Модель психопатологии коммуникативных процессов

Специалисты по системной терапии часто отмечали, что ослаб­ление психической патологии у одного члена семьи сопровожда­ется ее усилением у других членов семейной системы. Однажды у доктора Д.Джексона была пациентка, лечившаяся от депрессии. По мере того как ее состояние улучшалось, муж пациентки стал звонить Джексону и жаловаться, что эмоциональное состояние жены ухудшается. Устойчивое улучшение состояния жены привело к тому, что муж лишился работы и в конце концов покончил жизнь самоубийством. Можно довольно просто справиться с энурезом ребенка, гораздо труднее помочь супругам, между которыми после выздоровления ребенка образуется вакуум. По своей сути, психиче­ская патология - процесс передачи информации между членами семьи, а не внутриличностная проблема одного члена семьи. Пси­хиатрический симптом рассматривается как поведение, соответ­ствующее происходящему взаимодействию. С этой точки зрения шизофрения может быть понята как единственно возможная реак­ция на абсурдную или непригодную для существования коммуни­кационную среду. Патология служит гомеостатическим механиз­мом, благодаря которому члены семьи поддерживают внутренний функциональный баланс своей системы. Когда перед семьей воз­никает внешняя угроза, она пытается восстановить баланс внут­ренних связей путем развития странного, спутанного или приво­дящего в замешательство поведения, путем психотических эпизо­дов или других патологических реакций. Бывает, что относитель­ное семейное благополучие поддерживается за счет эпизодиче­ских драк между родителями; более частые драки уже опасны, так как насилие рискует выйти из-под контроля, и озабоченность ре­бенка действиями родителей может выразиться в симптомах на­рушения его поведения. Симптомы дезорганизации детского по­ведения служат негативной обратной связью, приводящей к при­остановке «боевых действий», поскольку у родителей возникает озабоченность появлением «идентифицируемого пациента» (ИП). Но на самом деле пациентом становится вся семейная система, а не только пациент, у которого развились психотические симпто­мы, направленные на спасение системы; он-то как раз выполняет роль спасателя.

Таким образом, симптом, болезнь или нарушение поведения здесь рассматриваются в качестве специфической коммуникации; иногда ее называют «трансакцией», имея в виду, что подобная коммуникация выполняет функции защитного маневра, прагматически «выгодного» всем участникам коммуникации.

Правила поддержания взаимоотношений обеспечивают семей­ной системе наличие стойкой организационной структуры. Кроме того, они регулируют способы и схемы сообщения информации. Модели взаимоотношений в семье устанавливаются в зависимости от того, кто и кому передает информацию, какую информацию и как ее передает. Например, в большинстве семей существует прави­ло: когда родители общаются друг с другом на повышенных тонах, дети пребывают вне перепалки. У супружеской подсистемы четко очерченные границы, и дети не допускаются к спорам, имеющим двустороннюю направленность.

Когда схемы коммуникации в семье размыты, правила передачи информации становятся настолько неопределенными, что реакци­ей на столь невыносимую неопределенность коммуникативной сре­ды становится развитие психопатологии. Так, в 1960-е гг. широко изучалась проблема коммуникативного происхождения шизофре­нии и, в частности, роль правила «двойной связи», благодаря кото­рому коммуникация становится разрушительной и даже «шизо-френогенной».

Классический пример ситуации, приводящей к появлению по­добной коммуникации, описан Грегори Бейтсоном. К молодому че­ловеку, достаточно основательно подлечившемуся после обостре­ния шизофрении, пришла в больницу мать. Он рад был ее увидеть и импульсивно обнял за плечи. Она съежилась. Он убрал руку, а мать спросила: «Так ты меня больше не любишь?» Сын вспыхнул, мать сказала: «Дорогой, не надо так быстро раздражаться и бояться сво­их чувств». Пациент смог пробыть с ней только несколько минут. После ее ухода он набросился на медсестру, и его пришлось переве­сти в палату для буйных пациентов. Как понять проишедшее в тер­минах «двойной связи»? В процессе общения мать и сын обменива­ются двумя несовместимыми сообщениями. Словесно мать сооб­щает сыну о своем желании быть к нему ближе, но на невербальном уровне тот факт, что она сжимается, сигнализирует сыну о желании матери быть подальше от него. Когда сын снимает с ее плеча руку, мать, противореча своему невербальному сообщению, спрашива­ет: «Так ты меня больше не любишь?» Какими должны быть мать и сын друг для друга - близкими людьми или далекими? Сын не мо­жет выиграть это сражение. Если он пытается приблизиться к ней, она съеживается; когда же он отстраняется, она огорчается. И нет ничего удивительного, что сын сначала приходит в замешательство, а потом становится враждебным.

