Р. Ибрагимбеков. «Похожий на льва» Эпизоды из второй картины

ТОВСТОНОГОВ. Прежде всего, понравился выбор исполнителей. У Асхаба есть совпадение внутренних, внешних данных и общей культуры. И у Инны Варшавской — попадание. Очень достоверное построение, но надо подтянуть отрывок ритмически, точнее выделить тот момент, когда он стал колебаться в логике жены. Вот он, убежденный в своей правоте, не возражает ей, но есть поворот, начало нового события.

МИХАИЛ Р. Но это за несколько реплик до конца?!

ТОВСТОНОГОВ. Да-да, я и имею в виду несколько реплик...

МИХАИЛ Р. Там, где начинается разговор о сыне. О том, что жена не допустит его в будущем к отцу.

ТОВСТОНОГОВ. Он считал, что можно уйти и не думать о последствиях, но, оказывается, о последствиях не думать нельзя.

МИХАИЛ Р. Это даже можно пластически построить.

ТОВСТОНОГОВ. И пластически, и ритмически — по всем компонентам. И жена поняла, что попала в десятку. Мне понравилось, что в начале сцены незначительный диалог построен на пылесосе. Но излишнее увлечение затянутой оценкой создает несколько искусственное существование актрисы. «Я ухожу», — сказал он, а она слишком долго не воспринимает всерьез его объявление. Да, он и уход — это как-то не связывается, поэтому более удивлена, чем встревожена. Но все-таки пусть постепенно, но вошла в проблему! А у вас не вхо-дит-не входит, и вдруг разом дошло! Это плохо. Должна быть найдена сценическая определенность: вошла сильная женщина и, получив удар, стала слабой. Но, подумав и поговорив с Розой Абрамовной, она собралась и нашла логику, при помощи которой сломала мужа. Что произошло? Человек решил уйти из семьи, но было найдено противоядие, и его не пустили. Вот это надо к следующему разу очень четко прочертить.

В. Розов. «Затейник». Режиссер Вячеслав А. Вторая сцена пьесы

ТОВСТОНОГОВ. Мне понравилась эта работа. Особенно Андрей Толубеев. Протянута линия от начала и до конца. Понятно — о чем. Это было волнующе. И пространство хорошо найдено. Сарай какой-то. Страшноватость была. И это есть в пьесе. Молодец. Хорошо.

В. Розов. «Незаменимый». Режиссер Евгений А.

ТОВСТОНОГОВ. Ну, что ж, мне понравилось. Чуть не хватает философии в финале. Что такое «Надо»? Всю жизнь жил по принципу «Надо». А впервые пришел к сомнению, а надо ли было так жить? И если «не надо», что же получается? Напрасно прожитая жизнь? — Вот что должно повиснуть в финале.

(Сергею Лосеву.) Показалось, что есть некоторый перехлест вначале.

(Евгению Чудакову.) А вы не добрали.

КАЦМАН. Как это ни парадоксально, но вы все время должны искать, как им помочь. Вы чувствуете себя виноватым и хотите им хорошего.

ЕВГЕНИЙ А. Мы так и строили.

ТОВСТОНОГОВ. Построено правильно, но не добрали. И все же общее впечатление очень хорошее. Вот только финал. Последний текст уже не в борьбе с кровопийцей, а выход в размышление о том, как жить дальше? Не разбитый, больной, усталый человек, а активно бьющаяся мысль. Особенность этой пьесы — все хотят хорошего. А в силу разных обстоятельств они вынуждены конфликтовать.

ЕВГЕНИЙ. Тут два пути построения линии Семина. Один — шантаж. Он напрашивается. Но хотелось бы избавиться от этого мотива. Второй — родился ребенок, Семин пришел сюда чуть под хмельком, тогда он легко может переходить из одной крайности в другую.

ТОВСТОНОГОВ. Семин понимает, что виноват. Виноват, значит, будет наказан. Но он и представить себе не мог, что они так оценят степень его вины. Шантаж обострять не надо. Он и так на последнем этапе сам собой вылезет. Три четверти отрывка Семин должен уходит с работы от обиды, от несправедливого, с его точки зрения, наказания! (Сергею Лосеву.) Молодец! Все понятно, точно, интересно! Темперамент! Горячий задор! Заразительность! Органика! Спасибо!

ЕВГЕНИЙ. Когда еще раз показать вам отрывок?

ТОВСТОНОГОВ. Не надо. Честно говоря, я не ожидал увидеть работы на таком уровне.

Товарищи актеры! От лица педагогического состава выражаю вам благодарность. Большое спасибо! До свидания!

Все актеры, попрощавшись, вышли из аудитории.

