Уязвимость нерожденного ребенка

Нерожденный ребенок очень уязвим во многих отношениях, что часто не осознается и недооценивается. Многие люди считают или предполагают, что нерожденный ребенок не обладает сознанием, и редко рассматривают его как человеческое существо. Известный ученый-пренатолог Вильям Р. Эмерсон в одной из своих статей вспоминает, как в одной из поездок на поезде вместе с ним ехала беременная женщина, спокойно сидевшая в прокуренном вагоне рядом с беспокойными и шумными людьми. Он спросил, волнуется ли она за своего будущего ребенка, не кажется ли ей, что дым и шум повредят ему. Ее ответ был таков: «Конечно, нет! Ребенок еще не обладает достаточным разумом и способностью осознавать». «Ничто не может быть столь далеким от правды, как это высказывание!» -- восклицает Эмерсон.

Теоретические и практические исследования последних двадцати лет показали, что пренатальный опыт, может сохраняться в памяти и влиять на всю последующую жизнь.
На Конгрессе «АРРРАН», прошедшем в 1995 году в Сан-Франциско, Давид Чемберлен рассказал случай, который демонстрирует наличие сознания у плода. В этом случае у ребенка была взята на пробу околоплодная жидкость. Видеозапись этой пробы показала, что, когда игла была введена в матку, ребенок повернулся к ней и толкнул ее. Думая, что они наблюдали некоторое искажение (аберрацию), медицинский персонал повторил введение иглы, и ребенок снова оттолкнул ее. По этим наблюдениям можно с уверенностью заключить, что дети до рождения очень осознанно воспринимают то, что происходит вокруг них, особенно в отношении событий, влияющих непосредственно на них. В книге «От эмбриона до ребенка» Пионтелли ссылается на случаи, свидетельствующие о сознательности плода. Она описывает пару близнецов, в возрасте четырех месяцев периода беременности, которые очень хорошо воспринимали друг друга и находились в доминантно-подчиненных отношениях. Один из близнецов был доминирующим и напористым, другой — уступающим. Всякий раз как доминантный близнец толкал или ударял, уступающий отодвигался и клал голову на плаценту, казалось, отдыхая там. В жизни, в возрасте четырех лет, у этих близнецов были те же отношения.

Всякий раз как возникала потасовка или ссора между ними, уступающий близнец уходил в свою комнату и клал голову на подушку. Он также приносил подушку, используя ее как «защитный экран», отдыхая на ней каждый раз, как его близнец становился агрессивным. В соответствии с этим и другими исследованиями (такими, например, как книга Давида Чемберлена «Разум вашего новорожденного ребенка» и «Первичные связи» Элизабет Нобль), кажется очевидным, что плод является осознающим субъектом, и поведение, берущее начало в утробе, вероятно, будет перенесено на последующую жизнь.

Боблее того, уже имеются научные доказательства того, что эмоциональные состояния матери во время беременности передаются ребенку и эти эмоциональные состояния могут стать доминирующими у ребенка после его рождения.

На первом этапе исследования ученые-пренатологи изучали доминирующие эмоции детей и сравнивали их с преобладающими эмоциональными состояниями их матерей в период беременности. Для этого использовался специально разработанный опросник, в котором были отражены психические состояния матери в период беременности. Для выяснения доминирующих эмоциональных состояний ребенка проводилась беседа с матерью. Обработав полученные данные, с помощью математической статистики, было обнарудено существование достоверное связи между этими двумя параметрами (r=0,7 при Р < 0,05). Таким образом, общая зависимость между эмоциональными состояниями матери в период беременности и доминирующими эмоциональными состояниями ребенка была подтверждена.

Также оказалось, что ребенку передавались содержание и характер эмоциональных состояний матери. Было выяснено, что с наибольшей вероятностью от матери ребенку передаются такие эмоциональные состояния как страх (r=0,6), агрессия (r=0,54), и плаксивость (r=0,59) все коэффициенты значимы при Р < 0,05. Следовательно, можно сделать вывод о вероятности прямого научения этим эмоциям.
Далее было установлено существование зависимости отклонений в поведении ребенка от месяца беременности, в который возникло травмирующее влияние на мозг ребенка, причем наибольшее значение для формирования эмоциональной сферы ребенка, по данным исследователей, имеют четвертый (r=0,33), пятый (r=0,38) и шестой (r=0,38) месяцы внутриутробной жизни, когда наиболее активно развиваются и дифференцируются мозговые структуры, которые играют основную роль в формировании эмоций.

При анализе этих данных четко видно, что величина и характер эмоционального контакта между матерью и плодом, является чуть ли не одним из самых решающих факторов, влияющих на развивающуюся психику ребенка, особенно на ее эмоциональную составляющую.

