Судебно-психиатрическая экспертиза свидетелей и потерпевших

Ежегодно в нашей стране проходят судебно-психиатрическую экспертизу несколько тысяч потерпевших по уголовным делам*(52). Активно участвуя в судебно-следственном процессе, потерпевший может влиять на его течение и исход. Его показания рассматриваются как самостоятельный вид доказательств по делу и приобретают особенно важное значение при отсутствии иных свидетелей преступления. Практика СПЭ свидетельствует о том, что нередко жертвами противоправных действий являются лица с различными формами психической патологии.

Необходимо отметить, что в судебной психиатрии потерпевшие и свидетели традиционно рассматриваются в одной группе, поскольку обладают сходными процессуальными правами и обязанностями. Сходен и круг вопросов, которые решают судебные психиатры-эксперты при проведении СПЭ потерпевших и свидетелей. В то же время, помимо общих экспертных вопросов в отношении этих двух категорий, круг задач, решаемых в отношении потерпевших, значительно шире.

К экспертным исследованиям, проводимым как потерпевшим, так и свидетелям, относятся:

- экспертиза по определению психических расстройств, нарушающих способность давать показания;

- экспертиза по определению психических расстройств, нарушающих уголовно-процессуальную дееспособность.

Следующие экспертные исследования проводятся только потерпевшим:

- экспертиза по определению психических расстройств, обусловливающих беспомощное состояние;

- экспертиза по определению степени тяжести телесных повреждений (комплексная судебно-психиатрическая и судебно-медицинская);

- экспертиза по делу о компенсации морального вреда (в рамках гражданского судопроизводства)*(53).

Процессуальные функции потерпевшего не могут быть сведены только к даче показаний по делу. Так, потерпевшие по закону имеют право отстаивать свои интересы, заявлять отводы и ходатайства, участвовать в исследовании доказательств, задавать вопросы, выражать свое отношение к следствию, знакомиться с его результатами (ст. 42 УПК). Налагаются на потерпевшего и определенные обязанности: он должен давать правдивые показания, участвовать в очных ставках, опознании, следственном эксперименте, в случае необходимости - подвергаться освидетельствованию, представлять образцы своего почерка и т.д. (ст. 78, 193, 196 и 202 УПК).

Свидетелю предоставлено право отказаться свидетельствовать против самого себя и близких родственников, давать показания на родном языке и пользоваться услугами переводчика, заявлять ходатайства и приносить жалобы на действия и решения следователя, ходатайствовать о применении мер безопасности. Одновременно он не вправе уклоняться от явки по вызовам следователя и суда, давать заведомо ложные показания, разглашать данные предварительного расследования (ст. 56 УПК).

Круг прав потерпевшего и свидетеля, связанный с назначением и производством судебной экспертизы, зафиксирован в ст. 198 УПК: они вправе знакомиться с постановлением о назначении судебной экспертизы, заявлять отвод эксперту или ходатайствовать о проведении судебной экспертизы в другом экспертном учреждении, знакомиться с заключением эксперта.

Судебно-психиатрическая экспертиза по определению способности к даче показаний и процессуальной дееспособности. Способность к даче показаний является составной частью процессуальной дееспособности, так как дача показаний - право и обязанность потерпевшего (п. 2 ч. 2 ст. 42, ст. 78 УПК) и свидетеля (ст. 56 и 79 УПК). Обязательность назначения судебно-психиатрической экспертизы по способности потерпевших к даче показаний закреплена в п. 4 ст. 196 УПК: "...Назначение и производство судебной экспертизы обязательно, если необходимо установить: ... 4) психическое или физическое состояние потерпевшего, когда возникает сомнение в его способности правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, и давать показания".

Вопрос, соответствующий этой задаче, может быть сформулирован следующим образом.

Способен ли по своему психическому состоянию подэкспертный правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, и давать о них показания?

В отношении свидетелей такая СПЭ может проводиться только с их согласия или с согласия их законных представителей (п. 4 ст. 195 УПК).

Определение способности потерпевших с психическими расстройствами правильно воспринимать обстоятельства и давать о них показания тесно связано с клиническими проявлениями психической патологии, уровнем интеллектуально-мнестического развития, личностными особенностями, характером противоправных действий, совершенных против них, т.е. с обстоятельствами, во многом обусловливающими виктимность*(54) и способность оказывать сопротивление преступнику, поэтому указанные вопросы непосредственно связаны между собой при проведении СПЭ (рис. 4).

