ФЛЮКТУАЦИЯ СУИЦИДАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ СЕВЕРА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Аннотация: Проведено исследование динамики самоубийств в Российской Федерации и Республике Саха. В 2009 г. установлено снижение смертности от самоубийств в Российской Федерации на 35,4% (по сравнению с показателями 1996 г.). В Республике Саха (Якутия) количество самоубийств составляет 47-48 на 100 тысяч населения в последние годы, то есть не имеет устойчивой тенденции к снижению. В статье исследуются архаические языческие верования и архетипы коллективного бессознательного К. Юнга как вариант этнокультурального фактора в происхождении самоубийств.

Ключевые слова: суицид, динамика самоубийств, социально-экономический фактор суицида, этнокультуральный фактор самоубийства, коренные народы Севера, архаические языческие верования, архетипы коллективного бессознательного К. Юнга.

Французский философ, основатель экзистенциального направления современной психологии и философии, А. Камю считал, что есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема – проблема самоубийства. Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить, - значит ответить на фундаментальный вопрос философии [7].

В последнее время во многих странах мира отмечается рост числа самоубийств, особенно среди молодежи. В развитых странах среди причин смерти взрослого населения самоубийство занимает одно из первых мест и второе место среди причин смерти детей, подростков и молодежи. По неполным данным ВОЗ (Всемирной организации здравоохранения) в мире совершается ежегодно более 500 тысяч самоубийств и примерно 7 млн. попыток. Самый высокий уровень самоубийств отмечается в экономически развитых странах – в Венгрии – 46 случая в год на 100 тысяч населения в 1984 г., в Дании - 31,6 в 1980 г., в Финляндии – 29 в 1992 г, США 12,4 в 1984 г. [3].

В Советском Союзе после окончания гражданской войны количество самоубийств резко увеличилось. К 1926 г. в Москве и Ленинграде уровень самоубийств достиг 41,8 – у мужчин, 19,5 – у женщин [3]. В последующие годы были два скачка суицидов – в 1937-м (последствия политических репрессий) и в 1947-м (последствия Великой Отечественной войны), некоторый спад во время хрущевской «оттепели», и резкий рост во время относительно экономического благополучия «застойных» лет, вплоть до 1984 г. (38,7 случаев на 100 тысяч населения), когда Советский Союз занимал второе место в мире по количеству самоубийств после Венгрии. В 1995 г. Российская Федерация стала занимать первое место в мире по количеству самоубийств на 100 тысяч населения (сейчас находится на третьем месте после Литвы и Белоруссии).

В период «перестройки» уровень самоубийств в стране понизился и составил 23,1 на 100 тысяч населения (сказались психологические ожидания советских граждан на улучшение жизни и последствия государственной кампании «борьбы за трезвый образ жизни»), но, начиная с 1988 г. начинается тенденция к неуклонному росту, и в 1995-м составил 41,1 на 100 тысяч населения.

Примечательно, что республики Закавказья (Азербайджан, где население исповедует ислам, Армения и Грузия, население которых исповедует христианство) всегда отличались от Российской Федерации несравнимо низкими показателями суицида, даже когда они входили в состав Советского Союза. Например: Азербайджан в 2007 г. дал 0,6 случая самоубийств на 100 тысяч населения, Армения в 2008 г. – 1,9 случая и Грузия в 2009 г. – 4,3 случая [20].

Рост числа самоубийств в последние десятилетия, особенно в Российской Федерации, показывает необходимость углубленного изучения причин суицида. Назрела необходимость проанализировать проблему самоубийств на основе современных материалов с целью эффективной борьбы с ним. Большинство исследователей суицида, начиная с Э. Дюркгейма, основной причиной самоубийства называют социальный фактор [1, 3, 4, 15].

Основатель социологической теории происхождения суицидов Э. Дюркгейм рассматривает самоубийство как результат разрыва межличностных связей индивида, его отчуждения от той социальной группы, к которой он принадлежал в течение длительного времени: «Показатель самоубийства зависит только от социологических причин и контингент добровольных смертей определяется моральной организацией общества» [4].

В. М. Бехтерев в статье «О причинах самоубийств и возможной борьбе с ними» выделил следующие условия, способствующие самоубийствам: быстрое изменение привычных условий жизни в худшую сторону; большая миграция населения из сельской местности в города; разочарование в обществе; доступность орудий суицида; наследственность; душевная болезнь; потери близких; острые противоречия во взглядах и потребностях между супругами, старшими и младшими членами семьи [цит. по: 1].

Таким образом, этиология суицидального поведения достаточно сложна, в ней обнаруживается целый комплекс разнообразных социальных и психологических факторов. Кроме вышеназванных факторов, высокие показатели суицидов коррелируют с мужским полом, а также увеличением возраста, вдовством, отсутствием семьи и детей, высоким общим жизненным стандартом страны, состоянием алкогольного опьянения, некоторыми психическими (шизофрения) и соматическими (онкологическим) заболеваниями. Очень высок риск суицида у лиц, злоупотребляющих алкоголем. Алкоголизм имеет отношение к 24-30% самоубийств. Длительное злоупотребление алкоголем способствует усилению депрессии, чувства вины и психической боли (психалгии), которые, как известно, предшествуют суициду.

