Шах Кундан Лал (Лалит Кишор) и Шак Пхундан Лал (Лалит Матхури)

Шах Кундан Лал и Шах Пхундан Лал, два брата, воздвигнувшие прекрасный храм Шахджи во Вриндаване, были сыновьями Шаха Говинды и внуками Шаха Бихариджи, сказочно богатого землевладельца из Лакнау. Кундан Лал родился в 1882-м году, а Пхундан Лал в 1885-м. Два брата унаследовали огромное состояние своего деда. Но своими самскарами бхакти они были богаче, чем наследствами. С детства они любили Кришну и Вриндаван и искали возможности оказаться во Вриндаване, чтобы увидеть своё семейное Божество Тхакура Радхарамана и различные места, связанные с Кришна-лилой, о которых они так долго только читали и слышали.

Такая возможность появилась, когда Шах Бихариджи построил существующий в настоящее время храм Радхарамана во Вриндаване и сделал золотой алтарь для Божеств. Он попросил внуков доставить алтарь во Вриндаван. Они прибыли туда и получили даршан изыскано прекрасного Божества Радхарамана. Божество бросило на них магический взгляд. То, что случилось с ним, напоминает о предостережении, данном Рупой Госвами тем, у кого появилось желание увидеть Говиндаджи.

Он написал в одной шлоке: «Дорогой друг! Если ты хочешь наслаждаться со своими друзьями и родственниками, то не ходи смотреть на Божество Шри Хари, под именем Говинда Дева в Кеши тиртхе ( святом месте). Оно стоит там, улыбаясь, в позе изогнутой в трёх местах, с павлиньим пером в короне и с флейтой у рта и бросает из уголков своих огромных глаз взгляды на смотрящих на него людей, чтобы украсть их сердца. Если ты взглянешь на него один раз, то забудешь своих родных, близких и всё остальное».

Два брата, глядя на Радхарамана, забыли о своих друзьях, родственниках и окружающем мире. Каждое утро и каждый вечер они смотрели на Него и желали смотреть всегда и до конца своих дней служить Ему так хорошо, как это только возможно. Но братья не были свободны от семейных связей и находились под присмотром старших членов семьи. Как они могли остаться во Вриндаване навсегда? Ожидалось, что они вернутся по прошествии трёх или четырёх дней, но они пробыли во Вриндаване больше месяца, посещая различные места, где проходили игры Кришны, а затем вернулись в Лакнау, оставив свои сердца во Вриндаване.

Они стали молиться Радхарани, прося у Неё милости, чтобы Она разбила кандалы майи и предоставила им возможность жить во Вриндавне и совершать там бхаджан. Оба брата были талантливыми поэтами и музыкантами. Они стали проводить своё время, сочиняя поэмы и совершая киртан, всегда поглощённые мыслями о Вриндаване. Сборник поэм Кундана Шаха, опубликованый под названием «Абхилашам Мадхури», отражает состояние его ума в то время. Братья писали под псевдонимами. Шах Кундан Лал ~ под именем Лалит Кишор, а Шах Пхундан — Лалит Мадхури. Под этими псевдонимами они были известны больше.

Через какое-то время один за другим скоропостижно умерли Шах Бихари Лал, Шах Говинда Лал и его жена. Облака майи, долгое время бросавшие свои мрачные тени на братьев, развеялись, и их путь во Вриндаван, казалось, очистился. Но объятья майи были ещё очень крепки и не позволяли им сразу же умчаться во Вриндаван. На их плечи неожиданно упала ответственность за управление делами огромного наследства. Их владения были настолько велики, что Шах Бихари Лал для их защиты должен был содержать армию. Это было необходимо, поскольку титул Шах (царь), которым удостоил деда навоб или мусульманский правитель Лакнау, был не только честью для семьи, а действительно указывал на её влияние и могущество.

Казалось, их семейному Божеству Радхараману сейчас даже сильнее, чем самим братьям, не терпелось отправиться во Вриндаван. Божество сказало Кундану Лалу во сне: «Возьми Меня во Вриндаван и построй Мне там возле Нидхувана храм».

Шах Кундан Лал был очень счастлив получить поручение напрямую от Радхарамана. Он решил отбросить все другие соображения и как можно раньше отправиться во Вриндаван. К тому времени, согласно воле Радхарамана, к ним из Вриндавана прибыл Шри Радхаговинда Госвами, гуру Шаха Кундана Лала. Когда гуру собрался идти обратно, Кундан Лал дал ему Божество и напутствовал: «Возьми Тхакура с собой во Вриндаван и служи Ему, пока я не приду туда. Я буду там очень скоро».