Приятный сюрприз! Видимо, работа над «Игроками» подвинула вас к режиссуре. Вы почувствовали актерскую природу, что проявилось во всех ваших показах! Это не значит, что абсолютно все в порядке. В каждой из работ есть ошибки, но есть и база для их исправления.

Важно, что у вас появилось предощущение результата. Верное распределение ролей, во всех отрывках есть совпадение индивидуальности артистов и персонажей.

КАЦМАН. Я хочу присоединить к этому показу и работу Дмитрия М. Мне жаль, что из-за отъезда Краско не была сегодня показана володинская пьеса.

ТОВСТОНОГОВ. Я верю Аркадию Иосифовичу... Итак, главный итог: во всех работах ваше внимание сосредоточилось на артистах. Будем считать, что экзамен состоялся сегодня.

Уроки 1974-1977

РЕЖИССЕРСКИЙ КЛАСС Г. А. ТОВСТОНОГОВА, ВТОРОЙ ПЕДАГОГ-А. И. КАЦМАН

Выпуск 1979 года

Богомазов В. Ф. Ветрогонов В. Ю. Гальперин С. Я. Гвоздков В. А. Гришко В. В. Тростянецкий Г. Р. Чакветадзе Г. С. Шапиро В. М. Шабалина В. Б. Шилов Ю. Т. Шуринова Л. В.

13 июля 1974 года
ТОВСТОНОГОВ ВЕДЕТ КОЛЛОКВИУМ

Абитуриенты, подавшие заявление на режиссерский факультет ЛГИТМиКа, уже прошли консультации, которые носили отборочный характер, выдержали испытания по актерскому мастерству, написали сочинения на тему «Мой театр». И вот для прошедших по конкурсу наступил день, когда надо было сдавать один из самых сложных и самых загадочных экзаменов по режиссуре — коллоквиум.

Еще на консультации говорилось, что вопросы могут быть разнообразные, круг тем широкий: основные этапы развития и крупнейшие произведения русской, советской и зарубежной литературы, осведомленность в области истории театра, драматургии, знание живописи, скульптуры, архитектуры, анализ увиденных спектаклей. Могут быть вопросы и по письменной работе. Насколько глубоко нужно знать все эти темы?.. Сколько бы ни было наборов на режиссерский факультет, каждый раз возникает одна и та же проблема: как проводить собеседование?

Наверное, ни один из руководителей режиссерского курса не мог бы с полной уверенностью сказать, что набор прошел идеально, что отборочные экзамены выдержали самые талантливые, и никто из достойных кандидатов не оказался за бортом.

Как разгадать профессиональную пригодность будущего режиссера? Говорят, режиссером надо родиться. Но как в условиях противоестественной, стрессовой, критической экзаменационной ситуации суметь увидеть, разгадать это врожденное качество?

«В течение многих лет мы вырабатываем разнообразные способы угадывания режиссерской одаренности, — пишет в своей книге "Поэзия педагогики" М. О. Кнебель. — И все же не можем сказать, что выработали их окончательно и удовлетворены результатами».

«Дело в том, — соглашается с выдающимся театральным педагогом Г. А. Товстоногов, — что определить способности человека, его творческую пригодность к занятию режиссурой сложнее, чем в какой-либо другой отрасли, настолько еще не выявлены, даже не познаны до конца черты дарования, специфичные для данной профессии».

Эксперимент... Точно так же, как один набор, один курс не похож на другой, различны и (при утвердившихся с годами, с опытом принципах) методы, приемы преподавания. Каждый раз в течение пяти лет обучения идет поиск новых, наиболее точных инструментов для определения и развития одаренности. Не похожи и собеседования разных лет. Причем вступительные экзамены — начало эксперимента, начало творческого воспитания будущих режиссеров.

Что представляют собой данные записи? Они не являются строго стенографическими. Автор хотел проследить за тем, как Товстоногов ведет собеседование. Но в проведении экзамена кроме Георгия Александровича и его многолетних сотрудников — Аркадия Иосифовича Кацмана и Марка Львовича Рехельса — участвовала целая группа педагогов института. Конечно же, в записях отсутствуют значительные подробности. Тем не менее, это часть подлинного экзамена, проходившего 13 июля 1974 года в три часа дня.

Их было более двухсот. Осталось менее пятидесяти. Примут только одиннадцать. Конкурс по-прежнему большой: четыре человека на одно место.

Итак, первая пятерка поступающих.

А. И. Кацман раздает абитуриентам репродукции картин, просит подумать и рассказать, в каком событии находятся персонажи.

— Попытайтесь определить, какие обстоятельства привели действующих лиц картины к этому событию? — продолжил Георгий Александрович. — Вы должны разгадать происшествие, ситуацию, запечатленную художником. Хорошо бы придумать еще одно, неофициальное, свое название картины, с точки зрения события, вскрытого вами... Это понятно? Тогда перейдем к следующим заданиям. На данную вам тему надо будет сочинить небольшой рассказ. В течение

двух минут вы раскроете максимум ассоциации, которые у вас вызывает предложенная тема ... И третье: сценический эквивалент. Я назову понятие, содержащее в себе событийное начало, а вы должны будете придумать, как оно сценически может быть выражено?