Следует заметить, что представители различных научных направлений, последователи различных психологических школ по вопросу о причинах самоубийства не имеют полного согласия. Основатель психоанализа З. Фрейд является автором наиболее ранней попытки психологического толкования суицида. Позднее это выразилось в его утверждениях о существовании инстинкта смерти в бессознательном под названием «Танатос».

Материалом для нашего исследования послужил «Статистический ежегодник РФ» от 2010 г. [14].

В Российской Федерации, начиная с 1996 г. наблюдается выраженная тенденция к снижению количества самоубийств (пик самоубийств пришелся на 1995 г. – 41,1 на 100 тысяч населения). В 2009 г. этот показатель снизился до 26,5 (табл. 1). Таким образом, снижение смертности от самоубийств в целом по Российской Федерации составило 35,4% (по сравнению с показателями 1996 г.). Причиной этого снижения является социально-психологическая адаптация населения к изменившимся условиям жизни.

В Республике Саха (Якутия) количество самоубийств не имеет пока устойчивой тенденции к снижению (рис. 1). Пик самоубийств наблюдался в 2001 г. – 50,4 на 100 тысяч населения. В период с 2007 по 2008 гг. показатель суицидов составил 48,3, 48,5 и 46,9 соответственно. В 2009 г. – 46,9. Количество самоубийств в Республике Саха (Якутия) превышает аналогичный общероссийский показатель примерно в 1,6 раза. В 2010 г. наметилась некоторая тенденция к снижению числа самоубийств – 40,8. Снижение составило за год – 5,3%.

Анализ самоубийств по месту жительства выявил тенденцию относительно высокого уровня самоубийств сельского населения по сравнению с городским населением. Во всем мире от самоубийств больше умирает городское население. Коэффициент суицидального поведения жителей сельской местности в «постсоветский» период истории был в 1,2 ниже, чем у горожан (табл.2 и рис. 2). Начиная с 2007 г. смертность от самоубийств у сельского населения стала превышать суицидальный показатель городского населения. Данное явление объясняется неблагоприятными социально-экономическими факторами в сельской местности: высоким и усиливающимся разрывом в уровне и качестве жизни городского и сельского населения, более высоким уровнем безработицы и результатами быстрой урбанизации.

По данным Росстата в 2009 г., наибольшее количество суицидов среди детей наблюдаются в Туве, Якутии и Бурятии, где на 100 тысяч детей в возрасте от 10 до 14 лет составило 15,6; 13,4 и 12,6. Соответственно эти показатели в 3 раза превышают общероссийские показатели. В этих же регионах отмечаются самые высокие случаи суицида среди подростков 15-19 лет: 120,6, 86,6 и 74,2 соответственно (табл. 3).

Высокое число самоубийств в национальных республиках РФ, особенно подросткового и детского суицидов, свидетельствуют о наличии, кроме социально-экономического фактора, еще и так называемого «этнокультурального» фактора в происхождении самоубийства.

Этот фактор в первую очередь прослеживается на примере Венгрии, которая долгое время, вплоть до 1994 г., удерживала первенство по числу самоубийств в мире [3]. По уровню социально-экономического развития Венгрия не отставала от своих соседей по социалистическому лагерю – Польши, Румынии и Чехословакии, в которых уровень самоубийств был намного ниже. Венгры относятся к финно-угорским народам. Другие зарубежные страны с финно-угорским населением также дают аналогичные высокие показатели суицидов: Финляндия – 20,3 на 100 тысяч населения в 2004 г., Эстония – 20,3 в 2005 г. [20].

Доктор медицинских наук, психиатр Б. С. Положий в своей статье «Суициды в контексте этнокультуральной психиатрии» пишет, что изучение частоты самоубийств в Республике Коми показало, что у лиц финно-угорских национальностей она составляет 94,9 случая на 100 тысяч населения, в 2,2 раза превышая аналогичный показатель среди славян (41,5) на 100 тысяч населения и в 1,7 раза – средний показатель по республике [11]. При этом распространенность суицидов у финно-угров возросла в последние годы в 1,6 раза, а у славян осталась стабильной. Эти цифры, по мнению Б. Положия, убедительно показывают большую предрасположенность финно-угров к суицидальному реагированию. При этом частота самоубийств в финно-угорской субпопуляции превышает аналогичные показатели как среди мужчин (в 2,5 раза), так и среди женщин (в 2,7 раза).

Эти данные подтверждает другой исследователь суицидального поведения В. М. Теребихин: в 2008 г. коэффициент смертности от самоубийств в Российской Федерации (число умерших в расчете на 100 тысяч населения) составлял – 27, в Республике Коми – 42 [15]. Для сравнения: в Республике Саха (Якутия) этот коэффициент составлял в 2008 г. 48,5. Уровень суицидального поведения в Республике Саха (Якутия) выше, чем в среднем по Российской Федерации более чем в 1,8 раз и почти в 2,5 раз превышает предельно-критические, пороговые параметры уровня самоубийств, определенные экспертами Всемирной организации здравоохранения (20 самоубийств на 100 тысяч населения).

