Главная Случайная страница


Категории:

ДомЗдоровьеЗоологияИнформатикаИскусствоИскусствоКомпьютерыКулинарияМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОбразованиеПедагогикаПитомцыПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРазноеРелигияСоциологияСпортСтатистикаТранспортФизикаФилософияФинансыХимияХоббиЭкологияЭкономикаЭлектроника






Механизм формирования прагматических компонентов значения

Исходя из того, что прагматические компоненты интегрируются с совокупной семантикой слов, процесс их инкорпорирования подчиняется действию семантических закономерностей.

Будучи по своей природе прагматическими, т. е. ориентированными на пользователя, на употребление знака в соответствии с широким прагматическим контекстом, они вместе с тем появляются в значении в результате семантических процессов. И в этом заключается двойственная природа этих компонентов: с одной стороны, они являются частью прагматики, с другой стороны, будучи инкорпорированными в значение, они являются частью совокупной семантики.

В результате, как указывалось выше, данные компоненты являются связующим звеном между прагматикой и семантикой. В связи с этим исследование механизма становления прагматических компонентов значения проводилось нами методом компонентного анализа, традиционно применяемого в рамках анализа семантики слова.

Попытка систематизировать семантические процессы в аспекте компонентной структуры ЛСВ привела нас к заключению о том, что в основе всех семантических процессов лежит три оси: 1) ось редуцирования (сокращения) компонентов значения; 2) ось индуцирования (прибавления) компонентов; 3) ось субституции (замены) одних компонентов на другие.

По линии редуцирования компонентов когнитивного значения идет процесс расширения значения (ср.: Nida, 1975). Например, при образовании нового ЛСВ charisma (strong personal appeal) произошла потеря семы «отношение к религии» (ср. с исходным значением: а gift bestowed by God on select individuals). В результате интенсионал понятия обедняется, но экстенсионал соответственно расширяется.

Процесс расширения имеет место при образовании широкоупотребительного слова guru. Ср.: guru – N pers1 – a personal religious teacher and spiritual guide in Hinduism → N pers2 – a leading figure in some field.

Необходимо отметить, что мы рассматриваем процессы, а не результаты семантических изменений.

Так, в нашей классификации расширение значения идет по линии редуцирования, сужение – по линии индуцирования компонентов.

Однако с точки зрения результатов расширение означает расширение сферы предметной соотнесенности, т. е. экстенсионала слова, сужение – сужение сферы предметной соотнесенности. При этом не существует прямого соответствия между процессом и результатом.

Расширение сферы предметной соотнесенности может быть результатом как процесса расширения, так и процесса метафоризации, метонимизации.

По линии прибавления компонентов идет процесс сужения значения. При образовании нового значения слова don (a leader in the mafia) к первоначальному значению (a leader, a teacher, a master) добавилась конкретизирующая сема membership of a mafia, т. е. социально маркированный компонент, предписывающий новому ЛСВ ограничения на употребление рамками ситуаций, связанных с деятельностью мафии.

Экстенсионал значения сужается, соответственно, появляются новые прагматические ограничения.

Процессы метафоризации и метонимизации идут по линии замены дифференциальных сем исходного значения на дифференциальные семы нового значения на основе общей семы. При этом общая сема может либо входить в ядро значения и иметь ранг дифференциальной семы, либо находиться в импликационале (в ранге потенциальной семы). Исходя из этого, можно говорить о двух видах метафорического переноса: 1) на основе общности визуальных признаков; 2) на основе общности ассоциативных признаков.

Примером первого типа метафор может послужить значение слова box (a TV, a computer, a wireless), которое появилось в результате метафорического переноса на основе визуально воспринимаемого сходства по форме. Ср. исходное значение box – а container of rectangular form. Пример второго типа – новое значение слова vegetable – lifeless inert creature.

Метафор второго типа в языке появляется гораздо больше, чем метафор первого типа.

Схема процессов изменения эмоционала (его оценочного компонента) строится по тому же принципу трех осей:

1. По линии индуцирования идут процессы: а) мелиорации (в случае прибавления положительной оценки), например: gas (a great pleasure, a delight), funky (appealing); или б) пейорации (в случае индуцирования отрицательной оценки), например: don, vegetable, drag (smth. boring);

2. По линии редуцирования идет процесс нейтрализации (переход значения из оценочного в нейтральное): black потеряло свою негативную окраску под влиянием лозунга – Black is beautiful.