После того как Товстоногов распределил темы рассказов и сценических эквивалентов, один из поступающих попросил еще раз объяснить, чем все-таки отличается второе задание от третьего.

— Сценический эквивалент — это понятие, выраженное средствами театра. Как бы открывается занавес, и вы рассказываете о том, что мы видим на сцене. Вы можете сочинить столкновение действующих лиц, решить время и место действия, придумать декорации, иными словами, в застывшем мгновении, как в фотографии, проявить собственное понимание смысла, заключенного в том или ином отвлеченном понятии... В рассказе же нас интересует, какой круг ассоциаций вызвала у вас предложенная тема. Средства не театральные, а литературные, описательные. По сути, речь идет о сочинении маленькой новеллы. Если в сценическом эквиваленте, скажем, в таком, как «Час пик» или «Катастрофа», «Одиночество», «Проводы», «Смерть», определение места действия может иметь решающее значение, то будет жаль, если ваша новелла сведется лишь к описанию места действия. Хотелось бы, чтобы в результате вашего рассказа возник образ. Образ «Вокзала», «Порта», «Казармы», «Больницы», «Кладбища». Мы следим за небанальностью мышления, нам важно знать, в каком направлении развито ваше воображение.

Есть еще вопросы? Нет?.. Тогда, пожалуйста, вы вчетвером пройдите в соседнюю комнату. Там на столах бумага, карандаши. Готовьтесь. А вы присядьте сюда.

Перед экзаменационной комиссией абитуриентка Л. Короткое знакомство: училась в университете, по семейным обстоятельствам бросила, поступила на заочное отделение режиссуры Института культуры, но поняла, что основа будущей профессии — культпросветработа, ей же хочется заниматься профессиональной режиссурой.

—Как вы относитесь к живописи?

—С восторгом!

—Даже так? Значит, у нас к вам будут повышенные требования. Как, по-вашему, кто из русских художников близок к французскому импрессионизму?

—Коровин, Саврасов...

—Можете это доказать?

—Мне так кажется...

—«Мне так кажется» — не доказательство. Скорее, это ваше отношение. Постарайтесь убедить нас фактами, что оно верное. Чем импрессионистов напоминает Саврасов?

—У него интересные цветовые сочетания.

—Цветовые сочетания интересны у многих художников. Что такое импрессионизм? Как переводится это понятие?

—Импрессионизм — не знаю, точно ли это — мгновение какого-либо явления, миг, движение...

—Впечатление...

—Да-да, дословно так переводится.

—Каких французских импрессионистов вы знаете?

—Люблю Ренуара... Помню — только без названий картин — я их с трудом запоминаю — Клода Моне, Мане, Дега, Сезанна, Гогена, Ван Гога...

—А не можете сказать, в какой стране Ван Гога — кроме Франции — почитают за национальную гордость?

—Не знаю.

—В Голландии. Там есть его музей в Амстердаме. Во Франции он жил лишь некоторое время... Ну что ж, вернемся к Саврасову. Кого из импрессионистов он напоминает и чем?

—Пейзажистов... Конкретно с кем-либо сравнивать трудно.

—Ну вот, скажем, «Грачи прилетели». Помните эту картину?

—«Грачи прилетели» — самая известная картина Саврасова, но импрессионистов напоминает другая... Проселок... И такой сложный эффект освещения. А вообще-то Саврасов — передвижник.

—Перечислите передвижников.

—Ну, это все классики...

—Какие?.. Вы сказали: классики. Кого вы имели в виду?

—Ге, Маковский, Крамской...

—Еще?

—Сейчас сосредоточусь.

—Пожалуйста.

—Перов, Шишкин, Мясоедов, затем Суриков, Репин...

—Ну вот... А то говорите: все классики — а классиков только трое.

—Да, передвижников было много. Еще Левитан, потом, по-моему, некоторое время в их число входил Куинджи... Кстати, он тоже напоминает импрессионистов, но это опять же мое личное ощущение, доказать не могу.

—Что вы можете рассказать о Крамском?

—Он портретист.

—А как об одном из руководителей общества, в этом свете, вы о нем знаете?.. Ну хорошо, каковы особенности Крамского-портретиста?

—У него большая портретная галерея... Художники, писатели. Насколько я помню, почти всегда темный фон за спиной. Все внимание на лице, на глазах... По-моему, нет пейзажа. Но, может быть, и ошибаюсь. Да-да, есть картина: девочка в белом платье, а вокруг скамейки, где она сидит, сад... Такой тургеневский-тургеневский!

