Главная Случайная страница


Категории:

ДомЗдоровьеЗоологияИнформатикаИскусствоИскусствоКомпьютерыКулинарияМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОбразованиеПедагогикаПитомцыПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРазноеРелигияСоциологияСпортСтатистикаТранспортФизикаФилософияФинансыХимияХоббиЭкологияЭкономикаЭлектроника






Что ждет коммунистов в 1994 году?

(новогодний прогноз россиян)

Примечание:

1 - Будучи расколоты на несколько враждующих организаций, и без того дискредитированные в глазах людей, они не смогут сохранить влияние, позволившее им весьма удачно выступить на выборах 1993 года, и превратятся в примитивную политическую секту (5 процентов мнений).

2 - Коммунисты не исчезнут, но и не преуспеют: их уделом станет роль третьестепенной общественной силы, вынужденной чтобы существовать, блокироваться то с теми, то с другими более мощными партнерами (50 процентов).

3 - Им удастся закрепить недавний избирательный успех, вернуть доверие многих сограждан, стать заметной силой в Думе, вступить на путь возрождения своего престижа в стране (32 процента).

4 - Иное мнение, уклонились от ответа (15 процентов)

 

Одним коммунисты виделись навечно погрязшими в междоусобной борьбе и превращающимися в политическое “ничто” - в разрозненные группки никому не нужных сектантов. Иные, а их насчитывалось до половины населения, отводили им роль этаких “мальчиков на подхвате” у других, более влиятельных и солидных организаций, снисходящих до общения с “красными” в тех редких случаях, когда возникает крайняя нехватка в считанных процентах голосов для достижения важных целей.

И только около трети граждан не без осторожности, но решались пророчить коммунистическому движению страны лучшую судьбу. Мол, у него все еще в достатке сил, чтобы устоять на краю пропасти, доказать свою нужность народу, освоить парламентские методы, а там - заново повести борьбу за авторитет и власть.

Однако было бы неверно утверждать, будто и “перестроечные” развенчания, и бившие по нервам события 1991 и 1993 годов, и многое иное пропало даром.

Не меньше половины россиян вплоть до конца девяностых не переставали исповедовать весьма широкую гамму опасений по отношению к вероятным успехам КПРФ на выборах. “Они примутся наводить везде свой порядок, чем полностью порушат страну...”, “будет новый Гулаг...”, “их серые бездарные лидеры попробуют маневрировать... и ввергнут Россию в полную анархию”, - так выглядел набор испуганных ожиданий.

Но вот что примечательно: накал подобных эмоций оставался явно не велик. Мало кто даже в среде критиков компартии верил, будто ее победа, например, и в самом деле спровоцирует в стране гражданскую войну, хотя именно ею с навязчивостью пугали общество околопрезидентские круги.

Даже люди, поддавшиеся на этот психологический шантаж, были не шибко-то и тверды в своей озабоченности и страхах перед КПРФ. Почти каждый второй из них не собирался лично (даже используя всего лишь избирательный бюллетень) давать бой “красным” и предпочитал уклоняться от голосования.

Другая значительная часть избирателей, лишь чуть-чуть (на несколько процентов) уступавшая по численности первой, уже не только не испытывала ужаса перед вероятным прорывом компартии, но и желала его. На взгляд таких людей, электоральный успех КПРФ дал бы немалую позитивную отдачу, помог оздоровить страну, вывел бы ее из тупика.

За битого двух небитых дают - стариннейшая эта поговорка, видать, обрела второе дыхание, будучи обращенной на коммунистов. Тем паче, что степень их «битости» обещала очень высокое качество накопленного опыта.

“Коммунисты многое поняли и многому научились за минувшие трагические годы... Они не станут пытаться тупо крутить колесо истории назад, сумеют оздоровить общество, вернув государству и народу все то, что у них украли в результате приватизации”, - так обобщала свои наблюдения над общественным развитием 1991-1995 годов примерно треть россиян.

И потому не удивительно, что одной из главных конкретных забот КПРФ, по ожиданиям еще 11 процентов респондентов, оказалась бы защита не кого-нибудь, а отечественных предпринимателей. Тех, что на самом деле хотят своим трудом помогать стране, развивая ее экономику во имя величия отечества.

А почти каждый пятый из опрошенных связывал с начавшимся продвижением компартии к власти и упования на сокрушение преступности: наконец-то, мол, будет дан решительный бой коррупции, особенно в государственных верхах.

