Главная Случайная страница


Категории:

ДомЗдоровьеЗоологияИнформатикаИскусствоИскусствоКомпьютерыКулинарияМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОбразованиеПедагогикаПитомцыПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРазноеРелигияСоциологияСпортСтатистикаТранспортФизикаФилософияФинансыХимияХоббиЭкологияЭкономикаЭлектроника






III. Любовь к женщине, любовь к детям

Андрей Лоргус

Книга об отцовстве

 

«Книга об отцовстве. / Лоргус Андрей, протоиерей»: Никея; Москва; 2015

ISBN 978‑5‑91761‑445‑8

 

Аннотация

 

Андрей Лоргус – практикующий психолог, автор книг и публикаций, ректор Института христианской психологии – приглашает нас к разговору о мужчинах, о мужском призвании быть отцом, о трудностях и радостях отцовства, об отцовской любви и о любви к отцу. Он считает: быть мужчиной – значит проходить через множество трудностей, которые развивают личность, и отцовство – одна из них. Это испытание дает огромные возможности для роста.

Являясь православным священником, автор адресует свою книгу как мужчинам, так и женщинам, чтобы помочь им примириться с собственным детством, лучше понимать своих мужей и жен, научиться уважать друг друга и найти прочную основу для воспитания сыновей.

 

Протоиерей Андрей Лоргус

Книга об отцовстве

 

Допущено к распространению Издательским советом Русской Православной Церкви ИС Р15‑506‑0327

 

Предисловие

 

<…> И тогда, наконец, всё полегчало, прорвался свет, и отец уверенно‑радостно раскрыл объятья.

<…> И в сборном ощущении шерстяной куртки, больших ладоней, нежных уколов подстриженных усов, наросло блаженно‑счастливое, живое, не перестающее расти, огромное, как рай, тепло, в котором его ледяное сердце растаяло и растворилось.

В. Набоков. «Дар»

 

Эта книжка – для мужчин, которые учатся быть отцами; для женщин, которые учатся быть женами; для всех, кто благодарен своим отцам или пытается быть им благодарным.

Эта книжка также для тех, кто не знает тепла и надежности отцовских рук, вздрагивает при слове «отец», старается не вспоминать его имя или считает, что отца у него нет. Этим людям имеет смысл читать книжку только в одном случае – если их тяготит сложившаяся ситуация. Тем же, кого все устраивает, книжка эта ничего не даст.

Мне бы хотелось, чтобы ее прочитали и те женщины, которые пытаются в одиночку воспитывать сыновей. Думаю, что им эта книга причинит очень много боли. И все‑таки именно этим женщинам хочется сказать: «Попробуйте отыскать в своих сердцах любовь к вашим отцам. Найдете уважение к отцам – найдете любовь к мужьям. И тогда ваши дети будут счастливы».

Эта книжка не содержит рецептов и инструкций по «ответственному родительству». Это не учебник и не сборник задач. Скорее я бы мог охарактеризовать ее как приглашение к разговору – о мужчинах, о мужском призвании быть отцом, о трудностях и радостях отцовства, об отцовской любви и о любви к отцу.

Хочу выразить благодарность своим друзьям, позволившим опубликовать свои истории. Разумеется, их имена изменены.

Эта книга не могла бы состояться без многодетного отца – Владимира Лучанинова, за что ему низкий поклон!

Благодарю и своих коллег, участвовавших на разных этапах в подготовке рукописи: Ольгу Красникову, Виктора Семенова, Елену Красникову, а также учителей Ольгу Карабанову, Ольгу Троицкую, Анну Варгу.

Моя благодарность – авторам тех книг, которые меня вдохновили. Я имею в виду в первую очередь книги «От отца к сыну» Франко Нембрини, «Отцовство» Михаила Эпштейна, «Отец» Луиджи Зойя.

 

I. Семья и род

 

Патриархальность

 

Как религиозный и культурный феномен патриархальность ушла в историю. Но история остается с нами – в языке, в сознании, в предании. Патриархальный уклад жизни оставил множество стереотипов, немало пословиц. Этот уклад пробивается неосознаваемыми ростками в философских и публицистических текстах. Но в целом в странах Европы и Америки, а также в России патриархальность перестала быть тканью жизни. Кто‑то из мужчин ещё сожалеет о ней, но едва ли кто‑нибудь может её «воссоздать».

Время не пощадило патриархальность. Но что‑то в природе семьи, в самой природе человека не согласно с велением времени. Что‑то нас все время возвращает к вопросу о фундаментальных законах семьи и супружества. И это «что‑то» чаще всего – опыт. Опыт патриархальности, опыт духовной жизни, опыт психологии и психотерапии, опыт человеческого здоровья и целостности.

Сегодня в центре философской и богословской антропологии, науки о человеке, оказывается не только личность, но и семья. И в психологии также семья воспринимается как некий фундамент, без которого человека нет. Есть организм, есть особь, но нет человека, нет личности, нет гражданина. Семья – это не только колыбель человека, она определяет и его внутренний строй, его «личностную модель».