—Тургеневский?.. Ну, раз имя названо, давайте перейдем к литературе. Что вам известно об отношениях Тургенева и Достоевского?

—О личных взаимоотношениях?

—Если вам известно, то расскажите и о личных.

—По-видимому, они были врагами. Во-первых, потому что они две яркие личности, индивидуальности... Они по-разному ощущали действительность. Во-вторых, у них были разные взгляды на цели настоящих литераторов. Поэтому я так интуитивно и делаю вывод: они не могли не быть врагами...

Если же касаться их творчества, то, мне кажется, Достоевский больше философ, чем писатель. Тургенев — лирик... У Тургенева нет философской остроты Достоевского, он менее заострен.

—Смелое утверждение. Вы можете это доказать?

—Доказать? Попытаюсь. Главное — различие в условиях их жизни. Тургенев никогда так материально не нуждался, как Достоевский. Долгая жизнь Тургенева в эмиграции...

—В эмиграции?

—Ну, за границей!

—Это не совсем одно и то же... А разве Достоевский не был за рубежом?

—Был...

—Ну так что?.. Вы напрасно теряетесь. Я же не говорю, что вы не правы. Вы выдвинули версию. Я с ней спорю. Отстаивайте свое мнение, доказывайте!

—Я хотела сказать: они были из разной социальной среды, и это решило все, вплоть до взглядов на жизнь. Все исследователи пишут о поспешности, небрежности письма Достоевского. У Тургенева все отточено до блеска. Достоевский в погоне за деньгами спешил сдать материал заказчику. Тургенев, по-моему, никогда не спешил, писал в свое удовольствие.

—Хорошо бы подтвердить свою мысль какими-либо произведениями.

—Произведениями?.. Мне кажется, Тургенев никогда бы не смог написать «Записки из мертвого дома», а Достоевский — «Записок охотника», потому что Тургенев не стоял на эшафоте, как Достоевский.

—Вспомните пять самых крупных произведений Достоевского. Я бы назвал их романы-трагедии.

—«Бесы», «Идиот», «Братья Карамазовы», «Преступление и наказание»...

—И пятый? Ну, пусть четыре. Какой из них у вас вызвал наиболее глубокое впечатление?

—«Братья Карамазовы».

—Какая главная мысль романа?.. О чем он, какова его тема?

—Я не берусь сейчас сформулировать...

—Назовите братьев.

—Иван, Дмитрий, Алеша.

—И?..

—А-а-а, Смердяков!

—А все-таки, какой пятый роман, не помните? Ну, раз не помните, ладно.

—У него много произведений...

—Много. На эту тему у нас с вами спора не получится.

—Может быть, «Униженные и оскорбленные»? Конечно, как же я могла забыть? Я видела ваш спектакль в Ленкоме, две редакции! И читала этот роман!

—Я имел в виду «Подросток». На мой взгляд, «Униженные и оскорбленные» — преддверие этих пяти произведений.

Кого из драматургов испанского Возрождения вы можете назвать?

—Сервантеса.

—Какие пьесы у Сервантеса?

—«Интермедии».

—Еще?

—Сейчас не могу вспомнить.

—А драматургов?

—Назовите пьесу. Я вам назову фамилию драматурга.

—Пьесу? Пожалуйста. «Звезда Севильи».

—Георгий Александрович, извините, пожалуйста, но если можно, еще?

—«Собака на сене». (Ответ прозвучал стремглав.)

—Лопе де Вега.

Товстоногов обернулся к членам комиссии.

— Вы не обратили внимание, — я это замечаю не в первый раз, — Лопе де Вега обязательно
узнают по «Собаке на сене», а «Звезда Севильи» почему-то никому ничего не говорит!..

Перейдем к театральной жизни... Вы бывали в Москве?

—Да.

—Спектакли каких театров произвели на вас наибольшее впечатление?

—Театра на Таганке. Я была там несколько раз.

—Удалось? Очень хорошо. Назовите спектакли.

—Сейчас...

—Что же вы спектакли театра на Таганке вспоминаете как драматургов испанского Возрождения?

—Я там очень давно была... «Антимиры», потом... «Павшие и живые»...

—Как-то странно вы сникли на самом простом вопросе... Я спросил о наиболее глубоком впечатлении, непосредственно касающемся избранной вами профессии. Вы называете прекрасный театр, но с трудом вспоминаете его спектакли. Что это значит?

—Я мало видела спектаклей за последнее время...

—Последнее время — понятие растяжимое... Кто такой Сулержицкий? Вы слышали такую фамилию?

—Да, это очень видная фигура. Сподвижник Станиславского. Известен по первой студии МХАТа.

—Ас кем из видных писателей он был хорошо знаком?.. Вы читали «Мою жизнь в искусстве»?

