Глава 2. ОБЩИЕ ПРИНЦИПЫ БЕЗУПРЕЧНОСТИ: ТРАНСФОРМАЦИЯ БАЗАЛЬНЫХ КОМПЛЕКСОВ

Какими бы знаниями о смерти мы ни обладали, сами смерть не может оказаться в поле известного. Мы протягиваем руку, чтобы ухватить ее, но ее уже нет... Неведомое невозможно сделать известным; привычные действия не могут ухватить смерть. Вот почему появляется страх.

Джидду Кришнамурти

Я настаиваю, что безупречность — это Тайна. Она может маячить у нас перед глазами как параллельный выбор на протяжении всей жизни. Безупречность — на "кончиках пальцев", так же как сама толтекская магия. Но если магия по определению сверхприродна, сверхъестественна, то безупречность здесь.

Конечно, если вдуматься, человек тоже здесь, и всякая букашка, былинка, какая-нибудь бродячая собака... Тайна живого окружает нас повсюду, осознание (еще более трудное для постижения) прямо сейчас трудится при чтении этих вот строчек. Разница лишь в том, что безупречность редко встречается — да и по-настоящему понять, что это такое, нелегко.

Я хочу погрузить вас в эту Тайну жизни без страха смерти, чувства собственной важности и жалости к себе. Возможно, это прозвучит пафосно, но тут нет преувеличения, поскольку за безупречностью лежит Неведомое и Непостижимое. Ее полное осуществление и есть выход за пределы личного тоналя, без растений силы и мистического Нагваля, способного летать, "подобно воздушному змею".

Пусть вас не обманывает сухость и технологичность моего способа говорить. Кастанеда много сделал для предъявления "художественного образа" безупречности, для впечатления и настроения. Пора дать упорядоченное, формальное и методологическое описание этого подлинно мистического (да!) элемента пути воина.

Так что шаманские слова "страх смерти", "чувство собственной важности", "жалость к себе" уступят место академическому термину "базальные комплексы". Но ведь суть от этого не изменится — не так ли? Зато мы, возможно, кое-что поймем.

Прежде чем приступить к рассмотрению базальных комплексов, удерживающих точку сборки в фиксированной позиции (страх смерти, чувство собственной важности, жалость к себе) в соответствии с энергетическим механизмом, приведенным выше, надо понять, что представляет из себя тональ человека как генератор психоэмоциональных импульсов.

Тональ — не только пузырь восприятия и описание мира. Можно сказать, эти определения указывают лишь на онтологическую позицию тоналя. Структурным его стержнем является упомянутый у Кастанеды инвентаризационный список, но, когда речь заходит о работе тональных обусловленностей в психологическом мире, правильнее говорить о матрице. Матрица — это сложно организованный и, в сущности, неизменный шаблон, который распределяет поступившую энергию, чем детерминирует способ ее утилизации.

"Матрица" универсальна, замкнута, подобно самому пузырю восприятия, так что ее функция сводится к полному использованию всех обновляемых энергоресурсов. В ней нет никаких накопительных резервуаров или аккумуляторов. Энергетические депо, хранящие запасы силы на случай самой чрезвычайной ситуации, существуют не в тонале, а в теле. Именно из тела извлекаются впечатляющие резервы — будь то с помощью галлюциногенов, дыхательных, телесных, медитативных упражнений. Что же касается тоналя, то он потребляет все, что получает, — даже в том случае, если имеет возможности для оптимизации своей деятельности и экономии.

В этом легко может убедиться каждый. Интенсивность впечатлений, получаемых из внешней среды, ничуть не влияет на энергетический тонус тоналя. Можно вести разнообразную и увлекательную жизнь, наполненную зрелищами, информацией и переживаниями. И наоборот — можно скучать в бесконечном однообразии, серости и апатии. В обоих случаях тональ без проблем сохраняет присущий ему гомеостазис, точка сборки остается неподвижной, а общий уровень психической энергии лишь колеблется в незначительном диапазоне — между хандрой и оптимизмом, умственной вялостью и приступами вдохновения. Режимы измененного восприятия в обоих случаях остаются принципиально недоступны нашему осознанию.

В чем же тут дело?

В "матрице".

Ее можно представить в качестве пространственного объекта — она имеет координаты, области различной плотности, каналы и т. п. Сложность воображаемой топологии заставляет думать о некоем лабиринте — и это отчасти справедливо. Поскольку энергия движется здесь так же, как путник в лабиринте: либо блуждает, пока не иссякнет, либо возвращается в центр, где используется по назначению (в соответствии с программой тоналя, цель которого — хранить свою замкнутость). Никакие эволюции внутри "матрицы" не способны изменить конечный результат. Энергия либо рассеивается, либо — и это случается намного чаще — идет на укрепление неизменной структуры.