Следовательно, суицидальное поведение широко распространено не только в тех регионах Российской Федерации, где живет население с финно-угорскими корнями, но и в регионах Крайнего Севера, в частности, в Республике Саха (Якутия).

Исследователь суицида в дореволюционной Якутии Д. Т. Шепилов в 1928 г., проанализировав архивные данные Якутского края, писал в своей работе «Самоубийства в Якутии (этюд)»: «В Якутии в начале XIX столетия количество самоубийств в 1809 и 1810 годах составляло соответственно 23 и 17, то есть приблизительно в три раза выше, чем в России» [16].

Современный исследователь суицидов в Республике Саха (Якутия) И. А. Иванов считает, что «частота самоубийств в Якутии (современной Якутии – М. Д.) примерно в 3,2 – 3,5 раза выше, чем в США» [6].

Исследования Д. Т. Шепилова, И. А. Иванова свидетельствуют о широкой распространенности самоубийств на Севере, в том числе в Якутии, и в давнем прошлом, и в наше время.

По мнению Б. С. Положия, у коренных народов Севера страны, несмотря на влияние православной веры, до сих пор сильными остаются архаические языческие верования, которые он относит к этнокультуральному фактору суицидального поведения. Они (архаические древние верования – М. Д.) выражаются в национальных традициях и обычаях [11]. Это внешние проявления. Но, считает Б. Положий, «остаются еще внутренние психологические установки или историческая память народа». По нашему мнению, к этим «внутренним психологическим установкам» относятся архетипы «коллективного бессознательного» по терминологии К. Юнга.

В предисловии к книге К. Юнга «Аналитическая психология» известный российский философ, психоаналитик А. М. Руткевич пишет: «Юнг постепенно подходит к центральному пункту своего учения, которое он позже назовет учением об архетипах коллективного бессознательного: за порогом сознания лежат вечные праформы, проявляющиеся в разные времена в самых различных культурах. Они как бы хранятся в бессознательном и передаются по наследству от поколения к поколению» [17].

Архетипы действуют в человеке инстинктивно. В своей книге «Архетип и символ» К. Юнг следующим образом разъясняет суть этого понятия: «Под архетипами я понимаю коллективные по своей природе формы и образцы, встречающиеся практически по всей земле как составные элементы мифов и в то же время являющиеся автохтонными индивидуальными продуктами бессознательного происхождения. Архетипические мотивы берут свое начало от архетипических образов в человеческом уме, которые передаются не только посредством традиции и миграции, но также с помощью наследственности» [18].

Сам К. Юнг проблему самоубийства связывал с бессознательным стремлением к духовному перерождению. Это стремление обусловлено актуализацией коллективного бессознательного. Архетип возрождения несет в себе мысленный образ о награде, ожидающей человека, находящегося в условиях невыносимого существования, и связан с архетипом «Матери», который влечет человека к метафорическому возвращению во чрево матери, где можно ощутить долгожданное чувство безопасности [18, 19].

По мнению К. Юнга разрыв между сознательным и бессознательным существует только у современного человека. Доктор философских наук Н. В. Попкова пишет по этому поводу: «История европейской цивилизации построена на игнорировании бессознательного. Это ведет к тому, что подавленные образы, мысли, желания врываются в сознание в примитивной форме. К этой примитивной форме относится и суицидальное поведение человека, когда он осознанно или неосознанно стремится к своему финальному концу – смерти» [12].

Следовательно, когда проблемы жизни препятствуют воплощению личностью своих актуальных потребностей и возможностей, происходит регресс психики индивида с оживлением более древних архаических архетипов коллективного бессознательного, которые в прошлом обеспечивали выживание популяции. Известно, например, что вплоть до начала ХХ века старые чукчи уходили добровольно умирать в тундру, чтобы больше пищи досталось другим его сородичам [2].

Известный этнограф В. Л. Серошевский такой же обычай самоубийства отмечал и у якутов: «Раньше если старик или старуха становились чересчур дряхлыми или если кто-то хворал без надежды на выздоровление, то такой человек просил своих детей, чтобы его схоронили, и тогда родственник уводил его в лес и неожиданно сталкивал в заранее приготовленную яму и закапывал его живым» [13].

П. А. Ойунский, известный якутский поэт и филолог, пишет: «Случаи добровольной смерти в якутских преданиях встречаются также часто. Описываются два вида самоубийств. В первом виде, старики, уже прожившие свой трудовой век, оставляющие после себя потомство, считали свое существование излишним дармоедством и невыгодным для семьи, поэтому они уходили из жизни, но, не накладывая на себя руки. Их дети обязаны были зарыть их и сделать над ним могильную насыпь. Добровольно умирающим обычно давали глотать сердце скотины, и в тот момент, когда сердце застревало в глотке, стариков бросали в яму и зарывали (подобный обычай самоубийства в прошлом существовал и у бурятского народа, причем добровольно умирающему давали глотать бесконечную ленту внутреннего жира животного – М. Д.). Людей, которые из страха и жалости не могли сделать этого над своими отцами, поднимали на смех: «трус, не исполнил волю отца, дал ему умереть как зверю». Другим примером добровольной смерти является угроза быть обесславленным, желание умереть никем не побежденным; знаменитый силач, достигнув преклонного возраста, заставил жену и сына закопать в приготовленную заранее могилу живым» [10].