Кундан Лал собрал большое количество средств для сооружения величественного храма для своего Божества. Процессия состояла из служебного персонала, повозок, пеших солдат и всадников. Вооруженный конвой был обязательным, поскольку в то время на дорогах промышляли шайки разбойников. Путешествие было долгим, и каравану приходилось разбивать каждую ночь лагерь, преодолевая за день пятнадцать или двадцать милей. Последняя ночёвка была прямо на границе Враджа. Следующим утром слуга как обычно принёс и поставил перед Шахом Кунданом кальян. Кундан Лал пинком отбросил его в сторону и никогда больше не курил. Также оба брата выбросили свою обувь, потому что не могли ступить на святую землю сапогами. Они вошли во Врадж босиком и впредь никогда не носили обувь. Достигнув Вриндавана, вначале они остановились в кундже царя Ратанимала, возле старого храма Радхарамана. При них находились придворные и слуги. Оставшийся персонал и армия разместились в лагере на берегу Ямуны.

Прибытие братьев во Вриндаван со своей свитой и армией ознаменовало новую главу в его истории. Оно привнесло в сердца враджабаси чувство безопасности. Смирение братьев, их необыкновенная щедрость и любовное отношение к враджабаси дало тем почувствовать, что в их лице они имеют защитников, которые будут заботиться о них в случае нужды или бедствий.

Братья прибыли во Вриндаван в 1856-м году. А 1857-ой был годом индийского восстания, которое потрясло английское правительство до самого основания. Вся Индия была в смятении. Однако, правительство успешно подавило мятеж. Затем оно стало вешать тех, кто помогал повстанцам. Шах Кундан Дал во время восстания укрывал у себя мятежника Хирасингха и его последователей. Поэтому последовал приказ возбудить против него дело, после чего был назначен день судебного разбирательства в суде Матхуры.

Мрачные тени отчаянья и уныния легли на Вриндаван. Все очень сильно беспокоились, но Шах Кундан Лал был непоколебим и бесстрашен, о чём свидетельствует написанная им в тот период поэма: «Разве есть оружие острее, чем брови Говинды? Если Говинда выбрал кого-то Своей мишенью, разве будет такой человек бояться любого другого оружия или правительства? Неустрашимый и невозмутимый, я стою перед судом правительства, чтобы встретить лицом к лицу судебное разбирательство и его последствия, поскольку на мне одеты доспехи защищающих глаз Говинды».

Шах Кундан Лал отправился в Матхуру, совершая киртан вместе с тысячами своих поклонников и доброжелателей, и предстал перед английским судом. Его заставили дать клятву: говорить только правду. Затем судья спросил: «Кундан Лал! Вы знаете мятежника Харисинха?»

«Да, сэр», ~ ответил Кундан Дал.

«До нас дошли сведения, что во время восстания Вы укрывали Харисинха и его людей в своём доме и содержали их».

«Да, сэр».

«Вы знаете наказание за укрывание мятежников?»

«Да, сэр, это смерть».

«Если Вы знали, то почему помогали им?»

«Сэр, Харисингх был бандитом под личиной повстанца. Он пришёл во Врадж убивать и грабить враджабаси. Я пригрозил ему своей армией, но пообещал дать прибежище, если он не причинит вреда враджабаси. Харисингх пообещал никого во Врадже не трогать. Он хранил своё обещание, и я хранил своё. Таким образом, я спас враджабаси от шайки грабителей. Долг правительства — защищать своих граждан, а долг людей служить правительству. Предоставив убежище Харисингху, я помог правительству защищать подданных».

«Вы очень умны. Вы подтасовываете факты, чтобы скрыть своё преступление. Но Вам не избежать участи быть повешенным».

«Сэр, если Вы хотите, можете меня повесить. Но перед смертью преступнику позволяют попросить об исполнении последнего желания. Я открою вам своё желание. Я хочу быть повешенным во Вриндаване под звуки киртана. Если вы повесите меня таким образом, я буду рассматривать казнь, не как наказание, а как награду».

«Вы готовы быть повешенным таким образом?»

«Да, сэр».

На судью произвели сильное впечатление преданность и бесстрашие Кундана Лала. Он решил, что всё сказанное им было правдой и объявил приказ об его освобождении. Враджабаси, собравшиеся в зале суда и снаружи, закричали: «Шах Кундан Лал, ки джай!» Радостно танцуя и воспевая в санкиртане, они доставили Кундана Лала во Вриндаван.

Вскоре Шах Кундан Лал занялся постройкой храма для своего Божества Радхарамана. Работы начались в 1859-м году и были завершены в 1867-м. Под всеобщее ликование Божество Радхарамана было установлено в храме. Храм назвали «Лалит-никунджа», но он общеизвестен как Шах-Джи-Ка-Мандир (храм Шаха). С огромной преданностью оба брата служили Радхараману. И момент своей жизни они не проводили без бхаджана, отдавая сну только три или четыре часа.

