Понятие и значение заключения эксперта

Заключение эксперта имеет существенные отличия от всех других, как рассмотренных, так и нерассмотренных еще ви­дов доказательств. Закон о судебно-экспертной деятельно­сти (ст. 9) определяет судебную экспертизу как процессу­альное действие, состоящее из проведения исследования и дачи заключения экспертом по вопросам, разрешение ко­торых требует специальных знаний в области науки, тех­ники, искусства или ремесла и которые поставлены перед экспертом судом или органом предварительного рассле­дования в целях установления обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу. Таким образом, экспер­тиза проводится органом расследования и судом в тех слу­чаях, когда для установления имеющих значение для дела обстоятельств требуются какие-либо специальные знания, без применения которых содержащаяся в следах преступле­ния информация не может быть обнаружена.

В ст. 80 УПК заключение эксперта определяется как пред­ставленное в письменном виде содержание исследования и выводы по вопросам, поставленным перед экспертом ли­цом, ведущим производство по уголовному делу или сторо­нами. Аналогично определение этого вида доказательств: заключение эксперта – письменный документ, отражаю­щий ход и результаты исследований, проведенных экспер­том. Однако такое определение не дает четкого понимания того, в чем состоит доказательственная ценность заключе-

279в

ния эксперта. Чтобы ответить на этот вопрос, следует выя­вить сущностные признаки этого доказательства.

Наиболее существенная особенность заключения экспер­та состоит в том, что оно отражает информацию, недоступ­ную непосредственному чувственному восприятию следо­вателя, дознавателя, прокурора или судьи. Эта информация существует в скрытом виде, познать (выявить и истолко­вать) ее можно только путем применением специального инструментария (специальных знаний, методов, техниче­ских средств). Поэтому в отличие от других видов доказа­тельственной информации, эта информация первоначально выявляется, воспринимается, осмысливается и интерпрети­руется специальным субъектом (экспертом), производящим исследование представленных ему объектов. Познавательная деятельность эксперта, таким образом, позволяет обнару­жить и интерпретировать недоступные органу расследова­ния и суду следы преступления. Заключение эксперта опо­средует познавательную деятельность следователя и суда и расширяет ее возможности.

Рассмотрим содержание заключения эксперта. Согласно ст. 204 УПК заключение эксперта, кроме вводной части, в ко­торой отражаются сведения о дате, месте, времени и основа­ниях производства экспертизы, лице, назначившем экспер­тизу, экспертном учреждении, в котором она проводится, и эксперте, вопросы, поставленные на его разрешение, и объ­екты исследования, имеет также исследовательскую часть и выводы.

Основная часть заключения эксперта – это содержа­ние и результаты исследований, произведенных экспертом, в ходе которых и происходит выявление информации, имею­щей значение для дела. На основе выявленной информации эксперт получает новое выводное знание. Доказательствами по уголовному делу в связи с этим являются, во-первых, уста­новленные в ходе этих исследований сведения об обстоя­тельствах, имеющих значение для дела. Во-вторых, доказа­тельствами являются те факты, которые вытекают из этих сведений, т.е. выводы эксперта. Эксперт может установить, например, факт тождества или различия, факт групповой принадлежности, наличие или отсутствие микрочастиц или органических изменений тканей.

Новые сведения об обстоятельствах, имеющих значение для дела эксперт получает эти сведения путем применения

280в

имеющихся у него специальных знаний, позволяющих исполь­зовать специальные приемы, методы и технические средства для исследования представленных ему объектов. Таким об­разом, наиболее существенные характеристики заключения эксперта – это наличие специального субъекта исследования, обладающего специальными знаниями, и проведение им ис­следования представленных на экспертизу объектов.

Сама экспертная деятельность выходит за рамки уго­ловного судопроизводства, имеет самостоятельный харак­тер и регулируется специальными нормативными актами. Решение вопроса о способе производства экспертизы входит в специальную компетенцию эксперта. Следователь и суд не вправе вмешиваться в производимые экспертом исследова­ния. При производстве судебной экспертизы эксперт неза­висим не только от сторон и других лиц, заинтересованных в исходе дела, но и от органа или лица, назначивших судеб­ную экспертизу, воздействие которых на эксперта в целях получения определенного рода заключения недопустимо (ст. 7 Закона о судебно-экспертной деятельности).