Старый якут Моджукан, пишет другой известный исследователь Якутского края А. Е. Кулаковский, сделал себе гроб, вырыл могилу и говорит жене: «Я состарился, и нет у меня прежних могучих сил. Придут мои враги и победят меня, ослабевшего старца. Тогда моя слава померкнет. Поэтому я решился избежать этого позора, предавшись добровольно смерти» [8].

Описанные самоубийства относятся, по терминологии Э. Дюркгейма, к альтруистическому виду самоубийств. Он также заметил: «Во всех этих случаях (альтруистического самоубийства – М. Д.) мы видим, как субъект стремится освободиться от своей личности для того, чтобы погрузиться во что-то другое, что он считает своей сущностью. Как бы ни называлась эта последняя, индивид верит, что он существует в ней и только в ней, и, стремясь к утверждению своего бытия, он, стремится слиться воедино с этой сущностью» [4]. Эта «сущность» есть древний архетип, ведущий свое начало от архаических верований и существующий в обычаях, ритуалах народа.

По мнению доктора социологических наук В. Г. Немировского архаические древние верования являются благоприятной питательной средой для появления и роста так называемого магического массового сознания [9]. Он пишет, что современная национальная идеология должна опираться на национальный менталитет, социально-культурные традиции, на устойчивые, веками проявлявшиеся в массовом сознании и поведении мотивы и ценности, архетипы, содержащиеся в глубинах массового бессознательного жителей России. В. Г. Немировский констатирует, что на разных уровнях массового сознания возрастает магичность в ущерб реалистичности. Мониторинговые исследования показывают, что за последние 16 лет число носителей магического массового сознания, то есть коллективного бессознательного,увеличилось примерно на четверть: в настоящее время около 90% жителей Красноярского края – носители магического сознания [9]. Они верят экстрасенсам, в гадания, в так называемую «порчу», в гороскоп. «Выражаясь языком психоанализа, в массовом сознании (бессознательном) нашего народа продолжает доминировать и, более того, усиливаться, танатофилия – стремление к смерти» пишет В. Г. Немировский.

Важным элементом этого магического массового сознания является возложение ответственности за все, что происходит с человеком или социумом, на внешние факторы. Отсюда – активный поиск внешнего врага, ксенофобия, патернализм. В социальной среде эти люди придерживаются иждивенческой стратегии, надеясь на помощь государства в решении любых жизненных проблем, то есть возникает благоприятная почва для социальной апатии (известно, что доходы населения сельских районов Севера в несколько раз меньше, чем доходы населения промышленных районов).

Сознание и бессознательное у здорового индивида находятся в динамическом равновесии. Многообразные стрессы, психические травмы приводят к нарушению этого динамического равновесия между сознанием и бессознательным в виде неврозов. При этом происходит актуализация архетипов коллективного бессознательного, которые в недавнем прошлом обеспечивали выживание народов Севера. Древние архетипы, проникая в сознание, своим необычным обликом расстраивают психику. Они порождают благоговейные страхи, депрессию и мистические переживания. Так, по К. Юнгу, возникают «мистические» неврозы. Причем при слабой их форме человек испытывает лишь неприятные переживания, а при сильной форме этих неврозов появляется мистический страх. Сознание наполняется мифологическими образами, мышление становится архаичным, суженным. Суженное (интуитивное) мышление приводит к неправильному пониманию происходящих событий, неадекватному реагированию на раздражения внешней среды, что является источником социально-психологической дезадаптации личности в обществе. Дезадаптация личности является пусковым фактором для возникновения фрустрации (блокировании основных потребностей личности). Неудовлетворенные, блокированные потребности приводят к агрессивной реакции субъекта. Агрессивные действия направляются или на людей, или принимают форму аутоагрессии (агрессии, направленной на себя - суицидальное поведение), обычно сопровождаемой депрессией.

Депрессия, явная или маскированная, является психологическим фактором в происхождении суицидального поведения. Психиатр И. А. Иванов пишет: «Почти у 85-90% самоубийц наблюдались преходящие психические расстройства легкого характера, относящиеся к пограничным состояниям (депрессии – М. Д.)» [5]. По его мнению «депрессии и самоубийства выступают в едином переплетении» [6]. Предполагает, что «… в Якутии примерно 12-18% населения подвержено депрессии» [Там же].

