Главная Случайная страница


Категории:

ДомЗдоровьеЗоологияИнформатикаИскусствоИскусствоКомпьютерыКулинарияМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОбразованиеПедагогикаПитомцыПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРазноеРелигияСоциологияСпортСтатистикаТранспортФизикаФилософияФинансыХимияХоббиЭкологияЭкономикаЭлектроника






Кинематографическая природа восприятия

 

На основе данных специальных наук, в которых изучается физическое, биологическое, психологическое, социальное время, можно строить философию времени. Философия пытается выявить универсальные свойства времени, если таковые вообще имеются, и специфику различных форм времени с точки зрения этой универсальности. Философия всегда вводит позицию субъекта, позицию наблюдателя, т. е. она разделяет вопрос о том, что есть в бытии, и что мы воспринимаем, объективное и субъективное (онтологический и эпистемологический аспекты). То, что есть в бытии, для нас остается вечной тайной. То, что нам доступно, то, как манифестирует себя бытие, – это наше восприятие времени, на основе которого мы можем строить не онтологию, а феноменологию времени.

Восприятие времени (time perception) – вот то ключевое слово, по которому в настоящее время можно находить множество интересных сведений в Интернете в частности, и повсюду в литературе. Если мы говорим о восприятии времени, то время ускользает от нас. Ускользает от нас, в первую очередь, настоящее.

Ускользающее настоящее — это образ времени, который идет из древности и, конечно, от древних греков, прежде всего, из физики Аристотеля. Именно он первым стал говорить о том, что время всякий раз неуловимым образом исчезает от нас и во всякое мгновение оказывается другим и совершенно новым. Ускользающее время – это обманчивое и кажущееся время, время, как мы его субъективно ощущаем.

Об ускользающем настоящем, the specious present, или о том, из чего состоит длительность, говорил также американский философ и психолог Уильям Джеймс, развивая известную философию времени Аврелия Августина. В работе «Принципы психологии» (1890) он писал, что время, схваченное в данный момент, время как настоящее – его всегда нет. Настоящее – это или часть прошлого, или часть будущего. Настоящее – это как бы «горлышко бутылки» или «игольное ушко», которое ускользает от нас, всегда утекает от нас сквозь пальцы. Всякое слово, будучи сказанным, уже становится прошлым, будущее слово относится к вот-вот наступающему моменту, а настоящего как такового нет, это миг между прошлым и будущим. Как сказал поэт, «момент, о котором я говорю, уже далек от меня». Здесь идет речь о сложности вечного Гераклитова потока сознания как в высшей степени темпоральной реальности.

Джеймс указал на два закона восприятия времени. Первый закон состоит в том, что поток времени, наполненный событиями, кажется нам короче сейчас, но он вспоминается нам как более длительный. Второй закон гласит, что с возрастом время течет все быстрее. Время, не наполненное событиями, тянется долго. Причем существует не только временная, но и пространственная скука. Хорошо знакомая нам дорога, идя по которой мы ищем вещь, которую мы потеряли, кажется нам длиннее, чем то же самое расстояние, покрываемое нами по другой дороге и в другом состоянии.

Современные нейрофизиологические данные о пространственно-временных особенностях восприятия во многом совпадают с представлениями, развитыми в философии жизни А. Бергсона и в философской феноменологии Ф. Брентано, Э. Гуссерля, М. Мерло-Понти. А. Бергсон сформулировал гипотезу о кадрированности когнитивного потока. В «Материи и памяти» он писал: «Воспринимать – значит делать неподвижным… Восприятие… сжимает в единый момент моей длительности то, что само по себе распределилось бы на несчетное число моментов»[244]. В «Творческой эволюции» он развил эту мысль следующим образом: «Мы схватываем почти мгновенные отпечатки с проходящей реальности, и так как эти отпечатки являются характерными для этой реальности, то нам достаточно нанизывать их вдоль абстрактного единообразного, невидимого становления, находящегося в глубине аппарата познания, чтобы подражать тому, что есть характерного в самом этом становлении. Восприятие, мышление, язык действуют таким образом. Идет ли речь о том, чтобы мыслить становление или выражать его или даже воспринимать, мы приводим в действие нечто вроде внутреннего кинематографа. Резюмируя предшествующее, можно, таким образом, сказать, что механизм нашего обычного познания имеет природу кинематографическую»[245].

Идея кадров восприятия (фреймов, от англ. frame) получила развитие в современной когнитивной науке, где она развита в целостную концепцию, в частности у Ф. Варелы. Кадру, в его представлении, соответствует реальное нейрофизиологическое образование: синхронизованная по моменту разрядки, но не обязательно локализованная в одной узкой области мозга группа нейронов. Кадр – это атемпоральная зона, где нет ни раньше, ни потом, а есть только застывшее «сейчас». Внутри кадра ничего не происходит (всё, что происходит внутри кадра, мы воспринимаем как одно) – все происходит только в смене кадров. То есть Варела нейрофизиологически обосновал, что длительность потока восприятия состоит из моментов, лишенных длительности.

Первоначально результаты исследований зрительного восприятия и объясняющая их концепция кадров были изложены в совместной книге Ф. Варелы, Э. Томпсона и Э. Рош 1991 г. В ней писалось: «Эксперименты… показывают, что в сфере зрительного восприятия происходит естественное разложение на кадры (frame) и что такое кадрирование по крайней мере частично и локально связано с ритмом мозговой деятельности длительностью порядка 0,1–0,2 секунды по минимуму. Говоря в общих чертах, если световые сигналы подаются в начале кадра, то вероятность увидеть их как одновременные намного выше, чем когда они подаются в конце зрительного кадра, и тогда второй сигнал может попасть… в следующий кадр. Все, что попадает в один и тот же кадр, будет ощущаться субъектом как происходящее в одном временном промежутке, одном “сейчас”… Пороговый период примерно в 0,15 секунды можно считать тем минимальным отрезком времени, в пределах которого возникает зрительный образ, поддающийся описанию и распознаванию»[246].

Концепцию кадров восприятия Варела развил и дополнил в статье «Ускользающее настоящее» 1997 г.[247]

По информации Уитроу термин «specious present», который можно перевести как «кажущееся, иллюзорное настоящее», был впервые введен Клеем (E. R. Clay) в работе 1882 г., где утверждается, что настоящее есть не движущаяся точка, а движущийся из прошлого в будущее отрезок произвольной длины[248].

У. Джеймс в своей работе «Принципы психологии» (1890) тоже говорит об «ускользающем настоящем», ссылаясь на Э. Р. Клея. Ускользающее настоящее, по его словам, – это то, из чего состоит длительность. Это – прототип всех воспринимаемых нами времен, краткая длительность, к которой мы непосредственно и непрерывно чувствительны[249].

В статье 1997 г. Варела заметно скорректировал временной диапазон этих – как он их иногда по-разному называет – элементарных событий восприятия, микрокогнитивных феноменов или субъективных квантов времени, приводя теперь значения от 0,01 до 0,1 секунды. В частотном выражении он приводит примерную шкалу 30–80 герц – так называемый гамма-диапазон. Варела предположил, что такая длительность задана присущими клеткам ритмами нейронных разрядов и предельными временными возможностями суммирования сигналов и синаптической интеграции[250].

Суть механизма, позволяющего поддерживать на определенном временном промежутке стабильный – как бы замерший, неплывущий – кадр, Варела усматривает в том, что некоторое множество нейронов из функционально и локально различных областей мозга разряжаются синхронно, с совпадением фаз их клеточной деятельности. Складывается временная констелляция мозговых клеток, выделенная из всего остального массива тем, что они объединены между собой по фазе разрядки ими нервного импульса (phase-locking). «Гипотеза синхронизации нейронов постулирует, что именно точное совпадение моментов разрядки клеток создает единство ментально-когнитивного опыта»[251].

Кадры, как застывшие на краткий момент констелляции клеток, готовые принять, впечатать в себя элементарный сигнал, распадаются в силу собственной нестабильности и сразу вновь самопроизвольно организуются без какого-либо стимула извне. Прежний кадр в самом механизме своего распада содержит аттрактор – зародыш нового кадра, как бы перетягивающий один кадр в другой. В этом, в частности, и проявляется самоорганизация когнитивных процессов.

Смысл того, что мозг продуцирует эти регулярно и беспрерывно сменяющие друга друга, на краткое время замирающие в общем плато констелляции нейронов, очевидно, в том, чтобы создать константное, неплывущее поле для «впечатывания» в него сигнала и передачи его для последующей обработки. В 1990-х годах немецкие ученые Е. Рунау и Э. Пёппель выдвинули свою концепцию кадров, в их терминологии, «окон одновременности»[252], несколько отличающуюся от концепции Варелы.

Если Варела отправлялся в построении своей концепции от вопроса: почему ниже определенного временного предела два световых сигнала воспринимаются как один (потому-то они попадают в один и тот же кадр), то для Рунау и Пёппеля основным стал вопрос о механизме интеграции в мозгу светового и звукового сигналов. Различающая способность слуха у человека примерно в десять раз выше, чем зрения – 0,01 сек, что связано с задачей определять по расхождению во времени прихода звука к обоим ушам пространственное положение источника. В то же время свет приходит раньше звука. Как связать между собой два довольно противоречивых информационных потока и достичь надежной идентификации источника? Для этого и нужны «окна одновременности»: схваченные в унифицированных временных «квадратах», своего рода комнатах взаимного ожидания, фрагменты звукового и светового потоков снимают взаимные забегания и отставания и поступают на выход в качестве скоррелированных перцептивных единиц уже общей серии. Величина такого временного окна, по Рунау и Пёппелю, 0,03 сек, где-то между длительностью светового и звукового перцептивного квантов, ближе к последнему.