3. По линии субституции идет процесс энантиосемии (изменение знака оценки на противоположный). Например, слово bad развило новое значение good (ограничено в употреблении рамками цветного населения). Ср.: fulsome: значение “grossly excessive to good taste” заменено на “flattering, complimentary”, в слове bitchin значение “grumbling, complaining” заменено на “good, cool, with it”, а слово awesome приобрело значение “very good, great” (ограничено в употреблении преимущественно рамками студенческого социума).

В целом в новой лексике современного английского языка преобладает процесс пейорации. Эти же схемы трех осей лежат в основе становления (изменения) всех остальных компонентов прагматического спектра слова (помимо оценки), а именно социального статуса, профессиональной принадлежности, этноса, возраста, пола, территориальной локации, тональности ситуации, ролевых отношений и т. д. При этом мы гипотетически предполагаем, что при становлении компонентов данного типа будут задействованы линии индуцирования и субституции, т. е. будет происходить либо аккумуляция прагматических компонентов (в случае образования нового ЛСВ от идентифицирующего знака), либо замена прагматических компонентов исходного значения на прагматические компоненты нового значения (в случае образования предикатного ЛСВ от значения, являющегося также предикатным по своей природе).

Особого внимания с прагматической точки зрения заслуживает подгруппа бранных слов, у которых оценка входит не в эмоционал, а в интенсионал значения, т. е. составляет ядро всего значения.

Ср.: pig – N zoo – swine, hog → N pers – a hostile or insulting epithet for a policeman;

crow – N zoo – any of various large usu, entirely glossy black oscine birds → N pers (sl.) a derogatory name for a girl or woman esp. one who is old or ugly.

Параллельно в импликационалах новых ЛСВ индуцируются прагматические компоненты социального статуса, ограничивающие их употребление по линии стратификационной вариативности рамками средних и низших слоев населения. Помимо этого, в импликационале появляются компоненты, ограничивающие их употребление рамками молодежной среды. По линии ситуативной вариативности происходит индуцирование стилистической маркированности – (sl.).

Такое обилие прагматических компонентов, сопутствующих оценке, не случайно. Как указывалось в разделе I, компонент оценки предполагает наличие в прагматическом спектре компонентов эмотивности, стилистической отнесенности, пола, возраста, тональности ситуации общения. В случае же, когда оценка входит в интенсионал, т. е. полностью «угнетает» когнитивное значение, совершенно естественно происходит прагматический «взрыв» – слово маркировано по максимальному количеству составляющих прагматического спектра.

Анализ механизма формирования прагматических компонентов был проведен на материале новых предикатных значений существительных английского языка. Как указывалось в предыдущем разделе, именно предикатные знаки требуют учета большего количества ограничений на их употребление, и в связи с этим они представляют больший интерес и большую трудность для прагмалингвиста.

Прежде всего представляется важным определить своеобразные центры аттракции, т. е. лексико-семантические группы (ЛСГ), наиболее активно пополняемые новыми предикатными ЛСВ, которые мы будем называть «прагмемы» (термин Л.А. Киселевой). Такой группой оказалась ЛСГ имен лица.

Анализ образования ЛСВ имен лица показал, что они развиваются в семантической структуре существительных, по своему основному значению принадлежащих к ЛСГ имен предметов, животных, отвлеченных явлений; при этом центром иррадиации оказалась ЛСГ N obj.

Анализ образования новых прагмем N pers из ЛСГ N obj показал, что эти ЛСВ возникают в основном путем метафорического переноса, главным образом от основного ЛСВ слова, являющегося, как правило, идентифицирующим.

Так, если мы рассмотрим становление новой прагмемы «box», приведенной выше, мы сможем обнаружить следующие изменения в структуре исходного словозначения:

– редуцирование дифференциальных компонентов, отражающих видовые особенности ящика как предмета упаковки, за исключением одной общей семы – «прямоугольная форма»;

– индуцирование новых дифференциальных компонентов, отражающих видовые особенности телевизора как электронного прибора, имеющего прямоугольную форму;

– индуцирование отрицательной эмоциональной оценки;

– индуцирование компонента неформальной тональности общения.

