КРАТКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РЕЧЕЙ ЗАЩИТНИКОВ 46S

Председатель Трибунала прервал попытку Тома возразить на этот
протест, указав, что защитник не должен делать возражений по этому
поводу.

Защитник подсудимого Фрика, адвокат Панненбекер, заявлял, будто
деятельность его подзащитного носила внутригерманский характер и
не касалась внешнеполитических дел. На этом «основании» защитник
утверждал, что Фрик не подлежит суду Международного Военного Три-
бунала. Панненбекер пытался доказать, что Фрик не виновен в престу-
плениях, связанных с концентрационными лагерями, уничтожением
евреев, оккупацией территорий других стран. Как и другие защитники,
Панненбекер сваливал всю вину на Гитлера и Гиммлера, с тем, чтобы
выгородить своего подзащитного.

Защитник подсудимого Штрейхера, адвокат Маркс, не скрывал, что
Штрейхер был издавна убежденным антисемитом и вел антисемитскую
пропаганду, но адвокат вместе с тем всячески старался умалить вину
подсудимого.

Защитник подсудимого Функа, адвокат Заутер, всячески пытался
умалить роль, которую играл его подзащитный в подготовке агрессивных
войн и в вооружении гитлеровской Германии.

Адвокат Серватиус в своей речи в защиту подсудимого Заукеля,
ссылаясь на различные толкования при переводах на русский, английский
и французский языки терминов «депортация» и «принудительный труд»,
пускался в длинные казуистические рассуждения на эту тему и утверждал,
будто существуют юридические основания, оправдывающие применяв-
шееся гитлеровцами принудительное использование рабочей силы.

Серватиус цинично оправдывал мероприятия гитлеровцев по насиль-
ственному угону рабочих, используя для этого ту самую «аргументацию»,.
к которой прибегала гитлеровская пропаганда.

Защитник по существу обошел вопрос о жестоких издевательствах
гитлеровцев над иностранными рабочими. Их содержание за колючей
проволокой он нагло оправдывал «необходимостью строгого контроля».
Не менее цинично защищал адвокат Серватиус и такое, например, вар-
варское насилие гитлеровцев над насильственно угнанными с оккупиро-
ванных «восточных территорий» лицами, как введение обязательного
ношения ими опознавательного знака «Восток».

Ответственность его подзащитного за уничтожение людей с помощью
непосильной работы адвокат целиком сваливал на Гиммлера и Геб-
бельса.

Резюмируя свои «доводы» в защиту Заукеля, полностью почерпнутые
из арсенала гитлеровской пропаганды, адвокат просил у Трибунала ни
больше, ни меньше, как оправдания Заукеля.

Зощктник Иодля, адвокат Экснер, признал, что Иодль «был советни-
ком фюрера по всем оперативным вопросам, следовательно, в определен-
ном смысле—начальником генерального штаба вооруженных сил». Од-
нако Экснер стремился умалить роль Иодля, голословно утверждая, будто-
«его деятельность была чисто технической», что Иодль являлся якобы
только «курьером, передававшим приказы», в частности, приказы
о борьбе с партизанами, о разрушении и сожжении деревень и городов
и т. д.

Защитник старался доказать, что Иодль был якобы далек от гитлеров-
ской партии и вообще от политики. Он утверждал, что Иодль занимался

ЗАЩИТА

чисто военными и оперативными вопросами и не вмешивался в политиче-
ские решения Гитлера. Но Экснер не свел концы с концами, заявив, что
в задачу гитлеровских генералов входило «проводить военную подго-
товку, необходимую для разрешения тех или иных политических задач».

Рассматривая вопрос о преступной деятельности Иодля против парти-
зан, Экснер назвал последних «партизанскими бандами». Это выражение
Экснера, почерпнутое из арсенала гитлеровской пропаганды, вызвало
протест главного обвинителя от СССР т. Руденко.

