Главная Случайная страница


Категории:

ДомЗдоровьеЗоологияИнформатикаИскусствоИскусствоКомпьютерыКулинарияМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОбразованиеПедагогикаПитомцыПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРазноеРелигияСоциологияСпортСтатистикаТранспортФизикаФилософияФинансыХимияХоббиЭкологияЭкономикаЭлектроника






Повествующая о том, как Сун Цзян ночью пошел смотреть на новогодние празднества и как Хуа Юн учинил расправу в крепости Цинфын

 

Гора Цинфын находилась всего в каких‑нибудь ста с лишком ли от Цинчжоу, а крепость Цинфын стояла на разветвлении трех дорог, ведущих к трем зловещим горам. Горы эти находились всего на расстоянии дневного перехода от крепости. Место называлось Цинфынчжэнь – городок Чистых ветров, и там проживало около пяти тысяч человек.

А сейчас мы продолжим рассказ о Сун Цзяне, начиная с того момента, когда три Главаря разбойников, простившись с ним, вернулись на вершину горы. С узлом на спине он пошел по дороге, которая, извиваясь, вела к крепости Цинфын. Придя в город, он спросил встречного горожанина, где живет начальник крепости – Хуа Юн.

– Управление крепостью находится в центре города, – ответил горожанин, – на южной стороне – маленькая крепость, где проживает наш гражданский начальник Лю Гао, в северной части города живет военный начальник Хуа Юн.

Сун Цзян поблагодарил горожанина и направился на север. Когда он подошел к воротам, солдаты‑охранники спросили его имя и фамилию и пошли доложить о нем. Вскоре из крепости вышел молодой военачальник. Он обнял Сун Цзяна, приказал солдатам взять у гостя узел, меч и кинжал, а сам провел его в парадное помещение. Усадив Сун Цзяна в кресло, он почтительно поклонился ему четыре раза и, поднявшись, сказал:

– С тех пор как я расстался с вами, дорогой брат, прошло около шести лет. Но я постоянно думал о вас. Узнав, что вы убили вредную потаскуху и власти повсюду вас разыскивают, я сидел здесь, точно на иголках. Более десяти писем написал я вам в поместье, все справлялся о вас, но так и не знаю, получили ли вы их. Сегодня само небо осчастливило меня, послав вас сюда, дорогой брат мой. Теперь, когда я вижу вас живым и здоровым, я совершенно спокоен.

С этими словами Хуа Юн снова поклонился Сун Цзяну. Помогая ему встать, Сун Цзян сказал:

– Уважаемый брат, не будем церемониться. Прошу вас сесть и выслушать меня.

Тогда Хуа Юн скромно присел на стул, и Сун Цзян подробно рассказал ему о том, как убил Янь По‑си, как после этого бежал в поместье сановника Чай Цзиня, а затем к старому Куну, где он встретился с У Суном, и как его схватили на горе Цинфын, где он познакомился с Янь Шунем и его друзьями. Выслушав его, Хуа Юн сказал:

– Дорогой брат, как много пришлось вам выстрадать. Сегодня, к счастью, вы добрались сюда. Поживите здесь несколько лет, а потом мы подумаем, как быть дальше.

– Если бы даже мой брат Сун Цин и не прислал мне письма в поместье старого Куна, я все равно пришел бы навестить вас, – сказал Сун Цзян.

Хуа Юн пригласил Сун Цзяна пройти во внутренние комнаты, позвал свою жену Цуй и велел ей приветствовать Сун Цзяна поклонами, как старшего брата мужа. Он приказал также своей младшей сестре. выйти и приветствовать Сун Цзяна поклонами, как своего старшего брата.

Потом он попросил Сун Цзяна переменить одежду, обувь и чулки и дал ему ароматной воды для мытья. Во внутреннем помещении в честь гостя был накрыт стол.

В тот же день, во время угощения, Сун Цзян рассказал Хуа Юну о том, как спас жену начальника Лю Гао. Когда Хуа Юн услышал это, он нахмурил брови и сказал:

– Дорогой брат, зачем вам нужно было спасать эту женщину?! Лучше бы ей заткнули рот.

– Странная вещь! – сказал Сун Цзян. – Узнав о том, что она жена начальника крепости Цинфын, я ради вашего сослуживца не остановился даже перед тем, чтобы навлечь на себя недовольство Вана – Короткопалого тигра, всячески старался спасти ее и дать ей возможность уйти с горы. Как же можете вы так говорить!

