Объективно-субъективная природа конфликтов

Используя имеющиеся в психологии представления о критических жизнен­ных ситуациях, обратимся к анализу возникновения конфликтов. Что проис­ходит в душе человека, в результате чего возникает конфликт? Каким обра­зом конфликт как особое состояние взаимодействия возникает в процессе межличностного общения?

Лишь в самых ранних описаниях и исследованиях конфликта допускалось его возникновение, образно говоря, «без участия человека». К такого рода ис-

Глава 6. Возникновение конфликтов: оценка ситуации 191

ключениям из общей тенденции относится, в частности, психоаналитическое представление о бессознательных конфликтах, возникновение которых опре­деляется законами существования психики, над которыми человек не вла­стен. Сюда же мы должны отнести эксперименты А. Лурия и Н. Миллера по созданию конфликта извне (само использование животных в части исследо­ваний Н. Миллера подчеркивает характерное для него «бессубъектное» по­нимание конфликта).

Остальные подходы, при всех различиях между ними, фактически сходятся в признании объективно-субъективной природы возникновения конфликтов.

Левин, выводивший конфликт из актуальной жизненной ситуации инди­вида, характеризовал его как воздействие на индивида противоположно на­правленных сил равной величины. Сами эти «силы» — это характеристики внешней ситуации, воздействие которых является результатом субъективно­го восприятия индивидом своей собственной ситуации.

Для Дойча конфликт является следствием объективного противоречия между интересами, однако «решающее условие вступления в конфликт — это... перцепция несовместимости... Психологической реальностью конфликт становится только в том случае, если он воспринят как конфликт» (Донцов, Полозова, 1980, с. 121).

По Мерлину, конфликт возникает только при определенных условиях; к внешним условиям его возникновения относится невозможность удовле­творения мотивов или отношений личности. Однако внешние условия ведут к возникновению конфликта только в том случае, если, в свою очередь, име­ются внутренние условия развития конфликта, если возникают противоре­чия между мотивами или отношениями или между возможностями и стрем­лениями. Необходимое дополнение — субъективная неразрешимость ситуа­ции (т. е. определенная субъективная ее оценка человеком).

Учет субъективного фактора как обязательного условия возникновения конфликта вообще характерен для отечественной науки (например, у В. Н. Мясищева). И в последующие годы авторы первых же появившихся в отечественной литературе работ по проблемам конфликта также считали само собой разумеющимся, что обязательным моментом в возникновении конфликта является тот факт, что человек воспринимает ситуацию как кон­фликтную: «Чтобы конфликт стал реальным, участники его должны осознать сложившуюся ситуацию как конфликтную. Именно восприятие, понимание реальности как конфликтной порождает конфликтное поведение» (Петров­ская, 1975, с. 132).

Момент осознания или восприятия ситуации как конфликтной чрезвычайно ва­жен. Определение участником ситуации как конфликтной само по себе становит­ся механизмом, отсекающим все «стратегии» поведения, не соответствующие это­му состоянию системы и «включающим»те альтернативы, которые могут нужным образом структурировать взаимодействие при данном состоянии (Орлова, Фило­нов, 1975, с. 324).

1 92 Часть II. Феноменология конфликтов

Таким образом, психологи фактически сходятся в признании факторов восприятия (осознания) конфликтности ситуации (отношений) в качестве необходимого/обязательного условия возникновения конфликтов.

Даже среди социологов, тяготеющих к поиску объективных детерминант социальных процессов, существует явное совпадение позиций относительно преимущественно психологической природы переменных, связанных с пере­ходом от неконфликтного (или предконфликтного) состояния отношения к явному конфликту.

«Классические» исследователи конфликта в своих рассуждениях не до­пускали того, что «конфликт наступает автоматически, вследствие внутрен­них противоречий», в соответствии с чем постулировали необходимость об­наружения факторов, способных преодолеть «инерцию прежних отношений» (Тернер, 1985, с. 193-195) и породить конфликт. Для сторонников диалекти­ческой теории конфликта Маркса и Дарендорфа детерминантой перехода к конфликту является осознание группой (или классом) своих интересов. Для Козера это сомнение в законности сложившегося положения отношений (в частности, распределения ресурсов). Социологи используют и другие тер­мины, общим объединяющим признаком которых является момент воспри­ятия (осознания) сложившейся ситуации (системы отношений) как кон­фликтной.

