Главная Случайная страница


Категории:

ДомЗдоровьеЗоологияИнформатикаИскусствоИскусствоКомпьютерыКулинарияМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОбразованиеПедагогикаПитомцыПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРазноеРелигияСоциологияСпортСтатистикаТранспортФизикаФилософияФинансыХимияХоббиЭкологияЭкономикаЭлектроника






Морально-политический коридор возможностей

(1997 год)

 

 

Примечание:

Ряд 1 - Доля россиян, настроенных против любых тесных контактов оппозиции с властью (25 -30 процентов).

Ряд 2 - Часть граждан готовых принять равноправное правительственное сотрудничество КПРФ с властью, если оно даст им реальное улучшение жизненных условий (55 - 65 процентов).

Ряд 3 - Доля населения, готовых приветствовать включение коммунистов в правительство только на положении младших (сдавшихся) партнеров режима (10 - 15 процентов).

 

Тогда как ограничители-крайности - “стены” этого “коридора” - таковы. С одной стороны, к “непримиримой нетерпимости” по отношению к правящим силам коммунистов толкает (грозя обвинениями в измене) примерно 25-30 процентов россиян, нервно реагирующих на любые контакты между оппозицией и властью. С другой, их готовы приветствовать в роли младших (и сдавшихся) партнеров ельцинской команды другие 10-15 процентов населения.

И, наконец, решающая масса граждан, 50-60 процентов, склонна оценивать любые шаги КПРФ исключительно по результату: что конкретно дает им тот или иной контакт народно-патриотических сил с управляющими Россией силами.

В этих-то морально-политических “измерениях” и предстоит компартии сориентироваться, втягиваясь в переговорную игру и возможное правительственное соучастие.

Как видим, открывающийся здесь перед КПРФ путь во власть вполне реален. И его исход не плохо просчитывается: приведет он к ощутимому улучшению жизни большинства россиян - компартия выйдет из “хождения во власть” еще более окрепшей. Нет... откат людских надежд и симпатией не замедлит себя ждать.

Много, если не все, будет зависеть от того, с каким организационным и особенно идейным, моральным потенциалом коммунисты пойдут дальше. Чья политическая и интеллектуальная “энергетика” и воля - КПРФ с союзниками или “партии власти” с клиентами - окажется выше. Проблема эта крайне непроста, поскольку потребует для своего решения не только концентрации усилий компартии, но и определенного ее преображения, способности опереться на доминирующие тенденции развития современного российского общества. Тенденция же эта, в общем-то, одна - русское национально возрождение.

Коммунисты и русский вопрос.

Вещь очевидная: та политическая сила, что заговорит сегодня с большинством народа на понятном ему языке, о понятных делах, и предложит понятные пути решения самых значимых и тревожащих проблем - именно она надолго станет преобладающей в нынешнем российском обществе.

Общеизвестно сегодня и то, что одной из самых “болевых сфер” нашей общественной жизни, вокруг которой все заметнее концентрируются (в том или ином виде) все основные проблемы времени, является русский вопрос. Вопрос, затрагивающий интересы и чувства более четырех пятых жителей Российской Федерации. Поэтому искания в этой области способны дать (особенно в политике) потрясающий, взрывной эффект, высвободив к созиданию колоссальную, во многом пока скованную и зажатую народную энергию.

Нельзя сказать, что политическая наша “элита” совсем уж не осознает столь ключевое значение русской проблемы. В ее обсуждение уже втянулись практически все: от партии власти до КПРФ и близкого к ней объединенного движения оппозиции в лице НПСР.

Кто мы, откуда и куда идем? Вот те основополагающие мировоззренческие узлы, что обязана “развязать” идеология, претендующая в наши дни на роль объединяющей страну силы. И в первую очередь ей надлежит ответить: почему создавший отечественную государственность и цементирующий ее русский этнос не одно уже столетие упорно и бескомпромиссно оттирается на периферию своего же общества.