Прежде всего, матрица тоналя гарантирует распределение энергии не только в пространстве восприятия, но и во времени. Чем занимается человек, если его нынешняя перцептивная среда не дает достаточно поводов для рефлексий? Он приступает к моделированию будущих или прошлых ситуаций. Мы многократно обдумываем, что будет завтра или через год, вспоминаем вчерашний, позавчерашний день. Тональ при этом весьма активен. Это не просто воспоминания и не просто ожидания. Это — модели, которые перебираются с высокой скоростью. Это непрерывно растущие лабиринты вероятностей и возможностей. Легко понять такое положение вещей, если речь идет о неведомом будущем, о том, что лишь предстоит сделать, — вроде бы мы заняты поиском оптимального выбора (хотя очень часто и это иллюзия: выбор уже сделан, порой сделан неоднократно, а мы все продолжаем поставлять те или иные фантазии, от очевидных до самых причудливых и ни в каком случае невозможных). В отношении прошлого поведение нашего тоналя особенно нелепо — какой смысл перебирать варианты того, что могло с нами произойти, но не произошло? Что мы могли бы сказать вчера и что бы нам на это ответили? Как можно было бы стукнуть кулаком по столу или хлопнуть дверью, простить и пожать руку, повернуться и молча уйти?

Рациональная часть нашей природы осознает, что все эти вереницы слов и образов совершенно излишни, запоздалые эмоции направлены в пустоту, и все же тональ продолжает настойчиво тратить энергию на глупости. Более того, тональ настаивает на своей иррациональности, он навязчив — попробуйте избавиться от неугомонного потока внутренних содержаний, касающихся прошлого или будущего.

Активность временных координат матрицы тоналя не идет на пользу даже в смысле перепросмотра. Ведь перепросмотр трансформирует и исчерпывает психические напряжения, разрешает внутренние конфликты, в конечном итоге — освобождает. Здесь же ничего подобного. Мы лишь наблюдаем, как ментальные и эмоциональные конструкции размножаются, мутируют, охватывают все большие области значений и даже все большие временные промежутки.

Все это вполне типичный умственный шум, который мы замечаем, оказавшись в ситуации информационного или эмоционального голода. Ибо таково правило тональной матрицы — если окружающая нас в данный момент среда требует мало психической энергии, освободившаяся сила уходит в прошлое или в будущее.

Осознание "растекается". Его интенсивность в любых условиях должна пребывать в определенном диапазоне, иначе сдвиг точки сборки неизбежен, а для биологической формы — это неоправданный риск, от которого биологическая эволюция нас мудро оберегает.

Матрица тоналя работает в соответствии с теми же принципами и тогда, когда сосредоточена на актуальной ситуации. Здесь мы вступаем в область, близкую психосемантикам.

"Ибо каждое мгновение мы окружены объектами. Внутри тоналя объекты — это не энергетические факты, о которых писал Кастанеда. Более того, объекты могут вообще не иметь за собой никакой реальности. Не правда ли, странная идея? Но так кажется лишь на первый взгляд. Просто роль реальности в тонале с успехом исполняет условная (подчеркиваю!) информация.

Скажем, по вашей руке ползет гусеница — маленькая и безобидная на вид. Вы безмятежно стряхиваете ее и тут же забываете об этом происшествии. Но если кто-то (друг, мать, жена, знакомый энтомолог) скажет, что эта гусеница может в любую секунду выделить слизь, содержащую смертельный яд, проникающий сквозь кожу... В лучшем случае вы вздрогнете, в худшем — ваши крики могут вызвать настоящую панику среди окружающих. Потом окажется, что гусеницу обвинили по ошибке — но какой эффект (в смысле потраченной нервной энергии)! Или, скажем, попробуйте вычислить разницу между простым разглядыванием (банальный перцептивный акт) будильника на вашей тумбочке, если а) то будильник и если 6) вы уверены, что это адская машина, подброшенная террористами, причем время взрыва вам неизвестно. Мы существуем не столько среди объектов, сколько среди информационных оболочек, к ним прилагающихся. В окружающем нас мире очень немного вещей и явлений, которые даны сами по себе, то есть в виде сенсорного пучка, перцептивного феномена. Таким образом, мы живем среди понятий и оценок. Объект, послуживший причиной данных информационных процессов, теряется в тумане нашего реагирования на символы.

