальная угроза их интересам и ценностям.

В конечном счете, эффективное, ведущее к цели использование любых, в т. ч. и ненасильственных средств в политике вызывает противодействие противников. Не случайно такие виднейшие представители не насильственных движений, как М. Ганди [26] и М.Л. Кинг [67] (проповедник, борец за расовое равноправие в США), пали от рук убийц.

Важное влияние цель оказывает не только на результат поли­тической деятельности, но и на выбор средств. Наибольшее воздействие на выбор методов и средств политической борьбы оказывают промежуточные цели.

Например, на развязывание гражданской войны в России после прихода большевиков к власти повлияла не их конечная цель — построение коммунизма, а прежде всего промежуточная цель — ликвидация в короткий срок частнособственнических классов, а также упорство в достижении этой цели, нежелание отказаться от нее или хотя бы отодвинуть сроки ее осуществления. Хотя, конечно, непосредственной причиной гражданской войны явилось, прежде всего, использование насильственного метода борьбы.

Между целями и средствами (в т. ч. и методами, характери­зующими использование средств) существует взаимовлияние. С одной стороны, цель и условия ее реализации во многом предоп­ределяют используемые средства, с другой — средства, непосредст­венно влияя на достигнутый результат, определяют реалистичность или утопичность цели, ее изменение или вообще отказ от цели. Причиной несовпадении целей и результатов политики может быть как утопичная цель, так и неадекватные ей и обстоя­тельствам средства. В целом же, будучи выбранными для реализации цели, именно средства оказывают непосредственное влияние на результаты политики [115, с.61].

Достаточно убедительную трактовку общего соотношения целей и средств в политике с точки зрения ее нравственной оценки дает Н. А. Бердяев: «Цель уходит в отвлеченную даль, средства же остаются непосредственной реальностью <...> Когда применяют злые, противоположные целям средства, то до цели никогда не доходят, все заменяют средствами и о целях забывают, или они превращаются в чистую риторику <...> Цель имеет смысл лишь в том случае, если ее начать осуществлять сейчас же, тут» [14, с.272].

Опыт коммунистического движения подтверждает истинность такого подхода к соотношению целей и средств в политике. Великая гуманная цель — освобождение людей труда от эксплуатации и угнетения, построение общества, в котором «свободное развитие каждого является условием свободного развития всех» (по Марксу) [88, с.447], — в результа­те применения взявшими власть коммунистами тотального насилия против всех несогласных привела их к прямо противоположным результатам.

Реальная политическая практика однозначно свидетельствует: как невозможно на индивидуальном и социальном уровне отделить мораль от политики, так цели и средства в политике находятся в постоянном диалектическом взаимодействии.

Это взаимодействие редко бывает гармоничным, поэтому если политик или политическая организация реально привержены провозглашаемым целям, они постоянно стараются использовать подобающие им средства и избегать противоречащих. Вместе с тем, реально осуществлять это на практике очень сложно, а иногда и невозможно. Несмотря на негативное влияние на политику безнравственных действий, в некоторых ситуациях полный отказ от них может иметь еще худшие послед­ствия. Противоречия между целями и средствами политики сущест­вуют реально и не всегда могут разрешаться за счет отказа от целей из-за опасения применения сомнительных в нравственном отноше­нии средств.

Разрешение таких противоречий может быть найдено в процессе нравственного соизмерения целей и средств политики. Известно, что нравственные ценности имеют иерархическую структуру. Одни из них — более значимы, чем другие. Например, пожертвовать жизнью ради спасения других людей — несравненно более нравст­венный поступок, чем пожертвовать для бедных небольшую часть своего дохода. Точно так же и безнравственные дела существенно различаются на шкале моральных ценностей: одно дело — убийство человека и совсем другое — безобидное лукавство.

Применительно к политике это означает, что в ней бывают ситуа­ции, когда человек должен действовать по принципу меньшего зла, подобно врачу, утаивающему от больного губительную или вредную для него правду. Еще Платон в проекте своего совершенного государ­ства оправдывал применение лжи в «лечебных» для народа целях. «Правителям, — писал он, — потребуется у нас нередко прибегать ко лжи и обману — ради пользы тех, кто им подвластен. <...> Подоб­ные вещи полезны в виде лечебного средства» [108, с.459].

Продуктивность безнравственных средств в политике в целом сомнительна. Единожды солгав в благих намерениях, человек намного легче делает это вторично. С каждым разом у него усили­вается соблазн безнравственных действий. Длительное же примене­ние безнравственных средств в политике разлагающе действует как на самих лидеров, так и на их сторонников, подрывает доверие и у оппонентов, и у союзников и в конечном счете не только ведет к нравственной деградации людей, использующих такие средства, но и ставит под сомнение эффективность проводимой ими политики.

Не все мыслители прошлого были столь решительны, как, напри­мер, Платон или Макиавелли, в оправдании применения в политике лжи во спасение. В частности, выдающийся философ-гуманист И. Кант, в целом отрицательно относясь ко всякому обману, советовал политикам избегать ситуаций, в которых ложь более нравственна, чем правда [64].

Современная наука не может определить, какие средства явля­ются нравственными и эффективными применительно ко всем случаям практики, но она в состоянии установить гуманистические пределы в использовании средств для достижения определенных политических целей. В частности, наукой убедительно доказано, а историей практически подтверждено, что в современных демокра­тических государствах использование политического террора или вооруженных восстаний для достижения групповых интересов или даже самых прекрасных и благородных целей не только безнравст­венно, но и преступно перед обществом. Точно так же в современных условиях нравственно недопустимо использование ядерного или других видов оружия массового уничтожения для решения спорных международных вопросов.

Все это свидетельствует о том, что для реализации политических целей приемлемы далеко не любые средства. От тех целей, достигнуть которые можно лишь с помощью явно антигуманных действий, сле­дует отказаться. Наиболее несовместимы с нравственностью насиль­ственные средства, особенно если они касаются большого количества людей.