По нашему мнению, основным психологическим фактором в происхождении суицидального поведения является широкая распространенность в характере современной молодежи эгоистической направленности личности в противовес альтруистической направленности. Отсутствие собственного чувства долга перед семьей, близкими и отсутствие человеческой теплоты, заботы, дружеских отношений у окружающих толкают человека в состоянии депрессии на суицидальный поступок. Человек с альтруистической направленностью характера даже в состоянии глубокой депрессии не решится на роковой шаг, но он может совершить «альтруистическое» самоубийство, то есть погибнет ради жизни других людей (З. Космодемьянская, А. Матросов и др.). Основной причиной распространенности эгоистической направленности личности в наше время является неправильное воспитание подрастающего поколения.

Таблица 1

Коэффициент смертности от самоубийств в РФ и РС(Я)

(число умерших на 100 000 населения)

Рис. 1. Смертность населения от самоубийств в РФ и РС(Я)

(число умерших на 100 000 населения)

Таблица 2

Смертность населения от самоубийств в Республике Саха (Якутия)

Рис. 2. Смертность сельского и городского населения от самоубийств в Республике Саха (Якутия)

Таблица 3

Подростковый суицид, 15-19 лет (на 100 тысяч человек) за 2010 год

Источник: НИИ имени Сербского

Литература:

1. Богданов С. В. Самоубийства в СССР и США в 1920-е годы // Вестник московского университета. Сер. 18. Социология и политология. - 2010. - № 1. - С.140.

Bogdanov S. Suicide in the USSR and the United States in 1920-ies // Vestnik moskovskogo Universiteta. Series 18. Sociology and political science. -2010. - № 1. -140 p..

2. Богораз-Тан В. Г. Чукчи. – Изд-во института народов Севера. – Ленинград, 1934. – 191 с.

Bogoraz-Tan V. Chukchi. - Is the Publishing House of the Institute of the peoples of the North. -Leningrad, 1934. -191 p.

3. Гилинский Я. И., Юнацкевич П. И. Социологические и психолого-педагогические основы суицидологии. – СПб.: Северо-Западный региональный медицинский лечебно-диагностический центр, 1999. – С. 22-48.

Gilinski I., Ûnazkevič P. Sociological and psycho-pedagogical foundations of suicidal pathology. – Spb.: Northwest regional medical-diagnostic Center, 1999. – P. 22-48.

4. Дюркгейм Э. Самоубийство. – СПб.: Союз, 1998. – 412 с.

Durkheim E. Suicide. – Spb.: Union, 1998. - 412 p.

5. Иванов И. А. Что мы знаем о самоубийствах? // Якутский медицинский журнал. - 2007. - № 3. - С. 54-57.

Ivanov I. What do we know about suicide? // Yakut Medical Jornal. – 2007. – №3. – Р. 54-57.

6. Иванов И. А. Депрессия и ее формы, причины, механизмы возникновения, клинические особенности и методы лечения. // Якутский медицинский журнал. - 2007. - № 4. - С. 61-67.

Ivanov I. Depression and its forms, causes, mechanisms of the oriqin, clinical features and treatment methods. // Yakut Medical Jornal. – 2007. –№ 3 – Р. 61-67

7. Камю А. Миф о Сизифе. Эссе об абсурде. // Сумерки богов. – М.: Политиздат, 1989. – С. 223-224.

Camus A. Myth of Sisyphus. Essay about an absurdity. //The twilight of the gods. – Moscow: Politizdat, 1989. – P. 223-224.

8. Кулаковский А. Е. Научные труды. – Якутское книжное издательство. 1979. - 483 с. – С. 259.

Kulakowski A. Scientific works. – Yakutsk book publishing house. 1979 - P. 259.

9. Немировский В. Г. Массовое сознание и бессознательное как объект постнеклассической социологии // Социологические исследования. - 2006. - № 2. - С. 13-19.

Nemirovsky V. Mass consciousness and unconscious as an object of post-non-classic sociology/sociological research. -2006. - № 2. - P. 13-19.

10. Ойунский П. А. Якутская сказка (олонхо), ее сюжет и содержание / Древнее погребение и добровольная смерть // Сб. трудов исследовательского общества «Саха кэскилэ». – 1927. – Вып. 1 (4). – С. 128-129.

Oyunsky P. Yakut tale (olonkho), its plot and content / Ancient burial and voluntary death//Sat. works research society "Saha kèskilè. -1927. -Iss. 1 (4). – P. 128-129.

11. Положий Б. С. Суициды в контексте этнокультуральной психиатрии // www. Rg. ru.

Polozhy B. Suicides in the context of ètnokul′tural Psychiatry//www. Rg.ru.

12. Попкова Н. В. Введение в философскую антропологию. – М.: «ЛИБРОКОМ», 2010. – С. 163.

Popkova N. V. An Introduction to philosophical anthropology. - M.: "LIBROCOM", 2010. – P. 163.

13. Серошевский В. Л. Якуты. Опыт этнографического исследования. – 2-е изд., - М., 1993. – 736 с. – С. 599.

Seroszewski W. Yakuts. Experience of ethnographic research. -2-nd ed.,-m., 1993. - P. 599.

14. Статистический ежегодник России. – М.: Росстат, 2010.