Прямым итогом манипулирования символами в матрице тоналя становится совокупность ценностей и смыслов, которая укладывается в собственную систему координат. А система координат происходит из всеобщего инвентаризационного списка и личной истории субъекта. В мире описания они неразрывно связаны — как на уровне опыта всего человечества, так и на уровне отдельной личности.

А дальше происходит маленькое чудо. Условный смысл и условная ценность вдруг становятся реальностью.

Обратите внимание на то, что мы бессознательно склонны приписывать смыслам объективное значение. Это система, обслуживающая психоэмоциональный комплекс человека, его характерную реактивность. Его не-безупречность.

Мир смыслов — это человеческий мир. Никто не отменяет человеческое мышление и иную активность. Однако, если мы хотим обрести хотя бы некоторую свободу от тональной матрицы распределения внимания и энергии, следует всегда держать в голове, что всякий сформулированный смысл — наше собственное человеческое произведение. Мир вне-человека либо вообще не имеет смыслов, либо имеет смыслы, для человека принципиально непостижимые (тогда чего о них говорить). Это и подразумевается в одной заповеди сталкера: "Мир — это Тайна". "Золотая середина", которая оставляет место для свободы, заключается в том, чтобы всегда иметь в виду обе позиции (условно говоря, тональную и нагуальную).

Все мы прекрасно знаем, что многие философские заблуждения начинаются с приписывания какому-нибудь смыслу универсального, абсолютного значения. (А философские заблуждения — это не шутка. Они иногда определяют судьбы как отдельных людей, так и целых народов.) Так возникают, в частности, религии. Человек настолько жаждет обрести не условный, а абсолютный смысл, что создает систему, в которой это возможно. В такой системе обязательно должен быть Дух, Вселенский Разум или Бог. Наличием Бога определяется смысл человека.

В технократической утопии смысл человека может быть, например, связан с созданием машин и соответствующей цивилизации. В коммунистической — свои универсальные смыслы (думаю, все их помнят). И так повсюду в мире описания.

Чтобы приступить к работе с тоналем, нужно помнить о дистанции между смыслом и Реальностью. Пока мы пользуемся разумом, мы оперируем значениями и смыслами. Человек, не осознающий Реальности, не оперирует смыслами, не пользуется ими. Происходит нечто большее — он ими становится.

Если мы забудем, что любой смысл существует лишь в данной позиции восприятия, мы утратим саму возможность перехода в иную позицию, в новую областью перцептивного опыта.

Иногда это происходит настолько автоматически и бессознательно, что даже начитанные толтеки это не успевают отследить. Мир описания цепок и действует совсем не очевидным образом.

Наконец, самый высокий этаж "матрицы" тоналя, с большим успехом поглощающей всю доступную нам психическую энергию, — мотивы и цели. На этом уровне замкнутость тонального описания достигает совершенства. Здесь объединяются все абстракции, рассмотренные выше. Темпоральная координата со своей непрерывной активностью вынуждает оглядываться на прошлое и переживать о будущем. Понятия автоматически соотносятся с ценностями и в результате ряда метаморфоз наделяются смыслом. Полученные ряды смыслов соотносятся со шкалой времени и обретают связь с центральным смыслом — образом нашего "Я". Так возникают мотивы действий и цели личности. Далекие и близкие, ничтожные и возвышенные.

Эта многоуровневая структура может быть названа очень просто — озабоченность собственной судьбой. Здесь можно заметить одну поучительную взаимосвязь — от того, какой характер приобретает озабоченность, зависит и содержание самой судьбы. Причины и следствия в матрице тоналя переплетаются столь чудесным образом, что ряды символов, понятий, ценностей, целей и мотивов, по сути, оказываются "картой нашей судьбы". Как высшая Карма, она дана нам уже сегодня — и мы можем подробно разглядывать ее без помощи хрустального шара и сомнительных прорицательниц. К сожалению, далеко не всегда это приятное зрелище.

Самое важное открытие, которое можно сделать в процессе данного самоисследования, — это то, что, расшифровав устройство тональной матрицы, мы получаем возможность изменить карту. Потому окончательной кармы для существа, наделенного упорядоченным осознанием, не существует. Более того, качество расшифровки матрицы тоналя зависит от силы осознания. А уровень осознания определяется успехами в области безупречности. Высшая безупречность просто стирает карту — и мы обретаем свободу от человеческой судьбы.

