ОСНОВНЫЕ ВЕХИ ФОРМИРОВАНИЯ СИСТЕМЫ И ЛИКВИДАЦИЕЙ ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЙ

В сложившейся реальной обстановке в результате катастрофы для координации и управления работами не только в зоне ЧАЭС, но и в масштабах всей страны необходимо было в кратчайшие сроки создать эффективную систему, которая могла бы организовать работу не только по укрощению взорвавшегося реактора, но и обеспечить ликвидацию последствий катастрофы, уберечь население ОТ| радиационного

И такая система была создана. Приведем основные вехи ее формирования и ее первые шаги.

Первые сообщения о катастрофе в Москве были получены в Минэнерго и Всесоюзном объединении "Союзатомэнерго" по линиям оперативной диспетчерской связи.

По утвержденному плану собралась межведомственная группа Оказания помощи АЭС в случае аварии. Министр энергетики А.И. Майорец доложил Председателю СМ СССР Н.И. Рыжкову о случившемся.

Свидетельствует В.В. Марьин, заведующий сектором ядерной Энергетики отдела тяжелой промышленности и энергетики ЦК КПСС:

"Рано утром 26 апреля 1986 года по поручению начальника отдела И.П. Ястребова были подготовлены предложения по составу Правительственной комиссии по ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС. Согласовав этот вопрос с министерствами и ведомствами к 9 часам 26 апреля, предложения были направлены в Правительство Н.И. Рыжкову".

Вот как характеризует реакцию на чернобыльскую катастрофу и первые шаги руководителей высших звеньев управления государством Н.И. Рыжков, Председатель СМ СССР (1985 - 1990 гг.), депутат Государственной Думы России [8]: "26 апреля пришлось на субботу. Уже собирался уезжать рано утром на работу, когда притормозил меня резкий звонок "вертушки". Звонил министр энергетики Анатолий Иванович Майорец.
- Извините, что беспокою, - взволнованно сказал он, - но, кажется, ЧП на Чернобыльской атомной...
- Кажется или ЧП? - перебил я. - Подробней можно?
- Подробностей пока не знаю. Связываемся с Чернобылем. Я глянул на часы.
- Через полчаса буду у себя в кабинете. Надеюсь, Вам хватит времени, чтобы дозвониться и все выяснить?

Говорят, что в мгновенья опасности включается шестое чувство. Уж не знаю, какое включилось у меня, но ехал в Кремль и только об этом звонке и думал, просчитывал варианты. Увы, но все они оказались неизмеримо далеки от реальности. Видно, человек подсознательно стремится уйти от самого худшего...

Вошел в кабинет, сразу нажал кнопку прямой связи с Майорцем

- Что там случилось?

- В 1 час 23 минуты на четвертом блоке Чернобыльской атомной электростанции произошел мощный взрыв, после начался пожар. Уточнил, еще надеясь на лучшее:

- Где взрыв? В машинном отделении?

- Нет, - ответил Майорец, - в реакторе.

Взрыв в реакторе - это было страшно. Пожар в реакторе - еще-страшнее. Ночной кодовый сигнал со станции гласил: "Один, два, три, четыре". Эти цифры означали все виды опасности: ядерную, радиационную, пожарную, взрывную. Последствия - ближайшие и отдаленные - предсказать было невозможно.

Неясная пока обстановка в маленьком украинском городке требовала немедленных действий. Поэтому я приказал Майорцу безотлагательно лететь в Киев, добираться к месту катастрофы, а сам вызвал к себе совминовских специалистов. Наскоро прикинул с ними состав Правительственной комиссии, куда в первую очередь должны были войти ученые-атомщики, реакторщики, химики и другие специалисты.

В 11 утра постановление о создании Комиссии было подписано. А в это время помощники разыскивали по телефону председателя Бюро по топливно-энергетическому комплексу, моего заместителя Бориса Евдокимовича Щербину, который накануне улетел на газовые промыслы в Оренбургскую область. ЧП есть ЧП: Щербину отыскали быстро, коротко сообщили ему о взрыве, о составе комиссии.

- Срочно вылетайте в Москву! Члены комиссии будут ждать вас на аэродроме, самолет уже готовят, так что сразу - в Чернобыль.

В 16.00 в Киев ушел спецрейс из Внуковского аэропорта.

Вот что надиктовал потом на магнитную пленку академик Валерий Алексеевич Легасов, тем спешным специальным рейсом тоже улетевший в беду: "...Мне тогда и в голову не приходило, что мы двигаемся навстречу событию планетарного масштаба, событию, которое, видимо, войдет навечно в историю человечества, как извержение знаменитых вулканов, гибель Помпеи или что-нибудь близкое к этому".