«Господин председатель, — обратился советский обвинитель к пред-
седателю Трибунала, — защитник называет бандами партизанское дви-
жение, охватившее, как известно, миллионы патриотов, поднявшихся на
борьбу с поработителями — немецко-фашистскими захватчиками. Я счи-
таю, что такое выражение защитника следует расценивать как оскорби-
тельный выпад против партизан, внесших огромный вклад в дело раз-
грома гитлеровских захватчиков, и я заявляю протест в связи с этим».

Трибунал согласился с протестом советского обвинителя.

Адвокат Людингхаузен, защищавший подсудимого Нейрата, самым
подробным образом остановился на деятельности подсудимого в качестве
«имперского протектора Богемии и Моравии», стараясь представить эту
преступную деятельность в выгодном для своего подзащитного свете.

Стараясь всеми силами обелить Нейрата, защитник заявлял, что
Нейрат прошел длинный путь чиновника при различных правительствах,
не ставя вопроса об их политическом лице, о том, было ли каждое такое
правительство консервативным, демократическим или социал-демокра-
тическим. Адвокат забывал только добавить: «или фашистским».

В заключение адвокат просит Трибунал оправдать Нейрата.

Защитник подсудимого Фриче заявлял, будто Фриче «случайно» по-
пал на скамью подсудимых, так как он якобы не играл значительной
роли в гитлеровской Германии. Защитник изображал своего подзащитного
чуть ли не рядовым журналистом, который якобы не оказывал влияния
на содержание и политическое направление информации.

В заключение своей речи защитник пустился в рассуждения на тему
о том, что ответственность за нарушение мира могут нести лишь те лица,
которые подготовляли' и развязывали агрессивную войну, а не те, кто
оказывал ей поддержку путем какой-либо деятельности. На этом «осно-
вании» адвокат сделал вывод, что речи Фриче по радио, даже если они
оправдывали агрессивную войну и способствовали ее продолжению,
якобы не являются наказуемыми действиями, и он должен быть оправдан.

В том же духе выступали и другие адвокаты.

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ
РЕЧИ
ГЛАВНЫХ
ОБВИНИТЕЛЕЙ

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ РЕЧЬ ГЛАВНОГО ОБВИНИТЕЛЯ
ОТ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ
РОБЕРТА ДЖЕКСОНА

[Произнесена 26 июля 1946 г.}

Господин Председатель, Господа Члены Трибунала!

Редко юристу приходится сталкиваться с более сложной задачей,
чем выбор аргументов для заключительной речи при таком громадном
несоответствии между отведенным ему временем и объемом материала,
которым он располагает. В течение 8 месяцев, а это — недолгий срок
для процесса государственной важности, мы представляли доказательства,
которые охватывают столь широкую и разнообразную картину событий,
что едва ли нечто подобное было когда-либо охвачено рамками одного
судебного процесса. Невозможно, резюмируя, нарисовать широкими маз-
казди более чем контуры основных моментов выразительной и' печальной
летописи этого процесса, которая останется в истории как свидетельство
позора и извращенностиXX столетия.

Принято думать, что наше время является вершиной цивилизации,
вершиной, с которой мы можем покровительственно взирать на недостатки
предшествовавших веков в свете того, что считается «прогрессом». В дей-
ствительности положение вещей таково, что взятая в перспективе история
нашего столетия не будет выглядеть с благоприятной стороны, если
только вторая его половина не искупит пороки первой. Эти четыре де-
сятка лет XX столетия будут занесены в летопись истории в числе самых
кровавых в ее анналах. Мировые войны оставили столько убитых, что
число их превышает численность всех армий, участвовавших в древних
и средневековых войнах. Никогда в течение полустолетия не происходило
такого количества кровавых убийств и в таком масштабе, не соверша-
лось таких жестокостей и бесчеловечных поступков, не производилось
такого массового угона людей в рабство, такого уничтожения националь-
ных 'меньшинств.

Террор Торквемады бледнеет перед нацистской инквизицией. Эти
деяния войдут в историю как неопровержимые факты, по которым бу-
дущие поколения будут судить о нашем десятилетии. Если мы не сумеем
уничтожить причины и предотвратить повторение подобного варварства,
можно будет с основанием сказать, что XX столетие приведет к гибели
цивилизации.

