Появление современных арабских государств и панарабский проект

Распад Османской империи провоцировался не только внутренними процессами и национально-освободительной борьбой народов, в нее входивших, но и внешними силами — в первую очередь Великобританией, мечтавшей колонизировать обширные пространства Средиземноморья, необходимые ей для геополитического контроля над Европой. Колониальная политика Англии использовала в своих интересах подъем арабского национализма и способствовала возникновению новых независимых арабских государств.

Практически все новосозданные после распада Османской империи арабские государства, кроме Саудовской Аравии, строились по светским принципам, как прямой аналог западноевропейских атеистических держав. Границы между современными арабскими странами абсолютно произвольны. Они основаны на том, что принято называть «постимперской легитимностью». Эти границы не несут в себе никакого качественного или исторического содержания, по обе их стороны живет, как правило, один и тот же народ с одной и той же культурой. Государственная история каждой из этих стран коротка и довольно малозначительна. Межгосударственные конфликты напоминают более внутрисемейные склоки, нежели эпизоды диалога культур, политических идей или цивилизаций.

Осознание искусственной природы арабских государств, подъем интереса к исламской религии, вступление в политические процессы социальных низов арабского мира, продолжающих стихийно жить в условиях традиционного общества, — все это привело к постепенной ферментации панарабского проекта как воли к объединению арабов в единую политическую конструкцию.

Панарабский проект имеет две принципиальные версии: социал-национальную — в стиле партии Баас или Муаммара Каддафи, светскую, основанную на национализме, — и религиозную (фундаменталистскую), основанную на идее возврата к интегральному традиционализму (она ориентирована боле на Саудовскую Аравию, ваххабизм и его аналоги). Оба проекта совпадают в характере геополитической воли: объединение арабских стран в единое политико-стратегическое пространство. Однако идеология этого объединения существенно различается. Как бы то ни было, геополитика интеграции арабского мира представляет собой увлекательную модель конструирования будущего. И привлечение к верстке этого проекта геополитического инструментария в высшей степени важно и своевременно.

С другой стороны, даже в таких искусственных образованиях, как существующие арабские государства, постепенно накапливается историческая инерция, складывается некое подобие национальной идентичности, что на практике создает многополюсную картину, мозаику локальной геополитики.

Война в Персидском заливе 1991 г.: геополитический анализ

Классик современной геополитики австрийский генерал Йордис фон Лохаузен привел пример геополитического анализа войны в Персидском заливе 1991 года. Этот разбор показывает функционирование геополитической методологии применительно к конкретным ситуациям. Ирак Саддама Хусейна представляет собой сухопутное государство, тяготеющее к автаркии, чрезвычайно богатое нефтью и стремящееся к ее экспорту. Ирак — это региональный heartland. Понимая это, англичане создают в береговой зоне марионеточное государство Кувейт, запирающее Ирак и прямо контролируемое Англией (позже США). Теперь экономический и стратегический контроль над полуавтаркийным и довольно крупным унитарным Ираком зависит от контроля над небольшой береговой зоной Кувейтом. Пока Ирак следует в русле атлантистской (западной) политики, запор в виде Кувейта имеет ограничительное значение. Но когда Ирак пытается выйти на самостоятельный курс, вопрос контроля над Кувейтом приобретает жизненно важное значение. Кувейт населен теми же арабами, что и Ирак, но геополитически это зона более прямого атлантистского контроля. Саддам Хусейн вторгается в Кувейт, чтобы иметь свободу доступа к портам. В ответ американские и европейские войска, при попустительстве контуженного геополитически СССР, вступают в Кувейт, потом в южную часть Ирака, и отбрасывают Хусейна вглубь страны. Кувейтский запор укрепляется, континентальный Ирак замкнут, через 11 лет блокады его оккупация атлантистскими войсками составляет уже чисто техническую задачу. Все формальные поводы и предлоги войны ничего не значат. Единственное истинное содержание — нарушение, сохранение или изменение геополитического баланса.

Арабо-израильский конфликт

Геополитика арабо-израильского конфликта — отдельная большая тема. Самым общим образом она описывается так. Израиль был задуман как антибританское образование с опорой на евреев, выходцев из России. Это национал-социалистическое расистское государство стало зоной общего внимания Англии и России (СССР). С конца 40-х СССР сделал выбор в поддержку арабской стороны, и Израиль стал ассоциироваться геополитически с Западом. До определенного момента — начало 60-х — Тель-Авив старался ориентироваться преимущественно на Европу наподобие политики Франции, и лишь к 1967 американское влияние там укрепилось окончательно. С этого момента геополитические роли в нем установились окончательно: евразийский СССР поддерживал сторону палестинцев и арабов в целом, США последовательно поддерживали Израиль как региональный оплот атлантизма.

До момента краха СССР и распада двухполюсного мира тезис интифады имел строго евразийский характер, и поддержка Палестины была нормативом евразийской геополитики. Но после краха СССР и переход евразийской геополитики из актуального состоянии в потенциальное, вся картина изменилась. Инерциальная и существенно ослабленная поддержка Москвой ООП и Арафата стала значить намного меньше, чем ранее. Со своей стороны, смысл одномерной поддержки Израиля со стороны США тоже несколько утратился, и конфликт приобрел региональный характер, в котором США стремится играть уже не с одной, но с обеих сторон, тогда как России, утратившей геополитическую субъектность, остается только подыгрывать США также с обеих сторон, причем отныне весомость ее действий резко падает.

Вместе с тем, все более двусмысленным становится сам курс на создание Палестинского государства. Оно теряет смысл как в панарабском проекте, так и в проекте возрождения исламского халифата. Кроме того, в эпоху интеграций национальных государств в «большие пространства» потенциальному палестинскому государству не сулит получить даже призрака суверенитета. Таким образом, палестино-еврейский конфликт становится не столько геополитическим, сколько цивилизационным, и провоцирует обращение к фундаментальным религиозно-философским вопросам, на которые заведомо не существует однозначного банального ответа.

Вместе с тем, рассмотрение региональной геополитики этой сложнейшей проблемы может дать множество полезных результатов.