—Да.

—Там об этом написано. Не помните? Со Львом Николаевичем Толстым.

—Да, я вспомнила.

—А как вы относитесь к Толстому?

—Прекрасно!.. Я считаю, это лучший русский писатель! Он сыграл огромную роль в развитии русской культуры!

—Наверное, не только русской, но и мировой?

—Да, безусловно. Я очень люблю Толстого...

—И хорошо его знаете?

—Надеюсь.

—Расскажите о его повести «Холстомер».

—Я не помню такой...

—Вы же только что сказали, что хорошо его знаете?!

—Я читала «Анну Каренину», «Воскресение», «Войну и мир»...

—Это еще далеко не все... Поскольку вы так любите театр на Таганке, ваш эквивалент — «Час пик», рассказ — «Казарма».

Получив репродукцию картины, абитуриентка ушла готовиться в соседнюю комнату. Члены комиссии успели обменяться мнениями, пока предварительными — пройдена только часть экзамена, и место за столиком заняла абитуриентка С.

—Расскажите о себе. Только коротко, пожалуйста. Что вы делали между школой и поступлением сюда?

—Окончила Н-ский институт искусств. По профессии я режиссер народного театра.

—Институт искусств? Ну и чему же вас там обучали?

—Всему. Только в малом объеме.

—У вас уже есть одно режиссерское образование, зачем вам второе?

—У нас обучали непрофессиональной режиссуре... То есть я ничего плохого не хочу сказать про свой институт, но там делали упор на актерское мастерство. Я попробовала свои силы в народном театре — не получилось. Тогда поступила в профессиональный театр. Актрисой. Отработала несколько месяцев.

—Успели что-нибудь сыграть?

—Да. В «Трибунале». Сразу две роли.

—Почему две?

—Не сразу, а по очереди.

—Об этом я догадался. Меня интересует причина очередности: провалили первую роль, тогда, чтобы вас испытать еще раз, вам дали вторую? Или наоборот: так гениально сыграли, что вторую роль получили в награду?

—На первую роль меня назначили, на вторую я подала заявку. Она мне больше нравится.

—Ах так?!

—Да... Сейчас одновременно работаю в двух театрах: в Ростове и Таганроге.

—Как это?

—Между ними час езды.

—А как же вы репетируете?

—Через день... Мне разрешили!

—Ну, если у вас так удачно складывается актерская жизнь, то почему бы ее не продолжить?

—Нет! Я твердо решила поступать именно сюда.

—Поверните к нам картину и расскажите о ней.

—Перов. «Приезд гувернантки в купеческий дом»... Отменено крепостное право. Обедневшее дворянство, богатеющее купечество. И поскольку у большинства дворян материальная база расплывчата...

—Не надо исторической справки, — прервал абитуриентку А. Кацман. — Приступайте сразу же к анализу ситуации.

—Я и анализирую... Обедневшая дворянка, голодная, вынуждена искать заработок у купцов... А купец и вся семья жирные. Они ее будут третировать, если возьмут. Но, по-моему, ее не возьмут? Да, не возьмут.

—Почему вы так решили?

—Жена купца не позволит. Вон как она рукав закатывает. Так бы и ударила эту девушку. Все удивляются, рассматривая гувернантку, а жена купца уже ее ненавидит. Сынок затаился. Он уже имеет на нее виды. За спиной хозяина, наверное, его сестра. Она и дочка вытянули головы: вот, мол, дворянка, а пришла, теперь нам кланяются!.. Сбоку, вот в этой двери, видимо, или брат купца с семьей, или приживалы. Они смеются: худенькая какая! В общем, все против нее. Этим противопоставлением подчеркивается социальный конфликт.

—Так что же здесь происходит? — попытался подытожить рассказ абитуриентки Аркадий Иосифович.

—Они хотят показать, что купечество выше дворянства.

—А как бы вы назвали эту картину?

—«Луч света в темном царстве».

—Так бы мог назвать картину Добролюбов. А вы?.. В каком событии живут персонажи?

—Они хотят... они хотят поиздеваться над ней...

—«Они хотят» — это цель, я же спрашиваю о событии.

—Событие не означает действие, — пояснил Товстоногов.— Событие подсказывает действие, но оно не адекватно ему. Понимаете? Каким отглагольным существительным вы назвали бы это произведение?

—Им нужна гувернантка? -Да.

—А почему он не берет рекомендательное письмо?

—Рассматривают ее... Куда ему торопиться?

—Ну, так название?

—Может, «Испытание чести», «Третирование»?

—Давайте перейдем ко второму заданию. Какой у вас рассказ?

—«Порт».

—Пожалуйста.

—Я представляю себе это так: Александрия. Средиземное море. Все очень красиво и, в то же время, голод. Голод в контрасте с красотой.