Руководствуясь этими фактами, мы предприняли шаги для того,
чтобы стереть эти ужасные деяния со страниц нашей эры. Подсудимые

зо*

4б8 ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ РЕЧИ ГЛАВНЫХ ОБВИНИТЕЛЕЙ

жалуются, что мы двигаемся вперед слишком быстро. Создавая Устав
этого Трибунала, мы полагали, что лишь регистрируем уже достигнутое
в развитии международного права. Однако они говорят, что мы обогнали
наше время, что мы предвосхитили процесс, который только должен про-
изойти, но еше не совершился. Лондонское соглашение, независимо от
того, является ли оно оригинальным или лишь регистрирует достигнутое,
при всех обстоятельствах знаменует собой сдвиг в международном праве,
который в обших чертах соответствует эволюции во внутреннем законо-
дательстве, заключавшейся в том, что люди перестали карать преступ-
ление, совершенное внутри страны, «преследованием и криками» и стали
руководствоваться при определении наказания доводами рассудка и ре-
зультатами расследования. Сообщество народов выросло из примитив-
ного закона «преследований и криков», из закона «лови и убивай». Оно
стремится применять санкции для того, чтобы утверждать международ-
ное право, но руководствоваться в этом .применении санкции законом и
разумом, а не интуитивным протестом. Подсудимые отрицают закон, по
которому они привлекаются к ответственности. Их отвращение к за-
кону, который осуждает их, не является оригинальным. Уже прежде
было замечено, что: «Вор, который чувствует на своей шее веревку,
не может придерживаться хорошего мнения о законе». ,

Я не стану касаться правовых основ данного процесса. Пози-
ция, которую занимают Соединенные Штаты, была достаточно разъ-
яснена в моей вступительной речи. Мой достойный коллега Генеральный
Прокурор Великобритании даст ответ от имени всех Главных обвините-
лей на возражения подсудимых относительно правовой основы данного
процесса. На данной стадии судебного разбирательства я остановлюсь
па законе, относящемся к данным преступлениям, в соответствии с тем,
как он изложен в Уставе. Подсудимые, которые вообще не имели бы
права быть заслушанными, если бы Устав не предоставил им такого
права, теперь требуют уничтожения правовой основы данного процесса.
^тот Трибунал, конечно, не имеет полномочий отвергнуть или изменить
соглашение между четырьмя державами, к которому присоединились
'18 других стран. Формулировки Устава являются обязательными для
всех участников этого судебного разбирательства.

Однако при толковании Устава мы не должны забывать о том, какой
исключительный, чрезвычайный характер имеет этот Трибунал как Меж-
дународный Военный Трибунал. Он не является частью установленной
конституцией системы юстиции ни одной из подписавших соглашение
сторон. Германия безоговорочно капитулировала, однако еше не подпи-
сан никакой мирный договор и не достигнуто соглашение по поводу та-

* кого мирного договора. Формально союзники все еще, находятся в состоя-
нии войны с Германией, хотя политическая и военная система противника
прекратила свое существование. Как Военный Трибу на л этот суд
является продолжением военных усилий союзников. Как Междуна-
родный Трибунал он не связан никакими процессуальными или иными
'утонченностями системы юриспруденции или конституционной системы
каждой из наших стран; его решения также не внесут новых прецеден-
TOQ во внутреннюю систему их гражданской юстиции. Как Между-
народный Военный Трибунал он подымается над местным.щ

•пре-ходяшим и стремится руководствоваться не только международным
правом, но и основными принципами юриспруденции, которые присущи

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ РЕЧЬ ГЛАВНОГО ОБВИНИТЕЛЯ ОТ США 469

цивилизации и давно уже нашли свое воплощение в кодексах всех
народов.

Мы можем быть уверены в одном. Будущим поколениям никогда не
придется с недоумением вопрошать, что же могли оказать нацисты в свое
оправдание. История будет знать, что все, что они могли сказать, им'было
позволено сказать. Они получили возможность предстать перед судом
такого рода, право на который в дни их процветания и славы они
не предоставляли никому.