В случае образования второго нового значения box (a computer) происходит дополнительное индуцирование компонента регистра – новый ЛСВ ограничен рамками компьютерной профессиональной сферы.

Наконец, при образовании еще одного ЛСВ слова box (a radio, a tape recorder) произошло индуцирование компонента возрастной локации – данный ЛСВ употребляется преимущественно молодежью в США.

Как указывалось выше, «визуальные» метафоры уступают в количественном плане «ассоциативным» метафорам. В связи с этим остановимся подробнее на рассмотрении последних. Особое внимание мы уделим анализу становления прагматической доли значения, инкорпорируемой в импликационал нового значения.

Рассмотрим это на следующих примерах. Ср.: cookie – N obj – small flat cake, biscuit → N pers – an attractive woman; heap – N obj – things thrown on one another, pile → N pers – a slovenly woman; dish – N obj – the food served in a dish → N pers – an attractive person.

В импликационалах данных предикатных ЛСВ индуцируется прагматический компонент, ограничивающий их употребление рамками мужской компании. Как показали тесты, многие женщины воспринимают эти слова как оскорбление. Незнание подобной прагматической информации может привести к неадекватной реакции партнера по коммуникации.

Менее характерно появление новых ЛСВ имен лица для существительных, по своему основному значению относящихся к разряду имен животных. Анализ показал, что образование новых предикатных ЛСВ идет путем метафорических переносов на основе ассоциативных представлений о характере и повадках животных и птиц и об их внешнем виде.

Новые ЛСВ оценивают человека по характеру: cow – N zoo – female of any bovine animal exp. of the domestic species. → N pers – an objectionable person.

Новые значения, образованные от имени животного, могут квалифицировать лицо по умственным способностям. Так, предикатный ЛСВ слова goat (a silly person) образуется на основе ассоциативного представления о козле как о глупом, тупом животном. Ср.: cluck – N zoo – a broody foul → N pers – a dull or unintelligent person, a fool.

Обращает на себя внимание тот факт, что новые предикатные ЛСВ могут развиваться в семантической структуре слов, уже имеющих оценочно-характеризующее значение лица, зафиксированное в основном корпусе словаря. Речь идет о словах с богатым импликационалом. Например, богатое ассоциативное поле имеет слово dog, включающее в себя различные импликационные признаки: преданность, верность, услужливость, ничтожность, угрюмый характер и т. д. (Никитин, 1979). Существующий в языке оценочный ЛСВ dog (N pers – a worthless or surly person) явился резуль­татом актуализации потенциальной семы «ничтожность». Новый прагматически отмеченный ЛСВ dog (N pers – a traiter, a betrayer), как указывалось выше, является результатом актуализации потенциальной семы «выслеживание». Импликационал нового ЛСВ предписывает его употребление в среде преступного мира.

Для сравнения рассмотрим семантическое развитие слова fox, имеющего следующее исходное значение: any of various alert carnivorous mammals of the dog family related to but smaller than wolves with shorter legs and long bushy tail.

В языке уже давно существует оценочный ЛСВ N pers, развившийся в семантической структуре данного слова на основе актуализации в интенсионале импликационного признака «хитрость»: N pers – a crafty person.

Новый ЛСВ fox – N pers – sl an attractive woman образован в результате введения в семантический фокус значения актуализированной потенциальной семы «привлечение внимания», которая имплицируется интенсионалом основного значения fox (мех, а также длинный пушистый хвост предполагают привлечение внимания). Новый ЛСВ ограничен в употреблении рамками цветного населения и подростков. Для большинства женщин, как показали результаты опроса информантов, данное оценочное слово является оскорбительным.

Очевидно, подобная «зоополисемия» объясняется, с одной стороны, значительной степенью использования данной ЛСГ на предыдущих этапах развития языка, с другой стороны, богатством импликационала значения отдельных слов из ЛСГ имен животных. Это позволяет сделать предположение о том, что слова данной группы будут продолжать развивать новые предикатные ЛСВ и каждый раз это будет результат актуализации одного из множества признаков импликационала.

Таким образом, становление прагматических компонентов значения идет преимущественно по линии метафорического переноса за счет актуализации импликационных компонентов значения, на основе которых происходит формирование прагматических компонентов импликационала и эмоционала.

