ОБЩАЯ ОЦЕНКА ЛИЧНОСТИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПЕТРА I

Петр I — сложная, противоречивая личность. В его натуре сочетались совершенно противоположные качества. Доброта, иногда доходившая до необъяснимого всепрощения (так он относился к своим любимцам, к тем, кому полностью доверял, например, к А.Д. Меншикову) и жестокость, переходившая в столь же необъяснимое зверство (личное участие в казнях стрельцов, личное присутствие при пытках сына царевича Алексея). Стремление к устроению своей жизни и жизни народа по строгим, рациональным правилам, жесткая регламентация самых сокровенных сторон жизни человека и собственное, нередко, безнравственное поведение. Смелость и мужество, не раз проявленные в боях, и периодические приступы страха. Безусловная личная религиозность и нелюбовь, а то и ненависть к Церкви и к традициям православной веры. И, наконец, искреннее желание превратить Россию в великую европейскую державу, имеющую большое политическое влияние, обладающую развитыми культурой и наукой, мощной промышленностью и полное отрицание старых русских традиций, неприятие древней России, погрязшей, как считал Петр, «во мраке невежества», т.е. неприятие реальной России.

Но все эти личные, противоречивые качества Петр I сумел подчинить главной идее — идее служения Отечеству и деятельному преобразованию своего Отечества в новых исторических условиях. И в этом его величие. Поэтому можно сказать, что в личности Петра преломились и отразились те объективные потребности и те объективные противоречия, которые существовали в России в тогдашних конкретно-исторических условиях.

Идею Святой Руси он заменил теорией «общего дела», созданной в западноевропейских ученых кабинетах. По убеждению Петра, именно теория «общего дела», как никакая другая, отвечала задаче идеологического обоснования реформ. Используя постулаты этой теории, Петр представлял себя выразителем интересов всей России и будущим величием ее оправдывал любые свои действия. Петр неоднократно, можно сказать, постоянно подчеркивал, что он только служит России, и требовал такого же служения ото всех — и от простого народа, и от высших сословий.

Деяния Петра имели под собой объективную основу и объективные потребности страны. Дело в том, что именно на XVIII век выпало завершение процесса формирования единой русской нации. И возникновение сильной государственной власти вызывалось, в том числе, этими национальными потребностями.

Бесспорно, заслуги Петра и его сподвижников перед Россией велики. Однако опыт истории показывает, что ни один бурный переворот привычного хода вещей не обходится без потерь, и чаще всего потерь трагических. Это понимал и сам Петр.

И вот еще одно поразительное противоречие Петровской эпохи! Преобразования Петра принимали и исполняли его волю потому, что в сознании русских людей сохранялся традиционный образ православного царя Помазанника Божия. Но сам Петр всячески ломал этот образ, всячески избавлялся от него. Иначе говоря, используя силу, авторитет традиции, Петр ломал саму традицию!

Оценка Петровских преобразований в отечественной историографии:

В. Н. Татищев (1686-1750) - политический деятель, активный участник петровских преобразований, человек широкого научного кругозора. Он шел к пониманию и оценке исторических явлений от практических задач политической жизни. Основное направление произведений Татищева - прославление Петра I и его эпохи.

В том же направлении развертывалась научно-исследовательская деятельность И. И. Голикова (1735-1801) - рыльского купца, посвятившего свою деятельность собранию исторических материалов о Петре I. В его публикациях особенное внимание уделено внутренней политике Петра I - строительству Русского государства.

Если два предыдущих историографа относятся к периоду восхваления эпохи Петра I, то в трудах князя М. М. Щербатова (1733-1790), наряду с восхвалениями деятельности Петра, направленной на хозяйственное и культурное развитие России, а также его военных успехов, все резче звучит критическая оценка этой деятельности в социально-политическом разрезе. Щербатов обвиняет Петра в унижении былого значения родовитого дворянства, ущемлении его законных прав и привилегий, нарушении нравственной чистоты патриархальных отношений деревенской жизни.

Представитель следующего этапа русской историографии - реакционно-дворянской - Н. М. Карамзин (1766-1826). Видный историк, писатель и публицист конца XVIII в. и первой четверти XIX в., Карамзин является автором большого исторического произведения и многих статей и публикаций. В них он обвинил Петра I в том, что он поставил целью "не только новое величие России, но и современное присвоение обычаев европейских", что "страсть к новым для нас обычаям преступило в нем границы благоразумия". Карамзин осудил перестройку системы государственного управления, ликвидацию патриаршества, подчинение церкви государству, Табель о рангах, перенесение столицы в Петербург, ломку старых обычаев. Но вместе с тем он должен был признать большое значение внутренней политики Петра I и тех сторон его преобразований, которые были направлены на развитие промышленности, торговли и просвещения. Этими мероприятиями Петр I, по мнению Карамзина, поставил Россию на знаменитую ступень в политической системе Европы. Высоко оценил он и личные качества Петра I, назвав его "великим мужем".

