Другие аспекты гуманистической психологии

Гуманистическое движение не было целиком поглощено Эсаленом и группами встреч; необходимо отметить и др. его направления, существовавшие в то время. Среди них следует назвать логотерапию Виктора Франкла — религиозно-экзистенциалистскую версию психоан. (во многом напоминающую подход Ролло Мэя), придающую особое значение челов. потребности поместить смерть и страдание в некий смысловой контекст, с к-рым можно жить, причем даже в крайне тяжелом положении. Сюда же относится трактовка Амадео Джорджи феноменологической философии Мерло-Понти: своего рода философская Г. п., почему-то так и не ставшая элементом «фасада» гуманистического движения. Еще одна мировоззренческая концепция — это интерпретация Дэвидом Бэкеном диалектически связанных принципов действия (agency)и общности (communion).

Движение породило собственных критиков. В частности, Ричард Фарсен, в прошлом ученик, сотрудник и единомышленник Карла Роджерса, возражал против бездумного преклонения перед терапевтическим трюкачеством, к-рое, на его взгляд, разлагало Г. п. Были также попытки «одомашнить» движение, вернуть его в лоно академической научной психологии, реформируя на ходу саму академическую психологию в гуманистическом направлении. Психологи тж пытались преодолеть противоречия между механистической бихевиористской психологией и Г. п. Однако практ. сближение академической и гуманистической психологии не разрешило вопросов филос. характера, лежащих в основе их спора. В лагере бихевиористов Альберт Бандура расширил рамки своей теории соц. научения с тем, чтобы она отвечала основным гуманистическим интересам. В результате он создал теорию реципрокного детерминизма, в к-рой ему удалось учесть самоконтроль и личную инициативу при образовании окружающей среды человека.

Секулярный гуманизм: пренебрегаемая версия гуманистической психологии

Г. п. как общественное движение упорно обходила вниманием магистральный путь психол. мысли, получивший отличные «рекомендательные письма» от европейских гуманистов, а именно психологию «секулярного гуманизма». Концепция секулярного гуманизма лучше всего поддается толкованию в рамках экзистенциалистской традиции гуманистической мысли. Человек, по утверждению Паскаля, — «мыслящий тростник», слабейшее из творений природы, — и потому нуждается в Благодати Божией. В духе противоположной традиции секулярного гуманизма Шекспира и Монтеня Ницше в XIX в. и Сартр в XX в. предложили экзистенциалистские, — если судить по значению, к-рое эти философы придавали ответственности наделенного самосознанием человека, — концепции мирского, нерелигиозного гуманизма.

Для религиозного экзистенциалиста аутентичная оценка положения человека в мире ведет к неизбежному признанию челов. бессилия перед лицом жизни и смерти, причем облегчить свое положение люди могут только на пути смирения перед всемогуществом Бога. Для атеистического гуманиста, напротив, надежда на Бога служит признаком регрессии к стадии детской зависимости; челов. достоинство требует опирающегося на разум признания за людьми способности самостоятельно выбирать способ своего существования в нейтральном по отношению к ним мире. Смысл человека — в его творчестве. Воззрения представителей религиозного и секулярного гуманизма на природу человека невозможно примирить, хотя и те и другие требуют в качестве предварительного условия внимания к трагическим составляющим челов. существования, полностью игнорируемым господствующим направлением в Г. п.

Гуманизм и наука в психологии

С самого начала XX в. разграничение наук на «науки о природе» и «науки о духе или культуре», введенное немецким философом Дильтеем, отзывалось эхом в различных направлениях совр. соц. мысли. Возможно, наиболее полно это разграничение выражается в противопоставлении перспективы каузального (причинно-следственного) объяснения, традиционно даваемого с внешней по отношению к субъекту поведения позиции, перспективе истолковательного понимания в рамках внутреннего мира самого субъекта — области интуиции, смыслов, интенций и ценностей.

Каузальная перспектива, когда она применяется для объяснения челов. поведения, обеспечивает непрерывную связь наук о человеке с естественными науками о физ. и биолог. мире. Истолковательная перспектива подчеркивает уникальность челов. существ — этих обладающих культурой и способностью к символизации созданий, способных действовать с учетом прошлого и будущего, наполнять смыслом или бессмысленностью свое существование, обманываться и вводить в заблуждение др., но вместе с тем видеть друг друга насквозь. Совершенно очевидно, что обе эти перспективы применимы к человеку.

Когда эти перспективы ясно обозначены, они образуют противоположные полюса знания, необходимые, подобно полюсам магнита, но не поддающиеся синтезу в единую теорию. Может быть, это все, на что мы способны в нашем теоретизировании, но не только это вызывает неудовлетворение. Подобная раздвоенность никак не помогает нам в объяснении того, что в феноменах лично выбираемого поведения смыслы или интерпретации, к-рые мы приписываем нашим характерным чертам и поступкам, на деле оказываются важными причинными факторами наших действий. Имея в виду именно этот случай, можно утверждать: в том, что касается такого исключительно челов. мира, интерпретация и каузальное объяснение должны быть каким-то образом объединены; или, говоря иначе, единственной удовлетворительной наукой о челов. опыте и деятельности должна быть наука, в к-рой герменевтическая интерпретация, соединенная с каузальным объяснением, играет главную роль.