Реакция на спектр возникающих тут проблем со стороны ныне властвующего на Руси режима также общеизвестна и откровенна: если их не удается замолчать, то вопросы эти забалтывают, погребая под ворохом пустопорожних, но очень онаученных подчас рассуждений.

Патриотическую же оппозицию сама жизнь вынуждает дать здесь прямой, честный и, что особенно важно - квалифицированный и внятный ответ. Особенно это относится к компартии, представляющей собою ядро и движитель народно-патриотической коалиции, без которой любые попытки разрешить проблему русских (так уж распорядилась история) будут сегодня выливаться лишь в очень эмоциональные разговоры, а то и просто в болтовню.

“Тяжелое наследство” коммунистов

Скажем прямо: коммунистам здесь досталось тяжелое наследство. Оно прослеживается еще с тех времен, когда страх перед российскими императорами, - принявшими на себя (согласно их мировидению, естественно) крест спасения мира от анархии, - внушал революционной Европе ощущение угрозы и со стороны всего русского народа, даже целого славянства. Поскольку именно именно русские, славяне составляли социальную опору Российской Империи, стержень ее военной силы и источник морально-психологической энергии, питавшей политику великой державы.

Мало того. Эта опасливая в отношении всего русского линия накладывалась на другую, не менее мощную тенденцию, развивавшуюся в недрах уже не революционного движения, а правящего класса. Того самого, что произвел на свет “бироновщину” XYIII столетия и “нессельродовщину” XIX века, а также чужеземное засилье в околовластной элите в начале ныне истекающего столетия. И который яро искоренял все русское и национальное в России. Недаром мысли и произведения ряда национально ориентированных людей прошлого - будь то Ломоносов или Екатерина Великая, Пушкин или Тютчев - так поразительно созвучны многим взглядам на русский вопрос наших дней. Взглядам, кажущимся нам такими небывалыми, оригинальными, свежими...

Но вернемся к борьбе вокруг русского вопроса в отечественном коммунистическом движении.

Мы знаем: синдром “генетического” страха перед всем русским видоизменялся и изживался в нем долго. Более того, как раз по этой “линии” и пролегла своего рода разграничительная черта в самой партии: чаще потаенная и размытая, реже (во времена глубоких потрясений) явная и четкая.

И когда в нынешней КПРФ говорят о “двух компартиях”, существовавших в рамках КПСС, - компартии номенклатуры, мало что общего имевшей с народом, и компартии простых людей-тружеников, видевших в КПСС гарант исконных государственнических устоев - речь по существу ведется именно об этой внутренней грани. Той грани, которая чем дальше, тем бескомпромисснее отделяла космополитизированную и денационализированную верхушку партийного руководства от стихийно (по большей части) пронизанной национальным и патриотическим духом ее же массовой основы.

Наиболее громко и зримо “раздвоение” это, пожалуй, проявилось еще в раннюю послереволюционную эпоху. Красноречива знаменитая формула Н.И.Бухарина: “Мы в качестве бывшей великодержавной нации.., - говорил он, - должны поставить себя в неравное положение... Только при такой политике, когда мы себя искусственно поставим в положение, более низкое по сравнению с другими, только этой ценой мы сможем купить доверие прежде угнетенных наций”[31].

Следы этого подхода сохранялись в партии и потом, лишь меняя свои обличия. Во многом реанимированный во времена хрущевской “оттепели”, он предрешил и немало нынешних проблем.

Трещина здесь не затягивалась. Наоборот, ее пытались всемерно расширять. Иногда это не удавалось и энтузиасты борьбы с русскими началами ставились на место подобно будущему “архитектору” перестройки А.Н.Яковлеву, чья деятельность, согласно легенде, заслужила возмущенную оценку самого Л.И.Брежнева: “Он хочет меня поссорить с русской интеллигенцией”. Иногда же - и все чаще - такие попытки падали, будто семена, на благодатную почву.