В книге «Психология межличностных коммуникаций» [5], пере­веденной недавно на русский язык, П.Вацлавик, Дж.Бивин и Д.Джексон формулируют концепцию коммуникации в виде пяти аксиом. Первая аксиома уже была нами упомянута: избежать процесса общения невозможно. Отсутствие слов» молчание, конечно, тоже способ общения, хотя оно в силу своей многозначности часто невер­но интерпретируется и понимается неосознанно или намеренно.

Аксиома вторая утверждает, что кроме передачи информации о содержании коммуникация предполагает передачу сообщения об отношении в виде воздействия на партнера путем неявного убежде­ния, установки, команды или метакоммуникативного послания, и именно они определяют характер взаимодействия членов системы, его параметры. В недавно еще шокировавшем отечественного зри­теля фильме «Маленькая Вера» жена исправно поставляла своему доброму, слабовольному мужу чудесные огурчики собственного за­сола - вряд ли она осознавала садистически провокативный смысл своих действий; муж же исправно следовал жениному «посланию» и пил.

В. Сатир (1967) подчеркивала, что если содержание и установка совпадают, то отношения между людьми можно считать гармонич­ными, конгруэнтными. Если два уровня коммуникации некон­груэнтны, как в том случае, когда мать словесно выступает за бли­зость к сыну, а на деле дает ему установку отдаляться, то отноше­ния между людьми, скорее всего, будут отмечены дисгармонией и патологией.

Третья аксиома утверждает, что характер взаимоотношений за­висит от пунктуации, т. е. от того, как «размечены» элементы в по­следовательностях коммуникационных сообщений и каков харак­тер этой последовательности. Если коммуникация не заканчивает­ся, пока пославший сообщение не скажет «последнее слово», и если давший посыл обязательно «оставляет последнее слово за собой», то такая «пунктуация» означает, что коммуникатор, чье слово все­гда последнее, имеет большой вес в структуре взаимоотношений.

Четвертая аксиома гласит: люди общаются как вербально, так и невербально. Вербальная коммуникация наиболее ясна по содержа­нию, но не содержит информации о характере отношений между членами системы и о способе реализации этих отношений людьми, обменивающимися информацией. Невербальная коммуникация больше рассказывает нам о чувствах, самооценке и взаимной оцен­ке коммуникаторов, чем о содержании посланий - ведь слезы мо­гут быть знаком не только горя, но и радости. Таким образом, пред­лагается модель уровневой структуры коммуникации, где наруше­ния во взаимодействии понимаются как следствие смешения уров­ней содержания и отношения. Пример первый. Муж и жена живут в постоянных и исступленных спорах по любому поводу и ни в чем не могут достичь согласия. Когда однажды жене удается логически доказать мужу, что на самом деле он ошибается, он отвечает ей: «Ну, ты, возможно и права, но ты ошибаешься, потому что спо­ришь со мной». Пример второй. На приеме у психотерапевта жена на протяжении всего сеанса рассказывает о супружеских разногласиях: кому выносить вечером мусорное ведро, кто должен забирать из сада дочку, кому гулять рано утром с собакой - муж сидит молча и отрешенно, В конце встречи терапевт осведомляется у обоих, не хотят ли они что-либо сказать напоследок. Муж, тяжело вздохнув, выдавливает из себя: «А что тут я могу добавить, она как говорит, так и есть... Только вот раньше она такой борщ для меня готовила, а теперь перестала». О чем они говорят и что их волнует, борщ или то, как муж и жена относятся друг к другу, какими видят себя и другого, нравится ли им все это или огорчает, вот в чем вопрос. Следовательно, основу межличностных конфликтов составляет кон­фликт на метакоммуникативном уровне.