Таким образом, возникновению конфликта неизбежно предшествует субъ­ективное отражение характеристик социального взаимодействия. Именно вос­приятие ситуации как конфликтной «делает» конфликт — «запускает» для субъекта необходимость реагирования в виде выбора соответствующей стра­тегии конфликтного взаимодействия (или ухода от него) и его последующего развития. Субъективность в происхождении конфликта проявляется в невоз­можности однозначно связать его возникновение с определенным набором объективных факторов.

Любой из нас может привести примеры ситуаций, когда конфликт разви­вается, казалось бы, без видимых причин. С другой стороны, наличие целого ряда объективно конфликтогенных факторов может и не привести к возник­новению конфликта.

Внимательный читатель мог заметить постепенный переход от общего тезиса об объективно-субъективной природе конфликтов как таковых к его конкретным проявлениям в области интерперсонального взаимодействия.

Действительно, наш дальнейший анализ предполагает поиск ответов на вопросы, как вообще воспринимаются и тем или иным образом оцениваются «объективные», «внешние» факторы ситуации и что определяет оценку дан­ной конкретной ситуации как конфликтной. Поскольку, на наш взгляд, пси­хология сегодня обладает большими возможностями дать ответы на постав­ленные вопросы именно в области интерперсонального взаимодействия, мы начнем наш анализ с этой области, исходя при этом из возможности прило­жения полученных выводов к внутриличностным конфликтам — конфлик­там человека «с самим собой».

Глава 6. Возникновение конфликтов: оценка ситуации " 93

Восприятие ситуации

Психологи, занимающиеся проблемой социального познания, ищут ответы на главные, с их точки зрения, вопросы: какие социальные факторы оказывают влияние на процесс познания (социальная обусловленность процесса позна­ния) и какова степень этого влияния; как человек «работает» с социальной информацией (анализ самого процесса познания социальных объектов); как эти процессы реализуются на уровне обыденного сознания, когда «простой человек» познает социальный мир (Андреева, 1997).

Применительно к обсуждаемой нами теме — поскольку мы пришли к вы­воду, что важнейшим фактором возникновения конфликтов является вос­приятие ситуации как конфликтной, — важно было бы понять, как человек воспринимает и анализирует ситуацию, сложившуюся в его отношениях с людьми, по каким признакам оценивает ситуацию как конфликтную и какие факторы на это влияют.

Ответить на эти вопросы совсем не просто. Такой «объект», как социаль­ные ситуации, даже не всегда включается исследователями в область соци­альной перцепции, занимающуюся восприятием социальных объектов, а по­нимание того, как человек воспринимает ту или иную социальную ситуацию (прежде всего в отношениях с другими людьми), часто подменяется изучени­ем того, как он воспринимает окружающих его людей (что является отраже­нием наибольшей «продвинутости» именно проблематики восприятия людь­ми друг друга).

Однако, как подчеркивают исследователи, если мы привыкли в своих на­учных построениях разделять социальный мир на людей и ситуации, это не означает, что «наивный» здравый смысл также организован вокруг таких единиц социальной категоризации, как «люди» и «ситуации». В серии иссле­дований (Н. Кантор) было показано, что описания ситуационных прототи­пов, выполненные испытуемыми, включают характеристики и людей, и их со­циального поведения, типичного для этих ситуаций. Отсюда авторы делают вывод, что наиболее богатые, жизненные и полезные социально-когнитивные структуры, скорее всего, сложны по своей природе и представляют собой не­кие «амальгамы обобщений», формирующиеся применительно к «людям-в-ситуациях» (Сап1ог, МлзЬе!, 8сЬ\гаг12, 1982).

Например, в ходе одного эксперимента студентов просили как можно бы­стрее представить себе (сформировать образы) или различные типы людей, или различные типы «людей-в-ситуациях», или различные ситуации, опира­ясь на некоторые общие ориентиры. Образы людей могли включать такие компоненты, как физический облик, личностные характеристики, мнения, аттитюды, убеждения и типичное поведение, действия и интеракции, пред­принимаемые человеком. В соответствии с инструкцией предполагалось, что образ ситуации может содержать информацию о вещах типа физической обстановки и окружения, этикета, ожиданий и правил, регулирующих пове­дение человека в данной ситуации, действий и интеракций, осуществляемых

" 94 Часть II. Феноменология конфликтов

в ситуации. Относительно образа «человек-в-ситуации» говорилось, что это может быть физический облик человека, поведение, действия и интеракции, которые он осуществляет, а также способ, которым он думает и/или чувству­ет в данной конкретной ситуации.