В связи с этим следует отметить неточность определе­ния экспертизы как процессуального или следственного действия[210]. Не совсем точно называть следственным дей­ствием и производство экспертизы, хотя именно так назва­на гл. 27 УПК. «Следственным действием, – как замечает С. А. Шейфер, – надлежит считать не экспертизу в целом, а лишь комплекс действий следователя, определяющих про­грамму исследования, создающих для этого необходимые условия, контролирующих объективность и полноту его проведения»[211], по сути, назначение экспертизы и обеспече­ние прав участников уголовного судопроизводства.

Согласно ст. 57 УПК эксперт – это лицо, обладающее специальными знаниями и назначенное в установленном УПК порядке для производства судебной экспертизы и дачи заключения. Но что такое специальные знания, потреб­ность в которых является общим основанием назначения экспертизы?

281в

Самый простой ответ состоит в том, что это знания, ко­торыми не обладает назначающее экспертизу лицо. Однако такой ответ был бы неверным. Следователь может (и дол­жен) обладать широкими научными познаниями хотя бы для того, чтобы ориентироваться в возможности той или иной экспертизы, правильно сформулировать вопросы, выбрать экспертное учреждение и оценить полученное заключение эксперта. Однако даже наличие у него глубоких познаний в той или иной области не может заменить проведение экс­пертизы, поскольку неочевидность обнаруживаемой в ходе последней информации требует независимости субъекта ее обнаружения и интерпретации от органов уголовного пре­следования и судопроизводства.

А. А. Эйсман определил специальные знания как не отно­сящиеся к числу общеизвестных, общедоступных, имеющих массовое распространение. Специальные знания – это те, которыми профессионально владеет узкий круг специали­стов[212]. Для установления некоторых обстоятельствах приме­нение специальных знаний является обязательным (причем перечень, содержащийся в ст. 196 УПК, не является исчерпы­вающим). Принято также считать, что специальные знания носят научный характер в том смысле, что они опираются на научно обоснованные методы исследования.

Специальные знания ограничивают пределы компетен­ции эксперта; он вправе отказаться от дачи заключения по вопросам, выходящим за пределы специальных знаний (п. 6 ч. 3 ст. 57 УПК). К числу последних традиционно относят пра­вовые вопросы. В частности, эксперт не вправе квалифици­ровать насильственную смерть как убийство или самоубий­ство, высказываться об особой жестокости или жестоком обращении, поскольку эти вопросы касаются юридической оценки деяния. Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 16.03.1971 «О судебной экспертизе по уголовным делам» сформулировало правило, не потерявшее и сегодня своей актуальности: «Вопросы, поставленные перед экспер­том, и его заключение по ним не могут выходить за пределы специальных познаний... Суды не должны допускать поста­новку перед экспертом правовых вопросов, как не входящих в его компетенцию».

282в

Следует согласиться с учеными в том, что понятие «пра­вового» (или «неправового») вопроса в институте судебной экспертизы является условным[213]. В практике нередко воз­никают вопросы о допустимости использования заключе­ний ученых по сложным вопросам уголовного и уголовно-процессуального, гражданского, финансового, налогового права (о разъяснении, например, таких понятий, как «пред­принимательская деятельность», «доход от предпринима­тельской деятельности», «имущество»). Обращение следова­телей, судей, защитников и прокуроров при возникновении сложных вопросов о квалификации деяния к узким специа­листам в области права не запрещается. Однако полученная информация не имеет характера доказательства, ибо не от­ражает обстоятельств преступления.

Правовыми экспертизами также называют экспертизы, предметом которых являются ответы на вопросы о соот­ветствии или несоответствии действий должностного лица определенным правилам, закрепленным в нормативных правовых актах, регламентирующих производственную, организационно-хозяйственную деятельность. Экспертизы, которые по своей форме носят правовой, а по содержанию специальный (технический) характер, нельзя считать пра­вовыми. Это относится к экспертизам, проводимым по де­лам о нарушении правил техники безопасности в различных областях и видах работ[214]. Давая заключение, эксперт свои ис­следования и выводы строит на использовании специальных (т.е. неправовых) познаний. Но в любом случае, даже отве­чая на вопрос правового характера, эксперт не должен осу­ществлять уголовно-правовой квалификации деяния.