—Как это мы поймем? — спросил Кацман.

—Сейчас расскажу... Стоят советские корабли и американское судно. И дети пытаются залезть на эти корабли. Наши дают им хлеб, а американцы нет! Они вот с такими злыми лицами, с засученными рукавами... видят, что дети карабкаются, и скидывают, скидывают их вниз, в море!

—Жестокие американцы!

—Так и есть!

Аркадий Иосифович предложил перейти к следующему заданию, но Георгий Александрович сказал, что у него есть еще вопрос по рассказу.

—Я все-таки хочу понять, что значит: «Так и есть!» Вы так уверенно это произнесли, что мне невольно захотелось спросить: а что, разве вы не можете представить себе добропорядочного американца, который кормит детей бутербродами с икрой?

—Могу... — подумав, ответила абитуриентка и, предвкушая следующий вопрос, добавила. — Но ведь то, о чем я сейчас рассказала, было до приезда Никсона в Советский Союз! Вообще до переговоров!

После паузы — шквал хохота. Абитуриентка изумленно оглядела членов комиссии, аспирантов, студентов старших курсов, всех присутствующих и улыбнулась.

—Напомните третье задание, — попросил Товстоногов.

—Найти сценический эквивалент слову «смерть».

—Мы слушаем вас, — Георгий Александрович обернулся, и мгновенно повисла тишина.

—Кладбище. Деревенское кладбище. Могилы. Кресты... Видно, что могилы заброшены. А справа на переднем плане памятник с красной звездой. И около него стоят пионеры с цветами...

—И это эквивалент слову смерть? — включился в диалог М. Рехельс. — А как еще можно назвать событие, о котором вы рассказали?.. Жизнь — можно так назвать? Или память?

— А, может, вам лучше быть артисткой? — вернулся к началу разговора Георгий Александрович.

—Нет, я хочу быть режиссером.

—Почему?

—Очень много сейчас молодых людей, которые ходят без дела, и надо воспитывать молодую поросль.

—Воспитывать надо, несомненно, но у вас есть прекрасная профессия, вы всегда на виду, вам подражают...

—Тут возможностей больше!

—А кинематограф? Там возможностей еще больше!

—Мне нравится профессия театрального режиссера.

—Значит, дело не только в том, чтобы воспитывать, но и себя найти, да?

—Да, конечно!

—А не рано ли вы избрали этот путь? Очень наивны ваши рассуждения для этой профессии.

—И письменная работа наивна, — добавил Рехельс, которому была поручена проверка сочинений на тему «Мой театр». Кратко пересказав содержание и дав оценку, Марк Львович заключил. — Вы хорошо сдали экзамен по актерскому мастерству. Письменная работа вызвала сомнение, но, знаете, бывает: человек плохо излагает мысли на бумаге, а в беседе убедителен. Вот это и нужно было узнать, проверить...

—Я очень хочу учиться!

—Ну, раз хотите, следовательно, вы как-то готовились к поступлению? Читали литературу, изучали живопись, музыку?

—Конечно!

Небольшое, но необходимое отступление.

Почему Товстоногов продолжил собеседование, несмотря на фактически уже вынесенное решение: не брать. Опыт предыдущих экзаменов говорил о том, что в ректорат института неоднократно поступали жалобы от проваливших коллоквиум абитуриентов, которые обвиняли комиссию в отсутствии вопросов по смежным искусствам. Чтобы не было ощущения несправедливости, абитуриенту предоставляли возможность исправить положение или убедиться в том, что оно неисправимо. Кроме того, существует волшебное «а вдруг?». Актерский тур пройден достойно, есть ощущение процесса, обаяние, заразительность. Да, письменная работа и рассуждения по заданиям наивны, но, может быть, следующий комплекс вопросов раскроет новые, не предугадываемые сейчас качества абитуриентки? И, наконец, еще не ясно, сколько времени можно отвести на беседу с каждым из поступающих, чтобы за эти три экзаменационных дня коллоквиум прошли все сорок три человека. Идет естественный процесс адаптации... Конечно, нетрудно сделать простой арифметический подсчет, установить четкие временные границы, но речь ведь не о времени, а о живых людях, о судьбах...

Собеседование продолжалось.

—Кого из современников Шекспира вы можете назвать? Я имею в виду крупных писателей — драматургов эпохи царствования Елизаветы.

—Не помню.

—Никого?

—Никого.

—Жаль.

—Я готовилась, но больше по русскому искусству.

—Ах, вы в ладах с русской историей? Хорошо. Кто был первым русским режиссером?

—Станиславский!

—Разве? А до него?

—А-а-а. Федор Волков.