Выяснилось, что образы «человека-в-ситуации» не только оказываются более полными, но и формируются гораздо быстрее, чем изолированные об­разы человека. На основании этого авторы делают вывод, что сложные прото­типы «человек-в-ситуации» могут быть центральными в повседневном кате­гориальном знании «наивного» наблюдателя о людях и ситуациях. «В голо­ве» человека есть знание и о людях, и о ситуациях, просто прототипы людей более доступны для понимания и поэтому чаще используются, чем структуры знаний о ситуациях. Возможно, преимущественная ориентация на личност­ные черты связана с тем, что именно они воспринимаются как наиболее на­дежная основа для предсказания поведения других (Р1зКе, 1993). Это означает, что, по-видимому, знание о ситуациях обычно встроено в персонологические термины.

Что означает на языке социальной психологии познания восприятие си­туации как конфликтной? Это означает, что, оценивая конкретную ситуацию через ее сравнение с образцами различных ситуаций социального взаимодей­ствия, имеющимися в его опыте, человек относит ее к категории «конфликт».

Категоризация — это способ систематизации индивидом окружающей сре­ды в соответствии с потребностью в уменьшении ее субъективной сложности. Дж. Брунер еще в 1958 году писал: «Наиболее очевидным обстоятельством... является то, что восприятие или регистрация объекта или события в окру­жающей среде включает в себя акт категоризации» (Та)М Н., 1980, р. 114). Социальная категоризация — это «процесс упорядочения окружающей среды в терминах категорий, т. е. через группировку людей, объектов и событий так, как если бы они были подобны или эквивалентны одно другому в их отно­шении к индивиду», а ее значение определяется тем, что, по выражению Г. Тэджфела, «социальная категоризация лежит в сердце здравого смысла, повседневного знания и понимания» (там же, р. 107).

Особая роль категоризации связана с тем, что объект восприятия (идет ли речь о ситуации или социальном явлении, человеке или предмете) оценива­ется и наделяется тем или иным смыслом в зависимости от своей категори­альной принадлежности. Тем самым категоризация становится основой даль­нейших действий, их регулятором. Образующиеся категории — это активные конструкции, основа, на которой базируется повседневное социальное взаи­модействие. Как и любой акт категоризации, социальная категоризация име­ет два аспекта — индуктивный и дедуктивный, соответственно отражающие приписывание объекта или события к определенной категории на основе имеющейся информации и создание заключений о природе объекта или со­бытия на основе свойств категории.

Таким образом, на основе категоризации и интерпретации социальных си­туаций индивид создает собственные «когнитивные соответствия» этих си-

Главаб. Возникновение конфликтов: оценка ситуации 1 95

туаций. При этом «ситуационные модели», по мнению ряда авторов, являются «личностно окрашенными», будучи скорее образами «человека-в-ситуации», а не самой ситуации.

Применительно к конфликтам это означает, что социальный прототип кон­фликта будет представлять собой такую же «амальгаму», сочетающую харак­теристики людей и их социального поведения, типичного для данных ситуа­ций. Другими словами, описание конфликтной ситуации также скорее будет напоминать прототип «люди-в-ситуациях».

Определение ситуации

Результатом восприятия (построения образа) ситуации и ее интерпретации («объяснения» на основе категоризации) становится «определение ситуации». Брунер, излагая суть своего «нового взгляда» на когнитивные процессы, пи­сал, что восприятие представляет собой своеобразный процесс принятия ре­шения (Андреева, 1979, с. 34). Применительно к восприятию ситуаций этим решением становится «определение», которое дает ситуации человек.

Приоритет в четкости постановки и формулировки этого понятия отдает­ся американскому социологу У. Томасу (хотя и сами явления, обозначенные им как «определение ситуации», и их значимость неоднократно отмечались разными авторами). Специалистам в нашей стране он в основном известен как один из авторов знаменитой книги «Польский крестьянин в Европе и Америке», написанной совместно с эмигрировавшим из Польши в Америку социологом В. Знанецким. В основу этой работы положены результаты ис­следований, проводившихся Томасом и Знанецким в течение нескольких лет и посвященных изменениям, происходящим с семьями и общинами польских крестьян, которые в результате иммиграции в Америку и Германию включа­ются в новую для них систему индустриальных отношений. Важным источ­ником информации для авторов стали включенные в книгу сотни страниц их семейной переписки, отражающей жизнь нескольких десятков семейных «кланов» польских эмигрантов.