Вряд ли можно одобрить получившую распростра­нение практику проведения так называемых психолого-воклографических экспертиз, предметом которых является оценка показаний, зафиксированных с помощью видеоза­писи. Отвечая на вопрос о наличии признаков лжи, огово­ра и т.п., такой эксперт не только подменяет собой судью,

283в

присваивая себе его исключительные полномочия по оцен­ке доказательств, но и предрешает эту оценку, чем наруша­ет требования ст. 17 УПК.

Следует различать эксперта, как работника государствен­ного экспертного учреждения, и как лица, назначенного для производства экспертизы. Во-первых, производство экспер­тизы может быть поручено не только государственному су­дебному эксперту, но и иному лицу, обладающему специаль­ными знаниями (ч. 2 ст. 195 УПК). Во-вторых, эксперт – это лицо, не только обладающее специальными знаниями, но и назначенное для производства экспертизы и дачи заклю­чения (ст. 57). Поэтому независимо от того, проводится су­дебная экспертиза в экспертном учреждении или вне его, лицо обретает уголовно-процессуальный статус эксперта лишь с момента назначения экспертизы и поручения ее про­изводства конкретному лицу.

Чаще всего экспертиза поручается специалистам из чис­ла государственных судебных экспертов – аттестованных работников государственного судебно-экспертного учреж­дения, для которых производство экспертизы является ис­полнением ими должностных обязанностей. Чтобы полу­чить аттестацию в качестве государственного судебного эксперта и иметь возможность самостоятельно проводить судебную экспертизу, лицо должно обязательно иметь выс­шее профессиональное образование, пройти последую­щую подготовку по конкретной экспертной специальности. Причем уровень профессиональной подготовки экспер­тов подлежит периодическому пересмотру специальны­ми экспертно-квалификационными комиссиями (ст. 12, 13 Закона о судебно-экспертной деятельности), что призвано обеспечить современность и научность применяемых экс­пертами методов исследования.

Объектами экспертных исследований в соответствии сост. 10 вышеназванного Закона являются: 1) вещественные доказательства, документы, предметы, не имеющие статуса вещественных доказательств, животные, трупы и их части, образцы для сравнительного исследования, т.е. материаль­ные объекты; 2) материалы дела, по которому производится судебная экспертиза; 3) живые лица. Однако исследованию может быть подвергнут и нематериальный объект – пси­хика лица, в том числе умершего. В этом случае принято го­ворить о заочном исследовании живого лица (посмертная

284в

судебно-психиатрическая или судебно-психологическая экспертиза).

Вопрос о возможности использования экспертом матери­алов уголовного дела (т.е. личных доказательств) длитель­ное время относился к числу дискуссионных, хотя ст. 82 УПК РСФСР предоставляла эксперту право знакомиться с матери­алами дела, относящимися к предмету экспертизы. По мне­нию М.С. Строговича, если эксперт в основу своих выводов кладет не только результаты исследований соответствующе­го объекта на основе применения специальных знаний, но и показания свидетелей, он занимается оценкой показаний, т.е. выходит за пределы своей компетенции[215].

Однако некоторые экспертизы без изучения экспертом материалов дела невозможны, например, исследование пси­хического состояния лица в момент совершения престу­пления в целях ответа на вопрос о том, находилось ли лицо в состоянии аффекта, стресса или фрустрации. Иногда для правильного ответа на вопрос необходимо знать механизм имевшего место в прошлом события, получить информа­цию о котором можно только с помощью других доказа­тельств. При этом следует помнить, что достоверность вы­водов эксперта, использовавшего материалы уголовного дела, зависит от достоверности доказательств, на которых они основаны.

Определенные проблемы вызывает распространившаяся практика судебно-медицинских исследований трупа работ­никами экспертного учреждения до назначения экспертизы, а иногда и до возбуждения уголовного дела. В таких случаях эксперт в своем заключении делает выводы, которые осно­ваны не на исследовании, а на акте судебно-медицинского исследования, которое таким образом, становится частью заключения эксперта. Однако поскольку исследование прове­дено до вынесения постановления о производстве эксперти­зы, лицо, производившее это исследование, не является еще экспертом по данному уголовному делу, перед проведени­ем исследования он не был предупрежден об уголовной от­ветственности за заведомо ложное заключение. Между тем, заключение эксперта согласно ст. 80 УПК – это не только выводы, но и само исследование, на основе которого эти вы-

285в

воды формируются. Поэтому сложившуюся практику следу­ет признать не соответствующей уголовно-процессуальному закону, однако суды не придают этому нарушению какого-либо значения.

Значение заключения эксперта в системе средств уголовно-процессуального доказывания очень велико. С по­мощью узких специальных знаний эксперта и применяемых им методик орган расследования и суд получают возмож­ность прочтения скрытой, недоступной непосредственно­му восприятию информации, устанавливают существенные обстоятельства дела, в том числе влияющие на уголовно-правовую оценку деяния, предопределяющие саму возмож­ность применения уголовной ответственности (например, причину смерти, вменяемость, принадлежность вещества к наркотическим). Однако заключение эксперта не может рассматриваться как лучшее по отношению к другим дока­зательство. Известное выражение Л.Е. Владимирова о том, что заключение эксперта – это научный приговор, и су­дьям остается только следовать авторитетному указанию экспертов, как слепцу за поводырем[216], давно отвергнуто на­укой. Ошибки, недобросовестность, а то и заведомая лож­ность выводов в экспертной практике, к сожалению, име­ют место.

От судебной экспертизы следует отличать иные формы использования специальных знаний при производстве по уголовному делу. И хотя результат применения специаль­ных знаний может иметь аналогичное название, т.е. заклю­чение эксперта, его процессуальная сущность носит иной характер.

В первую очередь речь идет о разного рода несудебных государственных (ведомственных) экспертизах, порядок проведения которых регламентирован каким-либо ведом­ственным нормативным актом – инструкцией, положением, правилами. Например, санитарно-эпидемиологическая экс­пертиза продуктов, техническая экспертиза транспортного средства для решения вопроса о выплате страхового возме­щения по договору страхования и др. Проводимая вне рамок уголовного процесса и без предусмотренной УПК процедуры такая экспертиза не является судебной, а ее заключение мо-

285в

жет использоваться в уголовном процессе лишь в качестве иного документа. Учитывая, что такая экспертиза проводит­ся компетентными специалистами, применяющими те же методики исследования, что и судебные эксперты, в литера­туре высказывается здравая мысль, что при наличии такого заключения назначение и проведение судебной экспертизы (повторное производство, по сути, тех же исследований) мо­жет не потребоваться, если только не возникает каких-либо препятствий процессуального характера, например, обна­ружится основание для отвода эксперта[217].

Кроме государственной несудебной экспертизы в прак­тике встречается так называемая независимая (частная) экспертиза, проводимая в экспертном учреждении, но не на основании постановления органа расследования или опре­деления суда, а на договорной основе с частными лицами, в том числе участниками уголовного процесса. Такое заклю­чение в уголовном процессе может рассматриваться толь­ко как заключение специалиста. Оно может использоваться как основание для возбуждения уголовного дела и назначе­ния судебной экспертизы, а также для проверки и оценки заключения эксперта, но заключением эксперта в процес­суальном смысле не является.

Иногда в материалы уголовного дела попадают копии заключений судебных экспертиз, проводившихся по другим уголовным или гражданским делам, и хотя по своей приро­де и уровню процессуальных гарантий (включая предупре­ждение эксперта об уголовной ответственности за дачу за­ведомо ложного заключения) такие исследования являются судебной экспертизой, полученное в результате заключение не может использоваться в качестве заключения эксперта по уголовному делу и тоже является иным документом.

Виды экспертиз.

Особенности оценки заключения эксперта

Заключения эксперта принято классифицировать по степе­ни определенности выводов, субъектному составу и после­довательности исследования.

