Однажды утром, когда он отправлялся в Париж из своего ашрама в Фонтенбло, кто-то спросил его: «Когда Вас ждать обратно?»

Он ответил: «Если все будет так, как я думаю, то к вечеру; иначе трудно сказать». А вечером, когда он возвращался, случилась эта катастрофа. Она была такой серьезной и опасной, что врачи говорили, что никто не мог остаться живым. Невозможно! Вся машина была разбита вдребезги.

Но Гурджиева нашли. У него было шестьдесят переломов по всему телу — он был почти мертв. Но его нашли в полном сознании лежащим под деревом очень далеко от машины. Он перешел в тень и лежал там, в полном сознании. Он не потерял сознания. В больницу его привезли в полном сознании. Это было величайшее трение, какое он когда-либо вызвал в своем теле: тело было на краю смерти, он вызвал всю эту ситуацию и хотел быть в полном сознании.

Он оставался сознательным, бодрствующим, внимательным, и в тот момент он достиг величайшего центрирования, доступного человеку: он стал центрированным в своем сознании — земной слой был совершенно отделен. Этот слой стал проводником: он мог его использовать, но быть не отождествленным с ним.

Вот что имеет в виду Иисус, говоря: «Я принес огонь, меч, войну — хотя люди, наверное, думают, что я пришел, чтобы принести на землю мир...»

«Ибо пятеро будут в доме». Это притча: в вашем теле есть «пятеро в доме» — пять чувств, пять индрий. Действительно, глубоко внутри вас есть пять тел, потому что каждое чувство имеет собственный центр. И каждое чувство все время направляет вас в своем направлении: глаза говорят: «Смотри, это красиво»; рука говорит: «прикоснись, это приятно». Глаз совершенно не заинтересован в прикосновении; рука совершенно не заинтересована во взгляде на красивого человека, красивое тело или красивое дерево.

Все пять чувств существуют, как пять раздельных центров, а ваш ум - просто координатор, он все время координирует то, что получает от этих пяти. Когда вы смотрите на меня и слушаете меня, вы слышите ушами и видите глазами — глаза не слышат, уши не смотрят; так как же вы решаете, что слышите того же человека, что и видите? Как вы можете так считать? Ум все время координирует, он — это компьютер: все, что получают глаза, все, что получают уши, он сопоставляет и дает вам решение. Гурджиев использовал метод трения, так же поступал Иисус... и те, кто знает самые глубокие тайны жизни Иисуса, говорят, что его не распяли, а он устроил так, чтобы его распяли, точно так же, как Гурджиев. Он устроил свое распятие — это была драма, поставленная им. Те, кто распинали его, думали, что убивают его, но такого человека, как Иисус, нельзя заставить умереть. Он очень легко мог избежать этого, ведь было хорошо известно, что его должны схватить. Он мог уйти из столицы или вообще из страны, это было нетрудно — но он пришел в столицу. Говорят, что он все это сыграл, и что Иуда был не врагом ему, а другом, который помог ему быть схваченным. Всю эту историю устроил и контролировал он сам. То, что произошло на кресте, было последней внутренней войной, последним и величайшим трением: когда он умирал, но не утрачивал доверия к Божеству; когда земля падала обратно к земле, когда разделение было абсолютным, полным — он совершенно не был отождествлен. Он позволил этому случиться.

Гурджиев говорил, что распятие Иисуса было спектаклем, и подлинным автором спектакля был не Понтий Пилат, не еврейский первосвященник, а сам Иисус. Он устроил все это, и устроил так прекрасно, что до сих пор не раскрыто, что же произошло, что и как в точности случилось. Вы не можете себе представить, что устраиваете собственное распятие, но это и есть религия: устройство собственного распятия. Восшествие на крест означает достижение предельного трения — когда наступает смерть.

Иисус сказал: «Ибо пятеро будут в доме: трое будут против двоих и двое против троих…» Нужно создать трение. Чувства должны бороться между собой, и эту борьбу нужно сделать сознательной. Они борются постоянно, но борьба не осознается; вы в глубоком сне, а борьба продолжается. Глаз все время борется с ухом, ухо борется с глазом — ведь они конкуренты.

Замечали ли вы, что у слепого слух лучше, чем у зрячего? Поэтому слепые становятся прекрасными музыкантами и певцами. Почему это так? Их одаренность в отношении звуков, ритма больше, их уши чувствительнее. Почему? Потому что глаза больше не конкурируют с ушами; та энергия, которую потребляли глаза, теперь доступна ушам. Ваши глаза потребляют восемьдесят процентов вашей энергии, и только двадцать процентов остается на другие чувства, они голодают. Они постоянно борются за энергию.

Глаз стал верховной силой, диктатором. Вы живете глазами, и некоторые чувства совершенно отмерли; у многих людей нет обоняния, оно отмерло. Но их это не волнует — они даже не замечают, что не могут чувствовать запахи. Глаза полностью обобрали нос, ведь они так близко, что могут обирать друг друга. У детей есть обоняние, но постепенно оно утрачивается, потому что глаза потребляют все больше и больше энергии. Глаз стал центром вашего существа, а это плохо.