Однако, вышеприведенные результаты исследований относятся к самым последним. Ученым же, всерьез занимающимся пренатальной психологией долгое время трудно было понять, как может запоминаться опыт, получаемый до рождения. В 1970 году доктор Грехем Фаррант, австралийский врач, начал исследовать опыт пренатальных событий и описывать опыт, запечатленный в теле. Он был ошеломлен тем открытием, что он получил большую часть своих существенных пренатальных воспоминаний скорее на клеточном, чем на тканевом или скелетно-мышечном уровне, и он говорил о своих воспоминаниях как о клеточной памяти. В 1975 году английский богослов и психиатр Франк Лейк обнаружил, что пренатальные воспоминания происходят (развиваются) из вирусных клеток, что вирусы являются примитивными пренатальными клетками, которые формируются во время травм и несут о них воспоминание. Он постоянно говорил о пренатальной памяти в терминах клеточной памяти. В последние пять лет значительное число исследований было проведено в клеточной биологии, все они подтвердили теорию о том, что память может быть закодирована в клетках. Здесь уместно упомянуть исследование доктора Брюса Липтона, отчет о котором был предоставлен на Конгрессе «АРРРАН» в 1995 году, и которое подтверждает выводы Фарранта и Лейка.

Группа европейских психологов под руководством Р.Д. Лэнга и Фрэнка Лейка (оба ныне уже покойные) утверждали, что пренатальные воспоминания оказывают наибольшее влияние, так как они являются первыми. Этот подход отражен в книге Лоинга под названием «Факты жизни», в которой он пишет: «С самого начала моей жизни все окружающее меня регистрируется; начиная с самой первой моей клетки. То, что происходит в одной или двух первых клетках может отразиться во всех последующих поколениях потомков первых родительских клеток. Первая из них несет всю генетическую память обо мне» (стр.30). И продолжает: «Мне представляется по меньшей мере вероятным, что весь опыт нашего жизненного цикла, начиная с одной клетки собирается и хранится с самого начала. Я не знаю, как это может происходить. Как одна клетка порождает миллиарды и миллиарды клеток, из которых я состою? Наше существование невероятно, но факт заключается в том, что мы есть. Когда я представляю эмбриональные стадии моего жизненного цикла, я испытываю в себе сейчас нечто, напоминающее симпатическую вибрацию… то, что я чувствую сейчас, я чувствовал также и тогда» (стр.36). Фрэнк Лейк использовал подход Лэнга. Лейк соглашался с тем, что наиболее существенная часть опыта это та, которая закладывается до рождения, особенно во время первых трех месяцев. В США Ллойд де-Маус также писал о социальном, культурном и политическом влиянии дородового опыта и докладывал об этих открытиях на Конгрессе «АРРРАН» 1995 года.

Проводя регрессию взрослых пациентов, Лейк также обнаружил, что имеющие наибольшее значение пренатальные события заключены в материнском опыте, который передается биохимическим путем через пуповину с помощью группы химических веществ, носящих название катехоламинов. Но верно также и то, что нерожденный ребенок вбирает в себя пренатальные физические чувства и опыт, особенно материнские.

Материнские эмоции (и эмоции отца, поступающие через эмоциональный отклик матери на них) проникают в плод. Исследование показало, что все переживаемое матерью, также переживается и ребенком. Хорошим примером этому служит следующий случай. Незадолго до зачатия ребенка у женщины умер отец. Все девять месяцев она пребывала в депрессии и горе, связанном с потерей отца. Если нерожденный ребенок действительно испытывает те же эмоции, что и мать, то ее ребенок должен был пережить такое же ощущение утраты и депрессию, и появление этих чувств можно было ожидать в детском и/или взрослом возрасте. Похоже, что именно так и произошло.