– Дорогой брат, вам не все известно, – сказал Хуа Юн, – слова мои не лишены основания. Крепость Чистых ветров очень важна для города Цинчжоу. И если бы оборона ее была возложена только на меня, то никакие разбойники, ни ближние, ни дальние, не посмели бы не только нападать, но даже и близко подходить к Цинчжоу. Однако недавно главным начальником крепости сюда прислали никчемного старикашку, и хотя он гражданский начальник, но человек крайне невежественный. Вступив в должность, он стал притеснять всех хоть сколько‑нибудь зажиточных людей и то и дело нарушает законы императора. Я всего лишь его помощник по военным делам, и эта гадина вызывает у меня возмущение. Мне досадно, что я не могу убить такую подлую тварь. Стоило ли, дорогой брат, спасать жену отъявленного негодяя? Тем более, что и сама она никакими достоинствами не обладает, лишь подстрекает мужа на дурные дела, клевещет на порядочных людей да к тому же жадна на деньги. Жаль, что разбойники не потешились над этой злой ведьмой. Нет, дорогой брат, зря вы спасли ее.

Тогда Сун Цзян принялся увещевать Хуа Юна:

– Добрый брат, вы ошибаетесь. Еще в древности говорили: «Узел ненависти надо развязывать, а не затягивать». Он ваш сослуживец, и даже если у него есть недостатки, старайтесь не замечать их и превозносите его добродетели. Нельзя быть таким мелочным человеком, мудрый брат мой.

– Вы мудрый человек, дорогой брат, – оказал Хуа Юн. – Завтра, когда я встречусь в управлении с начальником Лю, я расскажу ему, как вы спасли его жену.

– Поступив подобным образом, дорогой брат, – сказал Сун Цзян, – вы проявите свою доброту.

И Хуа Юн и его семья ничего не жалели для радушного приема Сун Цзяна. Они ухаживали за ним целый день, угощали вином, а вечером приготовили ему постель во внутренней комнате, повесили полог и пригласили отдохнуть.

На следующий день в честь Сун Цзяна снова устроили торжество.

Но не будем затягивать свой рассказ подробностями. Прибыв в крепость Цинфын, Сун Цзян в течение нескольких дней только и делал, что пил вино. В подчинении Хуа Юна было несколько преданных ему людей. Каждый день один из них, получив деньги на расходы, должен был сопровождать Сун Цзяна и показывать ему достопримечательности города. Сун Цзян с удовольствием гулял по окрестностям, осматривая крепость и храмы. А приставленные к нему люди старались показать все самое интересное и тем доставить Сун Цзяну удовольствие.

В Цинфыне было несколько маленьких чайных домиков, но об этом мы распространяться не будем. Однажды Сун Цзян со своим сопровождающим посетил эти домики, прошелся в близлежащие деревни, храмы и монастыри, а потом зашел в кабачок выпить вина. Когда они собрались уходить, спутник вынул деньги, чтобы расплатиться за вино. Но разве мог Сун Цзян позволить ему сделать это. Он достал свои деньги и сам расплатился, а вернувшись домой, ничего не сказал об этом Хуа Юну. Спутник его остался очень доволен, так как он погулял, ничего не делал, да и деньги остались целы. И так продолжалось каждый день: кто‑нибудь из верных людей сопровождал Сун Цзяна, но Сун Цзян всегда расплачивался сам и вскоре завоевал всеобщую любовь и уважение.

Так он прожил в крепости более месяца. Кончалась последняя луна старого года, и наступила ранняя весна; приближался праздник фонарей – Нового года.

Сейчас мы расскажем вам о том, как население города Цинфын готовилось к этому празднику. Каждый пожертвовал в пользу Храма бога неба и земли деньги иди вещи, а в кумирне этого бога соорудили большую рыбу для иллюминации. Сверху протянули гирлянду с разнообразными цветами, к которой подвесили около семисот разноцветных фонарей. В городе устраивались различного рода увеселения.

Внутри кумирни шли игры. Перед каждым домом сооружались разукрашенные арки и на них развешивались фонари. На улицах затевались всевозможные развлечения и потехи. И хотя все это нельзя было, конечно, сравнить с празднествами в столице, все же это было большим, веселым торжеством для жителей Цинфына.

В праздничный вечер Сун Цзян был в крепости и вместе с Хуа Юном сидел и пил вино. В эти дни небо было совершенно безоблачным. Хуа Юн еще утрам сел на лошадь и съездил в управление. Он отрядил несколько сот солдат и назначил их нести стражу по городу в новогоднюю ночь. Кроме того, он отправил людей для охраны ворот крепости. К вечеру он вернулся в крепость и пригласил Сун Цзяна отведать засахаренных фруктов.

– Я слышал, что сегодня ночью на улицах города будет зажжено много фонарей, – сказал Сун Цзян Хуа Юну. – Я хотел бы полюбоваться этим зрелищем.

– Я бы охотно пошел с вами, дорогой брат, – сказал Хуа Юн, – но, к сожалению, занят сегодня на службе. Пойдите с кем‑нибудь из моих домашних, но возвращайтесь пораньше. Я буду ждать вас, и мы выпьем вина в честь нашего славного праздника.

– Прекрасно, – сказал Сун Цзян.

Когда стемнело и на востоке взошла золотая луна, Сун Цзян в сопровождении нескольких близких Хуа Юну людей, не спеша, отправился в город. Гуляя по улицам, они увидели устроенные у ворот каждого дома арки, разукрашенные разноцветными фонарями. На фонарях разнообразной и причудливой формы были расписаны разные истории. Они были разрисованы чудесной росписью: пеонами, мимозами, цветами лотоса.

Вчетвером, держась за руки, подошли они к кумирне, полюбовались немного открывающимся оттуда видом и затем направились по дороге на юг. Сделав не более семисот шагов, они при ярком свете факелов и фонарей увидели впереди себя толпу людей, веселившихся у ворот большого двора. Слышались звуки барабана, гонгов и литавров и одобрительные возгласы зрителей. Сун Цзян хотел посмотреть труппу выступавших танцоров, но так как он был маленького роста, то стоявшие впереди мешали ему. Люди, сопровождавшие Сун Цзяна, знали распорядителя этих актеров и попросили, чтобы толпа расступилась и дала возможность Сун Цзяну протолкаться вперед и посмотреть игру.

Главный актер играл грубого деревенского парня, он шел, шатаясь, и Сун Цзян, глядя на него, разразился громким хохотом. Надо сказать, что этот двор принадлежал начальнику крепости Лю Гао, и сейчас он с женой, в компании еще нескольких женщин, смотрели представление. Услышав смех Сун Цзяна, жена Лю взглянула на него и при свете фонарей узнала его. Показывая на Сун Цзяна, она сказала мужу:

– Ха, вон тот маленький черномазый парень – атаман разбойников, которые схватили меня на днях.

Услышав это, Лю Гао струсил, взял человек семь из своей охраны и приказал задержать того, кто смеялся. Сун Цзян повернулся и пошел прочь. Но не миновал он и десяти домов, как солдаты настигли его, схватили и отвели в крепость. Там они взяли четыре веревки, связали его и привели в управление. А три его проводника, увидя, как взяли Сун Цзяна, побежали к Хуа Юну и сообщили ему о случившемся.

В это время начальник Лю Гао уже находился в управлении и приказал доставить туда Сун Цзяна. Охранники, окружив Сун Цзяна, ввели его в управление и поставили на колени перед начальником Лю.

– Да как смеешь ты, разбойник с горы Цинфын, открыто появляться сюда и еще смотреть на празднество с фонарями?! – закричал Лю. – Что можешь ты сказать в свое оправдание сейчас, когда тебя поймали?

– Я торговец из города Юньчэн, – сказал Сун Цзян, – зовут меня Чжан‑сань. Я старый друг начальника Хуа Юна, приехал сюда уже давно и никогда не был разбойником на горе Цинфын.

Но жена начальника Лю Гао выскочила из‑за перегородки и закричала:

– Ты еще отпираться вздумал, мерзавец! Или ты забыл, как я называла тебя там, на горе, атаманом.

– Вы ошибаетесь, сударыня, – почтительно отвечал Сун Цзян. – Разве я не сказал вам еще тогда, что я проезжий из города Юньчэн и был схвачен разбойниками так же, как и вы.

– Если ты действительно купец, – сказал Лю, – и они тебя схватили, то как же смог ты освободиться и прийти сегодня сюда смотреть на праздничные торжества.

– Там, на горе, – сказала жена Лю, – ты, мерзавец, держал себя высокомерно и гордо восседал на главном месте, не обращая ни на кого внимания.

– Сударыня, – сказал Сун Цзян, – вы забыли, что я приложил все мои старания, чтобы спасти вас и отпустить с горы. Почему же сегодня вы хотите представить меня разбойником?

