ГЭЛЬСКИЕ И ВАЛЛИЙСКИЕ ЛЕГЕНДЫ В СОПОСТАВЛЕНИИ

Кельтские мифы и предания, дошедшие до нас на валлийском языке, от сохранившихся на ирландском или шотландском в известной степени отличаются. Валлийский материал значительно менее обширен и менее древен. Повести, вошедшие в «Мабиногион», взяты главным образом из рукописи XIV в., озаглавленной «Красная книга Хергеста». Предание о Талиесине восходит к другому источнику — рукописи XVII в. Как предполагают ученые, четыре древнейших сказания «Мабиногиона» сформировались в том виде, в каком мы их знаем, в X или XI столетиях, в то время как некоторые ирландские саги, например повесть об Этайн и Мидире или о смерти Конайре, следует возводить к VII или VIII вв. Не будем забывать, что предание о приходе Партолона было известно уже Неннию, писавшему около 800 г. Естественно поэтому ожидать, что мифологическую составляющую в валлийских повестях изначально намного труднее вычленить, нежели в раннеирландских. Интерес к мифу угасал, интерес к сюжету возрастал; задачей барда было не столько воспроизвести сакральный текст, сколько развлечь правителя и его двор. В валлийских сказаниях очевидно также влияние континентальных рыцарских романов; со временем оно фактически стало определяющим.

РЫЦАРСКИЕ РОМАНЫ НА МАТЕРИКЕ И У ГЭЛОВ

Во многом ирландцы предвосхитили идеи этих романов. Благородная учтивость врагов по отношению друг к другу; отчаянная гордость, запрещающая воину пользоваться слабостью раненого противника; чрезвычайная точность, с которой соблюдались обязанности каждой касты, — весь этот настрой, образ мышления, столь непривычный в литературе классической античности, выглядит вполне естественным в континентальных средневековых романах XII и последующих столетий. Но он стал отличительной особенностью ирландской литературы несколькими веками раньше. Однако в ирландских сказаниях практически напрочь отсутствует центральная тема рыцарских романов — тема любви или, скорее, служения женщине. Сочинитель на материке чувствовал, что никак не может обойтись без этого побудительного мотива. Но в гэльских текстах мы ни разу не столкнемся с «культом прекрасной дамы», который помогал переносить любые испытания английским, французским и немецким рыцарям. Ирландцу никогда не пришло бы в голову строить сюжет вокруг любовной страсти, благодаря которой средневековая Дульсинея вдохновляла на подвиги своего верного рыцаря. В двух наиболее знаменитых любовных историях Ирландии, в саге о Дейрдре и «Преследовании Диармайда и Грайне», женщины выступают как активное начало, а мужчины неохотно поддаются им. Романтическая любовь, превращающая женщину в богиню, когда священным долгом рыцаря становится служение даме сердца, присутствовала и в литературе Уэльса, хотя никогда не занимала здесь такого места, как в европейских и английских романах. Эта тема возникает в относительно древней повести о Килухе и Олвен. Она весьма развита также и в позднейших преданиях, таких, как «Придери» и «Хозяйка источника». Здесь перед нами — показатель того, насколько валлийская литература в сравнении с ирландской утратила свои подлинно кельтские черты и подверглась воздействию чужеродных влияний; разумеется, речь не идет о какой‑либо оценке этого явления.

ГЭЛЬСКАЯ И ВАЛЛИЙСКАЯ МИФОЛОГИЯ: НУД

Наиболее богаты мифологическими элементами древнейшие валлийские сказания, известные под заглавием «Четыре ветви Мабиноги»; впрочем, такого рода элементы встречаются в более или менее узнаваемой форме практически во всех средневековых повестях, и даже у Мэлори — в сильно измененном виде. Мы можем узнать некоторых персонажей, общих для всех кельтских земель. Например, в этих сказаниях фигурирует некто по имени Нуд или Ллуд, очевидно божество солнца. Посвященное ему (под именем Ноденса) святилище римского периода сохранилось близ Лидни, на реке Северн. На табличке, найденной неподалеку, имеется изображение этого бога. Он окружен ореолом света; его сопровождают летящие духи и тритоны. Так и хочется вспомнить о Племенах богини Дану, напрямую связанных с морем; а поскольку в валлийской легенде применительно к Нуду используется эпитет, означающий «серебряная рука» (хотя смысл его не разъясняется ни в одном сохранившемся предании), естественно объединить этого Нуда и Нуаду Серебряная Рука, предводителя Племен богини в битве при Маг‑Туиреде. По преданию, на месте собора Святого Павла в Лондоне располагалось святилище Ллуда; согласно Гальфриду Монмутскому, вход в него назывался на языке бриттов Parth Ludd, что саксы перевели как Ludes Geat.