Распоряжением Совета Министров СССР от 26.04.86 г. № 830 для расследования причин и ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС была создана Правительственная комиссия (ПК), Председателем комиссии был назначен Б.Е. Щербина, заместитель Председателя СМ СССР. В ее состав вошли: А.И. Майорец (министр энергетики и электрификации СССР,. А.Г. Мешков (первый заместитель министра среднего машиностроения), В.А. Сидоренко (первый заместитель Председателя Госатомнадзора СССР), В.И. Другое (заместитель министра внутренних дел СССР), Е.И. Воробьев (Первый заместитель министра здравоохранения СССР), Ф.А. Щербак (начальник Главного управления КГБ СССР), О.В. Сорока (заместитель Генерального прокурора СССР), Н.Ф. Николаев (заместитель Председателя СМ УССР). И.С. Плющ (председатель Киевского облисполкома), Н.П. Симочатов (председатель ЦК профсоюза рабочих электростанций и электротехнической промышленности). В.А. Легасов (академик АН СССР).

В соответствии с принятыми решениями в Киев, самолетами (один - утром, второй - после обеда) вылетел передовой отряд руководителей, специалистов, ученых. Пришел в движение верхний -иерархический уровень системы управления государства по обеспечению локализации катастрофы и ликвидации ее последствий.

Необходимо отметить, что по мере того как прояснялся характер произошедшего на ЧАЭС, повышался ранг комиссии, которой поручалась ликвидация последствий катастрофы.

Как отмечает Б.Я. Прушинский (главный инженер Всесоюзного объединения "Союзатомэнерго"), был уже подготовлен приказ А.И. Майорца - министра энергетики и электрификации, о создании комиссии по расследованию причин аварии. Председателем комиссии был назначен Г.А. Шашарин, заместитель министра. После прибытия в Киев (аэродром "Жуляны") Б.Я. Прушинскому сообщили, что председателем комиссии назначен А.И. Майорец. А в 20 часов 26 апреля из Оренбурга в Припять прилетел председатель Правительственной комиссии Б.Е. Щербина.

Кроме этого, необходимо раскрыть еще одно обстоятельство в связи с созданием ПК. Это ее название: "... для расследования причин и ликвидации последствий аварии".

Таким образом, в первую очередь, ПК должна была расследовать причины катастрофы, а уж потом осуществлять организацию работ по ликвидации последствий катастрофы.

На практике получалось совсем наоборот.

ПК возглавила в зоне катастрофы на ЧАЭС всю сложную организационную структуру, оперативные группировки сил и средств министерств и ведомств, участвующих в ЛПК на ЧАЭС. Она направляла, руководила, координировала и контролировала работу организаций и учреждений более 40 министерств и ведомств, воинских формирований, республиканских и местных органов и не только в зоне ЧАЭС. Указы ПК были обязательны для всех органов управления на территории страны.

ПК с утра до поздней ночи занималась вопросами по ликвидации последствий катастрофы. Однако для достоверности необходимо отметить, что сразу же одна из ее групп, созданных ПК, приступила к расследованию причин катастрофы. Вопрос был серьезный. Требовались рекомендации для других АЭС с реакторами РБМК-1000.

И только 5 сентября 1986 года на заседании ОГ Политбюро ЦК КПСС было принято решение о переименовании ПК в Правительственную комиссию по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС [7].

Еще до прибытия Б.Е. Щербины в Чернобыль были организованы наземные (на бронетранспортерах) и воздушные (на вертолетах) осмотры взорвавшегося реактора. Это позволило провести первое заседание с учетом более достоверных исходных данных, полученных специалистами и руководителями, в том числе высокого ранга. Наиболее сложным для ПК были первые шаги, так как подобной экстремальной обстановки в стране еще не было.

Это определялось как сложностью возникших проблем, так и отсутствием опыта действий сил и средств министерств и ведомств в таких экстремальных условиях.

Разработанные планы гражданской обороны на ЧАЭС и рассчитанные на случай аварии не были задействованы из-за нерешительности и безответственности руководителей АЭС и города. В этих условиях вечером 26 апреля Правительственная комиссия собралась на свое первое (ночное) заседание в г. Припяти в здании горкома партии. После сообщений специалистов о состоянии АЭС, радиационной обстановке и др. были приняты следующие основные решения:

l остановка первого и второго блоков АЭС;

l перевод в подкритичное состояние третьего ЭБ;

l эвакуация населения города Припяти, поселка Янов;

l заброска в разрушенный реактор материалов, способствующих локализации катастрофы.