По уточненным данным длительность кадра у человека – порядка 0,1–0,01 сек. Это момент настоящего для человека. В природе существуют живые существа, которые по своей жизни и по своей структуре восприятия живут гораздо быстрее, чем человек, но существуют и такие, которые живут и воспринимают мир гораздо медленнее, чем человек. Пример быстрых существ – бойцовые рыбки. Пример медленных – улитки.

Я. фон Икскюль описал два эксперимента по установлению длительности элементарного акта зрительного восприятия у рыб и улиток, проведенных в 1930-х годах немецкими учеными. Под элементарным актом восприятия он понимал в сущности то же, что Варела позднее назвал кадром.

Эксперименты Икскюля состояли в следующем. Бойцовых рыбок приучили получать пищу на фоне вращающегося серого диска. В то же время, если диск с попеременными черными и белыми секторами вращался медленно, это служило отпугивающим сигналом, поскольку при этом рыбки, приближаясь к еде, получали слабый удар током. После такого научения черно-белый диск начинали вращать все быстрее и быстрее. Когда скорость смены секторов составляла 1/50 секунды и выше, рыбки смело приближались к еде, поскольку при такой скорости диск начинал казаться им серым. Таким образом, было установлено, что длительность элементарного акта зрительного восприятия у этого вида рыб составляет 0,02 сек – в пять раз выше, чем обычная скорость зрительного восприятия у человека. Это объясняется тем, что рыба охотится за быстро движущейся добычей и у нее выработалась высокая скорость различения движения.

В другом эксперименте виноградную улитку закрепляли неподвижно за раковину, а под ножку подавали ходящий вперед-назад, как челнок, мостик. Улитка осмеливалась ступить на мостик при скорости его челночного движения быстрее 0,25 сек, когда ей казалось, что мостик находится постоянно на месте в виде сливающегося фона[253].

Эти эксперименты подробно описываются Икскюлем в его книге, посвященной тому, чтобы воссоздать жизненные миры некоторых видов животных и людей и попытаться наглядно, буквально в рисованных картинках, показать, насколько по-разному теми или иными существами видится мир. Своей книгой Икскюль положил начало традиции мысленного экспериментирования, суть которой передана в провокативном названии статьи Т. Нагеля: «Каково быть летучей мышью?» («What Is It Like to Be a Bat?», 1974).

Разные живые существа живут в разных визуальных, слуховых, обонятельных, осязательных мирах. Они по-разному видят и воспринимают мир. Один мир видит рыба, другой – человек, и совершенно иной мир видит улитка. И получается множественность реальностей. Вся реальность распадается на множество разных миров, которые могут даже не пересекаться друг с другом. Это отмечал Ф. Ницше: «У каждого из них [живых существ. – Е. К] существует какой-нибудь малый уголок, откуда оно измеряет, замечает, видит или не видит. Сущности нет: “становящееся”, “феноменальное” – это единственный вид бытия»[254].

Нобелевскому лауреату, австрийскому биологу Карлу фон Фришу (1886–1982) принадлежат пионерские работы по исследованию биохимических основ визуального восприятия рыб и пчел. Он показал, что восприятие пчелами запахов близко к человеческому и что они могут видеть все цвета, кроме красного. Главное отличие их от восприятия человека состоит в том, что глаз пчелы за одну секунду может воспринять в десять раз больше раздельных картин, чем глаз человека. Скорость восприятия пчел еще более высокая, чем у бойцовых рыбок.

Итак, мы имеем следующий разброс по диапазону скорости зрительного восприятия живых существ. 0,005—0,1 секунды – длительность зрительного кадра пчелы, 0,02 секунды – кадр рыбы из описанного эксперимента, 0,1 секунды – нормальный, средний кадр человека, 0,25 секунды – кадр улитки. Из сказанного видно, что разброс скорости зрительного восприятия очень быстрых и очень медленных в своих реакциях живых существ составляет максимум пять-десят раз. Человек находится где-то в середине диапазона[255].

Получается, что, говоря о картине мира, мы должны всегда учитывать позицию наблюдателя, с которой она построена. Одна картина мира возникает у рыбки или пчелы, другая – у улитки. Попытка понять, как видят мир другие живые существа, попытка человека влезть в их шкуру – это позиция эндофизики, которая пытается понять «мир изнутри».

 

Последнее изменение этой страницы: 2016-08-11

lectmania.ru. Все права принадлежат авторам данных материалов. В случае нарушения авторского права напишите нам сюда...