Шах Кундан Лал был очень заинтересован Раса-лилой. Он писал диалоги и песни для спектаклей и учил актёров танцам и музыке. Его также признавали хорошим доктором. Он использовал все свои таланты в служении Радхараману, вайшнавам и враджабаси. Его вера во Вриндаван и Враджа-радж была уникальна. Он постановил для себя жить во Врадже до смерти, никогда его не покидая. Для него было невозможным ходить в туалет на землю Враджа. Он обычно справлял нужду в глиняные горшки, сделанные из земли Агры, и затем их вывозили за пределы Враджа. Шах Кундан Лал повелел, чтобы, когда он умрёт, его тело не несли на плечах, а протащили по улицам и переулкам Вриндавана, таким способом изваляв его в пыли Вриндавана.

Хотя и всегда занятый различными служениями Божеству Радхарамана и вайшнавам, Шах Кундан Лал, однако, всегда жаждал непосредственного служения Радхарани и Радхараману. В месяц картика шукла пратипада 1873-го он услышал зов Радхарани. В тот же самый день он принял саньясу. На следующее утро он сказал своему брату: «Радхарани позвала меня к Себе. Я должен уйти. Приготовь для меня кабутару (небольшую насыпь ) из Враджа-раджа, чтобы я мог на ней сидеть; размести вокруг стволы банановых пальм с листьями, укрась всё цветами и изображениями Радхарамана, чтобы это место выглядело как кунджа (естественная беседка из деревьев и лиан)".

Для Пхундана Лала это было обескураживающей неожиданностью. Но он начал сооружать кунджу, согласно инструкциям брата. Спустя два часа, когда всё было готово, Шах Кундан Лал сел на кабутару внутри кунджи и попросил преданных петь киртан. Он также присоединился к пению. Его лицо светилось счастьем, из глаз катились слёзы, а тело было охвачено дрожью, оцепенением и гусиной сыпью. Через некоторое время он устремил взгляд на изображение Радхарамана, его дыхание постепенно замедлялось, пока совсем не остановилось. Шах Кундан Лал оставил материальное тело в кундже земного Вриндавана, чтобы вскоре оказаться в своём духовном теле сакхи в любовных объятиях Радхарани в кундже божественного Вриндавана.

Новость о его уходе, подобно лесному пожару, распространилась во все уголки Вриндавана. Толпы людей стали стекаться, чтобы засвидетельствовать почтение великой душе. Организация похорон была организована, согласно его личным инструкциям. На улицы Вриндавана насыпали песок Ямуны, и его тело осторожно проволокли по нему. Именно таким способом, волоча тело, похоронная процессия прошла вокруг главных храмов Вриндавана, и, в конце концов, тело Шаха Кундан Дала было захоронено в самадхи.

В 1885-м году*, в день джъёштха шукла паннами, Шах Пхундан Лал оставил тело таким же образом, ~ внезапно и в хорошем состоянии здоровья, сидя на кабутаре из Враджа-раджа и воспевая киртан. Самадхи обоих братьев находятся по обоим сторонам ворот в Лалита никунджу.

* Почему-то у автора в этой истории совпадают даты рождения и смерти Пхундан Лала, возможно, даты указаны в различных летоисчеслениях (прим .переводчика)

Гулаб Сакхи

На Варшане есть место, называемое Пилипокхар. Если идти от Пилипокхара к Премасароваре, то можно увидеть в прилегающем лесу старую чабутру или платформу. Платформу называют Гулаб Сакхи-ка-чабутра. Даже в наши дни люди кланяются ей, когда проходят рядом.

Гулаб Сакхи был бедным мусульманином, с самого рождения живущим на Варшане, в обители Радхарани. Мусульманином он был только по рождению, поскольку с детства соприкасался со святой пылью Варшаны, дышал её воздухом, был заряжен чувствами и бхакти враджабаси и наслаждался их обществом. Его жизнь была устроена так же, как у враджабаси Варшаны.

Он был простосердечный и смиренный, хотя безграмотный, но хороший игрок на шаранге (Музыкальный инструмент, напоминающий скрипку). Он регулярно играл на шаранге в храме Радхарани во время киртана. У него была дочь семилетнего возраста, которую звали Радха. Она танцевала в храме, когда он играл на шаранге. Её танец был завораживающим. Гулаб Сакхи получал небольшое жалование в восемь или десять рупий в месяц за служение, выполняемое им в храме, кроме того, получал прасад от Радхарани два раза в день, которого хватало ему и дочке. Он был счастлив и обеспечен всем необходимым. Не было ничего, в чём бы он нуждался.