Было введено круглосуточное дежурство ответственных работников. Первыми дежурными в ночь с 26 на 27 апреля Б.Е. Щербиной были назначены: от Минэнерго - заместитель министра А.Н. Семенов; от МО - начальник химических войск генерал-полковник II.К. Пикалов.

В основу деятельности ПК были заложены следующие основные задачи: определение масштабов катастрофы, разработка и реализация мероприятий по ее локализации и ликвидации последствий, охрана здоровья и оказание всемерной помощи населению, анализ причин катастрофы и разработка мер по недопущению подобных явлений в будущем.

Для обеспечения качественного и своевременного выполнения поставленных задач были созданы подкомиссии по конкретным направлениям, которые немедленно приступили к выполнению своих обязанностей.

Представим основные из них:

l анализ причин возникновения аварии и обеспечение безопасности 1, 2 и 3 блоков АЭС;

l аварийно-восстановительные работы;

l радиационный и дозиметрический контроль;

l охрана общественного порядка и организация эвакуации;

l дезактивация территории, сооружений АЭС;

l защита водных источников.

Вот как описывает первоначальную обстановку, сложившуюся в ходе работы первой из вышеназванных подкомиссий, заместитель ВПО "Союзатомэнерго" Е.И. Игнатенко [6]: "Большую сложность в определении причин аварии представлял тот факт, что сам реактор был разрушен и из-за больших уровней радиации обследовать все помещения реакторного отделения, и особенно систем, обеспечивающих безопасность аппарата и находящихся в центральном зале и под реактором, а также состояние оборудования основных контуров не представлялось возможным. Хотя имелась важнейшая информация, зафиксированная системой ДРЕГ (своеобразный "черный ящик"), которая содержала текущие данные обо всех основных параметрах энергоблока за 15 минут до аварии и, кроме того, имелись лоты самописцев, на которых были зафиксированы важнейшие параметры в течение суток. Группа по определению причины аварии работала над своими заключениями с учетом данных этих систем, а также информации, полученной от оперативного персонала, в том числе уже находящегося в больнице.

Члены группы со всей документацией находились в пионерском лагере "Сказочный". Возглавлял эту работу первый заместитель министра Минсредмаша Мешков, хотя официально старшим значился зампред Госатомнадзора Алексеев. В исследовании активно участвовали Шашарин, Сидоренко, а также представители научного руководства АИЭ им. Курчатова, главного конструктора (ВНИИКИЭТ), генерального проектировщика (институт "Гидропроект"), института по эксплуатации атомных электростанций (ВНИИАЭС), представители Госатомэнергонадзора.

Группа по определению причин аварии расположилась в зале дирекции пионерского лагеря и погрязла в изучении фактического материала.

Шли споры, в которых уже на этом этапе звучали нотки ведомственности. Ясности пока не было. В стадии проработки находилось несколько вариантов (разрыв контура СУЗ из-за взрыва водорода, работа ГНЦ в режиме кавитации и др.), в том числе рассматривались варианты возможных диверсионных актов".

Как известно, что в спорах рождается истина, а она была так необходима для разработки оперативных мероприятий по обеспечению безопасности 12 энергоблоков с реакторами РБМК на Курской, Ленинградской, Игналинской и Смоленской АЭС, вырабатывавших без остановки электроэнергию.

Предоставим слово одному из членов комиссии по расследованию причин аварии, начальнику лаборатории ВНИИКИЭТ В.П. Василевскому [8]: "Утром 28 апреля мы прибыли на станцию в административно-бытовой корпус АБК-1. В подвальном помещении АБК-1, которое спроектировано как бомбоубежище на случаи войны, началась работа комиссии.

С этого момента мы практически потеряли счет времени. Беседовали с работниками ЧАЭС, которые остались после эвакуации в Москву оперативного персонала, наиболее пострадавшего от радиационною облучения. Собирали документы, объяснительные записки, показания приборов-самописцев, распечатки программы

ДРЕГ, которая, подобно черному ящику, зафиксировала основные параметры 4-го блока перед и вовремя аварии. Прослушивали магнитофонные записи телефонных разговоров операторов в ночь на 26 апреля. Разбирались с "Программой испытаний выбега турбогенератора № 8 ЧАЭС в режимах совместно с нагрузкой собственных нужд". Но понять и объяснить, как в процессе испытаний, в общем-го далекого от реактора оборудования, произошла тяжелейшая ядерная авария, мы не могли несколько последующих дней.