Эти слова привели жену Лю в ярость, и, указывая на Сун Цзяна, она стала браниться:

– Этого закоренелого негодяя можно заставить говорить только палками.

– Правильно, – сказал Лю Гао. Он приказал принести расщепленный бамбук и избить Сун Цзяна.

Сун Цзяна принимались бить уже два раза. Кожа на нем свисала лохмотьями, и кровь лилась ручьем. Затем начальник приказал заковать его в цепи, а на следующий день посадить в повозку для преступников и сослать в областной город. Вот что ждало Сун Цзяна, именитого горожанина Юньчэна.

Между тем сопровождавшие Сун Цзяна люди быстро возвратились и доложили обо всем Хуа Юну. Тот был сильно взволнован. Он тут же написал письмо и послал с ним толкового человека к начальнику Лю Гао, надеясь освободить Сун Цзяна. Человек поспешил к дому Лю Гао. Когда охрана доложила Лю Гао, что у ворот ожидает посланный начальником Хуа Юном человек с письмом, он сказал, чтобы этого человека провели в управление. Посланный передал письмо, Лю Гао вскрыл его и прочитал следующее:

 

«Хуа Юн приветствует начальника Лю Гао. У меня есть родственник по имени Лю Бань, который прибыл на днях из Цзичжоу и вот, любуясь праздником фонарей, он каким‑то образом оскорбил вашу милость. Прошу вас во имя нашей дружбы освободить его, а я, конечно, принесу вам свою благодарность. Думаю, что мне нет надобности подписываться, и надеюсь, что вы выполните мою просьбу без дальнейших объяснений».

 

Прочитав письмо, начальник Лю Гао сильно разгневался, изорвал его в клочки и начал громко браниться.

– Да ты, Хуа Юн, совсем обнаглел! – кричал он. – Назначен по указу императорского двора, а сам связался с разбойниками и еще обманываешь меня! Этот бандит показал, что его зовут Чжан‑сань и что он купец из города Юньчэна, а ты теперь пишешь, что он Лю Вэнь из Цзичжоу, мой однофамилец. Может быть, в расчете на то, что я освобожу его? Не так‑то легко меня провести.

И он приказал слугам выгнать посыльного. Изгнанный из крепости посыльный быстро возвратился к Хуа Юну и сообщил о случившемся. Выслушав его, Хуа Юн мог лишь воскликнуть:

– О, я навлек беду на моего брата, скорее седлайте мне коня!

Наскоро надев на себя кафтан и привязав к поясу лук и стрелы, он взял копье и вскочил на лошадь. В сопровождении пятидесяти воинов, вооруженных пиками и палицами, он направился ко двору начальника Лю Гао. Охранники у ворот дома Лю Гао не посмели их задержать и разбежались кто куда, так как вид у Хуа Юна был грозный и он внушал страх. Хуа Юн направился к парадному помещению и с копьем в руке слез с лошади. Прибывшие с ним воины выстроились около дома.

– Позовите начальника Лю Гао, я хочу с ним говорить! – крикнул он.

У Лю Гао от страха душа ушла в пятки. Хуа Юн был военачальником, Лю Гао очень боялся его и поэтому не решался выйти.

Видя, что Лю Гао не выходит, Хуа Юн постоял немного, а потом приказал своим подчиненным поискать, нет ли кого в соседних помещениях.

Люди тотчас же бросились выполнять его приказ и вскоре под балконом одного из боковых помещений обнаружили Сун

Цзяна. Он был подвешен высоко к балке, и ноги его были скованы цепью. Все тело его было изувечено побоями.

Воины перерезали веревки, разбили цепи и освободили Сун Цзяна. Хуа Юн приказал сейчас же отвезти Сун Цзяна к себе домой, а сам сел на лошадь, взял в руки оружие и обратился к начальнику со следующими словами:

– Господин Лю Гао! Вы здесь главный начальник, но как можете вы так поступать со мной? У кого из нас нет родственников, и что думали вы, когда схватили моего названого брата и обошлись с ним, как с разбойником? Знаю я вас, вы любите обманывать народ! Но погодите, завтра я расправлюсь с вами!

И Хуа Юн, в сопровождении своих людей, поспешил в крепость, чтобы оказать помощь Сун Цзяну.

Но продолжим наш рассказ. Когда Лю Гао увидел, что Хуа Юн освободил Сун Цзяна, он тут же собрал около двухсот человек, приказал им идти в крепость Хуа Юна и привести обратно пленного. Среди посланных им людей были два новых военачальника. Они хоть не плохо владели оружием, но не были так искусны в военном деле, как Хуа Юн. Не смея ослушаться приказа Лю Гао, они вынуждены были вести людей к крепости Хуа Юна.

