Формы психологического изображения состояния героев

В рассказе «Кусака» заложен глубокий психологизм.

«Психологизм – это освоение и изображение средствами художественной литературы внутреннего мира героя: его мыслей, переживаний, желаний, эмоциональных состояний и т.п.»[9]. Существует три основные формы психологического изображения: «прямая (выражение состояния героя через его внутреннюю речь, образы памяти и воображения), косвенная (изображение внешних признаков, симптомов чувства, не вторгаясь в сознание и психику героя) и суммарно-обозначающая (называние, обозначение тех процессов, которые протекают во внутреннем мире героя)»[10].

Андреев в рассказе раскрывает психологию собаки и психологию людей.

Психологизм животных изучается в науке, которая называется зоопсихологией. «Зоопсихология – наука, исследующая развитие психики животных, а также ее происхождение и формирование»[11]. Оснвоположником зоопсихологии в русской литературе является Л.Н.Толстой.

Андреев для воплощения душевного состояния Кусаки чаще всего использует косвенную и суммарно-обозначающую формы психологического изображения.

Он прямо называет то, что происходило в душе Кусаки, когда она была одинока и никому не нужна, то есть использует суммарно-обозначающую форму изображения: «не помнила себя от страха»; «копила страх и злобу» на людей.

Ужас одинокой бездомной жизни автор показывает не только через описания героя, которые были рассмотрены выше, но и через то, как нелегко складываются его взаимоотношения с окружающим миром.

В жестоком мире нет места для бездомной собаки, она изгой в нем. Ни люди, ни собаки не принимали ее:

Дворовые собаки «отгоняли от теплых изб»;

Ребята «бросали в нее камнями и палками»;

Взрослые «весело улюлюкали и страшно, пронзительно свистали».

У каждого из них была своя причина отрицательного отношения к бездомному животному. Взрослые были бездумно жестоки и безжалостны. Их жестокость была просто так, от нечего делать. Видя слабость и беззащитность Кусаки, они использовали свою возможность посмеяться над ней, обругать ее, не задумываясь о том, что она при этом испытывает. Андреев и показывает положение собаки, чтобы этих бездумных людей пронять. Очень жестоких вряд ли проймешь.

Дети видели несправедливость взрослых, брали с них пример, но, в силу своей малой развитости, они относились к собаке не просто бездумно, а именно жестоко.

«Все те, кого с полным основанием страшится бессловесный друг, внушают отвращение и нам, читателям»[12].

Л.Андреев продолжает традиции Л.Н.Толстого, его нравственную проблематику. Отношение людей к Кусаке напоминает отношение людей к птице в рассказе Толстого «Орел». В этом рассказе автор показал самоотверженность птицы, которая, преодолевая усталость и бессилие, летит за очередной рыбой, чтобы накормить голодных птенцов, и жестокость людей, которые беспричинно кидают камни в без того измученную птицу. Читателя потрясает проведенная в рассказе параллель между миром людей и миром животных: в людях преобладает животное начало, а в птице – человеческие черты. И в «Кусаке» Андреева проведена подобная параллель, где люди необдуманно совершают жестокие поступки по отношению к беззащитной собаке.

Драматизм положения Кусаки в мире показан еще одним способом: изображением того, как к ней относятся другие собаки. Они, даже несмотря на то, что были «такие же голодные, как и она», не принимают ее. А причина в том, что им есть чем «гордиться» - «принадлежностью к дому». Это своеобразная «иерархия» положений в собачьей среде: те собаки, у кого есть дом и хозяева, живут лучше и имеют больше возможностей, чем бездомные и беспризорные собаки. Отсюда пренебрежение и неприязнь дворовых собак к бездомным, а также страх и бессилие бездомных перед дворовыми. Ненавязчиво Андреев проводит параллель с миром людей. В нем подобная «иерархия» положений: устроенные люди живут легче, счастливее и беззаботнее, чем неустроенные, имеют больше возможностей и не чувствуют себя неполноценными, как неустроенные, хотя и те и другие бедные. Устроенные, чувствуя свое превосходство и силу, относятся к неустроенным высокомерно, порою жестоко.