Согласно пятой аксиоме обмен информацией может быть либо симметричным, либо комплиментарным, т. е. дополняющим в зави­симости от типа взаимоотношений. Симметричность подразумева­ет партнерское равенство сторон: при равноправии любая из сто­рон может попеременно брать на себя роль лидера или подчинен­ного. Если же один все время поводырь, а другой - ведомый, то отношения комплиментарны. Развитие психической патологии не исключено ни при одном, ни при другом типе отношений. Решаю­щим фактором является способность системы к удержанию гибко­го баланса между стабильностью и необходимостью изменений со­образно с актуальными состояниями и циклами семейного разви­тия; в противном случае возможно два патологических состояния системы: или распад, или злокачественный гомеостазис. При сим­метричности соперничество между членами системы может дойти до точки перегрева, так как каждый из членов семьи стремится до­казать свое «право». Споры становятся бесконечными. Соревнова­ние между родителями идет по любому поводу, хотя есть и тради­ционные направления - борьба за власть и влияние, за любовь де­тей, за контроль над распределением семейного бюджета. «Воен­ные действия» разворачиваются открыто, шумно, демонстративно, с привлечением всех членов семьи, включая дальних родственни­ков и соседей: сопровождаются угрозами развода, раздела имуще­ства, детей и т.д. В рамках симметричности патология коммуника­ции приведет, вероятнее всего, к распаду в конце концов всех внут­рисемейных связей и взаимоизоляции.

Комплиментарные взаимоотношения в качестве патологической коммуникации означают ригидную фиксацию на строго определен­ной и неизменной «наклонной» плоскости ролевого общения по принципу лидер - ведомый. Родитель, настаивающий на том, что­бы молодой, но уже взрослый член семьи, остался в статусе ребен­ка, содействует тем самым отношениям патологического симбиоза. Трудность самовыделения из семейного «мы» способна привести к деперсонализации, к спутанности самоощущения или же агрессив­ному, направленному утверждению собственного Я. Если в семей­ной системе прочно укореняется комплиментарность, один из супругов должен постоянно контролировать все происходящее и до­минировать надостальными членами системы. Ощущается недо­статок взаимности» отсутствие уступчивости, и весь комплекс суп­ружеских и семейных взаимоотношений служит интересам и взгля­дам доминирующего супруга. Более слабый партнер позволяет бо­лее сильному партнеру доминировать, чтобы не ставить судьбу бра­ка и семьи под угрозу, если даже доминирование партнера осуще­ствляется с проявлением патологических форм поведения. Прави­ло в таких семьях - примиряться со всем, несмотря на то, что при­миренчество временами компрометирует человека в глазах других. Чрезвычайно распространенный и опознаваемый стереотип отно­шений: смиренная и всепрощающая жена мужа-алкоголика, кото­рого уже выгнали с работы, позабыли друзья, дети устали нести пожизненный крест. Супруга терпит (детей ведь тоже не выбирают, а муж - еще один ребенок) и даже не делает попытки заставить его лечиться. Муж-алкоголик, таким образом, вручает себя членам се­мьи, тем самым организуя их жизнь вокруг опеки и заботы о себе (известная модель контроля отношений по типу «маленького дес­пота»); жена получает при создавшемся положении неоспоримую власть и контроль, дети - индульгенцию за любую делинквентность.

Всякая последовательность высказываний может быть понята под углом зрения предложенной коммуникативной модели. В прак­тике семейного консультирования терапевту, как правило, вполне достаточно бывает попросить рассказать о самом банальном слу­чае разногласия между членами семьи, а затем просто внимательно слушать и наблюдать, пока структура коммуникации проявится. В диагностических целях могут использоваться любые процедуры, сконструированные по принципу гомеостата и предполагающие принятие совместного решения после взаимного обмена мнения­ми. Одной из таких процедур является Совместный Тест Роршаха (СТР), применение которого позволило выявить метакоммуника­тивные паттерны, соответствующие им самооценки и взаимные пер­цепции партнеров (Е.Т.Соколова, 1989). Ниже приводится пример из наших исследований того времени.