Образование прагматически отмеченного типа значения у имен лица за счет метонимического переноса менее характерно. И это неслучайно. Как известно, для метонимии более характерно тяготение к индикативной функции, нежели к функции предикации (Телия, 1977). Как правило, смежными являются реальные свойства того, что уже обозначено, и нового обозначаемого, а не гипотетические, ассоциативные признаки, лежащие в основе метафоры.

Итак, можно говорить о том, что каждый новый ЛСВ слова имеет свой прагматический спектр, предписывающий ему адекватное употребление по одному или нескольким параметрам контекста. При этом определенные типы ЛСВ, например предикатные, отличаются общностью прагматических компонентов эмоционала, кодирующих такие параметры ситуации общения, как намерение говорящего оценить тональность ситуации, в частности неформальную.

На этой базе происходит становление прагматического спектра всего слова при изменении значения в результате появления прагматических компонентов в отдельных ЛСВ. В основе этого лежат процессы семантической деривации на базе аналогии и нарушения.

Анализ механизма становления прагматических компонентов значения позволил выявить взаимосвязь между чисто семантическими и прагматическими процессами.

Можно говорить о существовании определенной взаимозависимости между изменениями в экстенсионале, интенсионале, эмоционале, импликационале словозначения и прагматической маркированностью слова. В качестве прагматически релевантного рассматривается коммуникативный тип знака (предикатный vs идентифицирующий). Так, например, при образовании предикатных ЛСВ расширение экстенсионала (соответственно обеднение интенсионала) слова влечет усиление его прагматического заряда, расширение его прагматического спектра, а следовательно, увеличение ограничений на употребление. У идентифицирующего знака расширение экстенсионала будет означать уменьшение прагматических ограничений.

Таким образом, мы рассмотрели механизм формирования прагматических компонентов значения слова и выявили, что в основе этого механизма лежат нарушения первого типа семиотических отношений «знак–референт». В следующем разделе нам представляется необходимым перейти к рассмотрению нарушения второго типа семиотических отношений «знак–пользователь» и тем самым ответить на вопрос, каким образом изменения в употреблении слова влияют на его семантику.

 

1.2. Принцип семантической деривации:

Аналогия vs нарушение

 

Экономичность языка, являясь одним из сущностных его свойств, вынуждает язык избегать количественного приращения единиц его плана выражения и обращает номинативную деятельность в русло вторичной номинации – ведет к переосмыслению уже имеющихся в языке номинативных средств.

Как известно, новые лексико-семантические варианты слова появляются в языке вследствие асимметрии языкового знака. Причиной появления, вслед за Л.П. Якубинским, можно признать нарушение языкового автоматизма (один знак – одно значение).

На наш взгляд, в основе принципа семантической деривации лежат два явления: аналогия и нарушение.

Вопрос об аналогии затрагивался нами в главе I в связи с постановкой проблемы соотношения конвенциональности и креативности в процессе порождения нового слова. При этом аналогия рассматривалась нами как проявление регулярности словообразовательной модели и противопоставлялась уникальности.

Мы отмечали, что аналогия, с одной стороны, является регламентирующим началом, ориентирующимся на правило, и в этом заключается ее конвенциональность. С другой стороны, она может иметь и реформаторский характер, и в этом случае она является креативной42.

В последние годы семантические инновации, в особенности метафоры, рассматриваются как средство концептуализации мира и способ смыслопроизводства при порождении и понимании речи (Гусев, Тульчинский, 1985; Жоль, 1984; Арутюнова, 1990; Маккормак, 1990). При этом метафора в большей степени задействована в концептуализации мира, чем сужение и расширение.

Благодаря метафоре, отмечает Н.Д. Арутюнова, происходит концептуализация нового фрагмента действительности по аналогии с уже сложившейся системой понятий (Арутюнова, 1990б, 14). Аналогии, основанные на ключевых метафорах, позволяют применить знания и опыт, приобретенные в отдельной области, для решения проблем в другой области (Минский, 1988).

В то же время метафора как один из видов семантических инноваций может рассматриваться как противоречие, как сокращенное противопоставление (Арутюнова, 1990б; Ортега-и-Гассет, 1990).