Для немалой же доли граждан надо всем этим доминировал высший интерес - восстановление геополитической полноценности России. Только коммунистам, считали они, по силам заново утвердить ее как великую державу на мировой арене и дать по рукам тем, кто сегодня стремится вертеть нашей страной по своему капризу и в своих корыстных делах. Столь категоричный прогноз поддержал в канун голосования 12 декабря 1995 года уже каждый шестой-седьмой из наших сограждан. И еще: коммунисты, прогнозировалось многими, не только положат конец сепаратизму в самой России, но и добьются, наконец, ее государственного воссоединения с Украиной и Белоруссией. А там, глядишь, на обновленной основе им удастся возродить и целостность всей той великой державы, что некогда именовалась СССР или Российской империей.

Не было, само собою разумеется, и недостатка в скептиках, махнувших рукой на все и всяческие надежды, прогнозы, планы. Особенно же на то будущее России, что требовало для своего воплощения в жизнь борьбы с установившимся в стране порядком вещей. Им претила сама мысль о переменах. По мнению весомой части таких россиян - почти каждого пятого жителя страны - все борения страстей вокруг “коммунистической темы” были бессмысленны: преуспеют коммунисты на выборах или нет, от этого ничего в России не изменится. Они либо не получат в парламенте столько мест, сколько необходимо для реализации их политической линии, либо окажутся придавленными машиной власти, которая как была в руках президента и его сподвижников, так в них навеки веков и останется.

Необходимо подчеркнуть: усталость общества от всевозможных передряг, рождавшая скептицизм людей, - особенно по отношению к парламенту и его способности что-то всерьез поправить в стране - стали (и остаются) главным тормозом на пути КПРФ к власти.

“Народ, скорее всего, проголосует против существующего режима, - загодя оценивали исход думских выборов 1995 года свыше 40 процентов избирателей, - однако “мудрецы” из власть имущих структур снова исхитрятся так подтасовать результаты, что все останется по-прежнему”. И даже если оппозиция возьмет верх, то все едино: в стране ничего не изменится. А новая Дума снова будет “целиком зависима от воли президента, исполнительной власти и стоящих за ними сил, в том числе и зарубежных”, предсказывали еще 20 процентов населения.

Обобщенно же разброс прогнозов избирательных перспектив КПРФ смотрелся в ту пору так. Примерно 40-50 процентов граждан все еще питали недоверие, а то и страхи к ней. Победа коммунистов мерещилась им чем-то апокалипсическим.

Тогда как около 30-40 процентов с лишним, наоборот, высказывали более или менее ясные прокоммунистические чувства, причем нередко сдобренные очень трезвым расчетом. В коммунистах они, как правило, подмечали не носителей некой “спасительной” идеологии (дающей морально-психологический приют всем страждущим), а четко организованную и прагматичную силу, единственно могущую перебороть в лучшую сторону многие из тревожных явлений жизни.

Между этими двумя “армиями” противников и последователей комдвижения сохранялось и обширное “ничейное” социально-политическое пространство. Пространство, занятое огромной частью национального электората, - людьми, порастерявшими веру во всех и во все и не желавшими брать сторону ни одной из конфликтующих общественных сил. Они не собирались голосовать за коммунистов. Однако они же (и это было куда важней) не исповедовали антикоммунистический “символ веры”. Сверх того, их менталитет нередко был открыт перед ценностями государственнического типа. Что давало быстро патриотизировавшемуся комдвижению дополнительный шанс.

Право быть лучшими

И подвижки в положении КПРФ не заставили себя ждать. Причем пошли они как в самой гуще общества, так и в его интеллектуальных, близких к сферам принятия и реализации государственных решений, слоях, до того весьма сдержанно воспринимавших коммунистов вообще и КПРФ в особенности.

Уже экспертные опросы, предпринятые в ближайшие к думским выборам 1995 года месяцы, указывали на КПРФ как на силу, имевшую все основания претендовать на спектр очень перспективных для любой партии оценок.

Аналитики из числа парламентских журналистов, политологов, прогнозистов - людей очень разной идейной ангажированности - ставили ее на первое место по честности, профессионализму, порядочности, преданности интересам простого народа.

Поворот в воззрениях на суть компартии затрагивал и глубь общества, делался достоянием не только подготовленных профессионалов-наблюдателей, но и “рядовых” наших сограждан.