Пример.

Супруги - клиенты семейной психологической консультации, обратив­шиеся в связи с частыми ссорами и сексуальными дисфункциями у мужа.

Таблица 2 Теста Роршаха.

Муж первым берет таблицу и молча ее рассматривает.

Жена. Ну, как ты смотрел?

Муж. Вот как...

Жена. Я ничего определенного не могла сказать... Вот так - мне это красное мешало... Если это убрать, то похоже на цветок...(сме­ясь и чуть не плача одновременно).

Муж (напряженно, тяжело дышит, ерзает на стуле). Трудно сказать...

Жена (заискивающе-раздраженно, слегка прильнула к мужу). Но неужели ты ничего не можешь сказать?..

М у ж. Ну это... (Взглядом показывает на таблицу 1, ответ на ко­торую был «половые органы»)

Жена. Ну что-то маленькое оттуда выглядывает, да?

Муж (решительно, прямолинейно и безапелляционно). Мне кажет­ся, на половые органы смахивает.

Жена. Хм... (Застенчивый смешок.) Какой ты все-таки... У тебя все одно к одному. Я не могу согласиться. (Тон становится реши­тельным.) Это скорее всего экзотический вид. (С назидательной ин­тонацией.)

Повторяя здесь ранее данную этому примеру интерпретацию, от­мечу самые яркие черты коммуникации супругов - трюковый транс­актный маневр и безысходность парадокса. Очевидно, что и муж и жена оба испытывают сексуальное напряжение, между тем в этой паре с комплиментарным типом коммуникации действуют два взаи­моисключающих правила: «Секс - дело грязное!» и «Муж должен сексуально вожделеть к жене!». Асимметричная атрибуция источ­ника сексуального возбуждения призвана избавить жену от чувства стыда. Если она не будет поддерживать мужа, она будет чиста, но останется (и остается) без секса. Но именно отсутствие интимной жизни было поводом обращения в консультацию, инициатором которого была она. Муж готов проявлять практическую инициа­тиву, он чувствует двусмысленность поведения жены, ее эмоцио­нальную нестабильность, ее робкие попытки заигрывания он готов поддержать и пойти еще дальше. Наконец, он делает решительный шаг, но здесь его настигает решительное и немного презрительное отвержение- она действительно «не может согласиться»! Муж обес­куражен и на какое-то время выведен из строя. Стоит добавить, что супружеская пара не склонна замечать взаимные фрустрации и от­сутствие подтверждающих самоценность каждого обратных связей. К тому же единственное, что могло бы придать подлинность их жизни, - чувственность (которая могла бы расцвести наподобие «эк­зотического вида цветка») заглушается.

Теория и содержание терапевтического процесса

Если психическая патология является функциональным послед­ствием невнятного или деструктивного способа передачи инфор­мации, то лучший способ ее коррекции - помочь индивидам, чле­нам системы, начать передавать информацию более ясным и конст­руктивным путем. Упор в коммуникативной терапии делается не на содержание коммуникации, а скорее на аспекты, определяющие характер взаимоотношений. В фокусе внимания не столько содер­жание передаваемой информации, сколько способы ее передачи (не что, а как), методы и средства общения людей между собой, создающие смысловой контекст и подтекст этого общения, метакомму­никация, т.е. «коммуникация относительно коммуникации». По-скольку люди могут связываться между собой только посредством коммуникации, то, следовательно, изменив способы своей коммуни­кации, они могут изменить способы своего эмоционального отноше­ния друг к другу.

Однако следует иметь в виду, что действующие в семейных сис­темах гомеостатические механизмы делают эти системы крайне не­податливыми к переменам. Поэтому для эффективного изменения правил конкретной семьи в сфере коммуникации и построения вза­имоотношений психотерапевт должен иметь стратегию действий (провести так называемую стратегическую терапию), чтобы преодо­леть ригидное сопротивление семьи.