Но справедливость — это не слабость. Необычайная справедливость
этого судебною разбирательства является атрибутом нашей силы. Обви-
нение сейчас, к концу процесса, оказалось внутренне неуязвимым потому,
что оно покоилось столь основательно на германских документах, аутен-
тичность которых неоспорима. Но именно долгие недели этого судеб-
ного разбирательства, в течение которых подсудимые один за другим пы-
тались уязвить достоверность этих доказательств, продемонстрировали
подлинную их силу. Несомненным фактом является то обстоятельство,
что показания подсудимых устранили всякое сомнение в их виновности,
которое, ввиду необычайного характера и размаха этих преступлений,
могло существовать до того, как они выступили здесь. Они помогли
написать себе обвинительный приговор.

Но справедливость этого процесса не имеет ничего общего с некото-
рыми из аргументов, выдвинутыми подсудимыми или их защитниками.
Ни прежде, ни теперь не являлось необходимым оценивать достоинства
их туманной и извилистой философии. Мы не судим их за их дурные идеи.
Они вправе, если желают, порочить вклад древних иудеев в цивилиза-
цию, частью которой некогда являлась Германия. Нас не касается также
то обстоятельство, что они отвергают эллинское влияние. Интеллекту-
альное банкротство и моральная извращенность нацистского режима не
касались бы международного права, если бы они не были использованы
для того, чтобы провести «расу господ» гусиным шагом через границы
государств. Мы вменяем им в вину как преступление не их идеи, а их
враждебные акции. Их кредо и их учения имеют значение лишь по-
стольку, поскольку они' свидетельствуют о мотивах, целях, намерениях,
осведомленности в происходящем.

Мы вменяем им в вину незаконную агрессию, но мы не судим их за
те мотивы, надежды и лишения, которые могли толкнуть Германию на
путь агрессивных войн в качестве инструмента политики. Закон в отли-
чие от политики не занимается вопросами добра и зла при статус-кво, он
не рассматривает также вопроса о состоятельности возражений против
статус-кво. Он просто требует, чтобы статус-кво не нарушалось силой и
чтобы политика не проводилась в жизнь с помощью войны.

Мы можем признать, что смешение этнических и культурных
групп, стирание экономических барьеров, столкновение национальных
интересов создали в 30-х годах, как оно -будет создавать и впредь,
серьезные проблемы для Германии точно так же, как и для остальных
нарздоз Европы. Мы можем также признать, что мир не сумел найти
политического или правового средства для того, чтобы противопоставить
его как достойную и реальную замену войне. Мы не можем сослаться ни
на этику, ни на мудрость ни одной из стран, в том числе моей собствен-
ной, перед лицом этих проблем. Но мы утверждаем, что теперь, точно
так же, как уже в течение некоторого времени до 1939 года, для

470 ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ РЕЧИ ГЛАВНЫХ ОБВИНИТЕЛЕЙ

Германии или для любой другой страны являлось незаконным и преступ-
ным осуществлять свои притязания или стремиться к экспансии, прибе-
гая для этого к агрессивной войне.

Разрешите мне подчеркнуть один кардинальный момент. У Соеди-
ненных Штатов нет интересов, которые могли бы выиграть от того, что
кто-либо из подсудимых будет осужден, в том случае, если не будет до-
казана его виновность, по крайней мере, по одному разделу Обвинитель-
ного заключения из инкриминируемых ему. Достижение любого резуль-
тата, который будет осужден как несправедливый критическим и бес-
пристрастным судом будущих поколений, не явится победой ни для одной
из стран, объединившихся в ведении этого судебного разбирательства. Но
в итоге перед нами сейчас имеются проверенные доказательства преступ-
ности; мы заслушали шаткие оправдания и трусливые увертки подсуди-
мых. Предварительное суждение, основываясь на котором мы открывали
этот процесс, не является более достаточным.

Наступило время для принятия окончательных решений, и если дело,
по которому я выступаю, сейчас кажется трудным и не допускающим
компромиссов, это объясняется тем, что таким его делают представлен-
ные доказательства.