Statistical Yearbook of Russia. – M.: Rosstat, 2010.

15. Теребихин В. М. Флуктуации суицидального поведения населения Республики Коми // Социологические исследования. - 2010. – № 10. - С. 48-54.

Terebihin V. in the Scintillations m. suicidal behavior of population in the Republic of Komi//Sociological study. -2010. – No. 10. - P. 48-54.

16. Шепилов Д. Т. Самоубийства в Якутии: этюд // Сб. трудов исследовательскoго общества «Саха кэскилэ» - 1928. – Вып. 5. – С. 1-27.

Shepilov D. Suicide in Yakutia: Etude // Proceedings of the research society "Saha kèskilè"-1928. -Iss. 5.- P. 1-27.

17. Юнг К. Аналитическая психология. – М.: Практика, 1995. – 397 с.

Jung K. Analytical Psychology. – M.: Practica, 1995. – 397 p.

18. Юнг К. Архетип и символ. – М.: Ренессанс, 1991.

Jung K. Archetype and symbol. – M.: Renessans, 1991.

19. Юнг К. Психология бессознательного. – М. : АСТ-ЛТД, 1998. – 397 с.

Jung K. Psychology of the unconscious. – M.: AST-Ltd, 1998. – 397 p.

20. http://lossofsoul.com/DEATH/suicide/countries.htm

Дуткин Максим Петрович – кандидат философских наук, доцент кафедры неврологии и психиатрии Медицинского института Северо-Восточного Федерального Университета им. М. К. Аммосова. 677000, Якутск, ул. Белинского, 58. Тел.: 8-924-1742330, e-mail: maksdutkin@ mail.ru

Dutkin Maxim Petrovich – candidate of philosophical Sciences, Assistant Professor of Neurology and Psychiatry at the Medical Institute of the North-Eastern Federal University. M. K. Ammosova. 677000, Yakutsk, street. Belinsky, 58. Tel.: 8-924-1742330, e-mail: maksdutkin @ mail.ru

FLUCTUANT SUICIDAL BEHAVIOR POPULATION NORTH of the RUSSIAN FEDERATION

Summary: The article presents the research of dynamics of suicide in the Russian Federation and the Republic of Sakha. In the Russian Federation, now there is a pronounced downward trend in suicides, since 1996 year. Reducing mortality from suicide for the Russian Federation as a whole amounted to 35.4%. In the Republic of Sakha (Yakutia) the guantity of suicides has a stable tendency to decrease. Researched archaic Pagan beliefs and Archetypes of the collective unconscious as Jung ètnokultural factor in the origin of the suicide.

Key words: suicide, socio-economic factor, ètnokultural factor of suicide, the indigenous peoples of the North, the archaic Pagan beliefs, the Archetypes of the collective unconscious k. Jung.

French philosopher, founder of existential direction of modern psychology and philosophy, Camus A. believed that there is only one truly serious philosophical problem – the problem of suicide. Decide whether or not life is worth to survive means to answer the fundamental question of philosophy [5].

Recently, in many countries there has been an increase in the number of suicides (especially among young people). In the developed countries among the causes of death of adult suicide has one of the highest and second place among the causes of death of children, adolescents and young people. According to incomplete data from who (World Health Organization) in the world takes place each year more than 500 000 suicides and about 7 million. attempts. The highest rate of suicide in economically developed countries – Hungary – 46 cases per year per 100 000 population in the year 1984 in Denmark in 1980, 31.6, Finland-29 in 1992, the United States, in 1984, 12.4 [3]. In the Soviet Union after the Russian Revolution and civil war, the number of suicides increased dramatically. In the 1926 years in Moscow end Leningrad suicide rate reached 41.8 – men 's, women 's-19.5 [3].

Further, there were two jump suicides in 1937 (the consequences of political repression) and 1947 (the consequences of the great patriotic war), then some recession during Khrushchev's "thaw", and dramatic growth during the economic well-being of the "stagnant" years until 1984, (38.7 cases per 100 000 population), when the Soviet Union occupied the second place in the world in terms of the number of suicides, second only to Hungary.

During the "perestroika" suicide rate fell sharply to 23.1 (affected by psychological expectations of Soviet citizens to improve the life and impact of the public campaign for sober lifestyle "), but, since 1988, he begins to grow, and in 1995, rising to almost half (41.1 per 100 thousand of population). The extraordinary growth in the number of suicides (especially in our country) highlights the importance of essential deepening for suicide studies and at the same time, notes the lack of their theoretical level and their influence on the situation. There is a need to analyse the issue of suicide in modern material to effectively combat this scourge. Most suicide researchers, starting with E. Durkheim, the main cause of suicide is called the social factor.

Founder of sociological theories of origin E. Durkheim suicide considered suicide as a result of an individual's interpersonal gap, its exclusion from the social group to which he belonged for quite some time as a result of the socio-economic turmoil in the country [4].

This study served as a Material "Statistical Yearbook of the Russian Federation" of 2010, [11].