29 апреля мы вместе с оставшимся персоналом гостиницы переехали в пионерлагерь "Сказочный", где к тому времени базировался весь персонал ЧАЭС, который продолжал обслуживание остановленных и расхоложенных 1-го, 2-го и 3-го блоков станции. Вся комиссия была размещена в нескольких палатах спального корпуса пионерлагеря.

Работала комиссия в кабинете директора лагеря, в административном здании. Работали все, практически круглосуточно. Сон был тревожным и коротким. Мы собрали все добытые данные и факты, которыми сопровождался предаварийный процесс, сама авария и характеризовалось послеаварииное состояние всего доступного для осмотра оборудования 4-го блока. Прорабатывались десятки версий.

Становилось ясным только одно - реактор сам себя разрушил за счет резкого роста мощности. Но почему, за счет чего произошел этот рост? Из теории известно, что в реакторе на тепловых нейтронах не может произойти ядерный взрыв, подобный атомной бомбе. И так тысячи, почему, каждый день и каждую ночь.

Особо хочется сказать об Александре Григорьевиче Мешкове и его роли в наших поисках причин аварии. Он работал в штабе Правительственной комиссии, возглавляемой Борисом Евдокимовичем Щербиной, но приезжал к нам каждый день, а иногда и несколько раз. Каждый день он говорил по телефону с М.С. Горбачевым и не мог дать ответ на единственный вопрос: "Что сообщит миру о причинах Чернобыльской катастрофы?" Александр Григорьевич был защитным барьером между нами - реакторщиками и руководителями всех рангов.

В рассуждениях мы нащупали одно из свойств реактора - положительный паровой коэффициент реактивности, о величине и характере изменения которого физики в то время много спорили. Расчеты по разным кодам давали некоторые расхождения, а для прямого измерения этого коэффициента на действующем реакторе требуется слив воды из активной зоны. Чтобы это сделать, нужно было остановить энергоблок на несколько месяцев. В условиях дефицита электроэнергии в стране нам бы этого никто не позволил, хотя робкие предложения по проведению такого эксперимента звучали не один раз.

И эксперименты были проведены позже осенью 1986 года при пуске 1-го и 2-го блоков Чернобыльской АЭС - активную зону реактора обезвоживали несколько раз для непосредственного измерения парового коэффициента реактивности в натурных условиях и определения эффективности принятых мер.

Так родилась версия о причинах аварии на 4-ом блоке ЧАЭС, произошедшей 26 апреля 1986 г. 6 мая вечером мы покинули ЧАЭС для того, чтобы приступить к более тщательному анализу аварийного процесса, а 19 мая Минсредмаш разослал утвержденный акт расследования во все заинтересованные организации.

В августе 1986 года советская делегация представила в Вене на совещании МАГАТЭ подробную информацию об аварии на ЧАЭС и ее последствиях. С тех пор специалистами различных институтов в стране и за рубежом выполнено огромное количество расчетов аварийных процессов. В результате получена детальная информация по различным аспектам, которые имела авария на 4-ом блоке ЧАЭС, но первоначальная версия, разработанная в начале мая 1986 годе в пионерлагере "Сказочный" не претерпела каких-либо принципиальных изменений".

Председателем аварийно-восстановительной строительной подкомиссии был назначен А.Н. Семенов.

Основной задачей подкомиссии в первые дни после катастрофы являлась подготовка программы консервации IV энергоблока. Ввиду сложности, срочности и необычности проводимых мероприятий, работы планировались по часовому графику. Как отмечает А.Н. Семенов [6]: "согласно графику с утра 11 мая до вечера 12 мая необходимо было выполнить такой объем работ, на который в обычных условиях потребовалось бы более полугода. Подобные темпы не всегда приносят желаемые результаты, создают невероятное напряжение в работе, но этого требовала обстановка".

Одна из первых забот комиссии по защите водных источников от радиоактивного загрязнения (руководитель Полад Аджиевич Полад-Заде, первый заместитель министра мелиорации и водного хозяйства СССР) была связана с разработкой эффективного решения (плана) защиты водных ресурсов от радиоактивного заражения.

Как вспоминает Полад-Заде [7]: "начав работу, мы поставили перед собой задачу... выработать основополагающую идею... Это была нервная работа. Были нажимы сверху, снизу, с боков, жаркие дискуссии, споры, расхождение мнений, но решение было принято".

Необходимо отметить, что проблемы загрязнения водных ис-эчников постоянно беспокоили и Политбюро. Так, на заседаниях регулярно, начиная с мая, заслушивались проводимые мероприятия ю предотвращению радиоактивного загрязнения водных бассейнов принимались конкретные рекомендации по повышению их эффективности.