287в

По степени определенности выводов заключение экспер­та может быть категорическим или вероятным. Отказ от дачи заключения в случае недостаточности предостав­ленных материалов или постановки вопросов, выходящих за пределы компетенции эксперта, вряд ли следует рассма­тривать как особый вид заключения, поскольку ни выво­дов, ни исследования соответствующее письменное сооб­щение эксперта не содержит (п. 6 ч. 3 ст. 57 УПК). В то же время мотивировка отказа от дачи заключения может иметь значение для оценки доказательств, поэтому в ряде случаев письменное сообщение о причинах невозможности дать за­ключение рассматривается в практике как мнение (заклю­чение) специалиста.

Вопрос о правомерности вероятного заключения вызвал в свое время дискуссию. По мнению М.С. Строговича и ряда других авторов, при невозможности дать категорическое (однозначное) заключение эксперт должен сообщить лицу, назначившему экспертизу, о невозможности дать заключе­ние[218]. Для такой постановки вопроса есть определенные осно­вания: вероятное заключение эксперта – это не более чем предположение, а обвинительный приговор не может быть основан на предположениях. Поэтому Верховный Суд СССР в уже называвшемся постановлении от 16.03.1971 «О судеб­ной экспертизе по уголовным делам» разъяснял судам, что вероятное заключение эксперта не может быть ими положе­но в основу приговора. Но значит ли это, что такие заключе­ния не имеют никакого доказательственного значения?

Для ответа на поставленный вопрос вспомним содержание этого вида доказательств. Заключение эксперта – это не только его выводы, но и (главным образом) содержание произведенного исследования и полученные при этом ре­зультаты. Описательно-мотивировочная часть заключения отражает многочисленные факты, достоверно, категориче­ски (однозначно) установленные в ходе экспертного иссле­дования. Именно эти факты и являются доказательствами по уголовному делу. Например, эксперт устанавливает груп­повую принадлежность крови потерпевшего и пятен крови, обнаруженных на одежде обвиняемого, факт совпадения этих групп крови, наличие у обвиняемого признаков пси-

288в

хического расстройства или повышенную эмоциональную возбудимость. Эти обстоятельства, будучи недостаточны­ми для идентификации или для вывода о состоянии невме­няемости, сами по себе являются достоверно установлен­ными доказательственными фактами. Оценку этих фактов в совокупности с другими доказательствами, подтвержда­ющими или опровергающими то или иное обстоятельство, произведет суд. Требовать от эксперта категорического за­ключения во всех случаях означает преувеличение доказа­тельственного значения этого заключения как «научного приговора».

По субъектному составу заключения экспертов делят на единоличные и комиссионные. Комиссионная экспертиза про­изводится не менее чем двумя экспертами одной специаль­ности, а комиссионная судебно-психиатрическая экспертиза производится, как правило, комиссией из трех экспертов.

В соответствии со ст. 21 Закона о судебно-экспертной деятельности комиссионный характер экспертизы опреде­ляется не только лицом, назначившим экспертизу, но и ру­ководителем экспертного учреждения, который организу­ет ее производство. Комиссионная экспертиза может быть произведена экспертами нескольких государственных экс­пертных учреждений. При комиссионной экспертизе каж­дый эксперт проводит исследования, оценивает полученные им и другими экспертами результаты и формулирует выво­ды самостоятельно и независимо. Один из экспертов может при этом выполнять функции эксперта-организатора.

Комиссионная экспертиза повышает надежность заклю­чения экспертов, однако требует персонализации ответ­ственности экспертов. Поэтому если мнения экспертов, со­вместно производивших исследования, не совпадают, то по вопросам, вызвавшим разногласия, каждый из экспертов дает отдельное заключение (ч. 2 ст. 200 УПК, ч. 2 ст. 22 Закона о судебно-экспертной деятельности). В остальных случаях комиссия экспертов подписывает общее заключение.