Мистический лозунг, как видите, обретает вполне постижимый смысл. Это не делает Свободу и Трансформацию ближе, но, возможно, делает Путь к ним яснее. Все сказанное здесь можно назвать своеобразной апологией безупречности — попыткой найти смысл в том, что лежит по ту сторону смыслов. Вооружившись этим пониманием, обратимся к корням.

Базальные комплексы тоналя

Поскольку дон Хуан не был психологом, а Карлос не задавался целью написать подробное академическое исследование о страхе смерти, чувстве собственной важности и жалости к себе, читатель Кастанеды может найти в его книгах лишь "общее нечто" — ряд жизненных наблюдений (иногда очень точных и проницательных, иногда поверхностных) и массу интроспективных описаний. Людям, одаренным интуицией и сопереживанием, этого хватает — но даже они не всегда представляют себе конкретно, что и как с этими чувствами делать.

Поэтому мы подойдем к делу методично. Во-первых, надо сказать, что упомянутые чувства вовсе не чувства, а комплексы — то есть нечто сложное, иногда состоящее из большого числа компонентов. Этими компонентами могут быть рефлексы, воспоминания, ассоциации, эмоции и чувства. Поскольку мы, вслед за толтеками, считаем указанные комплексы главными фиксаторами точки сборки, назовем их базовыми комплексами тоналя.

Эти психоэнергетические образования поистине фундаментальны не только из-за особой роли, которую они исполняют в поддержании человеческого режима перцепции, но и потому что родились вместе с нашей личностью. Страх смерти родился почти одновременно с конкретным человеческим организмом, чувство собственной важности (ЧСВ) и жалость к себе (ЖС) — в момент самой ранней социализации, вместе с первыми проблесками самоосознания.

В основе базальных комплексов лежат импринты и условные рефлексы. Если с рефлексами все более-менее ясно, то импринты — явление более глубокое и с огромным трудом поддающееся осознанию. (Пессимисты считают, что импринты вообще не доступны никакому осознанию, хотя успехи экспериментальной психологии и психоэнергетических дисциплин доказывают обратное.)

Поэтому, прежде чем рассматривать проблемы трансформации базальных комплексов, мы должны понять две вещи:

а)что такое импринтирование,

б)что такое "импринтная уязвимость".

Импринтирование (досл. "впечатывание) — это бессознательное формирование конкретного впечатления (т. е. образа или символа с прилагающейся эмоциональной нагрузкой, которая может быть довольно объемной и сложной), которое оказывает решающее влияние на дальнейшие реакции личности, формирование ее ценностей и приоритетов, в конечном счете, — на ее поведение в целом. Обычно последствия импринтирования сохраняются на всю жизнь или на большую ее часть.

Основное импринтирование происходит во время младенчества и раннего детства. Существуют также смелые исследования, которые позволяют предполагать возможность даже пренатального (до рождения, в утробе матери) импринтирования индивида. Такие пренатальные импринты детально рассмотрел С. Гроф в своих наблюдениях за психоделическими сеансами и голотропными сессиями. Он назвал их "пренатальными матрицами". Подробнее про это вы можете узнать из многочисленных книг Грофа и его последователей. Лично я в собственных сновидческих экспериментах имел дело со схожими структурами опыта, а потому не вижу оснований сомневаться в этой концепции.

Состояние психики, во время которого может сформироваться импринт, можно назвать моментом "импринтной уязвимости". Если говорить о младенце или маленьком ребенке, то его импринтная уязвимость настолько высока, что он подвергается импринтированию почти постоянно. С точки зрения толтекской модели, это легко объяснимо. Ибо "уязвимость" связана с неустойчивым или плавающим состоянием точки сборки. Взрослый человек не может просто так обрести новый им-принт. Экспериментаторам давно известно, что это происходит лишь на фоне измененного состояния сознания с применением специальных методов.

Впрочем, жизнь обычного взрослого человека вовсе не абсолютно стабильна. Каждый из нас время от времени входит в моменты импринтной уязвимости, и именно после этого мы меняемся — иногда в лучшую, иногда в худшую сторону. Это процесс можно назвать спонтанным реимпринтиро-ванием. Он всегда происходит вне ясного сознания, помимо бодрствующего тоналя, и мы ничего о нем не помним.

Ситуации спонтанного реимпринтирования — это те самые узловые точки личной истории, которые должны быть вскрыты осознанием в процессе перепросмотра (см. об этом в соответствующей главе).