В соответствии с принятым комиссией решением основное содержание мероприятий по защите водных ресурсов от радиоактивного заражения сводилось к следующему. С целью предотвращения смыва загрязнений в Днепр на всех водостоках зараженной зоны были сооружены фильтрующие перемычки-плотины, укреплены старые или построены новые дамбы, произведено обвалование р. Припять. Была создана дренажная завеса из скважин, обеспечивающая обратную откачку подземных вод, не допуская их выхода из зоны. Кроме этого был построен комплекс донных запруд с ловушками для наносов в русле р. Припять и на Киевском водохранилище.

Но вернемся к воспоминаниям Н.И. Рыжкова о первых "шагах" ПК после катастрофы [8]: "Щербина позвонил мне совсем поздно, устало и с болью рассказал о случившемся.

Он сообщил, что Комиссия работает, разбившись на маленькие группы, каждая по своему профилю, но уже очевидно, что без военных не обойтись. Срочно нужны вертолеты, лучше тяжелые, нужны химические войска, и поскорей, поскорей...

Немаловажно отметить, что Комиссия обнаружила полностью деморализованное руководство станции и с этого часа все управление работами взяла на себя. Нужны были железная воля и профессионализм.

Министра обороны С.Л. Соколова на месте не оказалось: в командировке. Дозвонился до начальника Генерального штаба маршала С.Ф. Ахромеева. Я рад был, что именно он взял на себя организацию переброски требуемых воинских частей к АЭС. Мне нравились его педантичная четкость, его немногословность, умение уходить от суеты и паники даже в самых трагических ситуациях, делать то, что нужно сию минуту, и не размениваться на пустяки Казалось бы, чему тут удивляться? Военный же человек! К сожалению, я встречал и других военных... Не знаю, кому и какие приказы он отдавал, но уже к воскресному утру в Чернобыле были и вертолетчики, и химики. Утром же прилетел туда и командующий химическими войсками генерал В.К. Пикалов. Впоследствии за ликвидацию этой аварии он заслуженно получил звание Героя Советского Союза.

... Ночью Б.Е. Щербина позвонил вновь. Я ему передал разговор с Ахромеевым, он в ответ сообщил о решении Комиссии экстренно эвакуировать жителей Припяти - городка, который вырос рядом со станцией: радиационный фон там превышал норму.

На следующий день была образована Оперативная группа Политбюро, взявшая под контроль ситуацию. Возглавить группу поручили мне.

Сейчас можно, вероятно, кинуть в нас очередной камень: мол, еще одно партийно-государственное бюрократическое формирование вместо дела. Мол, не заседать надо, а действовать... Еще раз напомню: беда случилась в начале 86-го, авторитет Политбюро был непререкаемым. Только его именем можно было задействовать все и всех в стране, а события, понимали мы, шли к тому.

Один пример. Довольно быстро комиссия Щербины (опять же Легасов предложил) нашла способ тушения реактора: забрасывать свинцом с воздуха. И один мой телефонный звонок заставил повернуть на Чернобыль все железнодорожные составы на дорогах страны, груженые свинцом. Сразу! И никто не посмел возражать...

Да, в беде, в условиях катастрофы мы умеем работать, умеем делать все, что необходимо, без лишних понуканий. Но, во-первых, страна тогда, в последние дни апреля 86-го, еще плохо представляла себе, что несет чернобыльский ад, все еще только начиналось. Аврал в те часы существовал лишь для тех, кто понимал истинное положение дел.

Нет, поверьте мне, опытному производственнику, умевшему разобраться в уровне руководящих приказов: если известно, что во главе стоит Политбюро, любой исполнитель любого ранга сделает псе беспрекословно и точно. Это и есть "во-вторых" и в главных... И что бы ни говорили сейчас о Политбюро, это был коллективный орган. Решения его были обязательны для исполнения. Да, такова была система. Но простите мне за кощунство, слава Богу, что Чернобыль случился не нынче, а тогда... ОГ заседала ежедневно, а в первые дни по два раза. В комнате заседаний оборудовали ВЧ-связь усилителями, чтобы все присутствующие могли слышать переговоры с Чернобылем. Любой вопрос из этой зоны решался немедленно. С нами работали все, кто мог хоть чем-то помочь, что-то подсказать. Любой запрос удовлетворялся сразу. Сегодня я просматриваю записки, которые вел по старой своей привычке на каждом заседании: более четырехсот конкретных вопросов разрешили мы. Или скажем точнее: помогли разрешить, сделали решение возможным".