Череда электоральных испытаний самого разного свойства, занявшая предельно сжатый по всем историческим меркам двухлетний срок 1995 - 1997 годы, во многом поспособствовала прояснению проблем, связанных с новым российским комдвижением. Оказалось, в частности, что зона антикоммунистических настроений сжалась примерно в полтора раза. Однако коммунисты выказали свою “слабинку”: не смогли политически и электорально освоить всю ту массу избирателей, что начала проявлять по отношению к ним открытость.

Аналитические прикидки предупреждали: к 1998 году КПРФ освоила примерно 50-60 процентов своего социально-политического потенциала.

Почему? Да потому, что разрушая враждебность к себе, она далеко не всегда закрепляла и развивала успех. Компартию переставали бояться, но продолжали зачастую сомневаться в ней. И дабы преобразовать пассивный интерес к себе в активную поддержку, ей следовало научиться перебарывать эту вязко-расплывчатую неопределенность. КПРФ же такое удавалось не всегда.

Не выигранные президентские выборы 1996 года особенно усугубили данную проблему, спровоцировав в обществе стремление досконально, подчас буквально «по косточкам», разобраться с вопросом: так что же это такое - КПРФ?

Дело понятное. Любая политическая сила, успевшая испытать себя на тех же выборах, и показавшая, что ей не хватает самой малости для прихода к власти, должна быть готова к инвентаризации ее сил (как сторонниками так и врагами), к поискам того “слабого звена”, которое закрывает ей путь к победе.

Дисциплина в КПРФ

Вот и после президентской кампании такая интеллектуальная работа сделалась главной по отношению к КПРФ. Причем особое внимание в народе привлек организационный вопрос. Ибо разговоры о том, что партии недостает дисциплины, порядка, даже жесткости, сделались после электорального испытания явлением обыкновенным (см. таблицу 8).

 

Таблица 8.

Говорят, что КПРФ не может победить потому, что в ней недостает дисциплины, порядка, организующей жесткости. Это так?

(1998 год)

 

Мнения В процентах
В КПРФ в меру и дисциплины и порядка. А не побеждает она совсем по другой причине: ее историческое время ушло...
Если бы к уже имеющейся дисциплине и организованности КПРФ - неважно достаточно их или мало - прибавилось побольше денег и прочих средств для политической деятельности, если бы власти вели с оппозицией честную борьбу (особенно на выборах), компартия давно стояла бы у руля государственного управления.
КПРФ, если она хочет встать у власти, должна добиться гораздо большей сплоченности, и решительности; и быть, организацией смелых, отважных борцов за счастье России и народа.
Да, коммунисты явно “не дотягивают” до того уровня организованности, который дает шансы на успех. Им следует стать ответственнее, не принимать непродуманных решений, строго выполнять обещанное, меньше колебаться.
Демократизма - вот чего фатально недостает КПРФ.
Надо вспомнить и востребовать тот колоссальный опыт построения партии, что был накоплен во времена Ленина и Сталина, и творчески применить его в сегодняшней обстановке.
Еще жесткости? Да коммунисты и без того не далеко ушли от привычек сталинщины и застойного времени, от своих авторитарных, давящих все и вся, замашек.
КПРФ надо вернуться к разумной форме демократического централизма.
Всех, кто не выполняет решения партии, кто толком не работает в ее организациях, кто мешает ей из эгоистических соображений, пора безусловно исключать из КПРФ.
Мудро было бы - в интересах сохранения и развития демократии в России - сделать все, чтобы в КПРФ стало еще меньше дисциплины и организованности дабы она увяла и рассыпалась.
Иное мнение, уклонились от ответа
Всего

 

Кое-кого, примерно каждого двенадцатого из россиян, само возникновение вопроса о дисциплине и сплоченности коммунистов все еще выводит из равновесия и понуждает переводить разговор с вещей конкретных на отвлеченную банально-привычную тему, - об опасности “сталинщины” и нового “застоя”. А также, в равной степени, твердить о “фатальной” нехватке демократизма в компартии.

Куда более весомая доля граждан, свыше четверти, также уходит от вопроса об организационном состоянии КПРФ. Но по иной причине: компартия для них - вещь конченная, вопрос о ней якобы закрыт и рассуждать по поводу ее развития бессмысленно и глупо.

При этом, странное дело, мало кого манит и мысль об этакой политической диверсии: всемерно культивировать организационные недочеты коммунистов. Пусть де они “мирно” увянут и рассыпятся. Падающего - подтолкни!

И тем не менее, в пропорции один к полутора в российском менталитете сегодня перевешивают принципиально другие настроения.