Второй, не менее важный момент в формировании базальных комплексов — условные рефлексы. Поскольку они возникают чаще всего на фоне сознательного реагирования и поведения, историю их формирования вспомнить проще. Правда, рефлексы тоже стремятся сбежать от глаза перепросматривающего свою жизнь толтека, но всегда оставляют "хвосты", за которые их можно вытащить наружу. Ибо рефлексы связаны с ситуацией первой эмоции, первого выбора или первого решения. От этих ситуаций до самого рефлекса — только один шаг. Процесс формирования условных рефлексов называют кондиционированием.

Импринтирование и кондиционирование в массе случаев связаны между собой самым непосредственным образом. Рассуждая несколько упрощенно (т, е. отвлекаясь от ситуаций ментально-манипуляционного обучения), можно сказать, что вся совокупность условных рефлексов служит, только одному — непрерывно доказывать тоналю действенность, актуальность и значимость приобретенных импринтов. Наша эмоциональность и следующая из нее стратегия поведения — это те проявления тоналя, которые как бы говорят нам: "Ты — прежний. Ты — это ты. Ты такой, каким тебя сделала жизнь в первые годы осознания. Я — описание мира — подтверждаю: выводы сделаны верно. Мир именно такой и другим не бывает".

Чтобы пояснить описанную ситуацию, можно привести какой-нибудь типичный пример из жизни нашего тоналя.

Вот очень грубый пример:

а)Импринт: Боль от ухода близкого человека. (Когда вам было три года, мать, прежде никогда не покидавшая вас, ушла на целый день в гости, оставив вас одного. Вы потянулись за игрушкой, упали и впервые в жизни очень сильно ушиблись.)

б)Рефлекс Крик (гнев, истерика) как реакция на уход близкого человека. (Вы затеяли кричать и плакать, когда мама вернулась. С тех пор, когда она уходила куда-то, вы всегда плакали и кричали.

Когда вы плакали и кричали очень горько, мать оставалась дома.) Это и есть кондиционирование.

Теперь вы на протяжении всей жизни повторяете этот сценарий. Уходит муж (жена), вы испытываете боль и начинаете кричать. Покидает близкий друг, учитель, ваш ребенок, — вам больно и вы кричите. Независимо от результата, вы не можете остановить эту модель реагирования. Даже зная, что это ничего не изменит, вы повторяете ее снова и снова. Научение не происходит, приобретаемый опыт лишь усиливает боль и крик. Если вас никто не слышит, вы кричите внутренне и разрываете себе сердце. Здесь невозможно ничего доказать, нельзя переубедить — это голая и неуправляемая иррациональность. Это — кирпичик в стене описания мира.

Очень часто сформировавшийся импринт оставляет небольшой диапазон рефлексов, разрешающих импринтную ситуацию. Отсюда — поведение тоже предсказуемо, ибо включает в себя очень ограниченное число вариантов. В результате после импринтирования и кондиционирования начинается личная история с участием комплекса — какое-то число тропок, внутреннее содержание которых либо подобно, либо даже идентично. Начинается "судьба", или "карма". Личная история комплекса подвергается перепросмотру в первую очередь, чтобы можно было в конце концов отыскать корни.

Только не стоит усматривать здесь торжество психоанализа, механистические модели которого так популярны скоро уже столетие. Во-первых, я не аналитик и не психотерапевт — иначе предложил бы куда более подробную и вариативную схему. Во-вторых, я вовсе не делаю акцент на какой-то метафизической энергии — "первостихии" личности (вроде либидо, или Ид в компании с Супер-Эго). И я не хочу свести психодинамику человеческих эмоций и переживаний к общественному невротизму Фромма или социальному программированию.

Напоминаю, мы по-прежнему говорим о вечной толтекской диаде "тональ — агуаль". В применении к психоэнергетической Трансформации это — "человек-в-описании" и "человек Неведомый" (экзистенциальный, космический, "в себе" и в Реальности). Просто мы вынуждены срезать слой за слоем, чтобы найти Подлинное, а психологические концепции отбираются как инструменты в той мере, в какой они могут оказаться полезны.

Символьную форму базальных комплексов, движение смыслов в психосемантических полях мы рассмотрим позже. Пока же стоит сказать несколько слов о реимпринтировании — то есть методах уничтожения прежних импринтов и формирования новых.

Реимпринтирование (учитывая достижения толтекского знания) возможно двумя способами:

а)аналитическим ("перепросмотр") и б)индуцированным.

Первый способ подразумевает работу с памятью и психосемантическими полями. Европейская психология знает этот способ, прежде всего, в виде беседы аналитика с клиентом, где "выговари-вание" проблем (с акцентом на символах и ассоциациях) меняет импринты личности. Правда, у аналитиков это редко выходит, но принцип вполне рабочий. То же самое (только намного эффективнее) делает практика перепросмотра, и об этом еще будет сказано.

Второй способ я назвал "индуцированным", поскольку главный и решающий агент воздействия на психику находится снаружи. Он активен, он "провоцирует" изменения, вовсе не занимаясь анализом, моделированием воспоминаний или воображаемых ситуаций.

Агент воздействия может быть человеком или спланированной ситуацией (это часто происходит в экспериментах над животными и испытуемыми-добровольцами). В его роли может выступать измененное состояние сознания, вызванное специально, — транс или гипноз.

Особое значение в свете экспериментов последней четверти века приобрели химические агенты — психотропные и психоделические вещества. По самой природе своей состояния восприятия, вызванные LSD-25, псилоцибином, ДПТ, буфотенином и прочими триптаминовыми галлюциногенами, создают ряд моментов импринтной уязвимости. Это, разумеется, вовсе не значит, что любой любитель острых ощущений, добравшись до психоделика, реимпринтирует себя. Вещество — всего лишь орудие. Саму процедуру замены импринтов могут производить только специально обученные специалисты (а их пока немного), И наконец, момент, особо нас интересующий. Реимпринтирование может осуществляться аутогенно — под влиянием глубокого самогипноза, подготовленной медитации и... остановки внутреннего диалога.

Все вышеперечисленное (как вы заметили) — разными способами смещенные позиции точки сборки. Иными словами, новые способы собирать мир (миры). Попадая в зоны, где описание рушится или не способно достиг целостности, мы оказываемся в состоянии новорожденного. Некая часть психики как бы убеждается в том, что ее фундамент не столь надежен, не универсален. Сначала бессознательно, а потом и сознательно мы готовы отказаться от прошлого опыта (либо, точнее, оттеснить его в сторону) и научиться чему-то новому.

Это — подлинное, глубинное обучение, ибо речь идет не о навыках манипуляции, не о идеях или мыслительных парадигмах. Речь идет о фундаментальных чувствах — то есть об основе и сущности нашей внутренней жизни.

Наука реимпринтирования — сложна, и во многих аспектах недостаточно проработана. Даже профессионалы часто не могут добиться стабильного замещения одного импринта другим сразу. Часто требуются длительные и многократные психоделические сеансы, медитативные погружения или занятия самогипнозом.

Мистико-оккультные традиции чаще всего шли по этому пути без спешки. Они не знали умных профессорских слов и не строили психологических схем, но могли добиться своего, потому что брали проблему "на измор". Годы, иногда десятки лет медитаций, испытания инициацией, шаманские трансы с психоделиками или без — в общем, это долгий путь. Когда он приносил плоды, адепт чувствовал себя заново рожденным. Безупречный Путь Воина, о котором поведал Хуан Ма-тус, — из серии тех же практик. Его исключительность — только в постановке истинных целей. Толтеки в своем поиске нашли именно то направление.

Кроме того, толтекам помогло использование своих психоэнергетических знаний. Они понимали, что всякая эмоция немного смещает точку сборки (т. е. для каждой эмоции есть своя позиция). Знали, что те же эмоции (и в первую очередь, страх) открывают "просвет". Помимо этого, они знали массу всего, так как веками занимались видением своих и чужих коконов.

Более того, дон-хуановские маги четко представляли себе, как функционирует восприятие и описание мира. Этим восприятием созданное. Опираясь на знание об устройстве тоналя, толтеки постигли сущность механизма магического делания, его детали, тонкости и хитрости. Они могли полноценно использовать свои технологии для эффективного применения техник, основанных на обратной связи. Даже движения физического тела (те самые "пассы"), если верить Кастанеде, были построены, чтобы сфокусировать их на достижении особых состояний осознания — в частности, обеспечивающих реимпринтирование. (О психоэнергетическом аспекте вы еще прочитаете.)

Совокупность перечисленных здесь преимуществ сотворила из древней индейской магии чудо "новейших (древнейших) технологий". Наша задача — восстановить хоть часть из утраченного мастерства, поскольку книги Кастанеды, давшие ни с чем не сравнимый толчок исследователям Трансформации, дали нам выразительный, но беглый взгляд на незнакомое миру учение.