Кроме вышеуказанных органов управления ЛПК были сформированы республиканские комиссии, областные штабы (в областях, подвергнувшихся радиационному загрязнению), оперативные группы в министерствах и ведомствах, как центре, так и в районе ЧАЭС. Фактически в считанные дни была создана строго централизованная многоуровневая система стратегической группировки страны по локализации и ЛПК на ЧАЭС, рис. 2.1.

Так, например, в СМ УССР была сформирована и функционировала оперативная группа ЦК КПУ. Председателем ОГ был назначен Ляшко А.П. - Председатель СМ УССР, фактически второе должностное лицо в республике. Это подчеркивает значительность созданной ОГ. Если в масштабе СССР ОГ Политбюро возглавил Председатель СМ СССР, то адекватную обязанность на Украине исполнял Председатель СМ УССР. Оперативные группы были созданы во всех министерствах и ведомствах УССР, участвующих в ЛПК. А для полномасштабного и полнокровного взаимодействия УССР с ПК на ЧАЭС в ее состав был включен заместитель Председателя СМ УССР - Н.Ф. Николаев. Созданные оперативные группы на Украине влились в единую систему (оперативную группировку страны) по ЛПК. Организационно они подчинялись ПК на ЧАЭС и обеспечивали выполнение всех ее распоряжений и возникавших вопросов в 30-км зоне.

Анализ условий и этапов создания такой оперативной групп и ровки, ее системы управления и ее функционирования, выявление ее сильных и слабых граней позволяет вносить в настоящее время эффективные предложения по развитию таких систем, повышению их готовности к выполнению комплексных работ в сложной обстановке при техногенных авариях и катастрофах.

В оперативную группу Политбюро, созданную для решения во просов по ликвидации последствий катастрофы на Ч АЭС вошли Н.И. Рыжков, Е.К. Лигачев, В.И. Воротников, В.М. Чебриков, В.И Долгих, С.Л. Соколов. В заседаниях Оперативной группы участвовали секретари ЦК КПСС, руководители отраслевых министерств и ведомств, местных советских и партийных органов, специалисты и ученые (по необходимости). На первом этапе заседания ОГ ПБ проводились фактически ежедневно.

В ОГ ПБ, как в одно из высших звеньев управления ЛПК на ЧАЭС, поступала вся информация о ходе работ, требующая оперативных решений. Формировались необходимые распоряжения и др.

Принимаемые решения на заседаниях были направлены на реализацию конкретных мер по локализации катастрофы, ликвидации последствий радиоактивного загрязнения территорий, организации медико-санитарных мероприятий и охране здоровья населения и др. Наиболее важные вопросы рассматривались в Политбюро ЦК КПСС и Правительстве СССР.

Заседания Оперативной группы ПБ проходили, за редким исключением, в зале заседания Секретарей ЦК КПСС на Старой площади. Зал был оборудован прямой селекторной связью с Чернобылем. Это давало возможность получать информацию о положении дел непосредственно с места событий. На заседании Оперативной группы регулярно заслушивались сообщения руководителей министерств и ведомств о принятых мерах, рассматривались предложения ученых и специалистов по решению различных проблем, возникавших в ходе работ по ликвидации последствий катастрофы.

2 мая в Чернобыль прибыла группа руководителей государства во главе с Н.И. Рыжковым и руководители Украины. После знакомства с обстановкой на месте было проведено расширенное заседание Правительственной комиссии в здании Чернобыльского горкома КПУ. Заслушаны доклады членов ПК, специалистов, ученых и медиков. Резкой критике Н.И. Рыжков подверг работу Минздрава СССР.

Было принято решение об эвакуации населения из 30-км зоны ЧАЭС и ряда населенных пунктов за ее пределами. В целом, до конца 1986 г. из 188 .населенных пунктов было отселено 116 тыс. человек [20].

Н.И. Рыжков был весьма раздосадован сложившейся обстановкой в вопросах ЛПК [8]: "Когда мы с Лигачевым прилетели в Киев, но оказалось, что ни Первый секретарь ЦК Компартии Украины Щербицкий, ни его ближайшие соратники за эти уже долгие дни ни разу не удосужились побывать в зоне бедствия! Нас ждали! Единственной из высшей власти, побывавшей до нас в зоне, была Валентина Семеновна Шевченко - Председатель Президиума Верховного Совета республики. Видно, женщины быстрее откликаются на беду.

Штаб Правительственной комиссии осел в здании райкома партии. Нас уже ждали. Об обстановке коротко рассказали Щербина, Легасов. Майорец, Велихов, председатель Госкомгидромета Израиль. Потом медики выступили, химики о своих проблемах, а вернее, об общих.

Легасов в воспоминаниях абсолютно прав: мы во всем ориентировались только на мнение специалистов. Но был вопрос, который предстояло решить именно нам. Мне. На стол легла крупномасштабная карта, на которой нанесена была неровная, уродливая клякса - зона опасного радиоактивного поражения, откуда следовало эвакуировать жителей. Если ткнуть иглой циркуля в точку с надписью "Чернобыль" и провести окружность радиусом 30 километров, то самые длинные и тонкие "языки" зоны уперлись бы в нее. Правда, в очередном круге оставались и не попавшие в зону места, где уровень радиации, по представленной информации, позволял жить...

Все ждали решения. Ошибиться было нельзя.
- Эвакуировать людей будем из 30-км зоны!
- Из всей? - переспросил кто-то.

До этого спорили, предлагали: давайте не станем торопиться, еще раз уточним границы зоны. Их же все-таки с некоторым запасом определяли. К тому же вертолетная радиационная разведка - а иной там нельзя было провести - не самая точная.

Всегда любил поговорку: семь раз отмерь... Увы, но в тот момент она не подходила к ситуации. Времени не оставалось семь раз отмерять, следовало торопиться. Экономить, выгадывать на эвакуации, на здоровье людей - этого я ни понять, ни принять не мог, Лучше перестраховаться, а то, как бы потом не просто дороже, а хуже для людей не вышло...
- Из всей! - решительно подвел я черту. - И начинать немедленно.

Когда, спустя несколько часов, мы возвращались в Киев, навстречу нам шли в зону сотни пустых автобусов: казалось, что вся дорога от Чернобыля до Киева была ими занята. В зоне должны были обезлюдить 186 населенных пунктов.

Щербина уехал днем позже. Он к тому времени схватил солидную в сумме дозу радиации. Потом он еще не раз прилетит сюда, вплоть до 89-го станет летать, еще добавит к той черной сумме новые рентгены... Не они ли в итоге сократили ему жизнь?

В зоне остался так называемый сменный состав Комиссии. А возглавляли ее по очереди после Щербины: Силаев, затем Воронин, Маслюков, Гусев. Ведерников, Толстых, украинцы Масол, Мостовой... Если кого запамятовал, не обессудьте.

Когда к осени 86-го радиационная обстановка стабилизировалась, да и работы в зоне вошли в организованное русло, сменные "дежурства" прекратились.

В 89-м у Чернобыля уже "дежурили" все, кому, как говорится, не лень было, кто хотел на общенародной беде сделать себе громкое политическое имя. Легион их - "дежурных", соревнующихся в недетской игре под названием "Кто громче крикнет...".

А в первые дни, даже журналисты, прорвавшиеся в зону, писали о трагедии, в основном, как лишь о прискорбном происшествии. Оно, как считали многие, закончится достаточно благополучно. Они, к сожалению, ошиблись. Стоит ли их винить? Или по новейшей привычке будем призывать к ответу партократов, которые изо всех сил скрывали от народа горькую правду?

Даже бывший выдающийся партократ, а потом вовремя облачившийся в демократические одежды Шеварднадзе в своих мемуарах бросает камни в коллег, членов ПБ. Из-за их косности-де он не мог сразу же, в первые дни катастрофы, доложить все о ней миру. Он, по-видимому, в те дни это все знал, в отличие от нас, тех, кто каждый час, каждый день по крупинкам собирал данные, анализировал их, делал выводы.

Удивляться такому заявлению не приходится. Этот человек прошел все мыслимые и немыслимые ступеньки восхождения "наверх", он, действительно, ас высшего пилотажа - от всенародною демонстрирования поцелуев с немощным Брежневым на съезде до хаоса и людской крови в своей родной Грузии. Он всегда прав!"

С первых часов после катастрофы на ЧАЭС необычность, сложность возникших проблем, привели к необходимости привлечения основных научных сил страны, специализирующихся в данной и близлежащих научных областях, к локализации взрыва реактора 4-го ЭБ и ЛПК.

Так, в состав ПК был включен академик В.А. Легасов. Активно участвовали в ЛПК на ЧАЭС академики АН СССР А.П. Александров, Е.П. Велихов, С.Т. Беляев, Б.Е. Патон, академики УССР В.Г. Барьяхтар, В.П. Кухарь, В.Д. Новиков и др. Многие НИИ, ВУЗы страны оперативно подключили свои научные потенциалы на чернобыльскую тематику.