Методы трения направляют чувства друг против друга. Существовали методы… искатели совершенно отсекали одно чувство, конкурирующее с другим; так вызывалась борьба. Многие методы предлагают искателю не открывать глаз в течение месяцев. Энергия начинает передвигаться, и вы можете это чувствовать. Если в течение трех месяцев ваши глаза будут полностью закрыты, вы сможете почувствовать, как энергия движется к ушам, к носу — у вас может снова появиться обоняние, вы можете начать чувствовать запахи! Если вы на три месяца закроете уши, и будете только видеть и ничего не слышать, вы почувствуете постоянное течение энергии.

А если вы можете видеть, как борются ваши чувства, вы станете отдельным от них, потому что станете свидетелем. Вы больше не глаза, не уши, не руки, вы больше не тело — вы свидетель. В теле продолжается борьба, а вы наблюдатель. Вот смысл этой притчи, но она верна также в других смыслах.

«...отец против сына, и сын против отца; и будут они стоять, как единственные».

Это верно и в другом смысле: в семье из пяти человек три будут против двух, и двое против трех; потому что когда в семье появляется религиозный человек, возникает трение, ведь религиозный человек для семьи — опаснейший человек. Семья может стерпеть все — кроме религии, потому что как только вы стали религиозным, вы не отождествляетесь с телом.

Семья связана с телом: ваш отец - отец вам из-за тела. Если выдумаете, что вы есть тело, тогда вы в родстве со своим отцом. Но если вы узнаете, что вы не тело, тогда кто ваш отец? Как вы связаны с ним? Ваша мать родила ваше тело, но не вас. Вы настолько отождествили себя с телом, что думаете, что ваша мать родила вас. Когда ваше отождествление разбито, кто ваша мать? Она родила не вас, а только это тело, которое умрет. Так что мать не дала вам жизнь, скорее наоборот, она дала вам еще одну смерть. Ваш отец дал вам не жизнь, он дал вам еще одну возможность умереть. Как только вы перестали отождествляться с телом, вы отпали от семьи, вырваны с корнем.

Так что семья может стерпеть, что вы ходите к проститутке. Все нормально, в этом нет ничего плохого. Наоборот, вы все больше и больше отождествляетесь со своим телом. Если вы стали алкоголиком — это нормально, потому что вы более и более отождествляетесь с телом; в этом нет ничего дурного. Но если вы медитируете, стали саньясином, это плохо. Тогда это трудно принять, ведь ваши корни вырваны. Семья больше не властна над вами; вы больше не часть семьи, потому что вы больше не часть этого мира.

Поэтому Иисус говорит: «0тец будет против сына, сын будет против отца. И я пришел разделить, возмутить, вызвать борьбу и трение».

Это правда. Вы можете поклоняться Будде, но спросите отца Будды - он против него; спросите родственников Будды — они против него, ведь этот человек ушел из-под их контроля. И не только это: он еще и другим помогает выйти из-под контроля общества, семьи.

Семья — основная единица общества. Когда вы выходите из общества, вам придется выйти и из семьи, но это не значит, что вы должны ненавидеть ее — дело не в этом; это не значит также, что вы должны идти против нее — дело не в этом тоже. Это и так случится: как только вы начнете находить себя, все, что было раньше, возмутится, нарушится, возникнет хаос. Так что же вам делать? Вас будут тянуть обратно, постараются вернуть вас, приложат к этому все усилия. Что же делать?

Есть два пути: первый — старый путь, он состоит в том, чтобы сбежать от них, не давать им такой возможности — но я думаю, что он больше не применим. Другой путь состоит в том, чтобы быть с ними, но как актер: не давайте им возможности узнать, что вы уходите от них. Идите! Пусть это будет внутреннее путешествие, но внешне выполняйте все формальности: касайтесь ног своего отца и своей матери, и будьте хорошим актером.

Старым путем не могут идти многие. Вот почему мир не смог стать религиозным — ведь, сколько людей могут выйти из общества? И даже если они вышли из общества, общество должно заботиться о них. Когда жили Будда, Махавира или Иисус, тысячи людей ушли из своих семей. Но все же только тысячи — миллионы остались, и они должны были заботиться об ушедших... Весь мир не может стать религиозным, если это единственный путь, а этот путь не так уж хорош. Это можно сделать более красиво, и этот красивый путь — быть хорошим актером.

Саньясин должен быть хорошим актером. Под этим я подразумеваю, что вы совершенно не связаны, но продолжаете выполнять обязанности, формальности. В глубине ваш корень вырван, но вы даже намека не подаете, что не укоренены. И какой толк подавать намек? Ведь тогда начнут пытаться перевоспитать вас. Не давайте им никакой возможности; пусть это будет внутреннее путешествие, а внешне выполняйте все обязанности. Тогда они будут довольны, ведь они живут формальностями. Они живут во внешнем, им не нужно внутреннее поклонение, не нужна ваша внутренняя любовь — достаточно просто спектакля.