Быть может, лучше всего будет, если я попытаюсь извлечь это дело
из бездны деталей, которыми- полон протокол, и представить перед вами
лишь общие его контуры, впечатляющие самой своей простотой.

Правильно, что многие тысячи' страниц свидетельских показаний и
тысячи документов по данному делу охватывают целую эпоху, целый
континент и касаются почти всех сторон человеческого существования.
Они освещают различные стороны профессиональной деятельности —
дипломатию, развитие морского флота и морскую войну, сухопутную
войну, происхождение воздушной войны, политический механизм прихода
нацистов к власти, финансовые вопросы и экономику, связанные с тотали-
тарной войной, социологию, уголовное право, психологию и патологию
маос.

Я должен предоставить экспертам заниматься выбором доказательств
и писать томы по их специальности, в то время как я сам широкими маз-
ками нарисую картину нарушений права, признание которых законными
угрожало бы самому существованию цивилизации. Я должен, как сказал
Киплинг: «Кистью из хвоста кометы бросить краски на полотно в десять
лиг длиной».

ПРЕСТУПЛЕНИЯ НАЦИСТСКОГО РЕЖИМА

Основательность обвинения этих подсудимых по разделу о заговоре,
доказать которую поручено Соединенным Штатам, заключается в про-
стоте этого обвинения. Оно включает лишь три основных вопроса: пер-
вый — были ли совершены акты, которые определяются Уставом как
преступление; второй — были ли они совершены в ходе осуществления
общего плана, или заговора, и третий — находятся ли эти подсудимые
в числе тех, кто несет за это уголовную ответственность?

Обвинение требует рассмотрения преступной политики в целом, а не
собрания отдельных бесплановых или спорных преступлений. Существо-
вание основных преступлений, на которых мы строим обвинение и кото-
рые представляют собой либо конечную цель общего плана, либо сред-

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ РЕЧЬ ГЛАВНОГО ОБВИНИТЕЛЯ ОТ США 471

стзо ее осуществления, уже признано. Краеугольный камень, на котором
покоится обвинение в заговоре, представляет собой пять категорий пре-
ступных деяний, характер и размах которых является важным моментом
для оценки доказательства существования заговора.

ЗАХВАТ ВЛАСТИ И ПОДЧИНЕНИЕ ГЕРМАНИИ ПОЛИЦЕЙСКОЙ
ГОСУДАРСТВЕННОЙ СИСТЕМЕ

Нацистская партия захватила контроль над германским государ-
ством в 1933 году. «Захват власти» является термином, которым поль-
зуются подсудимые и свидетели защиты, причем термином столь подхо-
дящим, что он вошел как в историю, так и в повседневную речь.

Нацистская клика в первые дни своего существования жила в по-
стоянном страхе переворота. Геринг в 1934 году указывал, что врагам
нацизма имя — легион, и заявлял: «Поэтому были созданы концентра-
ционные лагери, в которые мы прежде всего заключили тысячи комму-
нистов и социал-демократов».

В 1935 году Геринг предвосхитил всю программу преднамеренных
жестокостей и репрессий, публично заявив: «Тот, кто в будущем попы-
тается поднять руку на представителя национал-социалистского движе-
ния или государства, должен знать, что очень скоро после этого он ли-
шится жизни».

Для достижения этой цели были совершены новые политические пре-
ступления: была объявлена изменой родине, наказуемой смертью, орга-
низация или поддержка какой-либо другой партии', кроме нацистской
партии. Было объявлено преступлением распространение ложных или
преувеличенных слухов или слухов, которые вредили государству или
даже партии. Были введены столь двусмысленные законы, что они могли
быть использованы для наказания почти всякого, даже невинного, по-
ступка. Так, например, были объявлены преступлением любые акты,
противоречащие общественному благополучию.

Министр юстиции Гертнер разъяснил, что национал-социализм рас-
сматривал всякое противодействие целям, которые поставила перед со-
бой каждая община, преступным sui generis (по самой своей сути) и что
такой акт мог быть наказуем даже в том случае, если он не противоре-
чил существующим «формальным» законам.