—Это актер... А вот кто был первым русским режиссером, то есть человеком, к которому с наших современных позиций можно применить это понятие?.. Элементы режиссуры были и у Пушкина, и у Гоголя, и у Щепкина, но назвать их режиссерами можно лишь условно. Скажем, каждый крупный писатель — режиссер своего произведения... Сейчас же речь идет о професси-

онале театра, который первым сформулировал теоретически и применил на практике основные принципы режиссуры. Причем, в общих чертах, мы этими принципами пользуемся до сих пор... Фамилия Ленский вам что-нибудь говорит? Вы слышали о нем?.. Нет? Та-ак. Назовите русских поэтов второй половины XIX века.

—Некрасов ... В общем, они все были реалистами.

—Перечислите несколько фамилий. Мы готовы услышать и символистов.

—Тютчев, Фет, Майков, но это чистое искусство!

—Ну и что, что чистое?

—Ничего.

—Вы так сказали, будто это плохо?!

—Нет, я очень люблю эти стихи!

—Очень. Тогда прочтите нам некоторые из них.

—Наизусть?..

—Да, а что вы так удивились? Если вы очень любите стихи, то помните их, вероятно?.. Нет?.. А живопись вы любите?

—Да... Например, мне нравится Тициан...

—Расскажите о нем, что помните.

—Тициан — более поздний...

—По отношению к кому?

—К импрессионистам...

—Ну, что вы?!

—Я оговорилась.

—К фламандцам, вы хотели сказать?.. Ну что ж, у членов комиссии есть вопросы? Нет? Спасибо, вы свободны.

—Прошу вас! Последний вопрос! Спросите меня по русской живописи!

—Вы знаете художников «Мира искусства»?

—Назовите, пожалуйста, одного, и я скажу обо всех остальных!

—Одного? Пожалуйста! Бенуа.

—А он разве русский?

—Я остаюсь при своем мнении: вам учиться режиссуре рано.

—Спросите меня по американской драматургии. Я читала!

—Что вы читали?

—Пьесы Уильямса.

—Кроме «Стеклянного зверинца» и «Трамвая "Желания"» что вы помните?.. Все. Спасибо.

—Все, да?

—Да, на сегодня достаточно.

Первые слезы. Поражение. Волшебное «а вдруг?» не случилось. Трудные вопросы? Да, пожалуй. И про современников Шекспира, и про первого русского режиссера, и про пьесы Уильямса, кроме двух самых популярных... Но у абитуриентки высшее образование. Высшее театральное образование. Отсюда и вопросы повышенной трудности, ни на один из которых не прозвучало ответа, дающего возможность развить диалог и компенсировать банальный, вульгарно-социологический, «школярский» ход рассуждений.

Перед экзаменационной комиссией абитуриент Г.

—Расскажите коротко, что вы делали между школой и сегодняшним днем?

—Окончил медицинский институт. Врач. В годы учебы и по сей день занимаюсь в театральном коллективе института.

—Что вас привело на это место?

—Мечтал стать актером. Всю жизнь. Трезво оценив свои данные, в театральный не поступал. В студии медицинского постоянно менялись руководители. Однажды возникла мысль, что могу ставить не хуже. Актерские возможности, вроде бы, остались прежними, скудными, но комплекс по этому поводу пропал. Пусть я не очень гибок и выразителен, зато в логике не усту-

паю нашим режиссерам. Пусть это не покажется излишне нескромной самоуверенностью. Постепенно стал возникать конфликт и в решении образного хода...

—Что привело вас сюда, кроме конфликта с режиссерами?.. Вы, наверное, внутренне готовились к этой профессии? Читали литературу? Может быть, что-то пытались поставить?

—Да, «Турандот» Гоцци.

—Расскажите о замысле и решении вашего спектакля.

—Я прочел практически всю литературу по первой постановке пьесы Вахтанговым. Спектакль, возобновленный Симоновым, расходится с первой редакцией по существу. Истинная импровизация, на мой взгляд, отсутствует. Она заменена штучками, зазубренными анекдотами не всегда достойного вкуса. Стремление к актуальности привело их к штампам...

—И что же вы противопоставили этому решению? — спросил Кацман.

—Подлинную импровизацию.

Аркадий Иосифович попросил пояснить, что это значит.

—У меня спектакль не получился, — ушел от прямого ответа абитуриент. — Не хватило ни режиссерского, ни актерского мастерства для воплощения замысла. Не смог добиться атмосферы студийности. Традиции коллектива иные. Вроде бы, и индивидуальности интересные, и импровизировать умеют...

—Вы бы не могли привести конкретный пример наиболее, на ваш взгляд, удавшегося эпизода из вашей работы, — предложил Товстоногов.

—Были этюды... Интересные заготовки... Но потом артисты не повторяли так же свежо и импровизационно то, что однажды удачно сделано. Говорить о каком-то эпизоде, который получился, я не могу. Это было бы неправдой...