В семье рождается личность, в семье складывается её структура, её ролевой профиль. Семейная роль неотделима от конкретного человека. Каждый житель планеты – сын или дочь. А если есть сын и дочь, значит, есть отец и мать. Это всеобщая психо‑антропологическая характеристика человечества. Сын или дочь могут не стать, в свою очередь, отцом или матерью, но потенциально они ими являются, в глубине личности они несут в себе зачатки этих ролей.

Однажды ко мне обратилась женщина (назовем ее Татьяна). «Как мне воспитать сына настоящим мужчиной? Как сделать так, чтобы он вырос мужественным, стойким, опорой для своей семьи, добытчиком и хорошим отцом?» – спрашивала Татьяна. Этот вопрос не звучит неожиданно или неадекватно. Многие матери действительно переживают за будущее своих сыновей, потому что интуитивно догадываются – знаний и опыта в воспитании мальчиков у них недостаточно. Любовь есть, а знаний нет. При этом женщины готовы на многие лишения и трудности ради поставленной цели. Они готовы учиться, участвовать в психологических тренингах, ездить к старцам, чтобы воспитать настоящих мужчин. Их самоотверженность может быть приравнена к подвигу. Но на какие бы жертвы ни шла женщина, в одиночку воспитать настоящего, гармоничного мужчину ей вряд ли удастся. Женщина не может воспитать настоящего мужчину просто потому, что она не мужчина. Да, звучит неутешительно. Тем не менее, как бы ни старалась такая мать – сын получит от неё только женственное мужество (и это не каламбур). Чтобы получить образ мужского поведения, мальчику нужен мужчина. Отец незаменим. Это призвание вечно. Это природа человеческого рода. Это две фундаментальные роли, основы бытия, призвание свыше.

 

Категории рода

 

Основные родовые категории – это слова, которые ребенок разучивает, как правило, самыми первыми: «мама», «папа», «баба», «деда»[1]. Это самые первые и самые глубинные понятия, с которых личность начинает свое развитие. Нам кажется, что они не нуждаются в определении или прояснении. Но это не так. Сложные, запутанные семейно‑родовые отношения приходят нередко в такие критические состояния, что становится непонятным, кто есть кто. Семейные кризисы, нормативные и ненормативные, ставят под сомнение очевидность основных категорий рода. Например, некоторые люди любят повторять «народную мудрость»: «Не тот отец, кто родил, но тот, кто воспитал». А что на это скажут родные отцы? А дети? Все ли согласятся с этим тезисом? Практика показывает, что большинство отцов (родных) и их детей с этим не согласны, хотя не спорят с отчимами и матерями.

А мать – это всегда родная мать? А если она отказалась от ребенка? А почему некоторые «брошенные» дети так упорно ищут своих родных матерей? Или мать – только та, что зачала, выносила и родила? Если так, то выбор партнера, от которого она зачала, то есть выбор отца ребенка – непременное содержание понятия «мать»! А согласие на зачатие, осознанное или нет, осуществленное в акте любви (соитии), – входит в понятие «отец». Стало быть, отец – это тот мужчина, который дал женщине свое семя для зачатия ею его ребенка.

Родовые категории – это общечеловеческие семейные роли, не зависящие от исторических эпох, религий, идеологий, наций, континентов.

Конечно, содержание этих ролей менялось, по‑разному они были освящены религиями и нравами, но их семейная суть не менялась.

Многие семейные психологи принимают на веру современные социо‑антропологические теории развития брачных отношений. В этих теориях принято считать, что в раннем (с точки зрения истории) обществе не было ролей вообще. Не было отцов, не было семьи, как таковой. Однако нам эти выводы представляются спорными. Если в древнейших погребениях археологи находят привилегированные захоронения детей, значит, это могли быть дочь или сын вождя, значит, дети не были общими, «ничьими». Впрочем, столь древние обычаи едва ли могут оказать влияние на современные брачные отношения.

Рождаясь, человек становится членом рода, причем свое место в нем получает без выбора и без вариантов. Каждый из нас имеет только одно единственно возможное положение в семейной системе своих родных родителей. Другого положения мы занять не можем. И никто этого не в силах изменить. Сын, внук, правнук или дочь, внучка, правнучка – все это уже навсегда закреплено в системе с того самого момента, когда родители зачали свое дитя.

Стало быть, семейно‑родовые роли – это категории надличностного порядка. Они определяют формирование личности и задают для этого определенные условия, мотивации, стремления, целеполагание, а также определяют в некоторой степени место в социуме. Например, сын царя, родившись, уже наследник престола, а незаконно рожденная дочь имеет мало возможностей в патриархальном обществе. В наше время семейнородовые роли выражены слабее, и их влияние на социум снижено, но разве можно сказать, что они ничего не значат?

 

Семейные роли

 

 

Структурные роли

 

Психологам часто приходится говорить о «семейных ролях». