Почему он говорит это? Потому, что старые пророки говорили, что он должен принести мир, вечный мир.

Он говорит: «Нет! Я бросил огонь в мир, и вот я охраняю его, пока он не запылает. Я не принес никакого мира».

Он противоречит, чтобы увидеть, согласятся ученики или нет; он противоречит, чтобы увидеть, как они реагируют, что они скажут. В действительности, он не противоречит, потому что мир может прийти только после огня.

Когда мир в огне, и старое сгорело и умерло, только тогда может взрасти новое. Новое появляется, когда старое умерло. Старое должно перестать быть, чтобы было новое; мертвое должно исчезнуть, чтобы появилось живое.

Он не противоречит, он не может противоречить; нет возможности, потому что пророки действительно говорили о нем — но он противоречит ученикам. Многие должны были оставить его тогда, так как «Древние говорят, что он принесет мир, а этот человек говорит: «Я принес огонь», он — как раз противоположное. Мы и так уже в огне, зачем приносить еще огня? Мы уже горим, мир уже в огне, в пламени и несчастье, в беде и муке. Зачем приносить еще огонь? Нам нужен мир».

Но помните, мир не может прийти к таким, как вы, мир — не для вас. Дело не в мире, дело в вас: вас все будет тревожить; такие, как вы есть, вы творите мучения вокруг себя. Мука — это не случайность, которая с вами происходит, это — рост. Так же, как на дереве появляются листья, к вам приходят тревоги: они — часть вас. Вы можете обрезать листья, но это не поможет, это будет просто подрезка, вместо одного листа появятся че­тыре новых, тревог будет больше. Пока вы не сгорите целиком, пока вы не исчезнете, тревоги будут приходить. Индуисты, в частности, Патанджали, использовали два слова для трансформации: одну они называли сабидж самадхи, трансформация с семенем, а другую — нирбидж самадхи, трансформация без семени. И первая — это ничто, потому что семя оста­ется, оно будет прорастать вновь и вновь, семя не сгорает. Вы несете в себе семя; дерева нет, но оно появится, так как вы несете в себе семя. Вы можете подавить себя полностью, тогда дерево исчезнет, вы станете семенем.

Что такое семя? Это подавленное дерево, настолько подавленное, что его не видно. Но дайте этому семени благоприятные условия, хорошую почву, и семя прорастет, и будет дерево. В семени есть чертеж во всех деталях: какой вид листьев, цветов, какой цвет, высота, возраст — все несет в себе семя. Если вы можете прочесть семя, вы можете предсказать, каким будет дерево.

Дерево — это просто развертка семени. Кем бы вы ни были, вопрос не в этом, вопрос в том, какой вид семени вы носите в себе. Кем бы вы ни были, это просто развертка семени. Вы можете продолжать подрезать ветки, но это будут лишь модификации; вы можете украсить себя, но вы не изменитесь. И вы можете украсить ваш ад, но он не станет раем.

Патанджали использует и другое слово, самадхи. Он говорит, что пока не достигнуто «бессемянное» самадхи, ничего не достигнуто — пока семя не сгорело полностью, так, чтобы ушли все несчастья, муки, бес­покойства, так как чертеж сгорел. Вот что имеет в виду Иисус.

Он говорит: «Я принёс огонь в мир». «Я принес огонь, чтобы сжечь вас. Я здесь не для того, чтобы поддержать вас, чтобы утешить вас. Я здесь, чтобы разрушить вас, потому что ваше семя — плохое. Семя должно сгореть, и когда оно сгорит, когда вы станете пустым, только тогда семя Божественного может попасть в ваше чрево. Тогда придет новое цветение, новый рассвет».

«Я бросил огонь в мир, и вот я охраняю его, пока он не запылает».

А это — обещание. Он говорит: «Я буду охранять мир, я останусь здесь, пока мир — в огне».

Почему Иисус утрачен? Когда он присутствует, он сам говорит: «Вы не смотрите на Живого». А потом, когда он мертв, миллионы людей закрывают глаза и видят его, и наслаждаются им; те же самые люди, которые распяли его, когда он был в теле. Те же самые люди думают о нем и воображают его, потому что это воображение — не огонь, а поддержка. Это вас поддерживает: «Я видел Христа».

Ко мне приходят люди и говорят: «Я видел Христа», — и они глядят на меня так, что я должен бы сказать: «Да, вы его видели». Тогда они уйдут очень счастливыми — дети, играющие с игрушками. Если я говорю:

«Это — глупость, отбросьте это, все это воображение!», — они чувствуют себя очень несчастными, они больше никогда не приходят ко мне. Зачем идти к такому человеку, который разрушает наши милые грезы?

Христа, когда он жив, вы утрачиваете. Как вы можете встретить его, когда он больше не в теле? Но снова происходит то же самое: теперь христиане говорят об Иисусе, как они говорили о двадцати четырех пророках при нем. Теперь он мертв. Теперь вы говорите о мертвом и утрачиваете Живого.