Для понимания психологии собаки Андреев вводит интересный пласт изображения, опять-таки имеющий прямую параллель с жизнью людей: он показал, какое огромное значение играет дом в жизни собаки. Нет дома, значит, нет сил, нет гордости, нет смысла жизни. У Кусаки этого не было, и она жила в постоянном страхе, который гнал ее «на край поселка», «в глубину большого сада», «только ей одной известное место», где «она зализывала ушибы и раны и в одиночестве копила страх и злобу». Такая жизнь делает ее недоверчивой, озлобленной. Во всех она видит своих врагов, готовых напасть в любой момент. Таким образом, можно говорить чуть ли не о социальной психологии собаки.

В рассказе объясняется, почему при такой собачьей жизни Кусака не сломалась. Она устроила свою жизнь: «бескорыстно сторожила» пустую дачу, под террасой которой поселилась на зиму: «выбегала по ночам на дорогу и лаяла до хрипоты,…злобно ворчала, но сквозь злобу проглядывало некоторое довольство собой и даже гордость». Здесь Андреев опять использует для изображения состояния Кусаки суммарно-обозначающую форму психологизма. Такие чувства она испытывает потому, что приобрела дом, пусть это и пустая дача. Именно там она чувствовала себя в безопасности, там никто ее не трогал и не беспокоил. Но главное не столько это, а то, что она чувствует свою нужность. Именно это чувство является главным, определяющим смысл жизни любой собаки.

Так Травка из рассказа М.Пришвина «Кладовая солнца» страдает оттого, что потеряла «своего Антипыча», «своего великого и милостивого хозяина», для которого гоняла зверей, и теперь ей не для кого служить, ведь она «работала» только на него, «но не на себя». После его смерти, Травка осталась одна, «стала жить в лесу, как всякий зверь», «только очень трудно было привыкать к дикой жизни» и своему одиночеству. Она тосковала по службе, ей было больно от осознания своей ненужности и порой это приводило к тому, что Травка «до того забывалась на охоте, что, поймав зайца, тащила его к Антипычу» или же начинала выть, «призывая к себе Антипыча». И только когда встретилась с Митрашей, она вновь обрела смысл жизни, потому что увидела в нем «своего Антипыча», поняла свою необходимость, возможность помочь, послужить. Она вытащила Митрашу из болота, вывела на тропу, поймала русака и теперь до конца дней будет верно служить «молодому и маленькому Антипычу».

Чувства, которые Кусака испытывала при встрече с «мужиком-пропоицей», автор передает через косвенную форму психологического изображения. Большинство людей знают, что движение хвоста собаки о многом говорит: если она им виляет, значит, рада вам, выражает, таким образом, свою любовь; если хвост поджат, значит, она испытывает страх; ну а если стоит торчком, значит, она готова атаковать, броситься на врага. Андреев тоже был хорошо знаком с этим и использовал в своем рассказе: Кусака «виляла хвостом» не решаясь подойти к мужчине. Это говорит о расположении Кусаки к нему, о ее радости оттого, что зовут погладить, приласкать, и в то же время о борьбе чувств в ее душе: желания подойти и чувства страха. А следующая деталь – «все яростнее размахивала хвостом», сообщает о постепенной победе желания ласки над страхом.

Обида, которую Кусака испытала от «мужика-пропоицы» передаётся тоже косвенной формой психологического изображения: «собака завизжала от неожиданности и обиды».

В эпизоде «Встреча с «мужиком-пропоицей» раскрывается не только психология собаки, но и психология мужика. Можем проследить параллелизм в изображении их психологии:

1) до озлобления: мужчина «всех любил и всех жалел и что-то говорил себе под нос о добрых людях», «пожалел и собаку». И Кусака еще тогда верила людям, поэтому ей «очень хотелось подойти» и поэтому она «легла на спину» перед мужчиной.

2) причина озлобления: мужчина «вспомнил все обиды, нанесенные ему добрыми людьми». И Кусака не смогла забыть обиду, нанесенную ей «пропоицей-мужиком», в котором она увидела сначала доброго человека.

3) результат озлобления: мужчина выместил свою злобу сначала на Кусаке, ударив ее: «с размаху ткнул ее в бок носком тяжелого сапога», а потом и на жене: «долго и больно бил жену». А Кусака теперь, всякий раз встречая людей, которые хотели бы ее приласкать, не верила им: «со злобой набрасывалась на них, пыталась укусить».