На основании своих исследований Томас и Знанецкий пришли к выводу, что для понимания поведения людей их индивидуальные представления, вы­текающие из индивидуального восприятия окружающей социальной реаль­ности, гораздо важнее объективно измеряемых социальных фактов, описы­вающих эту реальность. Принципиальная позиция авторов звучит следую­щим образом.

Мы должны поставить себя в позицию субъекта, который пытается найти свой путь в этом мире, и мы должны прежде всего помнить, что среда, которая влияет на него и к которой он пытается адаптироваться, это не объективный мир науки, это ЕГО мир, природа и общество, какими он видит их, а не как их рассматривает ученый. Индивидуальный субъект реагирует только на свой опыт, и его опыт — это не то, что абсолютно объективный наблюдатель может обнаружить в части ми-

196 Часть II. Феноменология конфликтов

ра, доступной индивиду, но только то, что сам индивид там находит (Лютая, 2пашесИ, 1958, р. 1846-1847).

В соответствии с этим «программным» положением Томас и Знанецкий развивают свое понимание ситуации и способов ее описания, а также указы­вают на то, какие данные необходимо принимать во внимание, чтобы понять, как у человека на основе опыта возникает «определение ситуации». Общий анализ ситуации, как считает Томас, должен идти по двум аспектам — как ситуация описывается в объективных верифицируемых терминах и как она определяется самой личностью.

Результатом развития этих идей стала формулировка так называемой тео­ремы Томаса. Она звучит следующим образом: «Если ситуации определяют­ся как реальные, они становятся реальными по своим последствиям».

Томас иллюстрирует это положение следующим примером. Параноик, впо­следствии ставший пациентом одной нью-йоркской больницы, убил несколь­ких человек. Они имели привычку разговаривать сами с собой на улице, и по

движениям их губ параноик пришел к выво­ду, что они оскорбляют его, называя обидны-

еорема омаса_{ми П}р_ОЗВИщ_ами. Описывая историю этого че-

Если ситуации определятся как реаль- _{дов Т(жас ивает;} .Поскольку он

ные, они становятся реальными по сво- ' ^г -¹

им последствиям определял ситуацию как реальную, она на са-

мом деле оказалась реальной по своим послед­ствиям» (ТЬотаз, 1923).

Классическим примером практической реализации теоремы Томаса явля­ется случай, описанный Р. Мертоном под характерным названием «Самовы­полняющееся пророчество». Речь идет о ситуации биржевого краха в Нью-Йорке в 1929 году, одного из эпизодов Великой депрессии 30-х годов. Прове­денное исследование показало, что в банках бьши наличные деньги, но люди этому не верили, и поскольку все одновременно стали забирать свои деньги, банки один за другим обанкротились. Таким образом, «люди определили не­настоящую ситуацию как истинную, в результате же на практике она и оказа­лась истинной» (Монсон, 1992, с. 180). Терми­ном «самодостаточность пророчества» Мер-Следствием «определения ситуации»

становится поведение, которое человек ^тон предложил обозначать «степень вклада,
строит в соответствии со своим опре- вносимого людьми в создание таких жизнен-
делением. ных обстоятельств, которые подтвердят их ра-

нее существовавшие гипотезы об окружающем мире» (Андреева, 1997, с. 20).

Другой впечатляющей иллюстрацией, хорошо знакомой психологам, яв­ляется знаменитый эксперимент Ф. Зимбардо, о котором он вспоминает сле­дующим образом (21тЬагс1о, 1982).