In the Russian Federation since 1996, there has been a tendency to reduce the number of suicides (peak of suicides took place in the year of 1995 on 100 thousand population, 41.1). In 2009 year that figure had decreased to 26.5 (table 1). Thus, the decline in deaths from suicide in the whole Russian Federation amounted to 35.4% (compared to 1996) in the Republic of Sakha (Yakutia), the number of suicides has no steady downward trend (Figure 1). The peak of suicides took place in the year 2001-50.4. In 2007 and 2008, the rate of suicides was 48.3 and 48.5 respectively. In the year 2009 – 46.9. Suicide rate in three years in the Republic of Sakha (Yakutia) (2007, 2008 and 2009) exceed similar indicator in the all about 1.6 times. In 2010, there is a slight downward trend in the number of suicides is 40.8. Went down for the year-5.3%.

Analysis of suicide rates by place of residence revealed a trend of higher suicide rate of rural population compared to urban populations. Coefficient of suicidal behavior of villagers in "post-Soviet" period was 1.2 lower than city dwellers (table 2 and Figure 2). Since 2007, the death rate from suicide among rural population began to exceed the suicide rate of urban population (in 2009, in 1.03 times higher). This phenomenon is explained by socio-economic factors: high and growing gap in the level and quality of life of the urban and rural population, high unemployment and rapid urbanization (in most countries, more die from suicide than urban population rural population).

According to federal State statistics service for the 2009 year, leaders on the frequency of suicide among children-Tuva, Yakutia and Buryatia. At 100 thousand children aged 10 to 14 years there have consequently 15.6; 13.4 12.6 and suicides. These indicators are extremely high (3 times the Russian figures). In these same regions, there is the most unfavorable situation among teenagers 15-19 years: in Tuva-120.6 on 100 thousand, Buryatia-86.6 and Yakutia-74.2 (table 3). The high number of suicides in the national republics of the North of RUSSIA, particularly the adolescent and child suicides, reveal, apart from socio-economic factors, the so-called "ètnokultural" factor in the origin of the suicide.

Ètnokultural factor in the origin of the suicide in the first place there is the example of Hungary, which for a long time, until 1994, was leading by the number of suicides in the world. Hungarian language belongs to the Finno-Ugric language group. In terms of socio-economic development in Hungary was not behind its neighbors in "Kommunismus camp” – Poland, Romania and Czechoslovakia, where the suicide rate was much lower. In the Russian Federation regions, where mostly people related to the Finno-Ugric language group (Komi, Udmurt Republic, the Republic of Mari-El), have always been a high rate of suicide. Other foreign countries with Finno-Ugric population also give similar high rates of suicides: Finland – 100 thousand population at 20.3 (2004), Estonia – 20.3 (2005 year).

Doctor of medicine, psychiatrist Polozhy B. in his article "Suicide in the context of ètnokultural Psychiatry” writes that the study of the frequency of suicide in the Komi Republic found that persons of Finno-Ugric nationalities at 94.9 per 100 000 population, 2.2 times higher than the rate among the Slavs (41.5) at 100 thousand of population and 1.7 times the average for the Republic [9]. The prevalence of suicide among Finno-Ugric tribes has increased in recent years, 1.6 times, and among the Slavs remained stable. These figures, according to Polozhy B., convincingly show a great predisposition to Finno-Ugrians suicide response. The frequency of suicide in Finno-Ugric subpopulation higher among men (in 2.5 times) and women (in 2.7 times).

This confirms another researcher with suicidal behavior Terebihin V.: in 2008, the rate of mortality from suicides in the Russian Federation (number of deaths per 100 thousand of population) stood at-27, in the Komi Republic-42 [12]. For comparison: in the Republic of Sakha (Yakutia), the ratio amounted to 48.5 in 2008 year. Level of suicidal behavior in the Republic of Sakha (Yakutia) is higher than the average in the Russian Federation more than 1.8 times and nearly 2.5 times higher than the maximum thresholds, critical incidence of suicide, some experts from the World Health Organization (20 suicides per 100 000 population).

Consequently, suicidal behavior is widespread not only in those regions of the Russian Federation, where the population to Finno-Ugric origins, but also in the regions of the far Northin particular, in the Republic of Sakha (Yakutia). The Republic of Northern Caucasus always show low rates of suicide, regardless of religious belief (the population of North Ossetia, mostly confessing Christianity, gives the same low rates of suicidal behavior, like the neighbouring republics, Muslim).

It is noteworthy that the Republic of the Caucasus (Azerbaijan, where the population profess Islam, Armenia and Georgia, whose population professes Christianity) have always differed from the Russian Federation incomparably low rates of suicide, even when they were part of the Soviet Union. For example: in 2002, Azerbaijan gave 1.1 suicides per 100 000 population in 2003 year – the Armenia 1.8 and Georgia in 2001, 2.2 case.