ЛЛИР И МАНАВИДАН

Опять‑таки, когда мы встречаем в валлийских текстах персонажа по имени Ллир и его сына Манавидана, естественно соотнести их с ирландским Лиром и его сыном Мананнаном, богами моря. Ллир‑честер, теперь — Лестер, был некогда центром поклонения Ллиру.

ЛЛЕУ ЛЛАУ ГИФЕС

И напоследок следует обратиться к одному из героев повести «Мат, сын Матонви». Его зовут Ллеу Ллау Гифес; рассказчик переводит это имя как Лев Твердая Рука, в объяснение чего приводится целая история, к которой мы еще вернемся. Однако стоит нам обнаружить, что герой этот наделен свойствами солярного божества (например, он удивительно быстро становится взрослым), и в особенности когда профессор Рис сообщает, что «Гифес» первоначально означал вовсе не «верный» или «твердый», а «длинный», становится ясно, что перед нами — смутный призрак того божества, которое гэлы называли Луг Длиннорукий[155]. Прозвище оказалось непонятым, и это дало толчок к созданию новой легенды.

Все эти соответствия можно проследить и более детально. Нам достаточно указать на их наличие, чтобы засвидетельствовать первоначальное единство гэльских и валлийских мифов. И в тех и в других сказаниях присутствует одинаковый набор мифологических представлений. Однако в валлийских вычленить их сложнее; здесь герои и их взаимоотношения выписаны менее тщательно, они менее однозначны. Похоже на то, как если бы разные племена, усвоившие одну и ту же мифологическую картину мира, давали разные имена и приписывали разные судьбы членам одного, по сути, пантеона. Бардическая литература в том виде, в каком она дошла до нас, несет в себе признаки возвышения то одного, то другого из этих племенных культов. Свести сохранившиеся рассказы в единую систему, вообще говоря, невозможно. И тем не менее, нам хотелось бы предложить читателю нечто вроде ключа к этой путанице.

ДОМА ДОН И ЛЛИРА

Основными следует счесть два божественных «дома», или рода, — это род Дон, матери‑богини (соответствует ирландской Дану), и род Ллира. Муж Дон — Бели (в Ирландии — Биле), бог смерти, а потомки ее — Дети Света. Род Ллира (Лира) более близок не к ирландским Племенам богини Дану, а к фоморам. Как и в ирландских легендах, представители двух родов вступают в брак — Пенардун, дочь Дон, становится женой Ллира. У Дон есть брат, Мат, чье имя означает «богатство» или «сокровище» (ср. имя греческого Плутона); они — дети персонажа, черты которого не вполне ясны, — Матонви.

РОД АРТУРА

В позднейшие времена к пантеону четырех древнейших сказаний «Мабиногиона» присоединилась другая группа божеств, возглавляемая Артуром, или богом по имени Артай. Он занял место Гвидиона, сына Дон, и другие божества из его окружения в той или иной степени связали на себя роли прочих героев раннего цикла. Ниже читателю предлагаются генеалогии, которые должны прояснить взаимосвязи этих персонажей. Следует, однако, помнить, что эти схемы создают впечатление точности и четкости, совершенно не соответствующее неопределенности варьирующихся мифологических описаний. Но все же они могут оказаться полезны, как приблизительная карта в неизведанной местности, и помочь сориентироваться читателю, в первый раз знакомящемуся с этой территорией. Исключительно эту цель я ставил перед собой, помещая их здесь.

ГВИН АП НУД

Бог по имени Гвин ап Нуд, подобно Финну гэльских преданий[156], оставил в сознании валлийцев самый устойчивый след. Он — могучий воин и охотник, его веселит грохот ломающихся копий, и, подобно Одину, он собирает души героев в своем королевстве теней, ибо, хоть и принадлежит к роду богов света, царство его — это своего рода валлийский Гадес.

Каждый год в определенный день мая он сражается с Гвитиром, сыном Грейдаула (Победителем, сыном Пылающего), за Крейдилад, дочь Ллуда, что, конечно, символизирует схватку между зимой и летом за цветущую, плодородную землю. Как пишет Чарльз Сквайр, «позднее он стал считаться правителем Тилвит Тег, валлийского Волшебного народа, и едва ли память о нем и теперь исчезла из его последнего прибежища — романтической долины в Ните… Он — Дикий охотник Уэльса и Западной Англии, и кое‑где в пустынных местах по ночам и сейчас слышится лай его охотничьей своры»[157]. В великолепной поэме из «Черной книги Кармартена» он предстает как божество войны и смерти; он беседует с Гвиднеем Гаранхиром, пришедшим просить покровительства. Я процитирую лишь несколько строф; всю поэму целиком можно найти в замечательной книге Сквайра:

Я пришел с поля битвы, с поля сражений,

Со щитом в израненной руке;

Шлем мой пробит тысячью брошенных копий.

Круглы копыта моего коня — вихря битвы,

Прекрасным зовусь я — Гвин, сын Нуда,

Возлюбленный Крейдилад, дочери Ллуда…

Был я там, где погиб Гвендолен,

Сын Кейдава, столп песен;

Вороны там кричат над ручьями крови.

Был я там, где убили Брана,

Сына Иверида, великого славой,

Вороны там кричат над полем битвы.

Был я там, где погиб Ллахей,

Сын Артура, воспетый в песнях,

Вороны там кричат над ручьями крови.

Был я там, где убили Меврига,

Сына Каррейана, благородством славного,

Вороны там кричат над телами воинов.

Был я там, где убили Гваллавга,

Сына Гохолета, искусного, умелого,

Стоявшего против Ллойгир[158]сына Ллейнавга.

Был я там, где погибли мужи Британии,

Везде, от восточных земель до самого севера;

Я — хранитель кургана.

Был я там, где погибли мужи Британии,

Везде, от восточных земель до самого юга,

Я жив, они же — мертвы.

МИРДДИН, ИЛИ МЕРЛИН

В мифологическом окружении Артура Мирддин занимает место бога неба и солнца, Нуда. Одна из валлийских триад сообщает, что Британия до ее заселения носила название Класс‑Мирддин — Участок Мирддина. Уместно припомнить ирландский обычай называть разные излюбленные места «пастбищами солнца» — так назвала Дейрдре свое любимое обиталище в Глен‑Этив. Профессор Рис выдвинул гипотезу, что именно Мирддину в первую очередь поклонялись в Стоунхендже, поскольку, согласно Гальфриду Монмутскому, Стоунхендж был воздвигнут Мерлином — в этого чародея Мирддин превратился под воздействием христианства. Мы знаем, что Мерлин жил то ли в хрустальном доме, то ли в цветущем кусте боярышника, то ли в чем‑то вроде облака, то ли в «жилище, построенном не из железа, не из стали, не из дерева и не из камня, а из воздуха, с помощью заклинания столь сильного, что оно не будет разрушено до конца мира»[159]. Со временем он переселился на остров Бардсей, отплыл «прочь с самой западной оконечности Карнавоншира… он ушел вместе с девятью бардами и взял с собой „Тринадцать сокровищ Британии“, с тех пор потерянных для людей». Профессор Рис указывает, что греческий путешественник Деметрий, предположительно навещавший Британские острова в I в. н. э., упоминает остров на западе, где якобы заточен «Кронос» вместе с девятью его соратниками, а Бриарей следит за ним, спящим, «ибо оковы, выкованные для него, — сон». Перед нами, разумеется, эллинизированный (как это было в обычае древних авторов, пересказывающих мифы варваров) вариант легенды об уходе солнечного бога за западное море, где он оказывается во власти сил тьмы.

НИННИАВ И ПЕЙБАВ

Присутствующие в генеалогической таблице Нинниав и Пейбав играют весьма незначительную роль в валлийской мифологии, однако сказание, в котором они появляются, интересно само по себе. Это два брата, короли Британии, и однажды звездной ночью они вместе вышли на прогулку. «Посмотри, какое у меня прекрасное, просторное поле», — сказал Нинниав. «Где же оно?» — спросил Пейбав. «Там, вверху, насколько хватает глаз», — указал на небо Нинниав. «Тогда взгляни, как мой скот пасется на твоем поле», — молвил Пейбав. «Где же он?» — спросил Нинниав. «Это все сияющие звезды, и луна — их пастух», — отвечал Пейбав. «Они не смеют пастись на моем поле!» — воскликнул Нинниав. «А я сказал, они будут это делать», — отозвался Пейбав. «Нет». — «Да». Так и шло; сперва они ссорились, потом объявили друг другу войну, армии их погибли, а земли опустели; в конце концов в наказание за глупость и вздорность братья были превращены в быков.

«МАБИНОГИОН»

Теперь мы переходим к собранию основных валлийских мифов и легенд, которые леди Шарлотта Гест преподнесла миру в своем великолепном переводе. Название ее книги, «Мабиногион», представляет собой форму множественного числа от слова «mabinogi», которым обозначалось предание, входящее в обязательный репертуар барда‑ученика, то, что необходимо знать каждому сказителю. Строго говоря, к mabinogi в этом собрании относятся только первые четыре повести, образующие единое целое. Они принадлежат к числу древнейших валлийских саг.