Сложнее решается вопрос при проведении комплекс­ной экспертизы, когда в состав комиссии входят эксперты разных специальностей, при этом один или несколько экс­пертов используют для своих выводов результаты исследо­вательской деятельности другого или других экспертов и не обладают при этом достаточными знаниями для оценки этих результатов. Ошибка одного эксперта может повлечь ошиб-

289в

ку и, соответственно, ответственность другого. УПК РСФСР комплексной экспертизы не предусматривал. Однако на практике потребность в таких экспертизах постоянно воз­никала и возрастала. В связи с этим Пленум Верховного Суда СССР сформулировал правила, которые в настоящее время закреплены в ст. 201 УПК и ст. 23 Закона о судебно-экспертной деятельности. Эти правила состоят в том, что при производстве комиссионной экспертизы экспертами разных специальностей каждый из них проводит исследо­вания в пределах своих специальных знаний, а в заключе­нии экспертов указывается, какие исследования и в каком объеме провел каждый эксперт, какие факты он установил и к каким выводам пришел. В связи с этим заключение ком­плексной экспертизы состоит из нескольких частей, каж­дая из которых содержит описание проведенных каждым экспертом исследований и сделанные им выводы. Каждый эксперт подписывает свою часть заключения и несет за нее ответственность. После описания всех видов исследований обычно излагается так называемая синтезирующая часть, в которой дается общий анализ итогов исследования и обо­сновываются общие выводы.

Закон о судебно-экспертной деятельности (ч. 2 ст. 23) добавляет, что общий вывод делают лишь эксперты, ком­петентные в оценке полученных результатов и формули­ровании данного вывода. Если основанием общего вывода являются факты, установленные одним или несколькими экспертами, это должно быть указано в заключении. В слу­чае возникновения разногласий каждый эксперт вправе дать отдельное заключение.

Сформулированные правила весьма важны, поскольку усложнение и увеличение экспертных методик вызывает все более узкую специализацию экспертов. В то же время ком­плексность экспертного исследования значительно расши­ряет возможности судебной экспертизы, а ее значение для практики очень высоко. Применение разных методов ис­следования повышает и надежность выводов экспертов. С комплексной экспертизой не следует путать комплекс­ное исследование, которое проводит эксперт, обладающий специальными знаниями в различных областях науки или искусства.

По последовательности исследования экспертиза может быть первоначальной и повторной, а пообъему исследова-

290в

ния – основной и дополнительной. Различие в повторной и дополнительной экспертизах отражено в законе (ст. 207 УПК, ст. 20 Закона о судебно-экспертной деятельности) и не вызывает затруднений. Однако в теории и практике суще­ствует вопрос о характере экспертизы, назначаемой и про­водимой в судебном заседании.

Широко распространенное мнение о том, что любая экс­пертиза, проведенная в судебном заседании, является пер­воначальной, не может быть признано верным. Оно ведет к выводу о недействительности заключения, полученного в досудебном производстве. Надо полагать, что характер экспертизы как первоначальной или повторной, основной или дополнительной зависит от того, проводилась ли экс­пертиза в досудебном производстве. Если в судебном засе­дании экспертиза назначается в связи с возникновением сомнений в обоснованности имеющегося заключения или при наличии противоречий в выводах эксперта или экспер­тов, то назначаемая экспертиза носит характер повторной. Она поручается другому эксперту или другим экспертам, на разрешение которых могут быть поставлены как те же, так и дополнительные вопросы.

Если необходимость в назначении судебной экспертизы обусловлена недостаточной ясностью или полнотой имею­щегося заключения, то эта экспертиза является дополни­тельной. Такая экспертиза в суде может быть назначена по инициативе обвиняемого или потерпевшего, не имевших ранее возможности поставить свои вопросы в отношении исследовавшихся ранее обстоятельств, а также по иници­ативе суда.

Если же в суде возникает необходимость исследования ранее не исследовавшихся обстоятельств, например, в ста­дии расследования не проверялся вопрос о психическом состоянии обвиняемого или стороны представили суду но­вые доказательства, требующие исследования и проверки, назначаемая экспертиза является первоначальной и основ­ной. Следовательно, в отношении этих новых обстоятельств и доказательств в суде возможны как дополнительная, так и повторная экспертизы.

К таким выводам ведет последовательность расположе­ния правил о допросе эксперта (ст. 282) и о производстве экспертизы в суде (ст. 283 УПК).

291в

В случае возникновения у сторон или суда вопросов, от­носящихся к ранее проведенной экспертизе, суд вправе вы­звать для допроса эксперта. Но прежде чем ему могут быть заданы вопросы, данное им заключение подлежит оглаше­нию. Таким образом, допрос эксперта в суде представляет собой исследование его заключения. Если после допроса экс­перта возникла необходимость в дополнительных или по­вторных исследованиях, то применяется ст. 283 УПК, т.е. на­значается первоначальная, повторная или дополнительная экспертиза. Количество дополнительных и повторных экс­пертиз законом не ограничено.