Именно здесь, по разграничительной линии русского вопроса, и прошел в начале 90-х годов откол от верхушки КПСС решающей части партийной массы, породив, в конечном счете, с одной стороны, нынешнюю “партию власти”, а с другой - КПРФ.

Социологические опросы той поры говорили: за то, чтобы русские и спустя семь десятилетий после Октября оставались - в духе заветов Бухарина - в неравноправном положении, высказывался всего один житель РСФСР из девяти. Тогда как свыше половины из них заявляли, что “пора и союзным республикам вернуть России долги”. На взгляд многих, РСФСР вообще оказалась превращена во внутреннюю общесоюзную колонию.

И гибель КПСС, и распад СССР в немалой степени были предопределены именно таким состоянием умов, порожденным народной реакцией на подход поздней КПСС к русскому вопросу в рамках Союза ССР.

И снова: социал-демократизация или “россиизация” партии?

Партия тогда - как и КПРФ ныне - стояла перед все тем же выбором пути. Горбачевское руководство КПСС тяготело к денационализированному социал-демократическому варианту. Что прикрывалось разговорами о неких общечеловеческих ценностях, под видом которых подавался стандартный набор весьма благостных идеологических штампов Социнтерна - многопартийность, идейный плюрализм, ненасилие в международных отношениях и пр., противопоставляемых государственным и национальным ценностям.

Но, что означала социал-демократизация применительно к КПСС? Прежде всего, как уже было упомянуто, - своеобразную присягу на верность западным системам ценностей и принципам общественного действия. То есть ценностям сильно окрашенным, кстати, в инонациональные - особенно американизированные англосаксонские тона. Приняв их, Компартия Советского Союза, обобщенно говоря, должна была встать над обществом, оставляя себе (подобно большинству западных социал-демократий) лишь функции посредника между трудом и капиталом, между основными слоями и классами буржуазного общества. Она превратилась бы в гигантского “гешефтмахера”, сшибающего свой “процент влияния” с социально-политических конфликтов и любых общественных дел.

Причем поменять веру, похоже, планировалось сразу для всей партии с ее девятнадцатью миллионами членов. Не потому ли Горбачев так странно тянул с любыми шагами по обновлению и оживлению КПСС, бездарно упуская и ту массовую поддержку, что партия могла получить от двух третей общества, и драгоценнейшее в условиях кризиса время: топтался на месте, жевал всем успевшие осточертеть банальности насчет “консенсусов” и прочее.

Но не поддавалась - при всей ее дезориентированности и растерянности - партийная масса, не шла на смену “политического пола”.

Другой путь вел, если угодно, к “россиизации” сконцентрированного в РСФСР ядра КПСС, до той поры безликого и растворенного в общесоюзном организме. И потому - ущербного перед лицом других народов Союза, давно заимевших своих политических представителей (в лице республиканских компартий) в главном центре принятия и реализации государственных решений - КПСС и ее руководящих органах. В обстановке, когда компартии союзных республик приобретали все более этнические “лица”, и делались в политике даже наступательно-национальными, “полость” российской, русской сердцевины КПСС становилась просто опасной. Хотя нажим на партию от ее национальных “периферий” можно было еще - в тех условиях - уравновесить, оказав разумное и грамотное встречное морально-политическое давление от русского, российского центра партии к ее “окраинам”.

Воплощением этой необходимости и стала, как было уже показано, Компартия РСФСР, появившаяся на свет по инициативе партийных “низов” вопреки воле горбачевского клана. И сразу принявшаяся нащупывать ту идейно-политическую тропку, что вела бы в мировоззренческий простор национальной духовности, способной заново (и на обновленной идейной основе) реинтегрировать партию и сплотить страну. Духовности, могущей накрепко спаяться с марксистско-ленинским видением общества, поднявшись тем самым на новую, высшую ступень развития. Тут открывались огромные просторы...