В детстве ее ребенок периодически испытывал депрессию, однако врачи не смогли найти никакой физиологической или психологической основы для этих депрессий (они не знали о дородовом опыте ребенка). В момент депрессии ребенок рисовал старого человека, умирающего в пещере (в пренатальной и перинтальной психологии пещера является символом утробы, местом, где он пережил потерю дедушки). Некоторое время после рисования ребенок чувствовал себя лучше, однако потом депрессия медленно возвращалась. Он не знал о связи между его рисунками и смертью его дедушки. Депрессия стала хронической, когда отношения между его родителями были напряженными (его мать и отец жили отдельно, но оба участвовали в воспитании). Это напряжение в отношениях родителей символизировало для ребенка потерю отца и дедушки. Его рисунки иногда изображали маленькую девочку, мечущуюся в поисках умершего человека. Возможно, маленькая девочка олицетворяла его собственную женственность, его собственного внутреннего ребенка или (и) женский опыт переживания потери дедушки. Маловероятно, что горе проявилось бы в виде хронической депрессии без соответствующих условий, подкрепляющих пренатальный опыт, в данном случае — потери отца. Важно понять, что, хотя плод перенимает, переживает эмоциональный опыт родителей, он также имеет и свой собственный уникальный пренатальный опыт, который не зависит от родителей. Механизмы этого явления не ясны, однако многочисленные устные сообщения и клинические отчеты свидетельствуют, что плод имеет свой собственный опыт, свои переживания. Например, вот рассказы ребенка-близнеца, регрессировавшего в пренатальный период. Во время беременности его мать и ее любовник неоднократно ссорились и дрались. Его дородовой опыт оказался не таким, как можно было бы ожидать, прочитав данную статью. Он рассказал, что в тот момент, когда его мать и ее любовник ссорились, он и его близнец сворачивались в клубочек до тех пор, пока не заканчивалась драка. Во время ссор близнецы чувствовали себя разумными (избегая напряжения) и расслаблялись. Возможно, присутствие другого уютного близнеца делало отстранение от родительского опыта возможным и легким.

Пренатальный опыт, подкрепленный соответствующими условиями, может иметь драматические последствия. В случае женщины, потерявшей отца незадолго до беременности, ребенок, вероятно, ощутил такую же потерю, как и его мать. Кроме того, очень ощутимая и личная травма случилась вскоре после этого. Во время восьмой недели беременности муж матери внезапно ушел к другой женщине. Она была потрясена случившимся и чувствовала себя покинутой. Вероятно, ее нерожденный ребенок чувствовал то же самое. Поскольку она не имела достаточных финансовых средств и не хотела воспитывать ребенка одна, она решила сделать аборт. Она несколько раз пыталась спровоцировать выкидыш, используя изогнутый край вешалки. В детстве ее ребенок проявлял наклонности к садизму и саморазрушению. Садистские наклонности ребенка были поразительно похожи на попытки матери сделать аборт, хотя он не знал о них. Он прижигал себя сигаретами и колол тело острыми металлическими предметами. Его любимым садистским инструментом был рыбный крючок, но он сожалел, что не может купить достаточно большой крючок. В молодости его арестовывали тридцать раз за нападения, и его поведение напоминало попытки его матери избавиться от него. Обычно он нападал на своих жертв, когда они спали, используя тяжелый оплетенный шнур с прикрепленным к нему крючком.

Агрессия и насилие — это патологические симптомы, являющиеся результатом многократных травм, обусловленных потерями, покинутостью и агрессией.

В описанном выше случае, нерожденный ребенок испытал чувства сильной потери и покинутости, которые пережила его мать. Кроме того, он также испытал чувство брошенности, вызванное родительским нарциссизмом, т.е. его мать была настолько поглощена своими чувствами покинутости и утраты, что она почти не думала о будущем ребенке, не имея времени или сил радоваться его существованию. Наоборот, он воспринимался как помеха, бремя, как то, от чего необходимо избавиться. В результате, он также перенес пренатальный опыт агрессивности матери (материнских попыток аборта) на свою жизнь.

А вот еще очень любопытный случай. Женщина, прекрасный дизайнер. В ее жизни повторялась одно и то же. Она постоянно кому-то в жизненных ситуациях уступала место. К примеру, во время творческих конкурсов по реакции зрителей понимала, что победила именно она. Но первое место доставалось всегда другому. Складывалось так, что надо уступить это место инвалиду или беременной.

Психологи долго работали с ней и вскрыли травматический пренатальный эпизод из ее жизни. Оказывается, что перед тем родиться ей, мама родила мальчика, который был инвалидом, и сразу умер. Вот он, инвалид! То есть это тот инвалид, которому в реальной жизни она всегда уступала место.

Она понимала, что чувствовала мать, когда вынашивала ее, мать постоянно вспоминала своего умершего сына.

Через некоторое время она вновь пришла к психологу и сказала, что в ее голове стало ясно и чисто, она поняла, что живет не по своей программе. Что она сделала? Она пошла к жюри и задала вопрос, скажите, пожалуйста, почему я не заняла первое место. И была потрясена эффектом, ей сказали, конечно, ты первая. Мы сделаем тебе второе первое место. Так, пренатальная программа разблокировавшись, дала возможность ей быть более эффективной и не пользоваться травматическими стратегиями.