Еще не рассвело, когда охрана у ворот доложила Хуа Юну о прибытии отряда. Двести воинов столпились у ворот, и ни один не решался войти – все очень боялись Хуа Юна. Когда совсем рассвело, они увидели, что ворота открыты настежь, а военный начальник Хуа Юн сидит в парадном помещении. В левой руке у него лук, а в правой стрела.

– Воины! – громко крикнул Хуа Юн и поднял лук. – Знайте, что за обиды мстят так же, как долги уплачивают. Вас прислал сюда Лю Гао, но не старайтесь для него. А вы, – обратился он к начальникам, – еще не видели военного искусства Хуа Юна. Сперва я покажу вам, что умеет делать Хуа Юн с луком и стрелой. Ну, а потом, если у кого‑нибудь из вас еще не пропадет охота выслужиться перед Лю Гао, пусть осмелится выступить против меня. Смотрите же, как я сейчас попаду в макушку бога‑хранителя на левых воротах.

Он прицелился и натянул лук. «Дзинь», – зазвенела стрела и угодила в самую макушку бога. Все двести человек даже рты разинули от изумления. Хуа Юн приладил вторую стрелу и крикнул:

– А теперь я буду целиться в кисточку на головном уборе бога‑хранителя на правых воротах.

Опять зазвенела стрела и совершенно точно попала в указанное место. Две стрелы так и остались торчать с правой и левой стороны ворот.

Приготовив третью стрелу, Хуа Юн крикнул:

– Смотрите все! Третья стрела попадет прямо в сердце вашего начальника в белой одежде.

С криком «Ай‑я» тот бросился бежать. Вслед за ним с криками обратились в бегство и все остальные.

Тогда Хуа Юн приказал закрыть ворота и отправился во внутренние комнаты проведать Сун Цзяна.

– Сколько страданий пришлось вам вынести из‑за меня!

– Обо мне не беспокойтесь, – ответил Сун Цзян. – Боюсь только, что Лю Гао не оставит вас в покое. Мы должны принять какие‑то меры.

– Я оставлю службу и расправлюсь с этим мерзавцем, – сказал Хуа Юн.

– Не думал я, что жена его отплатит мне за добро тем, что заставит мужа избить меня, – сказал Сун Цзян. – Сначала и хотел было сказать свое настоящее имя, но побоялся, что всплывет дело с Янь По‑си, и потому решил назваться Чжан‑санем – купцом из Юньчэна. Но оказалось, что этот бессовестный Лю Гао принял меня за одного из атаманов с горы Цинфын, приказал посадить в повозку для преступников и отправить в областной город, как главаря разбойничьего стана. Там меня, конечно, немедленно бы обезглавили или четвертовали. И если бы вы, дорогой брат, не спасли меня, то, будь у меня хоть губы из меди и язык из железа, спорить с ним я вое равно бы не мог.

– А я решил, что раз он человек ученый, то, конечно, сочувственно отнесется к своему однофамильцу, поэтому и написал, что ваше имя Лю Вэнь, – сказал Хуа Юн. – Разве мог я предположить, что он такой жестокий человек. Но теперь вы в безопасности, и надо подумать, что делать дальше.

– Вы ошибаетесь, дорогой брат, – сказал Сун Цзян. – Благодаря вашей силе, мне удалось спастись, однако сейчас еще следует о многом подумать. «Бойся подавиться во время еды, а во время ходьбы остерегайся споткнуться», – говорили еще в древности. Вы отбили меня у Лю Гао, а когда он послал людей, чтобы отобрать меня обратно, то они в страхе разбежались. Но он, конечно, не оставит все это так и пошлет сообщение о вас высшему начальству. Сегодня ночью я должен скрыться на горе Цинфын, тогда завтра вы сможете от всего отказаться. Из‑за отсутствия доказательств дело будет сведено к ссоре между гражданским и военным начальниками, и ему не придадут особого значения. Но если я снова попаду к нему в руки, вам уже нечем будет оправдаться.

– У меня нет такого предвидения и мудрости, как у вас, – ответил Хуа Юн, – поэтому в своей отваге я бываю опрометчив. Но я боюсь, что вы тяжело ранены и не сможете идти.

– Ничего не поделаешь, – сказал Сун Цзян. – Положение сейчас настолько серьезное, что медлить никак нельзя. Я как‑нибудь постараюсь пробраться к горе.