Правовые нормы, касающиеся способности давать показания и уголовно-процессуальной дееспособности, не содержат медицинского критерия как такового, поскольку там нет понятия "психическое расстройство", а используются более широкие категории "психическое состояние" (ст. 45 и 196 УПК), "психические недостатки" (ст. 51 Кодекса). Поэтому оправдана постановка соответствующего вопроса и к психологу.

Учитывая уровень психического развития, индивидуально-психологические особенности, эмоциональное состояние подэкспертного, а также конкретные условия ситуации правонарушения, мог ли он правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и может ли давать о них показания?

Этот вопрос относится лишь к потенциальной способности правильно воспринимать обстоятельства и давать о них показания, достоверность же, соответствие показаний действительности устанавливаются судебно-следственными органами [Морозова, 2005].

Подход к ограничению уголовно-процессуальной дееспособности потерпевшего почти идентичен таковому у обвиняемых, о чем говорится в ст. 45 УПК: для защиты прав и законных интересов потерпевших, являющихся несовершеннолетними или по своему физическому или психическому состоянию лишенных возможности самостоятельно защищать свои права и законные интересы, к обязательному участию в уголовном деле привлекаются их законные представители или представители.

Для определения процессуальной дееспособности потерпевших Ю.Л. Метелицей (1990) предложен следующий вариант формулировки юридического критерия: "способность правильно воспринимать характер и значение правонарушения и своего процессуального положения и самостоятельно осуществлять свои процессуальные права". Эти способности у потерпевших могут быть нарушены под влиянием психопатологических (наличие выраженных психических расстройств) и ситуационных (психотравмирующее влияние следственных мероприятий) факторов.

Судебно-психиатрическая экспертиза по определению беспомощного состояния. На беспомощное состояние как отдельный признак состава преступления указывают ст. 105 (п. "в" ч. 2) - убийство, ст. 111 (п. "б" ч. 2) - умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, ст. 112 (п. "в" ч. 2) - умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью, ст. 117 (п. "в" ч. 2) - истязание, ст. 131 (ч. 1) - изнасилование, ст. 132 (ч. 1) - насильственные действия сексуального характера. Обстоятельством, отягчающим ответственность при иных преступлениях, является "беспомощное состояние" жертвы (п. "з" ч. 1 ст. 63 УК).

Предмет экспертизы по определению беспомощного состояния установлен в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 15.06.2004 N 11 "О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации", где указано, что "изнасилование (статья 131 УК РФ) и насильственные действия сексуального характера (статья 132 УК РФ) следует признавать совершенными с использованием беспомощного состояния потерпевшего лица в тех случаях, когда оно в силу своего физического или психического состояния (слабоумие или другое психическое расстройство, физические недостатки, иное болезненное либо бессознательное состояние, малолетний или престарелый возраст и т.п.) не могло понимать характер и значение совершаемых с ним действий либо оказать сопротивление виновному лицу. При этом лицо, совершая изнасилование либо насильственные действия сексуального характера, должно сознавать, что потерпевшее лицо находится в беспомощном состоянии". Констатация "беспомощного состояния" относится к компетенции суда. Здесь же указывается, что при решении вопроса о том, является ли состояние потерпевшего беспомощным, суд должен исходить из имеющихся доказательств по делу, "включая соответствующее заключение эксперта, когда для установления психического или физического состояния потерпевшего проведение экспертизы является необходимым".

Вопрос, решаемый в ходе судебно-психиатрической экспертизы, может звучать следующим образом.

Имелось ли у потерпевшего во время совершения в отношении него противоправных действий психическое расстройство, определявшее его неспособность понимать характер и значение совершаемых с ним действий либо оказать сопротивление обвиняемому?

В работах М.М. Коченова (1991) предложены следующие показатели способности потерпевших понимать характер и значение совершаемых с ними действий: осознание угрожающего характера ситуации на ранних этапах ее развития; поведение, адекватное по основным признакам требованиям ситуации; правильное понимание нравственно-этической стороны происходящего; способность в дальнейшем рационализировать случившееся в собственное поведение. К показателям возможности оказывать сопротивление автор относит сохранность целенаправленного поведения, устойчивость к внешним воздействиям, отсутствие психического состояния типа физиологического аффекта. Ф.С. Сафуанов (1998) указывает, что сохранность способности потерпевших понимать сексуальную направленность и социальное значение совершаемых с ними насильственных действий зависит от многих психологических факторов, взаимодействующих с особенностями криминальной ситуации, ведущими из которых являются: уровень психического развития, уровень сексуального сознания и самосознания потерпевшего, эмоциональное состояние потерпевшего в криминальной ситуации (аффект страха с частичным сужением сознания и дезорганизацией волевой регуляции поведения), что снижает возможность осознания происходящего, понимания смысла собственных поступков и поведения преступника.