Действительно, при образовании любого нового значения, в том числе и метафорического, происходит нарушение референтной отнесенности слова, т. е. нарушаются семантические связи между знаком и обозначаемым референтом. Иными словами, возникает семантическая аномалия. При этом различие между метафорой и метонимией, с одной стороны, и сужением (расширением) – с другой, заключается в том, что при метафоре происходит резкий скачок имени с одного денотата на другой.

При сужении же и расширении такого скачка не происходит, в этом случае «имя как бы плавно скользит на смысловом участке по поверхности денотатов, образующих своего рода континуум близких, незначительно отличающихся референтов» (Пелевина, 1969, 15). При этом семантические нарушения, на наш взгляд, – это лишь одно звено в цепочке нарушений, имеющих место при образовании новых значений.

Исходя из того, что среди семантических инноваций последних десятилетий преобладают метафорические единицы, мы сконцентрируем наше внимание на данном типе изменений значения.

Поскольку метафора – это не только семантический процесс, но и когнитивный, при ее образовании происходят нарушения, по своей природе являющиеся когнитивными.

Метафора отвергает принадлежность объекта к тому классу, в который он на самом деле входит, и утверждает включенность его в категорию, к которой он не может быть отнесен на рациональном основании (Арутюнова, 1990, 17). Метафора работает на категориальный сдвиг (Ортега-и-Гассет, 1990, 74; Ricoeur, 1978, 150). Она основывается на категориальной ошибке (Рикер, 1990, 441). Причем эта ошибка – намеренная.

Иначе говоря, происходит перекатегоризация концептов, в результате чего под «крышу знака» подводится новый концепт или набор концептов, сведенных в «единый гештальт» (Кубрякова), меняется когнитивная структура как отдельного ЛСВ, так и всей лексемы в целом. При этом между семантическими и когнитивными процессами существуют отношения зависимости первого от второго – в основе семантического процесса лежит процесс когнитивный (cp.: Маккормак, 1990, 359). Рассматриваемые изнутри метафоры функционируют как когнитивные процессы, с помощью которых мы углубляем наши представления о мире и создаем новые гипотезы43. «Рассматриваемые извне, – отмечает Маккормак, – они функционируют в качестве посредников между человеческим разумом и культурой. Новые метафоры изменяют повседневный язык и одновременно меняют способы нашего восприятия и постижения мира» (Там же. С. 360).

Естественно, помимо когнитивных и семантических процессов при образовании метафоры имеют место изменения и прагматические, т.е. изменения по линии знак–пользователь.

Как указывалось в разделе I, основным прагматическим методом исследования, введенным У. Пирсом, является абдуктивный метод, основанный на аналогии, гипотетическом знании. Именно метафора являет собой пример применения абдуктивного способа изменения значения. Как отмечает Н.Д. Арутюнова, в метафоре всегда возможен гипотетический домысел и превалирует субъективное начало (чем объясняется ее широкое использование в квалификационно-оценочной деятельности сознания). Метафора, как правило, апеллирует к интуиции и тем самым оставляет адресату возможность творческой интерпретации (разумеется, возможности по-разному интерпретировать метафору не беспредельны, их лимитирует денотат определяемого имени) (Арутюнова, 1978).

Метафора являет собой образец прагматически отмеченного знака (в терминах прототипической семантики, метафора – прототип прагматических знаков). Она представляет собой знак, в котором уже на уровне системы конвенционально закодированы речевые стратегии, которые впоследствии будут реализованы в тексте (контексте).

При изменении семантической структуры лексемы, при развитии новых ЛСВ меняется и ее прагматика. Так, при образовании нового значения слова dog (a traitor, one who betrays) произошла внутренняя перестройка в структуре исходного многопризнакового идентифицирующего ЛСВ (quadruped of many breeds, wild and domesticated). Образовался новый моносемный ЛСВ квалитативного типа, который может быть употреблен по отношению к любому человеку, способному на выслеживание и предательство. Но при этом новый ЛСВ имеет больше ограничений на употребление по сравнению с исходным. Он употребляется только в ситуациях характеризации. Иначе говоря, вслед за изменениями в семантике происходят изменения в прагматике слова. В аспекте внешней прагматики можно говорить об изменениях в контексте его употребления. В частности, речь идет о появлении такого параметра контекста, как намерение осудить через отрицательную характеристику слушающего.

С точки зрения внутренней прагматики происходит инкорпорирование прагматического компонента отрицательной оценки в совокупную семантику ЛСВ слова.