Но не нашлось силы - в лице лидера и руководящего ядра, - чтобы одолеть этот путь. Сказались, видать, и “природные” для КП РСФСР, рожденной все-таки самой же “перестройкой”, изъяны: нерешительность, безынициативность, вялость, тяга к словесным заменителям дела.

В итоге ситуация в КПСС сложилась патовая. Ни социал-демократизация всей партии, ни “россиизация” ее ядра в лице КП РСФСР не состоялись.

Русское чудо: воскрешение комдвижения

Тогда-то, очевидно, и было принято решение - кем и где ответят, наверное, историки отдаленного будущего - о ликвидации КПСС как таковой. Мол, ни нам, ни вам: нет партии - нет и проблем, начнем все с чистого листа.

И кто же использовал тогда оставшийся ничейным колоссальный потенциал русского вопроса, в те дни именовавшегося еще не без стыдливости “российским”? Напомним забывчивым - “демократы”!

Да-да, именно они, присвоив себе право говорить от имени ущемленных в Союзе российских интересов и укрывшись за декор нашей исторической символики - знамя-триколор, двуглавого орла, образ Георгия Победоносца, - в считанные месяцы “приватизировали” РСФСР и разгромили как брошенную лидерами и оставленную народом КПСС, так и оказавшуюся “ничьей” великую советскую державу. Давно известно: дом без хозяина долго не стоит - его растаскивают по кирпичику на личные сараюшки.

Тогда многим показалось: коммунизм и русский вопрос в России столкнувшись, наконец, лоб в лоб, попросту уничтожат друг друга в этакой идейно-политической аннигиляции.

Однако прошло немного времени и выяснилось: заряд объединяющей русскости в российском обществе оказался столь велик, что его с лихвой хватило на своего рода политическое чудо - воскрешение комдвижения в его патриотической ипостаси КПРФ. Причем случилось это в самый что ни есть зловещий момент истории - в 1993 году. Как это не однажды уже происходило в отечественной истории в самые мучительные и жестокие времена, играющие у нас нередко и роль национального катарсиса, - очищения и просветления народной души.

Поражение исторической России в “холодной войне” вновь доказало российскому обществу и ту истину, что сформулировал полтора века назад еще Федор Тютчев: “...Враждебность, проявляемая к нам Европой, есть, может быть, величайшая услуга, которую она в состоянии нам оказать... Нужна была эта, с каждым днем все более явная враждебность, чтобы принудить нас углубиться в самих себя, чтобы заставить нас осознать себя. А для общества, так же как и для отдельной личности, - первое условие всякого прогресса есть самопознание”[32].

Национальное во “вненациональном”

Конечно, в ответ на такое вот утверждение легко услышать: при нынешних то экономических трудностях, неплатежах зарплат и пенсий, коррупции да разгуле преступности все, что связано с русским национальным самосознанием, давно позатерялось в системе ценностей народа где-то на самых задворках.

В расчет не берется вот что: специфика всего национального, особенно в кризисные времена, такова, что в “чистом виде” оно “отпечатывается” в людском мировосприятии, как правило, не до конца. Гораздо чаще национальное как бы растворяется в других проблемах и пропитывает их, само оставаясь малозаметным.

Да, россиян прежде всего тревожит экономическая катастрофа. Но разве не являлась, к примеру, одной из острейших ее черт реакция народного менталитета на национально чуждую ему “семибанкирщину”? Ту самую, чьи представители с двойным гражданством умудрились взахлеб похваляться по израильскому телевидению о том, что им удалось прибрать к рукам половину российской экономики. И значит - приняли на себя, по мнению миллионов русских и россиян, всю полноту ответственности за редкостную бесчеловечность нынешней социально-экономической политики властвующего режима.

А взять проблему преступности - одну из самых больных для нашего общества. Разве, несмотря на все внушения, будто “у преступности нет национальности”, она не спаялась накрепко в людских глазах и с “чеченизацией” российского общества, и с триумфальным шествием по русским городам и селам различных подвидов так называемой “кавказской” мафии? Ведь, даже в официальных документах преступные группировки получают четкий “национальный окрас”.