В научных исследованиях последних десятилетий доказано, что существует широкая область пограничных психических расстройств, в отношении которых возникает необходимость установить соотношение нарушенных и сохранных сторон психики у потерпевших с психическими расстройствами, определить характер взаимного влияния стрессового и психопатологического факторов на юридически значимые способности и конкретную меру их проявления как в криминальной ситуации, так и в ходе судебно-следственного процесса. Вместе с тем перечень признаков, лежащих в основе беспомощности, является открытым. Это допускает обусловленность беспомощности действием факторов, не идентичных психическим расстройствам, природа которых носит больше психологический, а не психопатологический характер. Поэтому возможна и формулировка экспертного задания, исходящего из необходимости обращения к специальным психологическим познаниям.

Учитывая уровень психического развития, возрастные и индивидуально- личностные особенности, мог ли потерпевший понимать характер и значение совершаемых с ним действий либо оказать сопротивление обвиняемому во время совершения в отношении него противоправных действий?

В определении юридического критерия беспомощного состояния имеются два компонента, характеризующие его структуру: интеллектуальный (неспособность понимать характер и значение совершаемых действий) и волевой (неспособность оказывать сопротивление). Наличие любого из этих компонентов оказывается достаточным основанием для констатации психической беспомощности, поскольку свидетельствует о нарушенной способности к формированию поведения, обозначенного М.М. Коченовым (1980) как "последовательно адекватное ситуации".Раскрытие содержательной стороны интеллектуального компонента юридического критерия, основанное на теории понимания, предложено Ю.Л. Метелицей (1990). Для оценки имеющихся у потерпевших психических расстройств автор выделяет четыре уровня понимания потерпевшими характера и значения совершаемых с ними действий:

1) понимание внешней стороны юридически значимых событий;

2) понимание фактической стороны (или внутреннего содержания);

3) понимание их социального значения;

4) понимание социального значения юридически значимых событий на уровне личностного смысла.

При этом для констатации беспомощности достаточно нарушения понимания на одном из этих уровней. В соответствии с выделенными уровнями анализ интеллектуального компонента показывает, что в основе понимания характера действий виновного лежит правильное отражение их внешней стороны, фактического содержания обстоятельств происходящего. Под пониманием значения - смысловой аспект отражения действий в сознании - подразумевается отношение этих действий к морально-этическим и правовым нормам, отношение своих мотивов и целей к мотивам и целям действий преступника, отношение последствий совершаемых действий к собственному будущему. Таким образом, категории "неспособность понимать характер" будут соответствовать нарушениям 1-го и 2-го уровней понимания (внешней стороны юридически значимых событий, их фактической стороны), а "неспособности понимать значение" - нарушениям 3-го и 4-го уровней (социального значения юридически значимых событий, в том числе на уровне личностного смысла). Вместе с тем исходя из практических потребностей при проведении СПЭ потерпевших в работах А.Ю. Березанцева, Т.Ю. Филатова (2010) данные уровни понимания были уточнены. Сформулирована классификация вариантов юридического компонента психической беспомощности, в которой были объединены первый и второй, а также третий и четвертый уровни, и выделены два уровня понимания: 1-й уровень - понимание (осмысленное восприятие) внешней, фактической стороны событий, разворачивающихся в рамках криминальной ситуации (время, место, внешность правонарушителя и т.д., а также формальное понимание сути происходящего) по всем видам правонарушений; 2-й уровень - это понимание и оценка потерпевшим социального значения и личностного смысла противоправных действий.

Дело в том, что классификация Ю.Л. Метелицы была создана на материале преимущественно малолетних потерпевших, у которых понимание нарушено уже на первых двух уровнях, и оказалась малоприменимой ко взрослым потерпевшим с психическими расстройствами. "Укрупнение" интеллектуальных вариантов юридического компонента психической беспомощности позволяет экстраполировать ее не только на преступления по статьям УК, где параметр беспомощного состояния является кодифицированным признаком состава преступления, но и на остальные статьи Кодекса, по которым лица с психическими расстройствами могут выступать в качестве потерпевших (в частности, имущественные правонарушения). Например, совершая сделку, лицо с тяжелым психическим расстройством может понимать ее формальную сторону, но в силу нарушений прогностических способностей не предвидеть ее личностных и социальных последствий, т.е. нарушение отмечается на втором обобщенном уровне, что можно интерпретировать как беспомощное состояние жертвы и отягчающее ответственность обстоятельство (п. "з" ч. 1 ст. 63 УК).

Актуальная возможность реализации потенциальной способности потерпевших понимать "характер" и "значение" совершаемых с ними действий зависит и от ситуационного фактора. Н.Б. Морозовой (1999) выделено три типа ее ограничений или утраты: психогенный (в результате психотравмирующего воздействия сексуального насилия и возникновения острых аффективно-шоковых или субшоковых реакций с аффектом страха и психогенной дезорганизацией мышления); травматический (при получении черепно-мозговой травмы с нарушением сознания); интоксикационный (вследствие состояния выраженного алкогольного опьянения и интоксикации при приеме различных психоактивных веществ). Во многих работах показано, что волевой компонент (способность оказывать сопротивление) зависит, с одной стороны, от сохранности интеллектуального компонента, с другой - от способности к целенаправленному, последовательному, адекватному поведению в ситуации выбора. Сочетание возрастного, психопатологического или личностного факторов в каждом конкретном случае может быть разным, в некоторых вклад одного из них может оказаться преобладающим, что определяет компетенцию соответствующего эксперта.

Что касается потерпевших от сексуальных деяний, то в основе их потенциальной способности понимать характер и значение подобных действий лежит степень сформированности базовых психологических структур сексуальности. Так, практически полная неспособность понимать характер и значение сексуальных действий соответствует этапу становления полового самосознания (до 6-7 лет); понимание характера при недостаточном понимании (или полном непонимании) значения сексуальных действий типично для этапа психосексуального развития в возрасте 7-12 лет; формирование данной способности в полном объеме происходит на этапе психосексуальных ориентаций, завершение которого относится к 18 годам [Ткаченко, Дворянчиков, Догадина, 1999; Морозова, 2005].

К показателям возможности оказывать сопротивление относятся сохранность целенаправленности поведения, устойчивость к внешним воздействиям, отсутствие психического (эмоционального) состояния, способного оказывать астенизирующее и тормозящее влияние. Ю.Л. Метелица (1990) выделял следующие формы нарушений волевых процессов: а) выраженное снижение спонтанности поведения в виде торпидности, вялости, аспонтанности; б) выраженная импульсивность и расторможенность влечений (встречающиеся, например, при неглубоких степенях умственной отсталости); в) патологически повышенные внушаемость и подчиняемость.

Особое место занимает алкогольное опьянение, которое влияет на критические и прогностические компоненты психики и может резко ограничивать физические способности к сопротивлению. При этом согласно постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 15.06.2004 N 11 "не имеет значения, было ли оно (потерпевшее лицо) приведено в такое состояние самим виновным... или находилось в беспомощном состоянии независимо от действий лица, совершившего... преступление". Алгоритм дифференцированной судебно-психиатрической оценки беспомощного состояния и способности давать показания представлен на рис. 4. А ниже приводится клиническое наблюдение.