Бедный музыкант очень сильно любил свою дочку. Он был так доволен служением Радхарани посредством своей игры и танцев дочери, совершаемых утром и вечером, что чувствовал себя обитающим на высшей райской планете. Он никогда не задумывался о том, что его дочь когда-нибудь выйдет замуж, и его райскому существованию придёт конец. Но со временем девочка превратилась в девушку, и ей надо было подыскивать жениха. Все Госвами Варшаны любили его дочь. Они говорили ему: «Гулаб, Радха сейчас — на выданье. Почему бы тебе не отдать её замуж?» Всегда, когда ему так говорили, он отвечал: «Увы, где взять необходимые средства для свадьбы?» Госвами решили собрать необходимые деньги и сказали, чтобы он нашел достойного жениха. К счастью дочери, жених был найден, и их поженили. Она уехала к мужу, и Гулаб остался совсем один.

Теперь Гулаб уже не был счастливым, неунывающим музыкантом. Безжалостная судьба набросила но него чёрные тени. Он не только потерял свою жизнерадостность, но также сон и аппетит. Три дня и три ночи он сидел возле ворот храма Радхарани и жалобно плакал. Он лил слёзы, вздыхал и восклицал: «Радха! Радха!» Госвами подумали, что старик сошёл с ума. Они пытались успокоить его, но тщетно.

На тридцатый день, в двенадцать часов ночи, когда Гулаб с закрытыми глазами всё ещё лежал у ворот храма, он услышал голос дочери: «Папа! Я пришла. Разве ты не сыграешь на шаранге, чтобы я могла станцевать?» Трудно сказать: спал Гулаб или бодрствовал. Но он видел с закрытыми глазами себя играющим на шаранге и танцующую дочь. В эту ночь её танец был более обворожительным, а звон её ножных колокольчиков был более приятен для слуха и сильнее захватывал сердце. Это было закономерным, потому что сейчас танцевала не его дочь Радха, а сама Радхарани, обернувшаяся молодой танцовщицей. Гулаб осознал это , поскольку трансцендентный звон ножных колокольчиков Радхарани открыл ему духовные глаза. Он смотрел на Неё широко открытыми, влажными от слёз глазами и говорил: «Лали ( Во Врадже отцы ласкательно называют дочерей лали. У Гулаба были родительские взаимоотношения с Радхарани, поскольку Она явилась ему как его дочь. )» Как только он хотел что-то добавить, пытаясь приблизиться к Ней с сердцем наполненным любовью, Она убежала в сторону храма, увлекая его за собой.

После этого никто больше не видел бедного музыканта. Госвами решили, что он не смог вынести разлуку с дочерью и умер или покончил с жизнью. Они построили выше упомянутую чабутру в память о нём.

Однажды один Госвами, пуджарий в храме, закончив арати* и уложив Радхарани спать, возвращался из храма домой. По дороге он услышал, как из-за группы деревьев в близлежащем лесу кто-то позвал его: «Госвамиджи, Госвамиджи!» Он развернулся на голос и спросил: «Кто здесь?» «Ваш Гулаб», — последовал ответ, и Гулаб вышел из леса. Госвами изумился, увидев его, и сказал: «Разве ты не умер?»

Гулаб от начала до конца рассказал ему историю о том, как Радхарани явилась ему под видом собственной дочери и добавил: «Она милостиво приняла меня как Свою сакхи. Я сейчас пришёл сюда, после того, как сыграл Ей на шаранге, когда Она легла спать. Вот Её пан-прасад (Предложенный Божествам, лист бетеля, свёрнутый кулёчком и наполненный разными добавками такими, как специи, мёд и ароматические вещества.). Возьми же!»

Гулаб дал пан Госвами, тот изумился, увидев, что это был тот же самый пан, который он только что предложил Радхарани. С этого момента игрока на шаранге стали звать Гулаб Сакхи.

Кто-то может спросить: «Какого вида садхану совершал Гулаб, чтобы заслужить такую милость Радхарани? Он даже не был инициирован у гуру. Разве шастры не утверждают, что инициация у гуру вайшнава и практика одного или всех девяти процессов бхакти являются необходимыми составляющими для достижения милости Радхи и Кришны?» Бедный музыкант завоевал Радхарани только тем, что рыдал у ворот Её храма, восклицая: «Радха! Радха!» Но как его плач мог тронуть сердце Радхарани? Неужели Она не знала, что он плачет не о Ней, а о своей дочери?

На этот вопрос очень трудно ответить. Однако, можно поставить на вид, что содержание шастр и их правила и предписания — только для нас, а не для Радхарани. Радхарани ~ сама милость. Когда океан Её милости начинает волноваться, он разбивает все барьеры правил и предписаний. Правила для нас, а Радхарани является исключением. Как говорится, исключения подтверждают правила.