Да, гласит мнение примерно четверти населения, слабинка по части организованности и в самом деле мешает КПРФ двигаться вперед. Пора стать ответственнее. Иначе власти коммунистам не видать.

Что же для этого нужно?

Для одних, каждого двенадцатого-тринадцатого россиянина, главное - возродить демократический централизм, сделав его более разумным, современным, гибким, действенным.

На взгляд других пришла пора расстаться со всевозможными попутчиками, многого ждущими от партии, но не спешащими обратить ей на пользу собственные возможности и силы.

И тут, напоминают третьи, в чьих рядах один из двенадцати наших современников, КПРФ очень пригодился бы опыт дней минувших - еще ленинских и сталинских времен.

Хотя, по разумению основной части тех, кто заинтересованно смотрит на компартию, все дело в другом и более трудном. А именно - в деньгах. Мол, будут они - придет и победа: всего остального у коммунистов в достатке.

Еще один небольшой штришок: с порога отмахнуться от данных дум - мол все эти “страсти по КПРФ”, нам не интересны - позволяет сейчас себе всего только один из двадцати россиян.

Дела компартии явно перестают быть только ее “личными” делами.

И в силу этого, не оспаривая общепринятого взгляда на “сослагательное наклонение” в истории, следует оговориться: именно в делах политики (особенно в годину растерянности и разброда) всякие там “если бы да кабы” делаются вещью полезной, т.к. помимо них никакой прогноз и никакая оценка ситуации оказываются невозможны. Так что спровоцированные опросами прикидки россиян насчет того, что получилось бы у КПРФ, обладай она финансовыми средствами в достатке, есть симптом (с точки зрения перспектив) для партии отрадный.

Она прочно вросла в ту “виртуальную”, как сегодня говорят, будущность, моделирование которой всегда сопровождает эволюцию политических предпочтений. Даже в тех случаях, когда пересуды о коммунистах провоцируются с отнюдь не добрыми намерениями.

Об этой закономерности, кстати сказать, писал еще В.И.Ленин: “Миллионы экземпляров буржуазных газет, на все лады кричащие против большевиков, помогли втянуть массы в оценку большевизма, а ведь кроме газет вся общественная жизнь именно благодаря “усердию” буржуазии пропитывалась спорами о большевизме”.[5]

Вот и опросные данные наших дней доказывают, что уже большинство россиян - вне строгой зависимости от их идейно-политических склонностей - не упускают случая попробовать, образно говоря, “на зуб и на вкус” компартию и связанные с нею возможности и проблемы. Взвешивая накопленные таким путем ощущения, люди выстраивают на их почве свои взгляды на те или другие стороны жизнедеятельности КПРФ. И прикидывают как лучше вести себя с нею в тех или других обстоятельствах.

Получается так: коммунисты адаптируются к умонастроениям людей - люди же “примеряют” к себе данную (опять нацеленную на власть) ипостась компартии. Древнее и всегда новое самоиспытание нации...

Так что такое КПРФ?

Сей вроде бы простенький вопрос оказывается для подавляющей массы россиян не таким уже и легким. И дело не в том, что каждый пятый избиратель предпочитает у нас просто уклоняться от такого определения. Главное - сохраняющийся во многих случаях разброд в умах.

Очень слабенькое большинство россиян (16 процентов) признает, к примеру, КПРФ “естественно” коммунистической и по имени и по сути силой. На втором месте (13 процентов оценок) стоит ее трактовка в качестве социал-демократической организации. С ними соседствует (при 12 процентах мнений) убежденность, что она, наоборот, есть национально-освободительное движение. И наконец, замыкает взгляд на компартию (6 процентов) как консервативное по преимуществу явление и т.д.

Все это наводит на мысль о пока неустановившемся и переходном характере нынешнего образа КПРФ в массовом восприятии.

Весьма показательно выстраивается ее образ на простейшей шкале оценок, даваемых по принципу “самая самая” (см. график 7). И хотя половина населения все еще не способна даже на такую “экспертизу”, именно КПРФ чаще прочих - нередко в паре с НПСР - признается остальными гражданами (24-30 процентами россиян) наиболее активной и выражающей интересы народа; самой честной и порядочной; наиболее патриотичной и лучше прочих действующей во спасение России партией. И даже, в 14 процентах случаев, самой мудрой.

 

График 7.

Последнее изменение этой страницы: 2016-06-09

lectmania.ru. Все права принадлежат авторам данных материалов. В случае нарушения авторского права напишите нам сюда...