Здесь автор с целью передать состояние мужика и состояние собаки переплетает две формы психологического изображения – суммарно-обозначающую и косвенную. Такое сопоставление психологий героев помогает понять, что психология мужика очень повлияла на положение собаки, и объясняет драматизм ее существования в мире. Прихоть мужика, случайное изменение его настроения приводят к тому, что Кусака навсегда теряет веру в людей. После этой встречи Кусаку не покидал страх перед людьми, который передан с помощью косвенной формы психологического изображения и глагола: «поджав хвост, убегала».

Здесь важна ещё мысль о том, что человек не только общественное явление, но и природное, поэтому, как утверждал М.М.Пришвин, он должен быть «обручен» с природой. Но все чаще люди необдуманными поступками нарушают свое единство с миром природы, чего делать не стоит, ведь «красота, добро, истина в жизни человека невозможны вне его постоянного «брачного» взаимодействия с природой»[13], и «человек едва ли сможет без него выжить»[14].

Эпизод «Встреча Кусаки с мужиком-пропоицей», можно определить как драматический зачин, где объясняется весь драматизм существования собаки в мире.

Для Кусаки все изменилось, как только наступила весна. Из города приехали дачники. Но автор не прямо говорит об их приезде, а дает понять это читателю через звуки, которыми наполнилась пустая дача: «тихая дача огласилась громким говором, скрипом колес и грязным топотом людей, переносящих тяжести;…кто-то кричал, кто-то пел, смеялся высоким женским голосом».

Первая реакция Кусаки на людей была агрессивной. Эта агрессия передана поведение: «беззвучно подкравшаяся собака яростно вцепилась зубами в раздувавшийся подол платья, рванула и так же беззвучно скрылась в густых кустах крыжовника и смородины». Это объясняется не только страхом Кусаки перед людьми, ведь она уже по опыту знает, что люди - это зло, которого надо избегать, а при необходимости и отвечать на него, поэтому набрасывается на Лелю. Но есть и другое психологическое намерение собаки: желание защитить свой дом, то есть её дачу, которую вдруг наполнили какие-то люди.

В связи с этим у дачников сложилось ошибочное мнение о Кусаке: «долго слышался взволнованный голос Лели: - Мама, дети! Не ходите в сад: там собака! Огромная!.. Злю-у-щая!..». Кусака вызвала у девочки страх, который автор выражает в косвенной форме («взволнованный голос») и прямой (в ее воображении возник образ большой и злой собаки).

А далее Андреев мастерски показывает изменение в психологии взаимоотношений собаки и людей. Казалось бы, Кусака, напуганная большим количеством людей, должна уйти с дачи, найти более безопасное место, но она не только не ушла, а даже стала сторожить людей по ночам, когда они не представляли собой опасности: «люди спали, были беспомощны и не страшны, и собака ревниво сторожила их». Причём её поведение можно охарактеризовать как самоотверженное: «спала одним глазом и при каждом шорохе вытягивала голову с двумя неподвижными огоньками фосфорически светящихся глаз». Наречие «ревниво» говорит о желании, о рвении Кусаки принести людям пользу, позаботиться о них; пускай это только ночью, и пускай они чужие ей, но у нее усиливается потребность в служении людям.

И это приводит к тому, что меняются отношения между Кусакой и людьми: все привыкли к собаке, дали ей имя «Кусака» и даже «называли «своей». И Кусака в свою очередь стала привыкать к людям. Ее отношение к людям даётся не суммарно-обозначающей характеристикой (как это сделал писатель, показывая отношение дачников к собаке), а косвенной формой изображения: «с каждым днем на один шаг уменьшала пространство, отделявшее ее от людей», «присмотрелась к их лицам и усвоила их привычки». И то, что она по шагу уменьшает пространство и присматривается к людям, красноречивее пространных прочувствованных речей показывает степень настороженности собаки, степень накопившегося недоверия, глубоко поселившегося в душе собаки.

Из людей на первый план выдвигается Леля. Она стала для Кусаки тем человеком, который «окончательно ввел ее в счастливый круг отдыхающих и веселящихся людей». Девочка постепенно, не настойчиво, но упорно шла на сближение с Кусакой, хотя сама испытывала страх, который автор, как и страх собаки, передает через суммарно-обозначающую форму психологического изображения: «боялась: вдруг укусит». Леля преодолевает барьер между нею и Кусакой с помощью нежных слов: «Кусачка», «хорошая», «милая», «я тебя люблю», «хорошенький носик», «выразительные глазки», и с помощью ласкового голоса: «говорила так ласково, как это можно было при красивом голосе и красивом лице». Так ей удалось расположить к себе Кусаку, которая «второй раз в своей жизни перевернулась на спину» перед человеком. Переполнявший в этот момент Кусаку страх снова передан в косвенной форме: «закрыла глаза, не зная наверно, ударят ее или приласкают».