Можно так же заметить, что Гулаб был смиренным, простосердечным и свободным от совершения всех видов оскорблений. Милость Радхарани течёт более свободно к людям с чистым сердцем, и менее к тем, чьи сердца загрязнены, даже если они совершают долгий и напряжённый курс садханы. Гулаб не практиковал джапу, тапу (аскезу) или любые другие виды садханы, которые мог бы наблюдать посторонний. Его жизнь сама по себе была тихой садханой. Служение шарангиста в храме он принял, как основу своей жизни. Зарабатывание средств для поддержания своей семьи было вторичным. Он мог бы уйти из Варшаны, чтобы развлекать людей своим искусством игры на шаранге и заработать больше денег. Но он не мог даже на одну секунду допустить мысли о том, чтобы оставить служение Радхарани. Его преданность Радхарани была непогрешимой и полной. Всё, что Гулаб имел, включая дочь, служило исключительно Радхарани. После того, как его дочь Радха ушла, он лил слёзы не от своей привязанности к ней, но потому, что она являлась для него необходимым средством служения Радхарани. Как Радхарани могла воспрепятствовать свободному течению своей милости к предавшейся душе, подобной Гулабу Сакхи?

Чхота Баба

Он был очень молодым, когда появился во Вриндаване, поэтому его назвали Чхота Баба (юный Баба). Чхота Баба был известен под этим именем до конца своих дней. Он полностью отдал свою судьбу в распоряжение Джая Кришна Даса Бабаджи, поскольку ему понравился приятный и милостивый характер того. Юноша принял Бабаджи как шикша гуру и решил никогда не покидать его. Джая Кришна назначил ученика служить Божествам Радха-Маданамохана.

Джая Кришна был очень доволен его служением и спонтанным любовным отношением к Божествам, поэтому он решил направить Чхота Бабу на путь рагануга бхакти (Состоит из спонтанного любовного служения Радхе и Кришне и совершается посредством воображаемого духовного тела под руководством гуру.). Как-то он спросил юношу: «У тебя есть гуру-пранали (Данные духовным учителем ученику необходимые сведения о его духовном теле такие, как имя, возраст, цвет кожи, одежда, служение. И подобные сведения о духовных телах всех гуру в париваре.)»

Тот ответил: «Я не знаю, что такое гуру-пранали».

Бабаджи объяснил ему значение гуру-пранали и дал указание: «Тебе надо ещё один раз сходить в Навадвипу, чтобы получить у своего гуру сидха-пранали. Это необходимо для рагануга бхаджана, которому ты должен посвятить свою жизнь». Он также рассказал ему о важности и сладости рагануга бхаджана. Но Чхота Баба был так сильно привязан к Джая Кришна Дасу Бабаджи, что не мог даже думать о том, чтобы оставить его хотя бы на мгновение. Он считал, что общество Бабаджи и служение ему более важны и приятны, чем все виды бхаджана. Чхота Баба не мог ничего сказать в ответ и хлынувшими слезами выразил своё нежелание идти в Навадвипу. Бабаджи снова и снова внушал ему необходимость и важность рагануга бхаджана и, так или иначе, убедил его отправиться в Навадвипу за сидха-пранали.

В те времена не было поездов, идущих в Бенгалию из Матхуры. Нужно было добраться до Хатхараса, чтобы сесть на нужный поезд. На следующий день Чхота Баба отправился в Хатхарас. Джая Кришна Дас Бабаджи попрощался с ним, и они разошлись со слезами на глазах. На пути в Хатхарас у Чхота Бабы постоянно текли слёзы. Когда он пришёл на железнодорожную станцию, его сердце начало ныть. Юноша чувствовал, что как только он сядет в поезд, его душа сразу выйдет из тела. Он был в плачевном состоянии, поскольку для него подчинение приказу гуру означало смерть, смертью также являлось неподчинение. Он начал молиться Радхарани и Вриндадеви, шепча: «О, Радхе! О, Вринде! Вы наверняка знаете о моём затруднительном положении. Я принял прибежище у ваших лотосных стоп, ожидая, что вы будете милостивы ко мне и когда-нибудь примете меня вашей служанкой. Почему вы оттолкнули меня от своих лотосных стоп? По крайней мере, благословите меня, чтобы я умер прежде, чем настанет роковой час посадки в поезд». Радхарани и Вринда деви услышали его молитву. Как только он вошёл на станцию, то с облегчением вздохнул, поскольку узнал, что его поезд уже отправился. Чхота Баба решил вернуться и рассказать Джая Кришна Дасу Бабаджи о том, как Радхарани и Вринда деви предотвратили его поездку в Навадвипу.

Джая Кришна Дас Бабаджи уже сожалел, что убедил Чхота Бабу уехать за гуру-пранали. Поскольку Вринда деви отругала его во сне: «Зачем ты послал его в Навадвипу, когда его гуру-пранали уже здесь, на алтаре Радха - Маданамохана?» Бабаджи в изумлении действительно обнаружил на алтаре гуру-пранали Чхота Бабы и был очень счастлив увидеть, каким образом Вринда деви пролила на него милость. Но его горю не было предела, когда он подумал, что Чхота Баба, должно быть, уже находится на большом расстоянии и скоро достигнет станции прямо к отправлению поезда. Бабаджи стал молиться Вринда деви, чтобы она устроила опоздание Чхота Бабы и заставила его вернуться обратно. Он, таким образом, плача, молился Вринда деви и вечером, к своему удивлению, вдруг увидел возвратившегося Чхота Бабу. Джая Кришна Дас Бабаджи подбежал к нему и заключил в объятия прежде, чем тот успел поклониться и извиниться за то, что не смог вовремя прийти к поезду в Хатхарас.