Он наложил пластыри и лекарства на свои раны, поел мяса, выпил вина, увязал вещи и оставил их у Хуа Юна. Когда стало смеркаться, Хуа Юн отрядил двух солдат, которые должны были сопровождать его за крепостные заграждения. Не будем подробно рассказывать о том, как дальше Сун Цзян отправился один и шел, превозмогая мучительную боль, и вернемся к Лю Гао. Все его солдаты прибегали к нему во двор и говорили:

– Как могуч и храбр этот Хуа Юн! Кто же отважится сразиться с ним?

– Если его стрела настигнет человека, то уж наверняка пробьет насквозь. Никто не осмелится идти против него, – сказали оба начальника.

Лю Гао всю жизнь провел на гражданской службе, был хитер и изворотлив. Он подумал про себя:

«Раз Хуа Юн забрал этого человека к себе, то уж, конечно, поможет ему уйти на гору Цинфын и там скрыться. А сам завтра придет и скажет, что ничего не было. И если даже мы обратимся с тяжбой к высшему начальству, то там все дело сочтут лишь ссорой между нами, и тогда я ничего не смогу с ним поделать. Сегодня же ночью я пошлю человек тридцать моих солдат за несколько ли от крепости, пусть поджидают там этого человека. Если небо пошлет мне удачу и его схватят, я тайно спрячу его в своем доме и пошлю кого‑нибудь в окружное управление с просьбой прислать за ним отряд. Его схватят, а вместе с ним арестуют и Хуа Юна, и уж тогда им обоим конец. Я стану один управлять крепостью, и никто больше не будет мне мешать».

В ту же ночь он отправил больше двадцати вооруженных солдат. Около второй стражи они приволокли связанного Сун Цзяна и посадили его под замок.

Это очень обрадовало Лю Гао, и он сказал:

– Все вышло по‑моему. Заприте его во внутреннем дворе, и чтобы ни один человек не знал об этом.

В ту же ночь он написал донесение и тут же отрядил двух надежных людей, которые словно на крыльях понеслись в Цинчжоу.

Весь следующий день Хуа Юн все думал о том, дошел ли Сун Цзян до горы Цинфын. Он сидел дома и размышлял:

«Хотелось бы мне знать, что с ним».

Хуа Юн держался так, будто ничего не произошло, а Лю Гао тоже делал вид, что ничего не знает. Оба молчали.

Теперь скажем несколько слов о начальнике области Цинчжоу. Это был старший брат любимой наложницы императора Чжэнь‑цзуна, имя которого было Му‑Юн. Он носил двойную фамилию и двойное имя: Му‑Юн Янь‑да. Пользуясь влиянием своей сестры, он потакал всякого рода бесчинствам и беззакониям в Цинчжоу, причинял зло мирному населению и притеснял равных с ним начальников‑сослуживцев. Он как раз находился в управлении и уже собирался домой завтракать, как вдруг его подчиненные подали ему бумагу, присланную начальником крепости Лю Гао. Ознакомившись с ее содержанием, начальник области сильно встревожился и сказал:

– Хуа Юн – сын почтенного сановника, как же мог он связаться с разбойниками с горы Цинфын? И если все это правда, то преступление он совершил немалое.

Начальник вызвал в управление командующего войсками области по имени Хуан Синь и приказал ему отправиться в крепость Цинфын. Командующий был весьма одаренным военачальником. Он в короткий срок установил строгий контроль над всей областью Цинчжоу и за это был прозван Покорителем Трех гор. А надо вам сказать, что в области Цинчжоу были три зловещих горы: первая из них гора Цинфын – Чистых ветров, вторая – Эрлуншань – гора Двойного дракона и третья – Таохуашань – гора Цветущих персиков. Все эти три горы стали убежищами разбойников, и Хуан Синь хвастался, что может выловить всех бандитов.

Выслушав приказ начальника, Хуан Синь вызвал к себе пятьдесят отборных молодцов, одел военные доспехи, захватил обоюдоострый меч и тут же отправился в крепость Цинфын. Подъехав к дому Лю Гао, он спешился. Сам хозяин вышел ему навстречу и пригласил во внутренние помещения. После совершения церемонии приветствия Лю Гао стал угощать гостя, а также приказал накормить и напоить прибывших с ним воинов. После этого из внутреннего помещения привели Сун Цзяна, и, взглянув на него, Хуан Синь сказал:

– Не стоит даже допрашивать его, и так видно, кто он такой. Сейчас же приготовьте клетку и посадите туда преступника. Голову ему обмотайте красной материей и прикрепите бумажный флажок с надписью: «Вождь разбойников с горы Цинфын, Чжан‑сань из Юньчэна».