Suicide researcher in pre-revolutionary Yakutia Dmitri Shepilov in 1928, by analyzing the historical data of the Yakut, wrote in his Suicide in Yakutia (study): "in Yakutia in the early 19th century, the number of suicides in 1809 and 1810, respectively 23 and 17, that is about three times higher than in Russia» [13]. According to Polozhy B., of the indigenous peoples of the North of the country, despite the influence of the Orthodox faith, still strong remain archaic Pagan beliefs that belong to the ètnokultural factor of suicidal behavior. They (the archaic ancient beliefs) are expressed in national traditions and customs [9]. It's symptoms. But, says Polozhy B., "remain the internal psychological or historical memory of the people." In our view, these "internal mental facilities are Archetypes of" collective unconscious "in the terminology of K. Jung.

In the foreword to the book by K. Jung's analytical psychology known Russian philosopher, psychoanalyst Rutkiewicz A. explains the essence of the teachings of ... the eminent psychologist, Jung gradually coming to the central point of his teachings, which he later would call teachings about archetypes collective unconscious: beyond the threshold of consciousness is eternal praformen, manifested at various times in various cultures. They are stored in the unconscious and passed down from generation to generation "[14].

K. Jung reveals the essence of the instincts “specifically designed motivating force that long before consciousness was inherent goal and continue to do so, despite any later than the achieved level of consciousness. Consequently, they are in a close analogy with Archetypes, so close that there are sufficient grounds to assume that the unconscious fantasies of archetypes instincts” [14].

K. Jung suicide problem was communicating with the unconscious desire for Spiritual rebirth. This is due to the updating of the collective unconscious. The archetype of the Renaissance is a mental image of the reward awaiting a person in the face of unbearable existence, and is associated with the archetype of the "Mother", which leads to metaphorical return into the womb the mother, where you can feel a welcome sense of security [15, 16].

Thus, when the problems of life impeded the realization of the personality of its actual capabilities are regressing the psyche with the revival of more ancient archaic archetypes collective unconscious, which in the past ensured the survival of the population. It is known, for example, that until the beginning of the 20th century old chukchi left voluntarily to die in the tundra to more food got its other brethren [2].

Famous ethnographer in the same custom Seroszewski W. suicide stated and Yakuts, "the old man and old woman Earlier if became too old or if someone very ill without hope of recovery, the people asked their children to be buried, and then transferred him to the forest's relative and suddenly pushing in advance prepared hole and dug it out alive" [10].

Old yakut Modžukan, says another famous Yakut researcher Kulakowski A., edge made his coffin, dug a grave and says to his wife: "I grew old, and I have no previous mighty forces. Will my enemies and win me old man fainted. Then my glory is gone. So I decided to avoid that embarrassment, giving himself or herself voluntarily death "[6].

Platon Oyunsky, famous Yakut poet and philologist, noted: "cases of voluntary death in Yakut tales are also often" [8]. Describes the two types of suicide. In the first form, the elderly already have lived their working age, leaving behind an offspring, considered its existence unnecessary and disadvantageous to the family, so they went away from life, but without the hand. Their children were to bury them and make them a grave mound. Dying is usually given voluntarily swallow heart of cattle, and at a time when the heart is in my throat, the old stalls at throwing in a pit and buried. People who out of fear and pity couldn't do this over their fathers, raised to laughter: "coward has not executed the will of his father, gave him die like a beast." Another example of a voluntary death is the threat to be disgraced, desire to die is not defeated; the famous strongman, having reached old age, forced his wife and son to bury in prepared in advance the Tomb alive [ibid.].

Ancient archetypes, which in the recent past to ensure the survival of the population, create in the minds of modern people irrational thinking and mystical experiences. According to the doctor of sociological science Nemyrivsky V. archaic ancient beliefs. Provide fertile breeding ground for the emergence and growth of the so-called magic mass consciousness [7]. He writes that the modern national ideology should be based on national mentality, socio-cultural traditions, sustainable, centuries manifestations in popular consciousness and behavior, motivations and values the archetypes in the depths of the mass unconscious of Russia. Nemirovsky V. notes that different levels of mass consciousness rises “magic” to the detriment of “realism”. Monitoring studies indicate that over the past 16 years, the number of holders of the magic of mass consciousness, that is, the collective unconscious, has increased by about a quarter: currently, about 90 per cent of the population of Krasnoyarskij State are native magical consciousness [7]. They believe the psychics, fortune telling, in the so called "corruption" in the horoscope. Speaking the language of psychoanalysis, in mass consciousness (unconscious) of our nation continues to dominate, and indeed strengthened, “tanatofiliâ” – desire for death, writes Nemirovsky V.

An important element of this magical mass consciousness is the attribution of responsibility for everything that happens with the person or the society on external factors. It is actively seeking an external enemy, xenophobia, paternalism. In a social setting these people hold passive behavior strategy, hoping for State assistance in solving any of life's problems, then there is a good ground for social apathy (it is well known that the income of the rural population in the North is several times smaller than the incomes of industrial districts). If it doesn't come, then the individual is often depressed.

This primitive form is schizophrenia and human behavior, when he knowingly or unknowingly is committed to its final end is death.

Diverse stress, trauma leads to a violation of the dynamic balance between the conscious and the unconscious in the form of neurosis. This results in the actualization of the archetypes of the collective