Развитие осознания проблемы

Особо важной задачей для коммуникативной терапии Дональд Джексон считал развитие у членов семьи осознания того, что по своему характеру принятые в семье правила коммуникации и по­строения взаимоотношений являются дисфункциональными. Джек­сон предполагал, что, прежде чем произойдут реальные изменения, семье необходимо понять, какими должны быть правила нормаль­ного функционирования, механизмы коммуникации и построения взаимоотношений. Для этого вовсе нет надобности воссоздавать историю возникновения семейных правил «достаточно обнаружить и осознать дисфункциональные способы общения «здесь и сейчас». Затем, действуя в соответствии с установками психотерапевта или противопоставляя себя им, члены семейной системы смогут сами убедиться, что в сложившемся комплексе взаимоотношений действи­тельно присутствует дисфункция.

Задача номер один для джексоновского терапевта - не зарываться в содержание коммуникации. Когда акцент смещается на истори­ческий аспект развития патологии, создается опасность очень быс­тро упустить из виду то, каким образом осуществляется коммуни­кация в текущий момент времени в конкретных условиях. Посколь­ку по установленным правилам «семейная драма» разыгрывается в настоящем, терапевту требуется уяснить, кто и с кем находится в процессе коммуникации, что является предметом коммуникации, каким образом она осуществляется. Во время первых сеансов тера­певту необходимо прояснить, как в семье сложились функциональ­ные правила общения и осуществления отношений. Здесь важная роль принадлежит искусству терапевта «вести перекрестный доп­рос» и добиваться участия каждого из членов семьи. Его вопросы призваны довести до осознания, чего семья ожидает от каждого из родителей, какую роль играет каждый ребенок, кому атрибутиру­ется ответственность за патологию.

Прояснение способа коммуникации. Терапевт пытается разблоки­ровать эти участки для того, чтобы стал возможным более ясный обмен информацией, после появления которого, возможно, про­изойдут изменения в семье.

Переименование, или переструктурирование, - это способ вскрыть правила, по которым живет и действует семья. Мать и дочь разго­варивают, вдруг мать начинает плакать. Поскольку в данной семье на дочь навешен ярлык агрессора, ее считают причиной материн­ских слез. Дочь даже как бы подтверждает это неписаное заключе­ние о самой себе, заявляя, что вовсе не намеревалась расстраивать мать. Терапевт вмешивается в ситуацию, давая обиде прозвище «трогательная близость» (т.е. на самом деле вешает на нее новый ярлык). В данном случае посредством нового ярлыка убирается негативная мотивация действия, а сам акт приобретает позитив­ный оттенок. По правилам взаимоотношений, устоявшимся в этой семье, дочь воспринимается только как источник обид и агрессор, а не как человек, пытающийся достичь большей проникновеннос­ти в общении с матерью. Отношения между двумя членами семьи могут годами восприниматься исключительно в негативном све­те. Если терапевт может неожиданно дать им позитивное опреде­ление, то не исключено, что и семья увидит себя под иным углом зрения. Другой способ заставить семейную систему осознать, что принятые в ней правила общения дисфункциональны, - это пред­писать симптом. Если проблема кроется в том, что родители чрез­вычайно строги к проступкам детей, психотерапевт может пред­писать им усилить строгость, чтобы еще больше контролировать ситуацию. У родителей есть возможность открыть для себя и ясно осознать, как на самом деле они относятся к своим детям. По мере того как отношение к детям становится все строже и строже, воз­никает уже знакомая ситуация убегающего кипятка или слома си­стемы. И когда родители это осознают, они смогут понять, на­сколько губительно чрезмерно строгое наказание детей для бла­гополучия семьи.

Схожая с предписыванием симптома техника - доведение симп­тома до абсурда. При этой технике симптом, на который имеется жалоба, доводится до абсурда, так что клиент сам начинает видеть, насколько вредно общаться с другими таким образом, каким об­щается он. Если мать жалуется на агрессивность дочери, то тера­певт может попытаться выказать матери максимум сочувствия в связи с пониманием, какой крест ей приходится нести, будучи ма­терью дочери, настолько неспособной контролировать свои чув­ства, что это всем видно, что любой другой на месте матери давно бы сломался... И в конце концов мать вынуждена ответить: «Я вам не говорила, что все настолько плохо». Таким образом, и мать, и другие члены семьи начинают чувствовать, что мать не настолько уязвима к выпадам дочери, как ей кажется.