В ноябре 2003 года Омское отделение Общероссийской профессиональной психиатрической лиги провело «Декадник по психотерапии, практической психологии и наркологии». На декаднике произошло знаменательное событие – в его работе принял участие председатель комитета по науке Европейской ассоциации психотерапевтов, профессор из Королевства Нидерланды Ханс Кренц. Он привез с собой документальный фильм, заснятый с помощью узи-диагностики, очень наглядно продемонстрировавший присутствующим как плод в утробе матери реагирует на внешние негативные воздействия. Пока женщина находится в покое, ребенок спокойный, когда начинаются резкие крики, имитируется ссора с мужем, ребенок начинает дергаться. Он может дергать за пуповину, а ведь пуповина связана с плацентой. И сразу страдает циркуляция крови. Стрессовые гормоны попадают в кровь. Плацента их, конечно, перерабатывает, но если количество слишком большое, то попадает в кровь и следует либо симпатическая реакция, либо реакция «замораживания»: застыть, ведь убежать из матки нельзя, чревато смертью, если ребенок еще не созрел.

Такие стрессы для неродившегося ребенка во взрослой жизни могут быть чреваты проблемами в середине тела – это область пупка, чуть выше, чуть ниже. (Область тела, указывающая на пренатальный стресс).

Стоит сказать, что голландские ученые именно с помощью исследований в области пренатальной психологии доказали, почему происходят преждевременные роды. Из-за стресса мозг ребенка быстрее развивается, ребенку неуютно в матке, поэтому ему хочется «убежать» побыстрее. Естественно, ускоренное развитие мозга происходит в ущерб другим органам, а потом возникают проблемы со здоровьем.

Сейчас много детей, которые развиваются очень рано. Научно доказано, что вундеркинды обязательно испытывают какой-то дефицит, в первую очередь, это дефицит в эмоциональной сфере. Головной мозг быстрее развился, недоразвилась эмоциональная сфера. Бывает недоразвитие каких-то органов.

С помощью пренатальной психологии были изучены все механизмы, формирующие зависимости. Ханс Кренц привез прекрасную программу профилактики детского насилия. Привез программу профилактики травматического шока у лиц - участников боевых действий. Все эти направления могут эффективно развиваться, потому что познаются истоки проблемы.

В недрах пренатальной психологии следует искать и проблему половой идентификации. Еще в утробе ребенок идентифицирует себя с отцом или с матерью. Выяснилось, что когда отец хочет первого только мальчика, и это желание постоянно озвучивается им впериод беременности его жены, в то время, как в чреве уже девочка, то эта девочка по условиям континуума, на подсознательном уровне, начинает идентифицировать себя с мальчиком.

Кстати, в практике Л. Сазоновой, психотерапевта Европейского регистра, был случай (она озвучила его на психоаналитической конференции в Москве в начале 90-х годов) психоаналитической терапии девушки, которая в восемнадцатилетнем возрасте вышла замуж. Буквально в первые месяцы брака у нее был выявлен неоперабельный рак шейки матки. Это был шок. Ситуация была такова, что ей не могли предложить даже химиотерапию. Л. Сазнова стала с ней работать и обнаружила, что ее отец хотел мальчика. Она подсознательно идентифицировала себя с мальчиком и когда вышла во взрослую жизнь, подсознательный мир девушки нарушился, так как она должна была стать женщиной, вести себя по женскому типу. Что начал делать организм? Организм стал выпихивать из нее орган, отвечающий за ее женскую идентификацию. В процессе работы все эти комплексы были вскрыты. У девушки появилось желание лечиться, она прошла химиотерапию. Результат был неожиданным. Никто не верил, что эта девушка выживет. Однако прошло более 20 лет, она здорова. Опухоль ушла. У Л. Сазоновой же это был первый опыт, который показал ей возможности глубинной психотерапии.

Довольно любопытно, в Голландии многие социальные программы пишутся с учетом пренатальной психологии. К примеру, если у человека в течение жизни было две и более травмы, это заставляет искать пренатальный стресс, и работать с ним пренатальными техниками. Давно известно, что риск на войне попасть под пулю есть у каждого, но, оказывается эту пулю-дуру притягивают пренатальные травматики.

Когда в технике пренатальной психологии человеку удается пережить свой первый стресс и отпустить в сознании, он удивляется – все негативное удалось убрать и перезаписать этот эпизод в ресурс. Что такое ресурс? Чтобы заблаговременно осознавать эту ситуацию и не попадать в нее.

Наш организм – это идеальная балансирующаяся система, и если нет пренатальной травмы, он находит оптимальное положение в пространстве, чтобы не подвергнуть себя опасности.

1.6. Психосоматические заболевания детей