«Постепенно ломается барьер, воздвигнутый Кусакой между нею и людьми. Доброта ее новых хозяев делает собаку безоружной перед ними»[15]: «она знала, что, если теперь кто-нибудь ударит ее, она уже не в силах будет впиться в тело обидчика своими острыми зубами: у нее отняли ее непримиримую злобу».

Сложность психологии собаки в новых условиях помогает понять антитеза: «собака долго вздрагивала при каждом прикосновении ласкающей руки, и ей было больно от непривычной ласки, словно от удара». Здесь автор переплетает две формы психологического изображения: косвенную («вздрагивала») и суммарно-обозначающую («было больно»). Это помогает ярче представить и понять, что Кусаке «всякая ласка казалась неожиданностью, чудом, которого она не могла понять». Она никогда ее не знала и привыкла только к боли.

Андреев создал сложный психологический рисунок взаимоотношений собаки с окружающим миром, подчеркивая неестественность положения домашнего животного, не знающего доброго, а может быть и нежного отношения к себе, так необходимо всему живому.

Изменения в жизни Кусаки с приобретением хозяев передано в суммарно-обозначающей форме: «привыкла к тому, что о пище не нужно заботиться, так как в определенный час кухарка даст ей помоев и костей», «уверенно и спокойно ложилась на свое место под террасой», «отяжелела: редко бегала с дачи», «шерсть стала как атлас», «всею своей собачьей душою расцвела Кусака». То есть автор прямо, с помощью глаголов (привыкла, не нужно заботиться, отяжелела, расцвела и т.д.) называет произошедшие перемены внутри Кусаки и с Кусакой.

Людская ласка сделала злую собаку нежнее и добрее, что передано уже через косвенную форму психологизма: «ласково помаргивала».

«Произошло непривычное: люди, оказывается, умеют не только швырять камни, но и ласкать, заботиться о собаке и кормить ее»[16].

У Кусаки появилось все то, чего так не хватало для счастья и она «изменилась до неузнаваемости», хотя, как отмечает автор, «ела мало». Такая психологическая деталь была обозначена ранее в рассказе «Петька на даче»: Петька «ел мало», но «изумительно помолодел». Этой деталью автор отмечает, что для счастья, для преображения необходима не столько пища, сколько чувства «переполнявшие душу» и пробуждающие желание жить.

Такие чувства Кусака познала с приобретением хозяев, ранее они были не знакомы ей. В суммарно-обозначающей форме Андреев показывает новизну чувств и неумение Кусаки выразить их: «она не могла ответить» на ласку, «не умела ласкаться». Но чтоб хоть как-то отблагодарить своих новых хозяев, она «начинала делать то, что, быть может, когда-нибудь она видела у других собак, но уже давно забыла»: «нелепо кувыркалась, неуклюже прыгала и вертелась вокруг самой себя, и ее тело, бывшее всегда таким гибким и ловким, становилось неповоротливым, смешным и жалким». С помощью наречий «нелепо» и «неуклюже» и эпитетов «неповоротливое, смешное и жалкое тело» автор показывает, как выглядела собака в этой ситуации, они подчеркивают неумение Кусаки благодарить людей, ведь она раньше этого никогда не делала, было не за что кого-то благодарить.

Но такую, пусть даже нелепую и смешную, благодарность Кусаки, выраженную в косвенной форме, люди по настоящему не оценили и не поняли. Она вызывала у них только смех: «все собирались и хохотали», была для них только забавой: «не проходило часа, чтобы кто-нибудь не кричал: “Кусачка, милая Кусачка, поиграй!”. И Кусачка вертелась, кувыркалась и падала при несмолкаемом веселом хохоте».

О непонимании собаки людьми говорит и такая психологическая деталь: «никто не видел в ее глазах странной мольбы». Дачники не смогли увидеть в Кусаке «живое существо, способное чувствовать и переживать, радоваться и горевать»[17]. Никто не увидел в ее глазах горячей просьбы, не оставлять ее, быть рядом и любить. Она была для них лишь игрушкой, забавой, шутом.

Автор проводит параллель между прежней жизнью Кусаки и новой, которая проявляется всё в том же бездумном отношении людей к животному: «и как прежде на собаку кричали и улюлюкали, чтобы видеть ее отчаянный страх, так теперь нарочно ласкали ее, чтобы вызвать в ней прилив любви, бесконечно смешной в своих неуклюжих и нелепых проявлениях». Здесь подчеркнуто неумение людей понять собаку и показано сходство ее новых хозяев с прежде встречавшимися ей людьми: все они видят в Кусаке только то, что им нужно в данный момент - жалкое, беззащитное существо с полными страха глазами или забавное развлечение, вызывающее смех.

С наступлением осени решается судьба Кусаки. Перед Лелей встал вопрос: «Как же нам быть с Кусакой?». Именно перед Лелей встал этот вопрос, ведь она стала для Кусаки близким другом, остальные дачники о дальнейшей судьбе Кусаки даже не задумывались. Об этом говорят слова Лелиной мамы: «Кусаку придется оставить. Бог с ней!» и «Эта что – дворняжка!». Они пронизаны равнодушием и прямо сообщают о том, что для Лелиной мамы важна порода собаки, а не ее сущность.

Интересный психологический рисунок создает Андреев, чтобы показать, как соглашается Леля на предательство: разговаривая с мамой о собаке, она три раза произносит слово «жалко», но каждый раз по-новому. Первый раз Леля «протянула» слово «жалко», тем самым, выражая маме свое нежелание оставлять Кусаку на даче, пытаясь ее разжалобить. Второй раз Леля готова была заплакать, ее брови «приподнялись» и «жалко сморщился хорошенький носик», что, казалось бы, начинает убеждать читателя в ее истинной любви к Кусаке. А в третий раз Леля повторила слово «жалко», «но не заплакала». Причиной этого послужило предложение мамы, взять другую собаку: «Догаевы давно уже предлагали мне щеночка. Говорят, очень породистый и уже служит». Эти слова помогли Лели забыть о Кусаке, она сдалась, уступила, теперь в ее мыслях породистый щенок. Это психологическое изменение её отношения к Кусаке, равнодушие к судьбе прирученного друга изображается с помощью последнего штриха поведения девочки: она не попрощалась с Кусакой: «только на вокзале она вспомнила, что не простилась с Кусакой».

Так Андреев помогает понять читателю настоящую сущность девочки, увидеть ее истинное лицо. Леля оказалась бесчувственной, как и остальные дачники. Впечатление о ней, как о доброй, нежной и ласковой девушке рушится. Она поступила хуже всех остальных: сначала приручила Кусаку, а потом бросила, «предала друга из соображений собственной выгоды»[18].

В финале рассказа автор называет Кусаку просто собакой, как было в начале рассказа. Это дает понять, что дачники, уехав и оставив Кусаку одну на даче, забрали с собой не только ласку, но и ее имя.

Неверие Кусаки в то, что она осталась одна, нежелание в это верить, показано в ее поведении: «долго металась по следам уехавших людей», «добежала до станции и – промокшая, грязная – вернулась на дачу» и даже осмелилась взойти на террасу, чего раньше никогда себе не позволяла: «первый раз взошла на террасу и, приподнявшись на задние лапы, заглянула в стеклянную дверь и даже поскребла когтями». Она отчаянно пыталась найти дачников.

Автор «заканчивает рассказ, оставляя судьбу Кусаки в неизвестности, затерянную в общем потоке жизни»[19]. Последнее предложение рассказа – «Собака выла», передает душевное состояние героини в косвенной форме психологизма. Ее вой – это крик души, вырвавшийся из любящего сердца дворняжки; она потеряла друга, которому была безмерно рада, а потеря – это большое горе. «Кусака выла от боли одиночества»[20].

Кусака выступает, прежде всего, как жертва в отношениях «животное - человек». Это «позволяет нам согласиться с высказыванием нашего современника Эпштейна М.Н., размышляющего на данную тему: «Животные в экологически утонченном восприятии – самая уязвимая, нежная часть мироздания, его открытое чувствилище. Своей чувствительностью животные превосходят все другие формы жизни, кроме человека, но в отличие от человека они не защищены броней цивилизации. Поэтому в животных обнажается ранимое, сокровенное нутро жизни, которое и человек напряженно оберегает в себе под защитными слоями культуры. Животное достойно преклонения не как сила, господствующая над человеком, а как жертва, в которой человек угадывает и свою возможную участь»[21].