Несколько лет назад я был суперинтендантом тюрьмы. Я прибыл в Стэнфордскую окружную тюрьму, экспериментальную тюрьму, созданную психологами для ис-

Глава 6. Возникновение конфликтов: оценка ситуации "| 97

следования динамики отношений между заключенными и охранниками. Наша мнимая тюрьма славилась «хорошими охранниками» и «хорошими заключенны­ми»; мы знали, что это так, потому что мы ее таким образом и устраивали. Для ро­ли тюремщиков или заключенных отбирались только нормальные, здоровые, за­конопослушные добровольцы. Жребием, с помощью подброшенной монеты, они делились на противоположные стороны, таким образом, в действительности не бы­ло никаких причин, чтобы человек стал именно заключенным или тюремщиком. Но, как в пьесах Пиранделло, иллюзия, которую мы создали, вскоре слилась с ре­альностью. Наша мнимая тюрьма стала слишком реальной. Охранники, которые были, как правило, спокойными и миролюбивыми людьми, стали проявлять са­дизм и жестокость. Заключенные, выбранные за их «нормальность» на основе раз­нообразных личностных тестов, стали проявлять в своем поведении различную патологию. Сам факт пребывания заключенных в тюрьме оправдывал деградацию охранников. Заключенные заслужили то, что они получили, потому что они «на­рушители порядка» и «опасны». Самое худшее обращение с заключенными имело место, когда тюремные начальники спали или были заняты чем-то другим, когда охранник был наедине с заключенным — тогда «эксперимент» приостанавливался и личностные мотивы брали верх. Представьте себе, каждый знал, что это начина­лось как эксперимент, но воспоминание об этом с каждым прошедшим днем ста­новилось все менее живым». (Отметим особо этот весьма впечатляющий факт: участники эксперимента как бы начинают превращать эту ситуацию в настоя­щую.) Заключенных будили несколько раз за ночь, ссылаясь на необходимость пе­реклички, но в действительности эти ночные уловки использовались охранника­ми, чтобы им не было скучно. Когда родители и друзья приходили их навестить, большинство заключенных выглядели плохо и ужасно себя чувствовали. Наве­шавший их священник однажды видел, как заключенный потерял самообладание и истерически разрыдался...

Я считал себя «либеральным администратором»; действительно, некоторые охранники жаловались, что я слишком мягок с заключенными. На пятую ночь все мы были вовлечены в процесс эскалации власти над страдающей беспомощностью и усиления контроля над людьми (скорее, чем за научными переменными).

Зимбардо признается в том, что и он сам, «бесстрастный исследователь», оказался эмоционально вовлеченным в эту ситуацию. Поняв, что «импульс места взял верх над нашим здравым смыслом и чувствительностью», он оста­новил эксперимент за неделю до запланированного дня окончания. Эта ис­тория убедительно иллюстрирует «определение ситуации»: участники экс­перимента, зная, что ситуация, в которую они включены, нереальна, искусст­венна, постепенно начинают вести себя так, как если бы она была реальной; и в своих действиях и переживаниях они превращаются в надзирателей и за­ключенных.

Можно было бы привести и другие примеры, иллюстрирующие главный вывод Томаса и Знанецкого: «Мы не можем пренебрегать смыслом, значе­ниями, которыми эти объекты обладают для осознающего индивида, по­скольку именно эти значения детерминируют поведение индивида» (ТЬотаз, 2пашесИ, 1958, р. 1849). Сегодня это звучит довольно привычно и даже ба­нально, но не будем забывать, что это написано в 1928 году.

198 Часть И. Феноменология конфликтов

Положение, что субъективные представления оказывают зачастую более сильное влияние, чем объективные факторы, легко иллюстрируется и вполне согласуется с эмпирическими данными психологии.

Например, в одном психологическом эксперименте испытуемым сообща­лось, что изучается влияние алкоголя на поведение людей. Сначала спраши­вали о том, как, по их мнению, меняется поведение человека в состоянии опьянения, а затем им предлагали выпить небольшое количество прозрачной жидкости. В первом случае испытуемым говорили, что это водка, хотя на са­мом деле это была вода, во втором — наоборот. И каждый раз в поведении лю­дей в большей мере проявлялось влияние их представлений, чем реальных фактов: испытуемые становились более развязными и агрессивными, если думали, что пили водку, и проявляли меньше агрессии, если им говорили, что это вода (хотя им и давался алкоголь).

Социальные психологи могут привести огромное число примеров влия­ния установки на восприятие. Если мы наделяем белых или черных, китайцев или евреев определенными чертами, то независимо от того, верны наши пред­ставления или нет, они будут влиять на наше поведение в отношении этих людей. Или, например, вера в существование сверхъестественных существ. Реальны ли они? Если под словом «реальны» понимать физическое сущест­вование, то большинство из нас ответило бы на этот вопрос, вероятно, отри­цательно. Однако в социальном смысле, если люди верят в то, что они реаль­ны, то они будут реальными, так как могут влиять на их поведение (Уапйег 2апс1еп, 1987, р. 63).