Утверждение нового буржуазного направления в исторической науке характеризовало научную жизнь в России середины XIX в. С. М. Соловьев (1820-1879) - яркий представитель русской историографии данного периода. Соловьев искал в народной жизни реальную основу исторической роли отдельной личности. "Связное и стройное представление народной жизни" противопоставляется в его творчестве "отрывочном ряду биографий занимательных для воображений людей" как характерной особенности дворянской историографии. Эти положения ярко отражены в трактовке деятельности Петра I. Но в силу той же внутренней противоречивости буржуазной идеологии, историческая личность, в частности Петр I, практически превращается у Соловьева в подлинного представителя народа, и последний, благодаря этому, терял право на самостоятельную историческую деятельность.

Выдающийся буржуазный историк пореформенного периода - В. О. Ключевский (1841-1911) - в оценке преобразований Петра I проявлял двойственность. С одной стороны, он не мог отрицать выдающейся роли первого российского императора и прогрессивного значения осуществленных им преобразований. Но, с другой стороны, он одним из первых в буржуазной историографии начал подчеркивать элементы случайности и бесплановости в реформах первой четверти XVIII века. Ключевский считал петровские реформы обусловленными Северной войной, в которой и усматривал главную движущую силу преобразований. Вместе с тем он попытался развенчать личность Петра I, отмечая в его деятельности сочетание великого и мелкого.

Сподвижники Петра I

Все великие свершения Петра I не могли быть сделаны без группы единомышленников, часто называемых «птенцами гнезда Петрова». Петр окружил себя людьми, подобными ему самому: деятельными, энергичными, волевыми.

Из всех современников великого царствования несравненно выше других стояли трое: Ромодановский, Шереметев и Меншиков. Первые два пользовались привилегией, которой не имела даже Екатерина: во всякое время входить к государю без доклада. Отпуская их, Петр провожал их до дверей своего кабинета. Но первых своих сподвижников он приобрел в любимой им Немецкой слободе.

Наибольшим расположением царя в это время пользовались Гордон и Лефорт. Гордон, к которому Петр относился всегда как ученик к любимому учителю, был, по определению В. О. Ключевского, «степенный шотландец, пожилой, аккуратный генерал, наемная сабля, служившая в семи ордах семи царям, по выражению нашей былины».

Если Гордон был для царя уважаемым учителем, то Лефорт был его задушевным другом. Франц Яковлевич Лефорт приехал в Россию еще при Алексее Михайловиче, в 1675 г. Он поступил на военную службу, но в ней ничем особенно не отличился. Петру он понравился с первого же знакомства. «Это был человек малосведущий, - говорил о Лефорте Н. Н. Костомаров, - но зато умевший обо всем хорошо говорить, человек веселого нрава и необыкновенно приятный собеседник».

Особую роль играл при Петре I А. Меншиков. Согласно преданию, он в юности был простым пирожником. Он был как бы тенью гениального монарха. Он сопровождал его в походе на Азов и жил с ним в одной палатке; следовал за ним за границу и учился вместе с ним; принимал участие в усмирении стрельцов и хвастался, говоря, что собственноручно отрубил головы двадцати мятежникам.

Не менее интересными были и другие личности из окружения великого реформатора. Например, Борис Иванович Куракин. В его лице Европа на пороге XVIII в. впервые познакомилась с обаятельным типом русского дипломата- вельможи. Породнившись благодаря браку с сестрой первой жены Петра, Ксенией Лопухиной, с царской фамилией, он сумел вовремя извлечь пользу из этого родства и заставить забыть об этом потом.

Одной из самых ярких в окружении Петра являлась и фигура Василия Никитича Татищева. Татищев совмещал в себе самые разнообразные дарования. Примерный ученик, он всю свою жизнь проводит так, как будто рассказывает хорошо выученный урок. По примеру государя, он вечно в движении, интересуется решительно всем: войной, финансами, управлением, наукой, промышленностью. Подобно Петру, он работает с увлечением, проникнувшись сознанием ответственности; как и Петр, он работает непрерывно и побуждает к тому же других, искореняет прошлое и создает будущее. Как и Петр, будучи тесно связан с Востоком, он смело обращает свой взор к Западу. В 1704 г. он присутствует при взятии Нарвы, а в 1711 г., сопровождая Петра в походе на Прут, он занимается археологическими раскопками, чтобы найти могилу Игоря, легендарного сына Рюрика. Помимо этого, Татищев прославился как историк. В течение 30 лет он писал свою «Историю Российскую». Он основал Екатеринбург, устраивал народные школы.