Раскрывая вклад государственных органов СССР в ЛПК на ЧАЭС, необходимо особо остановиться на высших звеньях управления государством - ЦК КПСС и СМ СССР.

Постановления ЦК КПСС и СМ СССР по вопросам ЛПК на ЧАЭС носили программный характер. В них определялась работа министерств и ведомств, участвующих в реализации конкретных мероприятий. Они были конкретны и целенаправленны.

Для подтверждения изложенного представим перечень основных постановлений ЦК КПСС и СМ СССР по чернобыльской тематике в 1986 году:

l "О мероприятиях, обеспечивающих введение в эксплуатацию энергоблоков Чернобыльской АЭС", № 583 от 22 мая 1986 г.;

l "О проведении дезактивационных работ в районах УССР, БССР, подвергшихся радиоактивному загрязнению в связи с аварией на Чернобыльской АЭС", № 634-188 от 29 мая 1986 г.;

l "О подготовке к консервации объектов Чернобыльской АЭС", № 663-194 от 5 июня 1986 г.;

l "О трудоустройстве и обеспечении жильем, социально-бытовым обслуживанием населения, эвакуированного из зоны Чернобыльской АЭС", от 5 июня 1986 г.;

l "Об образовании при Президиуме АН СССР координационного совета по научным проблемам, связанным с ликвидацией последствий аварии на ЧАЭС", № 1306-357 от 1 ноября 1986 г. и др.

В рамках данного исследования нет возможности досконального анализа каждого из постановлений ЦК КПСС и СМ СССР, но представить краткое содержание одного из них необходимо.

Так, постановление № 634-188 от 29 мая 1986 г. гласит:

l утвержден график работ с июня по декабрь 1986 года по дезактивации ЧАЭС, ж/д станции Янов, зоны временного выселения и жесткого контроля, г. Припять и др.,

l отмечается низкая эффективность дезактивационных работ;

l об обеспечении работающих в зоне ЧАЭС индивидуальными дозиметрами, респираторами, организации строго учета уровня облученных;

l об установлении порядка возвращения эвакуированного населения в места прежнего проживания;

l о выпуске дополнительного количества приборов дозиметрического контроля, поставке химических реагентов для дезактивации и др.

В целом постановление определило конкретных исполнителей, сроки выполнения работ, ответственность и др.

Постановлением СМ СССР № 1306-357 от 01.11.86 г. было предусмотрено развертывание в 1986-1990 гг. исследований по Комплексной программе, включающей ряд приоритетных научных направлений.

Для осуществления руководства и координации исследований но чернобыльской тематике министерств и ведомств, обобщения результатов и подготовки рекомендаций был образован Межведомственный Координационный совет по научным проблемам Чернобыля при Президиуме Академии наук СССР, а также специальные научно-исследовательские центры и группы по различным проблемам. Председателем Совета был назначен академик А.П. Александров. Первоначально в состав Совета вошли 43 виднейших ученых, руководителей министерств и ведомств. Со временем персональный состав Совета менялся неоднократно.

Основные задачи научных исследований, обусловленные локализацией катастрофы и ликвидацией ее последствий условно (по времени) можно разделить на три этапа: - первый - локализация катастрофы; - второй - ликвидация последствий катастрофы на АЭС, в ее зданиях и сооружениях, а также на территориях, загрязненных радиоактивными осадками; - третий - исследования по Комплексной программе, включающей следующие основные научные направления: влияние радиоактивного загрязнения на объекты флоры и фауны; контроль за уровнем радиоактивного загрязнения объектов окружающей среды и изучение процессов переноса продуктов деления и трансурановых элементов; изучение биологических факторов и отдаленных последствий радиационного воздействия на население и разработки мер по сокращению отрицательного влияния этого воздействия; ис следование влияния радиоактивных загрязнений на сельскохозяйственную продукцию, разработка мер по сокращению этого влияния и утилизация загрязненных радионуклидами пищевых продуктов; разработка методик и средств дезактивации объектов окружающей среды, хозяйственных и бытовых зданий и сооружений, оборудования и транспортных средств; разработка технологий, систем и оборудования, включая дистанционно управляемые устройства и технику, необходимые для обеспечения безопасных условий проведения работ по ликвидации аварии.

Высокопрофессиональный состав Координационного совета обеспечил эффективное решение вопросов организации фундаментальных исследований, разработку научных рекомендаций при решении конкретных задач.

Проведя анализ основных направлений программы исследований, Совет выделил самостоятельное научное направление по долговременному наблюдению и исследований на четвертом ЭБ ЧАЭС.

Разработанные рекомендации и п