Не было границ счастью Чхота Бабы, когда ему рассказали о милости Вринда деви и о том, как она нашла и предоставила его гуру-пранали.

Он начал практиковать рагануга бхаджан под руководством Джая Кришна Даса Бабаджи. Через некоторое время Бабаджи оставил тело. Прежде, чем уйти, он наставил Чхота Бабу: «Продолжай совершать бхаджан. Не покидай Врадж даже на один день. Радхарани обязательно будет этим довольна и удостоит тебя Своим даршаном».

Чхота Баба продолжал практиковать бхаджан. Он уже состарился, но всё ещё не получил даршана Радхи и Кришны. Страдания в разлуке стали невыносимы для него.

Однажды два ребёнка, мальчик и девочка, оба шести или семи лет, пришли к нему в кутир и попросили: «Баба! Дай нам попить воды». Баба вышел из кутира и увидел детей. Он очаровался их красотой, поскольку никогда не видел таких красивых детей раньше. Баба лил воду из своей каравы в сложенные чашечкой ладошки мальчика, и тот с удовольствием её пил. Напившись, мальчик сказал: «Баба! Дай также напиться моей жене».

Баба рассмеялся и произнёс: «Твоей жене! Вы оба так молоды. Неужели вы муж и жена?»

«Нет, Баба, мы ещё не обвенчаны, но в будущем обязательно обвенчаемся».

«О, ты собираешься пожениться. Но как она может быть твоей женой до замужества?»

Мальчик ответил: «Баба, Вы ничего не понимаете».

Девочка сказала: «Нет, Баба, он говорит неправду. Я пришла в лес собирать цветы. Он отвлёк меня своими шутками и привёл сюда».

Затем Баба стал лить воду в её ладошки, которые были плохо сложены. Вода проливалась на землю, и она не могла напиться. Баба обратился к мальчику: «Твоя жена не знает, как правильно сложить ладошки чашечкой».

«Она чересчур наивна», — ответил мальчик, поставил свои сложенные ладошки к её рту, и она напилась из них.

После этого Баба предупредил мальчика: «Лала, уже темнеет. Вам надо возвращаться домой».

Мальчик взял девочку за руку, и они стали уходить.

Баба, завороженный, продолжал глядеть им вслед. Они также часто оборачивались и смотрели на него с хитрыми улыбками. Пройдя небольшое расстояние, мальчик и девочка внезапно исчезли. На Бабу сразу же нашло озарение. В сердце заблагоухал странный букет ощущений, состоящий из заблуждения, счастья и горя. Он осознал, что эти дети были никто иные, как два Божества его сердца, которым он так долго поклонялся. Они предстали перед ним именно так, потому что у Бабы было желание напоить их когда-нибудь водой, подобно тому, как Джая Кришна Бабаджи напоил Кришну своими руками. Чхота Баба был счастлив тем, что Радха и Кришна явились ему и одновременно несчастлив, поскольку Они исчезли и из-за своей неспособности опознать Их. Их исчезновение после непродолжительного даршана заставило его ощутить такую сильную боль разлуки, какую он никогда прежде не чувствовал. Он плакал и плакал, пока не пришёл сон и не дал ему облегчение.

Во сне Радха и Кришна снова явились ему и сказали: «Баба! Продолжай делать бхаджан. В положенное время Мы удостоим тебя сакшат даршаном». Чхота Баба, наверняка, был благословен Их даршаном опять, но кто знает, где и как.

Карта Кришнадас Баба

Карта Кришнадас Баба принял инициацию от одного садху в линии ученической преемственности, восходящей к Нитьянанде. Сидха Кришна Дас Бабаджи был его шикша гуру. Практикуя садхану под его руководством, Карта Баба, как и его шикша гуру, стал сидхой. Его звали Сидха Баба, потому что он стал сидхой в упасане (Метод поклонения) аштакалъя-лилы. У него также было имя Гутикавале Баба, поскольку он расширил и перевёл на бенгали гутику (Книга описывающая аштакалья-лилу, составленная Сидха Кришнадасом Бабой из Говардхана.) Сидха Кришна Даса Бабаджи, написанную на санскрите, и предал ей такую форму, в какой она доступна сейчас. Ещё одно его имя было Карта (Карта на языке бенгали значит менеджер, управляющий или глава общества), потому что, за счёт своего высокого духовного уровня, он был естественным главой и лидером общества вайшнавов в те времена. Все садху и вайшнавы приходили к нему за наставлениями. Они не могли ничего предпринять, если это не санкционировалось им.