Признание специалистами эвристичности и статуса концепта «определе­ние ситуации» проявилось в том, что его включают в учебники по социаль­ной психологии (Уапйег 2апс1еп, 1987). А соответствующая ему феноменоло­гия и понимание образа восприятия как «ориентировочной основы поведе­ния» позволяет утверждать, что «образы» людей, групп, социальных явлений становятся регуляторами поведения человека, более значимыми, чем сами объекты. «Определение ситуации» выполняет функцию категоризации при­менительно к социальным ситуациям, отвечая тем самым потребности чело­века в уменьшении сложности окружающего мира.

То, как мы воспринимаем отдельные параметры социальных ситуаций и формируем на их основе целостный образ, определяющий отношение к ним и соответствующее поведение, — одна из самых интересных, важных, но мало изученных проблем социальной психологии. Особенное значение она имеет для нестандартных, непривычных для человека условий. Сталкиваясь с за­трудняющей его ситуацией, человек старается в первую очередь отнести ее к определенному типу, о котором он имеет более-менее ясные представления.

Стремление человека к «определению ситуации», снижающему диском­форт от чувства неопределенности, можно проиллюстрировать примерами, заимствованными из художественных текстов.

Так, в «Анне Карениной» Л. Толстого Каренин в начале романа своей же­ны с Вронским, задумавшись о ее жизни, внутреннем мире, мыслях и желани-

Глава 6. Возникновение конфликтов: оценка ситуации " 99

ях, испытывает смятение, пока не находит подходящего ответа. «"...Вопросы о ее чувствах, о том, что делалось и может делаться в ее душе, это не мое дело, это дело ее совести и подлежит религии", — сказал он себе, чувствуя облегче­ние (курсив мой. — Н. Г.) при сознании, что найден тот пункт узаконений, ко­торому подлежало возникшее обстоятельство».

Еще один пример: Р. Музиль в романе «Человек без свойств» описывает ситуацию, когда прогуливающаяся в уличной толпе пара становится свидете­лем транспортного происшествия, в результате которого пострадал человек. Дама чувствует

...что-то неприятное под ложечкой, что она была вправе принять за сострадание; это было нерешительное, сковывающее чувство. Господин после некоторого мол­чания сказал ей: «У этих тяжелых грузовиков, которыми здесь пользуются, слиш­ком длинный тормозной путь». Дама почувствовала после таких слов облегчение (курсив мой. — Н. Г.) и поблагодарила спутника внимательным взглядом. Она уже несколько раз слышала это выражение, но не знала, что такое тормозной путь, да и не хотела знать; ей достаточно было того, что сказанное вводило этот ужасный случай в какие-то рамки и превращало случившееся в техническую проблему, ко­торая ее непосредственно не касалась.

Нетрудно заметить, что в приведенных фрагментах «облегчение» стано­вится основной характеристикой состояния персонажей, наступающего, как мы бы сказали, после «определения ситуации». Напомним, что Дж. Брунер в своем «новом взгляде» на восприятие подчеркивал, что «восприятие есть всегда процесс принятия решения» (Андреева, 1997, с. 34), а «принятие реше­ний» в нашем случае и означает «определение ситуации», снимающее напря­жение его поиска.

Основой «определения ситуации» является содержание обыденного зна­ния, здравый смысл человека.

С точки зрения этнометодологии здравый смысл включает в себя собст­венно знания, представляющие собой типизации (идеальные социальные ти­пы, привычные правила действий в определенных ситуациях, принципы действий), их значения, создаваемый ими контекст, то, что, по выражению этнометодслогов, составляет «объем знаний под рукой», а также практиче­ский разум, отождествляемый с процедурами интерпретации, функциониро­ванием здравого смысла (Бекк-Виклунд, 1992, с. 86-88). По Сикурелю, «ин­терпретация — это постоянный процесс, где структурное сходство контекста с другими известными событиями ("чувство социальной структуры") активи­зирует различные мыслительные схемы и типизации. Такой сплав с намере­ниями индивида конструирует новую действительность и новое знание» (там же, с. 98).

Таким образом, человек не просто реагирует на ту или иную ситуацию, но «определяет» ее, одновременно «определяя» себя в этой ситуации, тем самым фактически создавая, «конструируя» тот социальный мир, в котором живет.

200 Часть II. Феноменология конфликтов