┌─────────────────────────────────────┐ ┌───────────────────────────────┐

│Неспособность оказывать сопротивление│ │ Способность оказывать │

│ (беспомощное состояние) │ │ сопротивление (нет │

│ │ │ беспомощного состояния) │

└─────────────────┬───────────────────┘ └──────────────────────────┬────┘

┌─────────┴──────────┬──────────────┬───────────────┐ └────┐

▼ ▼ ▼ ▼ │

┌───────┴───────────┐┌───────┴───────┐┌─────┴──────┐┌───────┴───────────┐│

│ Потерпевший не ││Потерпевший мог││Потерпевший ││Временное нарушение││

│ мог понимать ││ все понимать, ││мог понимать││ способности пони- ││

│характер и значение││но не мог ока- ││только внеш-││ мать и оказывать ││

│совершаемых с ним ││ зывать сопро- ││нюю сторону ││ сопротивление в ││

│ действий ││ тивление ││ ││связи с иноксикаци-││

│ ││ ││ ││ онным или травма- ││

│ ││ ││ ││ тическим фактором ││

└────────┬──────────┘└────────┬──────┘└───────┬────┘└────────┬──────────┘│

│ │ │ │ │

▼ ▼ │ ▼ │

┌────────┴────────┐ ┌─────────┴───────────┐ │ ┌───────────┴──────────┐│

│ Неспособность │ │Способность правильно│ │ │Способность правильно ││

│правильно воспри-│ │воспринимать внешнюю │ │ │ воспринимать обстоя- ││

│ нимать обстоя- │ │(фактическую) сторону│ │ │тельства... и давать о││

│ тельства... и │ │и давать показания о │ │ │них показания за ис- ││

│давать показания │ │ фактической стороне │ │ │ ключением периода ││

│ │ │ дела │ │ │ интоксикации/травмы ││

└─────────────────┘ └─────────────────────┘ ▼ └──────────────────────┘│

┌──────────────┴────────────────────────┐ │

│ Способность в полной мере и правильно ├◄┘

│ воспринимать обстоятельства... и │

│ давать о них показания │

└───────────────────────────────────────┘

Рис. 4. Алгоритм дифференцированной судебно-психиатрической оценки беспомощного состояния и способности давать показания

Подэкспертная Х., 31 год, потерпевшая в уголовном деле по ст. 131 (изнасилование) и свидетель в уголовном деле по обвинению К. по ст. 111 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью).

Родители подэкспертной злоупотребляли алкогольными напитками, отец покончил жизнь самоубийством, мать умерла, когда подэкспертной было 24 года. С раннего детства Х. отставала в психическом развитии, поздно начала ходить, разговаривать (в 5-6 лет). В возрасте 5 лет обследовалась в детской психиатрической больнице, затем наблюдалась врачами психоневрологического диспансера (ПНД) с диагнозом "Олигофрения в степени выраженной дебильности". В школе начала обучаться с 8 лет, с учебной программой массовой школы не справлялась, была переведена во вспомогательную школу, где также училась слабо, оставалась на второй год обучения. Х. занималась сугубо по индивидуальной программе по всем предметам, быстро истощалась, была невнимательной, писала с большим количеством ошибок, не могла сделать логического вывода из прочитанного, плохо считала, абстрактные понятия, обобщения были недостаточными. Была внушаемой, подчиняемой, безынициативной, "примитивной". Окончив 8 классов, в последующем нигде не работала и не училась. В 18 лет при осмотре в ПНД отмечалось, что речь Х. не развита, она была пассивна, крайне примитивна, на вопросы отвечала не по существу. В том же году с диагнозом "Олигофрения в степени выраженной дебильности" ей была установлена 2-я группа инвалидности. При посещении ПНД в последующем она жаловалась на головные боли, головокружение, нарушение сна, говорила, что ничего не умеет делать. У нее выявлялись вялость, безынициативность, пассивность, бедный словарный запас. В течение последних нескольких лет у Х. отмечались раздражительность, эмоциональная неустойчивость, в связи с чем назначалось соответствующее лечение. По-прежнему у нее оставалось выраженное интеллектуально-мнестическое снижение, "примитивность", отсутствие критики к своему состоянию. После смерти матери она проживала с бабкой и дедом. В возрасте 23 лет Х. прошла амбулаторную судебно-психиатрическую экспертизу по гражданскому делу о признании ее недееспособной. В тот период она внешне была спокойной, активности в беседе не проявляла, на вопросы отвечала короткими фразами, имела малый запас слов, писала с ошибками, не справлялась с простейшими арифметическими задачами. По-детски хвастливо сообщала, что бабка доверяет ей покупать хлеб и молоко, знала цены на них, но на другие продукты - не знала. Говорила, что дома пылесосит, выносит мусор, чистит овощи, но варить ничего не умеет, не знает, как пользоваться газовой плитой. Указывалось, что запас знаний у нее был крайне мал, в житейских ситуациях она не ориентировалась. Критика к своему состоянию у нее была нарушена. Комиссией был установлен диагноз "Олигофрения в степени выраженной дебильности" и дано заключение о неспособности понимать значение своих действий и руководить ими. В последующем судом Х. была признана недееспособной, опекуном была назначена ее тетка. При осмотрах в ПНД отмечалось, что подэкспертная "глубоко слабоумна", раздражительна, ей назначалось лечение. После смерти бабки и деда Х. проживала вместе с двоюродным братом К., который заботился о ней, взаимоотношения между ними были дружескими. Как следует из материалов уголовного дела, от опекуна Х. поступило заявление в прокуратуру об изнасиловании Х. неизвестными лицами ночью в дачном доме. В своих первых показаниях Х. сообщила, что около 22 ч 30 мин. на дачу пришел ее друг С. со своим другом В., который предложил ей "заняться любовью", она согласилась. Спиртные напитки они не употребляли. Около 23 ч 30 мин. в дом вошел ее брат К. Ему, очевидно, не понравилось, что В. лежал голым с ней на кровати, и он предложил ему "выйти и поговорить". В. оделся и вышел, при этом свои трусы и носки оставил в доме. На улице К. стал кричать на В., а затем наносить удары по его голове и телу, тот упал и остался лежать. На следующем допросе Х. показала, что тем вечером С. и В. пришли в дом и стали ее насиловать, били ее, угрожали убийством, если она не ляжет в постель. Затем приехал ее брат, который стал ругаться с В., они вышли на улицу. Сообщила, что последующие события не помнит. Настаивала на том, что в первых показаниях говорила неправду, почему - не знает, теперь говорит правду.