Гестапо'и СД являлись инструментами системы шпионажа, кото-
рая пронизывала всю общественную и частную жизнь. Геринг контроли-
ровал все частные телефонные переговоры. Неприкосновенность пе-
реписки была уничтожена. На каждые 50 домов были назначены партий-
ные блоклейтеры, которые постоянно шпионили за теми, кто жил в их
квартале. На основании их шпионских сведений людей бросали в места
«превентивного заключения» и в концентрационные лагери без какой-
либо судебной процедуры и без предъявления каких бы то ни было
обвинений. Политическая полиция, действовавшая по собственному
усмотрению, была освобождена от всякой законной ответственности за
свои действия.

После того, как контроль над всеми государственными учрежде-
яиями перешел в руки нацистов и рейхстаг был лишен какой бы то ни
было законодательной силы, последним препятствием на пути к царству

472 ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ РЕЧИ ГЛАВНЫХ ОБВИНИТЕЛЕЙ

террора оставалась система юстиции, но ее независимость скоро была
уничтожена и она была реорганизована для того, чтобы творить про-
дажное правосудие. Судьи смещались по политическим или расовым
соображениям, за ними постоянно шпионили и на них оказывали дав-
ление с тем, чтобы заставить их вступить в нацистскую партию.

После того как Верховный суд оправдал трех из четырех подсуди-
мых, которых нацисты обвиняли в поджоге рейхстага, юрисдикция по
делам об измене родине была передана вновь организованному «народ-
ному 'суду», который состоял из двух судей и пяти партийных чиновни-
ков. В германском фильме о деятельности этого суда, который мы демон-
стрировали в этом зале, показано, 'как председательствующий изливает
поток оскорблений по адресу бессловесных подсудимых. Были созданы
специальные суды для того, чтобы судить за политические преступле-
ния, только члены партии назначались на должности судей, «письма
к судьям» инструктировали марионеток-судей, какой «генеральной ли-
нии» им следовало придерживаться.

Результатом этого явилось устранение всех мирных способов проти-
водействия или смены правительства. Прокравшись через дверь к вла-
сти, нацисты хлопнули этой дверью перед лицом всех других, кто мог
пожелать войти в нее. Поскольку законом считалось то, что нацисты
называли законом, оппозиция в любой форме искоренялась и каждому,
кто пытался высказывать недовольство, затыкали рот. Германия очути-
лась в тисках полицейского государства, которое использовало угрозу;

заключения в концлагери как средство подавления сопротивления. Пар-
тия стала государством, государство—партией, террор днем и умерщ-
вления ночью являют собой политику, принятую той и другим.

ПОДГОТОВКА И ВЕДЕНИЕ АГРЕССИВНЫХ ВОЙН

С момента захвата нацистами власти они начали лихорадочно, хота'
и тайно, в нарушение Версальского договора, вооружаться для воины.
В 1935 году у них не было воздушного флота. К 1939 году у них была
21 эскадра, состоявшая из 240 эскадрилий, насчитывавших, примерно,
2400 самолетов первой линии, а также имевших учебные и транспортные
самолеты. В 1933 году они располагали армией, состоявшей из трехпе-
хотных и трех кавалерийских дивизий. В 1939 году они сформировали и
вооружили армию, состоявшую из 51 дивизии, в том числе: четыре—
полностью моторизованных и четыре—танковых дивизии. В 1933 году
их военно-морской флот состоял из одного крейсера в шести легких крей--
серов В 1939 году они создали военно-морской флот, состоявший из-
четырех линейных кораблей, одного авианосца, шести крейсеров,
22 эсминцев и 54 подводных лодок. Они также создали за этот период
промышленность вооружения, такую же мощную, как военная промыш- -
ленность любой другой страны.

Это оружие было введено в действие в сентябре 1939 года, когда:
началась целая серия необъявленных войн против народов, с которыми'
Германия имела договоры об арбитраже и о ненападении, и в наруше-
ние многократных гарантий. Первого сентября 1939 г. эта перевооружен-
ная Германия напала на Польшу. Апрель следующего года стал свиде-.
телем вторжения в Данию и Норвегию и оккупации их, май увидел захват