Карта Баба прожил сто четыре года. Он не тратил зря даже одной секунды — без служения Радхе и Кришне или вайшнавам. У него едва ли было время для самого себя. Ему не хватало времени даже для сбора мадхукари. Он собирал мадхукари только раз в два или три дня. Если у него был какой-то досуг после сева-пуджи, он тратил его на шитьё гадади (одеяло из обрезков) или, делая копии гутики для садху. Но даже тогда, когда Карта Баба, казалось, внешне занимался служением посредством материального тела, он был всё равно погружён в медитацию на лилы Радхи и Кришны. Иногда он был с такой силой поглощен бхаджаном, что терял сознание, и его внешняя активность сдерживалась на несколько часов.

Как-то один киртания пришёл из Бенгалии, чтобы служить садху и вайшнавам посредством пения киртанов. Садху сказали ему: «Если ты сможешь удовлетворить Карту Бабу из Говардхана своим исполнением киртана, то будешь вправе думать, что совершил реальное служение». Киртания пришёл к Карта Бабе и обратился к нему с просьбой послушать его пение. Баба, только что принявший омовение и собиравшийся поставить на своё тело тилаку, вежливо ответил: «Баба! Где взять время для киртана!» Но потом, глядя на упорство посетителя, согласился: «Хорошо, пой, а я буду ставить тилаку». Киртания запел. Карта Баба налил немного воды на левую руку и стал растирать на ладони глину из Радхакунды для тилаки. Киртан рассказывал о лиле, относящейся к первому любовному свиданию Радхи и Кришны. Киртания пел киртан, а перед внутренним зрением Бабы разворачивалось действие лилы. Он так погрузился в лилу, что его правая рука, трущая глину, иногда двигалась, а иногда замирала. В конце концов, растирание прекратилось совсем. На Бабу нашло оцепенение, его ум полностью зафиксировался на лиле. Киртан начался в восемь часов утра и продолжался до четырёх часов дня. Когда пение закончилось, Карта Баба так и оставался без поставленной на тело тилаки.

В те времена святые Враджа обычно посылали своих учеников к Карта Кришнадасу Бабе для обучения аштакалъя-лила-смаранам. Но Баба не принимал всех и каждого, а тренировал только тех, кто поднялся над уровнем обычных людей и обрёл способность контролировать чувства. Поэтому прежде чем принять кого-либо для тренинга, он некоторое время держал желающих в своём ашраме, чтобы выяснить их пригодность для бхаджана.

Однажды к нему пришёл садху и попросил шикшу в аштакалъя-лила-смаранам. Баба хорошо принял его и предоставил место для проживания в ашраме. Ночью он дал вновь пришедшему садху кусок хлеба, предварительно размочив его в воде, поскольку хлеб, превратившийся в сухарь, был принесён в качестве мадхукари три дня назад. Затем Баба ушёл и сел неподалёку, наблюдая за садху. По выражению лица садху, получившего размоченный хлеб, Баба смог понять, что тот не годится для аштакалъя-лила-смаранам. Он вернулся к нему и, претворившись, что дал ему это кушанье по ошибке, сказал: «О! Что я наделал?! Я дал тебе несвежий хлеб». Затем Баба дал садху свежий хлеб, а сам съел размоченный в воде.

А позже он сказал садху. «Ты всё ещё раб своего языка. До тех пор, пока человек привязан к миру чувств и к его наслаждениям, он не квалифицирован для рагануга бхаджана. Тебе надо продолжать практиковать ваидхи бхакти. Посредством практики ваидхи бхакти твоё сердце будет очищаться, и, когда желания чувственных удовлетворений полностью из него исчезнут, тогда ты можешь прийти ко мне за инструкциями по рагануга бхаджану».

До тех пор, пока Сидха Кришнадас Бабаджи из Говардхана был живой, Сидха Карта Кришнадас Баба жил на Говардхане, возле бхаджана-кутира Санатана Госвами на Манаси-Ганге. Место, где он жил, даже сейчас сохранило название Сидха Баба-ки-тхаура в честь его имени Сидха Бабы. После ухода Сидха Кришнадаса Бабаджии Карта Баба переселился в Путан Гхеру на Радхакунде.

Однажды право на владение Радха-кундой стало предметом спора между бенгальскими садху, живущими в деревне Радхакунда и местными враджабаси. Враджабаси объявили: «Мы не позволим бенгальским садху даже прикасаться к воде Радха-кунды». Бабаджи из Бенгалии пришли к Карта Бабе и спросили, что им делать. Он ответил: «Нам не надо сражаться с враджабаси. Если Радхарани желает, чтобы мы не касались Радха-кунды, мы не будем этого делать». Садху подчинились его совету.