Сун Цзян ничего не сказал. Ему оставалось лишь покориться.

– Знает ли Хуа Юн о том, что вы захватили Чжан‑саня? – спросил Хуан Синь у Лю Гао.

– Его захватили ночью во время второй стражи, – ответил Лю Гао, – и я спрятал его у себя в доме. Хуа Юн знает, что он ушел, и потому спокойно сидит у себя дома.

– Ну, тогда все очень легко устроить, – сказал Хуан Синь. – Завтра приготовьте вина, барана и ставьте угощение в большом зале крепости. Вокруг этого места мы спрячем человек пятьдесят воинов. Потом я сам пойду к Хуа Юну и приглашу его сюда. <Начальник Му‑Юн, – скажу я ему, – слышал, что гражданский и военный начальники в крепости Цинфын не ладят между собой, и специально прислал меня сюда устроить пир и помирить вас. Таким образом мы заманим его сюда. А затем вы следите: как только я брошу на пол чашу с вином, хватайте его, и тогда мы сошлем их обоих в Цинчжоу. Как вам нравится мои план?

– Ну и мудры же вы, господин командующий! – одобрительно воскликнул Лю Гао. – Ведь это оказывается так же просто, как достать черепаху из чана.

Договорившись обо всем, они на рассвете следующего дня пошли к главному помещению крепости, расставили вокруг палатки и спрятали там воинов. В зале все было приготовлено, – как для пира. Во время утреннего завтрака Хуан Синь сел на коня и, взяв с собой человек шесть солдат, поехал в крепость Хуа Юна. Когда охрана доложила Хуа Юну об их прибытии, он спросил:

– Зачем они приехали?

– Не знаю, – ответил солдат. – Я слышал, как они говорили, что командующий Хуан Синь прибыл со специальным поручением.

Услышав это, Хуа Юн вышел встретить гостей. Хуан Синь сошел с лошади, и Хуа Юн пригласил его в помещение. Когда были выполнены все церемонии вежливости, Хуа Юн спросил:

– Какое дело привело вас сюда, господин командующий?

– Я прибыл сюда с поручением начальника области. Он сказал мне: «Гражданский и военный начальники крепости Цинфын по какой‑то причине не ладят друг с другом». Начальник области опасается, что эта ссора может нанести ущерб государственным делам. Поэтому он специально послал меня сюда и поручил устроить пир и помирить вас. Угощение приготовлено в большой крепости. Прошу вас поэтому, уважаемый начальник, сесть на коня и поехать туда со мной.

– Разве осмелился бы я разгневать Лю Гао? – сказал, смеясь, Хуа Юн. – Ведь он здесь главный начальник. Он, правда, постоянно придирается ко мне, но я никак не думал, что это обеспокоит начальника области, причинит хлопоты вам, господин командующий, и заставит вас приехать в мою скромную крепость. Чем смогу отплатить за такую милость?

Хуан Синь наклонился к его уху и шепнул:

– Начальник прислал меня сюда, собственно говоря, только ради вас. Ведь в случае войны от гражданского начальника пользы мало. Так что вы уж полагайтесь на меня.

– Я глубоко признателен вам, господин командующий, за честь, которой я недостоин.

Хуан Синь предложил Хуа Юну сесть на коня и отправиться вместе с ним, но Хуа Юн сказал:

– Выпейте, пожалуйста, со мной несколько чашек вина, а потом уж поедем.

– Давайте сначала доведем дело до конца, – ответил Хуан Синь, – а потом нам уж ничто не помешает пить и веселиться.

Тогда Хуа Юн приказал оседлать коня, и они отправились. Прибыв, в крепость, они сошли с лошадей. Хуан Синь, поддерживая Хуа Юна под руку, прошел вместе с ним в центральный зал. Лю Гао находился уже там. Все трое приветствовали друг друга, и Хуан Синь приказал подать вина.

Слуги тем временем увели лошадь Хуа Юна и закрыли на засов ворота крепости. Хуа Юн и не подозревал, что попал в ловушку. Он думал про себя, что Хуан Синь такой же военный начальник, как и он, и у него не может быть дурных намерений. Хуан Синь принес чашку вина и сначала обратился к Лю Гао:

– Начальник области узнал, что здесь между гражданским и военным начальниками возникло недоразумение, и это его сильно обеспокоило. Поэтому он специально послал меня сюда примирить вас. Я прошу вас вспомнить, что ваш первый долг – это служба императору, а остальные дела можно уладить.