«Большую роль в передаче настроения Кусаки играют и описания природы»[22]. Когда Кусака любит и ощущает людскую ласку, то и вокруг «ясное небо», «горячее солнце», «все зеленое, голубое и беззлобное». А вот когда она одинока – в природе все мрачно: «непрерывный дождь», «ветер», «почерневшая земля и небо».

С наступлением осени счастливая жизнь Кусаки подходит к концу. Поэтому от описания осени у читателя сжимается сердце. Выразительны метафоры, с помощью которых автор готовит читателя к трагическому концу: «плачущее небо», «угасающие, как свечи, дачи», «скучающее за плотными облаками солнце».

Таким образом, наши наблюдения показали, что в изображении внутреннего состояния героев рассказа преобладают две формы психологического изображения: косвенная и суммарно-обозначающая. Косвенная форма встречается чаще всего при раскрытии внутреннего мира собаки, а суммарно-обозначающая – при выражении состояния людей и их отношения к собаке. И это не случайно. Суммарно-обозначающая форма больше подходит для раскрытия психологии Лели и дачников: автор прямо и предельно кратко обозначает те процессы, которые протекают во внутреннем мире довольных собой людей, не знающих страданий, не имеющих комплекса неполноценности, никем не унижаемых. А собака, которая живет в страхе и привыкла никому не доверять, не выказывает своего состояния души, своих чувств. Они выражаются лишь через внешние «симптомы чувства»[23], поэтому используется косвенная форма.

«Душевная организация» животных, как утверждает М.Пришвин, - явление необычайно сложное, не во всем поддающееся расшифровке»[24]. Но, прочитав рассказ «Кусака», можно смело сказать, что Андрееву удалось «расшифровать» внутренний мир собаки, раскрыть ее душу. Он не только продолжает традиции Л.Н.Толстого, Д.Н.Мамина-Сибиряка и А.П.Чехова в изображении взаимоотношений человека и животного, но и значительно углубил приёмы изображения психологизма этих взаимоотношений.

[1] Комментарии. // Л.Н.Андреев. Собр. Сочинений. В 6 т. Т. 1. М., 1990. С. 606.

[2] Пастухова, Л.Н. Надежда, которая не угаснет…// Литература в школе. 1987. №6. С. 129.

[3] Богданов, А.В. Между стеной и бездной.//Л.Н.Андреев. Собр. сочинений. В 6 т. Т. 1. М., 1990. С. 11.

[4] Там же, С. 216.

[5] Николина, Н.А. Филологический анализ текста. М., 2003. С. 105.

[6] Там же, С. 102.

[7] Отзыв о рассказе Л.Андреева «Кусака». Творчество Л.Андреева./ www.ref.zeyn.ru

[8] Андреев,А. Кусака./Литература. 7 класс. Методические советы. / www.allsoch.ru

[9] Есин, А.Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения. М., 1998. С. 86.

[10] Там же, С. 87.

[11] Цит. по диплом. работе: Игнатенко, А.А. Образы животных в произведениях Л.Н.Толстого. Благ., 2008. С. 13.

[12] Бегак, Б.А. Источник человечности. Люди и звери. М., 1986. С. 11.

[13] Кожинов, В.В. Время Пришвина. // Пришвин и современность. М., 1978. С. 72.

[14] Там же, С. 72.

[15] Отзыв о рассказе Л.Андреева «Кусака». Творчество Л.Андреева. / www.ref.zeyn.ru

[16] Отзыв о рассказе Л.Андреева «Кусака». Творчество Л.Андреева. / www.ref.zeyn.ru

[17] Бегак, Б.А. Источник человечности. Люди и звери. М., 1986. С. 10.

[18] Михеичева, Е.А. Художественный мир Леонида Андреева. // Литература в школе. 1994. №2. С. 36.

[19] Пастухова, Л.Н. Надежда, которая не угаснет…// Литература в школе. 1987. №6. С. 129.

[20] Там же, С. 129.

[21] Цит. по диплом. работе: Игнатенко, А.А. Образы животных в произведениях Л.Н.Толстого. Благ., 2008. С. 18.

[22] Андреев,Л. Кусака. / Литература. 7 класс. Методические советы. / www.allsoch.ru

[23] Есин, А.Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения. М., 1998. С. 86.

[24] Зотов, И.А. Человек и природа в творчестве М.Пришвина. М., 1982. С. 31.