Таковы эти два пути: первый — путь Будды и Иисуса, второй — Джанака и мой. Будьте там, где вы есть. Не создавайте внешней видимости, что вы изменяетесь и становитесь религиозным, потому что это вызовет затруднения, а вы, может быть, еще недостаточно сильны. Вызывайте конфликт внутри, но не создавайте его вовне. Внутреннего конфликта более чем достаточно; он даст вам нужный рост, нужную зрелость.

«...отец против сына и сын против отца; и будут они стоять, как единственные».

Слово «единственные» нужно глубоко понять. Когда вы становитесь религиозным, вы становитесь одиноким, тогда для вас нет общества, вы - один. И принять то, что вы один — величайшая трансформация, которая может с вами случиться, потому что ум боится быть одиноким, уму нужен еще кто-то, чтобы опереться на него, хвататься за него. Когда вы одиноки, вы чувствуете дрожь, вас охватывает страх; когда вы одиноки, вы немедленно устремляетесь к обществу — в клуб, на конференцию, в секту, в церковь; куда-нибудь, где есть толпа, где вы можете не чувствовать себя одиноким, где можно затеряться в толпе. Вот почему толпа приобрела такое значение: вы идете на скачки, в кино — вам нужна толпа, где вы можете расслабиться.

Однако религиозный человек одинок, потому что он пытается достичь высочайшей вершины. Не его дело терять себя в других. Он должен помнить, должен стать более осознанным, сознательным, внимательным и бодрствующим — и он должен принять истину. А истина такова: каждый человек одинок, и невозможна никакая общность. Ваше сознание — оди­нокая вершина, но в этом его красота, и вы напрасно этого боитесь. Вообразите себе Эверест в толпе других Эверестов — пропала вся его красота. Эверест прекрасен и притягателен, потому что он одинокий пик. Религиозный человек подобен Эвересту: он становится одинокой вершиной, и он живет и наслаждается этим.

Это не значит, что он не будет действовать в обществе, это не значит, что он не будет любить. Наоборот, только он и может любить, только он и может действовать в обществе, потому что он есть. Вас нет — как же вы можете любить? Он может любить, и его любовь не наркотик, он не пропадает в ней. Он может делиться тем, что имеет, может отдать себя полностью и все же остаться самим собой. Он может отдать себя вам и все же не пропасть, потому что его постоянная устремленность, контроль над собой, остаются главным в глубине его сущности. Никто не проникает туда, никто не может туда проникнуть.

В самой глубинной сердцевине своего существа вы одиноки — чистота одиночества и красота одиночества...

Но вы, наоборот, чувствуете страх. Ведь вы жили в обществе, родились в обществе, воспитывались в нем — и потому совершенно забыли, что можете быть одиноким. Поэтому уйти на несколько дней в одиночество просто, чтобы почувствовать свое одиночество — прекрасно. Потом идите в мир, но принесите туда свое одиночество. Не теряйте себя там. Оставайтесь сознательным, внимательным и бодрствующим. Идите в общество, в толпу, но оставайтесь одиноким. Если вы хотите, вы можете быть одиноким в толпе; если вы хотите, вы можете быть в толпе, когда вы один: можете уйти в Гималаи, сидеть там и думать о базаре — и вы в толпе.

Случилось так: Джунаид пришел к своему Мастеру, а тот сидел в храме. Когда Джунаид вошел, Мастер был один, и он сказал: «Джунаид, приходи один! Не приводи с собой эту толпу!» Джунаид оглянулся, потому что он, конечно, подумал, что с ним вошел кто-то — еще. Но никого не было. Мастер рассмеялся и сказал: «Не смотри назад, смотри внутрь». И Джунаид закрыл глаза и понял, что Мастер был прав. Он оставил свою жену, но его ум стремился к ней; он оставил своих детей, но их образы были с ним; и друзья, которые пришли, чтобы в последний раз проститься с ним, они все еще были с ним, в его уме.

Мастер сказал: «Выйди и приходи один, потому что как я могу говорить с этой толпой?» И Джунаиду пришлось год ждать вне храма, чтобы освободиться от этой «толпы». А через год Мастер позвал его: «Теперь, Джунаид, ты готов, войди. Теперь ты один, и возможен диалог».

Можно нести в себе толпу; можно быть в толпе, и все же одиноким. Попробуйте: в следующий раз, когда будете идти в большой толпе на базаре, просто чувствуйте, что вы один — а вы и есть один, так что это не трудно, вы можете это чувствовать. А раз вы можете чувствовать, что вы один, вы стали одиноким. И Иисус говорит, что он пришел, чтобы сделать вас одиноким, стоящими одиноко.