Мы полагаем, что прагматический потенциал лексемы складывается из прагматики всех ЛСВ, входящих в ее структуру. Одна и та же лексема в своих различных ЛСВ реализует различные аспекты прагматического спектра слова. Каждый ЛСВ имеет свою прагматическую программу, предписывающую ему адекватное употребление в различных ситуациях общения.

Со стороны прагматики наибольший интерес представляют новые значения слов, употребление которых диктуется прагматическими компонентами, локализующимися в импликационале и эмоционале значения. Это, как правило, относится к предикатным знакам.

Слова предикатного типа обладают наивысшей степенью прагматической отмеченности в словаре. Напомним о том, что если имя, выполняющее идентифицирующую функцию, выступает семиологическим аналогом вещи или класса вещей в высказывании, то предикатное имя выступает семиологическим аналогом признаков вещи или класса вещей (Никитин, 1974, 73). Денотат предикатного имени предстает как одно из свойств, признаков, качеств и т. п. объекта (т. е. экстенсионала), «пропущенных» через призму квалификативной оценки. Как указывалось выше, к словам, специализирующимся на выполнении предикатной функции, относятся прежде всего прилагательные и глаголы, которые по своей природе являются носителями признаков, т. е. классическими предикатами. Однако предикатными могут быть не только прилагательные и глаголы, но и существительные, несущие в себе оценочно-характеризующую монопризнаковость, что представляет особый интерес для исследователя. Известно, что, как правило, за существительными в языке закреплена функция идентификации, называния, развитие же существительными новых значений с системно-закрепленной функцией характеризации является своего рода выходом за традиционные рамки своего класса, происходит столкновение категориальной семантики существительного (значение предметности) с признаковым характером предикатного знака. Именно на примере новых предикатных значений существительных, среди которых преобладают метафорические, нагляднее всего можно наблюдать категориальный сдвиг, о котором говорилось выше.

С другой стороны, предикатные ЛСВ в большей степени, чем идентифицирующие, требуют учета ограничений на их употребление (ср.: Арутюнова, 1988; Заботкина, 1989).

Исходя из того, что предикатные ЛСВ несут в себе оценку, их выбор и употребление, как правило, ограничены ситуациями квалитативного типа. Прагматические ЛСВ кодируют в себе один из параметров коммуникативно-прагматического контекста – намерение говорящего, в частности намерение охарактеризовать, дать оценку. Кроме того, в эмоционале данных единиц закодирована информация, предписывающая их употребление преимущественно в ситуациях неформального общения. В импликационале же этих слов появляются различные компоненты личного дейксиса (возраста, пола, этноса, образования). Здесь нам представляется необходимым напомнить наш основной методологический постулат о диалектическом взаимодействии, взаимозависимости и взаимообусловленности семантического и прагматического в слове. Попытка выявить то, как срабатывает данный постулат в процессе изменения значения, показала, что существует определенная взаимосвязь между изменениями в экстенсионале, интенсионале и в прагматической маркированности слова. При этом, однако, для двух разных коммуникативных типов слов зависимость будет различной. Так, при образовании предикативных значений расширение экстенсионала (соответственно, сужение иктенсионала) влечет усиление прагматического заряда слова, увеличение ограничений на употребление, а следовательно, сужение сферы ситуаций употребления данного ЛСВ. Иными словами, при образовании предикатных ЛСВ семантические и прагматические процессы находятся в отношениях обратно пропорциональной зависимости. При образовании новых идентифицирующих ЛСВ расширение экстенсионала словозначения означает расширение ситуаций его употребления, т. е. отношения между семантическими и прагматическими процессами могут быть определены как отношения прямо пропорциональной зависимости.

Здесь необходимо акцентировать внимание на различии уровней анализа. На уровне всей лексемы любое изменение значения (будь то метафора, метонимия, сужение или расширение), ведущее к появлению еще одного ЛСВ, означает расширение экстенсионала слова, т. е. оно обозначает большее количество референтов. На уровне отдельного ЛСВ имеют место различные семантические процессы, на анализе которых мы остановимся в следующем разделе.

 

Последнее изменение этой страницы: 2016-06-10

lectmania.ru. Все права принадлежат авторам данных материалов. В случае нарушения авторского права напишите нам сюда...