Нет, в столь пугающих народ экономических, правовых, политических, социальных проблемах это национальное занимает весомую и все более возрастающую роль (пусть даже на уровне подсознания). Нравится это или нет, но не усвоив диалектической связи между национальным и вненациональным в современной России, любая из действующих в ней партий рискует крупно просчитаться при определении сути и перспектив развивающихся в обществе процессов. Как просчиталась на излете “перестройки” КПСС. Неужто история и в самом деле не учит?

О русском вопросе в постсоветской России

Настало время разобраться, чем все-таки первоначально было вызвано столь отрицательное отношение к русскому вопросу в РСДРП? Оставив при этом в стороне такие важные, но по большей части субъективные моменты, как нерусскость многих ее лидеров или личные их этно-культурные и прочие пристрастия. О них нужен отдельный разговор.

В решающей мере весь этот негативизм предопределили четыре момента. Во-первых, демографическая структура населения царской России, где доля великороссов во времена Ленина составляла лишь 43 процента, т.е. абсолютное меньшинство. Во-вторых, классовый состав того российского общества, в котором формировалась большевистская идеология, - общества мелкобуржуазно-крестьянского и потому крайне неподатливого на революционные учения. В - третьих, соотношение сил в сфере власти, где главенствующее место (хотя бы по численности) занимали “русские помещики и капиталисты”, бывшие в силу этого главным и бескомпромиссным врагом революционного движения. И, наконец, геополитическое состояние империи, переживавшей бурную экспансию. Обобщенно говоря, именно в области русского концентрировалось в ту пору все, что мешало большевикам вести борьбу за социальное переустройство общества.

А что мы имеем теперь? В нынешней РФ на долю русских приходится четыре пятых жителей - подавляющее большинство. Они не просто народ с мощным рабочим ядром (до разгрома отечественной промышленности, конечно), они еще и своего рода этно-пролетариат, сформировавший в советскую эпоху стержень рабочего класса практически каждой из республик СССР. Сегодня русские перестали быть и “правящим” классом. После гайдаровско-чубайсовской приватизации их представителей по большей части отстранили от тех рычагов реальной власти, что опираются на финансы и собственность. В результате же ельцинских государственных переворотов и вызванных ими чисток в верхах выходцев из русских оттеснили и от власти, связанной с местом человека в иерархии госуправления. О новой же “четвертой власти” в лице владельцев и распорядителей средств массовой информации и говорить не приходится. Наконец, ни о какой внешнеполитической активности (не говоря уж об экспансии) не идет и речи: страна, наоборот, перенесла геополитическую катастрофу.

Как видим, вся общественная обстановка, исторически определявшая отношение коммунистов к русскому вопросу, в корне видоизменилась. И это не могло (в нынешних российских условиях) не повлиять самым кардинальным образом на совокупность взаимоотношений коммунистического движения с миром русского. Во всяком случае - объективно.

Надо быть уж очень лукавым фарисеем, чтобы отрицать очевидное: нынешнее российское коммунистическое движение смогло родиться заново только как национально-патриотическое, в основе своей русское и потому неотделимо российское, а значит интернациональное явление. Причина? Взрыв национальных чувств в стране.

“Расколотый из-за разрушения СССР, подвергаемый унижениям в суверенизировавшихся республиках, стремительно нищающий русский народ поставлен на грань существования; речь идет о его самом настоящем геноциде”. Таковы оказались доминантные настроения большинства, трех четвертей, россиян уже к весне 1994 года.

Играть в бухаринскую игру по урезанию гражданских прав русских становится при таких вот настроениях в народе все более сложно и, в общем-то, опасно (см. график 10). Хотя желающих, к сожалению, и в наши дни хватает.

 

График 10.

Последнее изменение этой страницы: 2016-06-09

lectmania.ru. Все права принадлежат авторам данных материалов. В случае нарушения авторского права напишите нам сюда...