Различают также экспертизы, проводимые в государ­ственном экспертном учреждении и вне его (основание клас­сификации – место проведения экспертизы), а также амбу­латорные и стационарные экспертизы живых лиц (основание классификации – место нахождения лица, являющегося объектом экспертизы). Некоторые авторы различают так­же экспертизы, назначаемые в судебном заседании, по ме­сту их проведения в суде и вне суда[219].

Заключение эксперта – один из видов доказательств, который в силу прямого указания ст. 17 УПК не имеет ника­ких преимуществ перед другими. Однако в действительно­сти заключение эксперта, как правило, оценивается именно как доказательство, имеющее значительно большую силу. Имеющая исторические корни, эта тенденция основана на авторитете научных знаний, без которых на многие вопросы вообще не может быть получено ответа. Отсутствие у следо­вателей, прокуроров и судей таких знаний обусловливает по­вышенное доверие к выводам экспертов, имеющих эти зна­ния. Однако, как представляется, именно в этом повышенном доверии и таится основная угроза возможной ошибки, по­скольку уверенность эксперта в том, что ни следователь, ни суд не усомнятся в обоснованности его заключения, способна привести к негативным последствиям. Исследователи отме­чают, что «ошибки и разногласия в оценке и интерпретации экспертных выводов стали явлением вполне заурядным»[220]. Заключение эксперта в связи с этим должно быть подвергну-

292в

то такому же строгому и придирчивому анализу, как и все другие доказательства.

Как представляется, именно такой подход к оценке за­ключения эксперта нашел свое отражение в УПК. В ч. 3 ст. 80 УПК РСФСР содержалось правило: «заключение эксперта не является обязательным для лица, производящего дозна­ние, следователя, прокурора и суда, однако несогласие их с заключением должно быть мотивировано». Такая форму­лировка, по сути, и служила правовым основанием для по­становки вопроса об особом доказательственном значении заключения эксперта. В действующем УПК нет особых пра­вил для оценки этого вида доказательств, чем подтвержда­ется основное правило: ни одно из доказательств не имеет преимуществ перед другими.

Рассмотрим, какие обстоятельства должны быть учтены при оценке заключения эксперта.

В первую очередь, оценивая заключение эксперта, необ­ходимо обратить внимание на соблюдение тех требований уголовно-процессуального закона, которые обеспечивают допустимость этого вида доказательств. Речь идет о проце­дуре назначения судебной экспертизы. Порядок назначения экспертизы определен в ст. 195 УПК, которая предусматри­вает не только содержание постановления о назначении экс­пертизы, но и обязанность ознакомления с этим постанов­лением подозреваемого, обвиняемого, защитника, а также потерпевшего в случаях, когда экспертиза проводится в от­ношении него, и разъяснение принадлежащих им в соответ­ствии со ст. 198 УПК прав.

Нарушение порядка назначения экспертизы может при­вести к признанию заключения эксперта недопустимым до­казательством. По мнению Ю.К. Орлова, недопустимым должно быть признано также заключение эксперта по спе­циальности, имеющейся в государственном экспертном учреждении, но данное иным специалистом, не являющим­ся судебным экспертом[221]. Это суждение требует небольшо­го комментария. Закон не делает различий между государ­ственными судебными экспертами и иными экспертами (ч. 2 ст. 195 УПК). Основной критерий выбора эксперта – нали­чие у него специальных знаний, т.е. обладание необходимой для производства экспертизы компетенцией. Нельзя исклю-

293в

чить возможности обладания более высокой компетенцией лицом, не являющимся государственным судебным экспер­том. Поэтому рекомендация отдавать предпочтение госу­дарственному экспертному учреждению, хотя и может быть учтена при оценке обоснованности заключения эксперта, не является обязательной. Допустим, экспертиза проведе­на вне государственного экспертного учреждения, посколь­ку единственный работающий в нем специалист в соответ­ствующей области знания, подлежит отводу.