– Хотя я человек невежественный, – ответил Лю Гао, – но все же законы я немного знаю. Я очень сожалею, что причинил беспокойство начальнику области. Да между нами ничего и не произошло. Это все клевета недобрых людей.

– Ну вот и хорошо, – громко засмеявшись, сказал Хуан Синь, и, когда Лю Гао выпил вино, принес еще чашу и обратился к Хуа Юну:

– Начальник Лю прав. Несомненно, кто‑то распространил эти слухи и потому все сложилось таким образом. Но, несмотря на это, прошу и вас выпить чашу вина.

Хуа Юн взял чашу м выпил. Тогда Лю Гао принес кубок на подставке и, наполнив его вином, обратился к Хуан Синю со следующими словами:

– Мы и вас обеспокоили, господин командующий, и заставили поехать в наш скромный город. Прошу вас поэтому выпить эту чашу вина.

Хуан Синь, взяв чашу и держа ее в руках, оглянулся кругом и заметил, как в помещение вошло более десяти солдат. Хуан Синь бросил чашу на пол, и сразу же из палаток выскочило человек пятьдесят здоровенных солдат, и помещение наполнилось шумом и криком. Солдаты бросились прямо к Хуа Юну и сбили его с ног.

– Связать его! – крикнул Хуан Синь.

– В чем же я провинился? – кричал Хуа Юн.

– Ты смеешь еще отпираться! – громко смеясь, воскликнул Хуан Синь. – Ты заодно с разбойниками с горы Цинфын и вместе с ними выступаешь против императора. Разве это, по‑твоему, не преступление? Лишь принимая во внимание твои прежние заслуги, я не трону твоей семьи.

– Но ведь должны же быть какие‑нибудь доказательства! – продолжал Хуа Юн.

– А доказательства есть, – сказал Хуан Синь, – я покажу тебе настоящего разбойника. Я не стал бы тебя оскорблять без причины. Люди, приведите его сюда!

Прошло немного времени, и в помещение вкатили повозку, на которой стояла клетка с бумажным флажком, обмотанным красной материей. Взглянув на повозку, Хуа Юн увидел, что там был не кто иной, как Сун Цзян. Он был поражен и стоял, как окаменелый. Они смотрели друг на друга и не могли произнести ни слова.

– Я к этому делу не имею никакого отношения, – крикнул Хуан Синь. – Жалобщиком является Лю Гао.

– Так в чем же дело? – сказал Хуа Юн. – Это мой родственник из города Юньчэн. Хоть вы и задержали его как разбойника, но в высшем суде, конечно, разберутся по справедливости.

– В таком случае я отправлю тебя в областной суд, – сказал Хуан Синь. – Поезжай туда сам, там разберутся.

И он приказал начальнику Лю Гао выделить сотню солдат для сопровождения арестованных.

– Вы, господин командующий, завлекли меня сюда обманным путем, – сказал Хуа Юн Хуан Синю, – и сейчас я в ваших руках. Но когда предстану перед императорским судом, то сумею доказать, кто прав. Теперь же прошу вас помнить, что я такой же военный начальник, как и вы, и разрешить мне остаться в военной одежде.

– Это нетрудно сделать, – ответил Хуан Синь, – пусть будет по‑твоему.

Он приказал начальнику Лю Гао также ехать вместе с ними для выяснения этого дела в областном суде, чтобы никто не пострадал напрасно.

После этого Хуан Синь и Лю Гао сели на коней и следили за повозками, в которых были арестованные. Их сопровождало человек пятьдесят солдат, а сотня других из охраны крепости окружила повозки. И так они двинулись по дороге к Цинчжоу.

Не случись этого, не сгорели бы сотни домов в бушующем море огня и в лесу не погибли бы от топора и кинжала тысячи человеческих жизней.

Поистине, как говорится:

 

Если ты ищешь битвы, то потом не жалуйся, что она имела не тот исход.

Если ты наносишь вред людям, то не возмущайся, когда люди станут вредить тебе.

 

Как же удалось Сун Цзяну спастись? Об этом, читатель, вы узнаете из следующей главы.

 

Глава 33

 

 

Последнее изменение этой страницы: 2016-08-11

lectmania.ru. Все права принадлежат авторам данных материалов. В случае нарушения авторского права напишите нам сюда...