Кацман повторил свой вопрос о подлинной импровизации. Что вкладывает абитуриент в это понятие?

—Раньше думал, что импровизация — это театр дель арте: артисты импровизируют в заданных обстоятельствах. Потом понял, что суметь, как в первый раз, сыграть и во второй раз, и в третий — это тоже импровизация, только требующая более высокого умения.

—И все-таки жаль, что вы не можете привести пример из своей работы, — подытожил тему разговора Георгий Александрович. — Вы достаточно определенно высказались по поводу последней редакции вахтанговского спектакля, но без контрпримера невозможно понять и ваши критерии...

Вы ленинградец? -Да.

—Эрмитаж часто посещаете?

—Стараюсь.

—Кто такой Эль Греко?

—Испанский художник... Век? Конец XVI, первая половина XVII века.

—Какие-нибудь картины не припомните?

—«Петр и Павел», например.

—Какие характерные особенности его живописи?

—У Эль Греко во всех картинах такой расплывчатый синеватый тон... По-моему, Петр в плаще желто-зеленоватого цвета, Павел в красном, но все равно общее ощущение тона такое могиловатое, фигуры удлинены. У апостолов резкое, даже конфликтное выражение лиц. Доброе, доверительное у Петра и непреклонное у Павла. Так, кажется.

—Каких еще испанских художников этого же периода вы помните? В чем сходство и отличие их творчества и творчества Эль Греко?

—Помню только Веласкеса... Картина, где несколько человек сидят за столом. «Ужин» или «Завтрак» — трудно сказать. Темный-темный фон. То ли от времени, то ли так задумано было. Разгар беседы. Причем, такое впечатление, что говорят все с кем-то, кто находится на месте художника. То есть за рамой еще один собеседник... Какая-то еда на столе. Все очень материально, достоверно. Если у Эль Греко, говоря сегодняшим языком, по теме фантастика, то есть, я хочу сказать, что реальных людей он одевает в одежды легенды, то у Веласкеса реальный мир таков, каким он был и каким его видел художник. Может быть, это и неправильно, но я сужу по

картинам, которые мне запомнились, а запомнилось, к сожалению, мало, поэтому, возможно, я не имею права делать обобщение на все их творчество. Но почерк Эль Греко и Веласкеса в этих картинах настолько различен, что, если бы мне показали другие картины этих художников, думаю, я сразу бы их отличил.

—А какие у вас отношения с музыкой?

—С музыкой еще более сложные...

—Почему?

—Если честно признаться, до сегодняшнего дня самым страшным для меня экзаменом была вокальная часть актерского тура. Слышу, как вру, фальшивлю, а правильно ноту взять не могу...

—Мы простили вам этот недостаток, надеясь, что он не мешает вам интересоваться музыкальной жизнью? Тем более, что внутренний слух, как вы считаете, у вас есть.

—Да-да, конечно...

—Назовите представителей «Могучей кучки».

—Кроме Бородина и Мусоргского никого не помню, а гадать не хочется. По-моему, их было пятеро.

—«Могучая кучка» или кружок... — подсказал Рехельс. — Не помните, как он называется?

—Нет.

—Балакиревский, по имени главы.

—Назовите поэтов нашего века, которых вы хорошо знаете.

—Блок, Брюсов, Андрей Белый, Маяковский, Мандельштам, Есенин, Ахматова, Цветаева, Хлебников...

—У членов комиссии есть еще вопросы?

Последовал вопрос о том, что нового внес в стиховедение Андрей Белый.

—Вы знаете, мне легче прочесть наизусть стихотворение Белого, чем сказать, что нового он внес в поэзию. Я с огромным трудом достаю поэтов этого периода...

—Вы ленинградец, — напомнил абитуриенту член приемной комиссии. — А у нас есть публичная библиотека...

—Да, я там в основном их и переписываю... Но представления об эпохе в целом, как это ни прискорбно, не имею. Не говоря уже о периодизации творчества.

Товстоногов предложил перейти к заданиям.

—Сценический эквивалент «Очередь»... Южный поселок. Дверь магазина. На ступеньках сидит человек, дремлет. То ли разморило от жары, то ли пьяный. Подходит второй. «Что-нибудь будут давать?» Первый решил, что его хотят ограбить, попытался подняться, не хватило сил. Прохрипел: «Ка-ра-у-у-у-л...» И снова заснул. «Каракули?» — Переспросил второй. «Надо же! Здесь будут давать каракули!» Появился третий, четвертый, пятый... Постепенно разнесся слух, что будут давать «Жигули»... Все.

—И вы можете поверить, что в очереди дают «Жигули»? Вы это видели?

—«Жигули» — нет, но я могу себе представить, что вот такая очередь могла бы образоваться из-за ковров...

—Анекдотичная, но не очень правдоподобная ситуация.