Поручение производства экспертизы лицу, подлежаще­му отводу в соответствии со ст. 70 УПК, является основани­ем для решения о признании заключения недопустимым. Это нарушение может быть допущено, в частности, в связи с тем, что обвиняемому не было обеспечено право заявить эксперту отвод, поскольку ему не было объявлено о назна­чении экспертизы. Такое нарушение, например, было допу­щено при назначении повторной комиссионной психолого-психиатрической экспертизы в отношении обвиняемого в убийстве и покушениях на убийство М. С постановлени­ем о назначении такой экспертизы следователь ознакомил только защитника обвиняемого адвоката Н.

По этому же уголовному делу после назначения экспер­тизы и объявления об этом защитнику следователь соста­вил другое постановление, расширив его мотивировочную часть[222]. С этим постановлением, которое и было направле­но в экспертное учреждение, ни обвиняемый, ни защит­ник ознакомлены не были. По сути, следователь совершил подлог, однако суд не принял во внимание доводы защи­ты о незаконных методах ведения следствия и нарушении прав обвиняемого.

Недопустимость заключенья эксперта может быть обу­словлена также недопустимостью представленных на экспер­тизу объектов вследствие нарушения закона при получении вещественных доказательств (теория «плодов отравленного дерева»), а нарушением порядка оформления заключения. Например, отсутствие подписи эксперта, в том числе удосто­веряющей, что он предупрежден об уголовной ответственно­сти за дачу заведомо ложного заключения. Следует отметить наличие противоречия между положениями ст. 14 Закона

294в

о судебно-экспертной деятельности и 119 УПК. Согласно по­следней об уголовной ответственности эксперта предупре­ждает руководитель экспертного учреждения, за исключени­ем руководителя государственного экспертного учреждения. В таком исключении нет какого-либо смысла, поскольку обя­занность «по поручению органа или лица, назначившего экс­пертизу, предупредить эксперта об уголовной ответствен­ности, взять у него соответствующую подписку и направить ее вместе с заключением эксперта в орган или лицу, кото­рые назначили судебную экспертизу», возложена на руко­водителя государственного экспертного учреждения ст. 14 Закона о судебно-экспертной деятельности.

Оценивая заключение эксперта, следует обратить вни­мание на соблюдение экспертом пределов своей компетен­ции и принадлежащих ему прав. Эксперту, в частности, за­прещено самостоятельно собирать относящиеся к предмету экспертизы доказательства, уничтожать объекты исследо­вания или существенно изменять их свойства без разреше­ния лица или органа, назначившего экспертизу, сообщать кому-либо о результатах судебной экспертизы (ст. 16 Закона о судебно-экспертной деятельности). Поясним важность этих правил на примере.

По уголовному делу по обвинению Л. в незаконном хра­нении огнестрельного оружия – пистолета Макарова, яко­бы извлеченного в ходе досмотра из-под сиденья принадле­жащей Л. автомашины, экспертом ЭКО Сызранского РУВД Самарской области были обнаружены два пальцевых отпе­чатка, идентичные экспериментально полученным отпечат­кам пальцев руки Л. В нарушение правил о порядке произ­водства экспертизы эксперт произвел не фотографирование отпечатков пальцев руки, обнаруженных на кожух-затворе указанного пистолета, в целях использования при последу­ющей идентификации, а перенес их на следокопировальную пленку, фотоснимки с которой и поместил в фототаблицу, приложенную к его заключению. Вещественное доказатель­ство, по сути, было уничтожено. В ходе повторной комисси­онной судебной экспертизы эксперты, потребовавшие пред­ставления дополнительных материалов — самого пистолета Макарова, пришли к выводу, что один из представленных им на дактилоскопической пленке отпечатков пальцев руки не пригоден для сравнительного исследования вследствие низ­кого качества (смазан). Второй отпечаток пальца по своим

295в

размерам превышает размеры поверхности кожух-затвора пистолета Макарова, с которой он якобы был снят в ходе предыдущей экспертизы. Проще говоря, первое заключение эксперта было сфальсифицировано, что и повлекло прекра­щение уголовного дела в отношении Л. в связи с отсутстви­ем события преступления.

Оценка достоверности заключе