В день Кришна-аштами месяца картика омовение в Радхакунде имеет особое духовное значение. В этот день Карта Баба забеспокоился о том, чтобы омыться в Радхакунде. Он сел на берегу кунды, возле самадхи Рагхунатха Даса Госвами и обратился с молитвою к Радхарани: «Всемилостивая Радхарани! Я знаю, что из-за каких-то оскорблений, совершённых нами, Ты забрала у нас привилегию омываться в Твоей кунде. Но если сегодня Ты милостиво как-нибудь организуешь для меня хотя бы пригоршню воды из Твоей кунды, я обрызгаю ею своё тело и буду благословен».

В это время на Радха-кунду из деревни Кунджары пришли восемь или десять враджабаси с палками в руках. Когда они снимали свою одежду, чтобы омыться в Радхакунде, то увидели сидящего рядом Бабу со слезами на глазах. Они спросили: «Баба! Почему Вы сидите в стороне и проливаете слёзы? Луна уже появилась на небе, это самое время для принятия омовения».

Баба рассказал им о споре между враджабаси и бенгальскими Бабаджи и о решении первых не позволять бенгальцам омываться в Радха-кунде. Они все разом закричали: «Баба! Вы должны принять омовение. А мы посмотрим, кто посмеет запретить Вам сделать это!»

Баба отказался омываться. Но они силой привели его к Радха-кунде и заставили в ней искупаться. Местные враджабаси подняли вокруг страшный шум, но они не смогли ничего поделать, поскольку испугались кунджарских враджабаси. После того, как Кунджарцы ушли, садху опасались нападения местных враджабаси. Но в ту же ночь Радхарани сказала им во сне: «Радхакунда — Моё озеро. Садху также принадлежат Мне. Кто вы такие, чтобы запрещать им принимать омовение?»

На следующее утро враджабаси рассказали друг другу о сне, увиденном каждым из них. Они поняли, что совершили оскорбление Радхарани и бенгальских садху. Им ничего не оставалось делать, как идти к Карте Бабе, припасть к его стопам и молить о прощении.

Карта Баба прожил в Нутан Гхере десять или двенадцать лет, после чего оставил тело. Его самадхи находится там же.

Шри Навалакишор Баба

Во Врадже, в деревне Нандаграм, есть храм Нандалалы (сына Нанды, Кришны). Во время этих событий храму было сто пятьдесят лет и он находился в заброшенном состоянии. Пол галереи перед храмом был неровным и потрескавшимся. Нандалала подумал, что если бы пол отремонтировать, покрыв гладким мрамором, Ему было бы легко бегать по галерее и играть.

Для Нандалалы это было пустячным делом, поскольку Он Господин, творец и разрушитель вселенной. Его лила-сакхи Иогамая может исполнять любые Его желания, как только они появляются у Него в уме. Но Иогамайя знает, что её Господь явился в этой инкарнации не как повелитель вселенной, а как сын Нанды и Яшоды, как друг Судамы, Шридамы и других мальчиков пастушков и как возлюбленный гопи, ~ чтобы наслаждаться их любовью. Назначение этой инкарнации было только в том, чтобы любить и быть любимым. Поэтому в этой инкарнации Его айшваръя была полностью покрыта Его мадхуръей или очараванием, и в ней Он зависит в исполнении Своих желаний не только от Иогамайи, но в большей степени от любовного служения Своих преданных. В соответствие с этим, Нандалала стал ждать подходящего случая, когда Он смог бы вдохновить какого-нибудь преданного сделать мраморный пол в галерее храма.

В деревне Чандхари-ка-нагала района Алавар в Раджастане жил преданный брахман, чьё имя было Навалакишор. Он был инициирован в Рамануджа сампрадайе и поклонялся Вишну. Его мать Шримати Хира Деви была преданной Нандалалы, и Он был очень добр к ней. Однажды, когда она упала с крыши, Он поймал её на Свои колени и таким образом спас от увечья и страданий. После этого случая она переехала в Нандаграм и стала жить там вместе с Навалакишором и его женой. Шримати Хира Деви прожила в Нандаграме только несколько месяцев, после чего Нандалала, устроив так, что она оставила своё бренное тело, взял её служить Себе в Своей трансцендентальной дхаме.

Навалакишор уже имел сильные самскары бхакти, но после ухода матери его бхакти и вайрагъя стали ещё сильнее. Он на короткое время уехал в свою деревню и, продав всю унаследованную в ней собственность, вернулся в Нандаграм. Деньги, вырученные таким образом, были потрачены на служение садху и вайшнавам.

Как-то он сказал своей жене: «В Нандаграме много воров. Они уже приглядели твои украшения. Отдай драгоценности мне, я вручу их в надёжные руки». Жена отдала ему украшения. Через какое-то время она спросила его, где он их хранит. Он ответил: «Они находятся в казне Нандалалы». Жена поняла, что украшения были также проданы, а полученные деньги израсходованы н