При клиническом психолого-психиатрическом обследовании в судебно-психиатрическом экспертном учреждении у Х. со стороны внутренних органов физикально определяемой патологии не обнаружено. Неврологическое состояние: реакция зрачков на свет живая. Лицевая иннервация симметрична. В позе Ромберга устойчива. Знаков очагового поражения центральной нервной системы не выявлено. Психическое состояние: понимала, что находится в медицинском учреждении и беседует с врачами, но цель обследования не знала. Текущую дату назвала приблизительно. Держалась напряженно, настороженно, беспокойно, теребила пальцами свою одежду. Ее настроение было сниженным, выражение лица - испуганным. Продуктивному контакту Х. была малодоступна, на простейшие вопросы (назвать адрес места жительства, имена родных) отвечала правильно, односложно, при более сложных вопросах - терялась, не понимала их смысла, отвечала не по существу, часто ссылалась на запамятование. Не знала, сколько лет ее брату, племяннику. Отмечалось, что ее фразовая речь была практически не развита, словарный запас - крайне ограничен. Предъявляла жалобы на частые головные боли, нарушение сна, с чем связывала лечение в ПНД. С трудом, с многочисленными наводящими вопросами рассказала свой распорядок дня и основные занятия, сообщила, что основное время проводила под надзором тетки. Указывалось, что навыки самообслуживания у нее существенно ограничены, нуждается в постоянном надзоре. По поводу содеянного в отношении нее правонарушения рассказывала сбивчиво, непоследовательно, при этом плакала. Путано говорила, что вечером пришли С. и В., "попросились посмотреть телевизор". Затем они оба стали избивать ее, "по голове давали кулаком", требовали раздеться, лечь на кровать, угрожали убийством, затем сами сняли с нее одежду и стали "сильно насиловать". Она сопротивлялась, кричала, поэтому они били ее. У нее отмечалось сугубо конкретное, непродуктивное мышление, низкий интеллект, абстрагирование, а также условный смысл пословиц и поговорок ей были недоступны. Эмоциональные проявления ее были малодифференцированными, бедными, однообразными. Отмечалось, что Х. инфантильна, повышенно внушаема, подчиняема. Критическая оценка своего состояния и сложившейся ситуации была нарушена.

Экспертная комиссия пришла к заключению, что Х. страдает тяжелой умственной отсталостью. Об этом свидетельствовали анамнестические данные о ее отставании в психическом развитии с раннего детства, неспособности усвоения учебной программы вспомогательной школы, неразвитости навыков самообслуживания, слабой ориентации в житейских ситуациях, выраженные интеллектуально-мнестические расстройства, в связи с чем над ней как над недееспособной была учреждена опека. Диагностическое заключение также подтверждали выявленные при обследовании непродуктивность мышления, грубые интеллектуально-мнестические расстройства, несформированность навыков чтения, счета и письма, недоступность понимания условного смысла пословиц и поговорок, эмоциональная бедность, выраженная инфантильность, внушаемость, подчиняемость, нарушение прогностических и критических способностей. Также указывалось, что Х. в период совершения в отношении нее противоправных действий не понимала характера и значения совершаемых с нею действий, не могла оказывать сопротивление. Х. не могла правильно воспринимать обстоятельства уголовного дела и не может давать показания.

Таким образом, у потерпевшей выявлялось нарушение первого уровня понимания - осмысленного восприятия внешней, фактической стороны событий, разворачивающихся в рамках криминальной ситуации (место, внешность правонарушителя, последовательность совершаемых им противоправных действий). В процессе следствия Х. давала отрывочные, неоднозначные, противоречивые показания на допросах; при описании криминальной ситуации, интересующей следствие, меняла фабулу происшедшего. В силу выраженности у нее хронического психического расстройства, грубых нарушений критических и прогностических способностей она были не в состоянии критически оценить и адекватно воспроизвести даже внешнюю, фактическую сторону криминальной ситуации. То есть у Х. можно констатировать психическую беспомощность (невозможность понимать характер и значение и оказывать сопротивление). Потерпевшая Х. не может правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, и давать о них показания.

Судебно-психиатрическая экспертиза по определению степени тяжести телесных повреждений, повлекших психическое расстройство у потерпевших. Данная проблема в настоящее время остается недостаточно разработанной и содержит определенные противоречия, хотя в последние годы предприняты шаги к выработке алгоритмов экспертной оценки повреждений, повлекших психические расстройства [Печерникова, Морозова, 2004; Ткаченко, Яковлева, 2008; Ткаченко, 2012]. Судебные психиатры и судебные медики считают, что психогенные состояния, возникающие в результате противоправных действий преступника, должны рассматриваться как телесные повреждения, повлекшие психические расстройства (ПППР). Такой подход согласуется с основными положениями психиатрии и современными международными классификациями, в которых психогении определены как "реакции на тяжелый стресс и нарушения адаптации". Многими исследователями психогении описаны как тяжелые заболевания (психогенные реакции психотического уровня), которые нередко приобретают затяжной характер и вызывают постреактивные изменения личности.

В Медицинских критериях определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, "под вредом, причиненным здоровью человека, понимается нарушение анатомической целости и физиологической функции органов и тканей человека в результате воздействия физических, химических, биологических и психогенных факторов внешней среды" (п. 5)*(55). Таким образом, психическая травма ("психогенные факторы") включается в перечень причин, способных причинить вред здоровью.

Согласно п. 9 Правил определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека "при проведении судебно-медицинской экспертизы в отношении живого лица, имеющего какое-либо предшествующее травме заболевание либо повреждение части тела с полностью или частично ранее утраченной функцией, учитывается только вред, причиненный здоровью человека, вызванный травмой и причинно с ней связанный"*(56).

Таким образом, согласно действующим законодательным и нормативным актам степень тяжести вреда здоровью должна определяться у потерпевших с установлением причинно-следственных связей между психической травмой и развившимся психическим расстройством. Этот аспект является весьма существенным, поскольку у потерпевшего могло иметься психическое расстройство и до преступных посягательств в отношении него. Поэтому экспертная оценка включает ретроспективную, презентальную и прогностическую оценку психического состояния потерпевших. Констатация психических расстройств у потерпевших в докриминальный период не исключает их экспертную оценку после совершения правонарушения, так как возможно их психогенное видоизменение (утяжеление) или появление новых расстройств.

Согласно п. 6 Правил определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека "степень тяжести вреда, причиненного здоровью человека, определяется врачом - судебно-медицинским экспертом медицинского учреждения либо индивидуальным предпринимателем, обладающим специальными знаниями и имеющим лицензию на осуществление медицинской деятельности, включая работы (услуги) по судебно-медицинской экспертизе"; однако "при определении степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, повлекшего за собой психическое расстройство и или заболевание наркоманией либо токсикоманией, судебно- медицинская экспертиза проводится комиссией экспертов с участием врача-психиатра и или врача-нарколога либо врача-токсиколога (п. 11 Правил). В соответствии с п. 22 Медицинских критериев определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, в случае возникновения необходимости в специальном медицинском обследовании живого лица проводится комиссионная судебно-медицинская экспертиза с участием врачей-специалистов тех медицинских учреждений, в которых имеются условия, необходимые для ее проведения. Поскольку определение степени тяжести вреда, причиненного здоровью потерпевшего, при наличии у него психического расстройства относится к предмету как судебно-медицинской, так и судебно-психиатрической экспертизы, указанная комиссионная экспертиза должна быть комплексной.

Комплексная судебно-медицинская и судебно-психиатрическая экспертиза должна поручаться следователем или судом одновременно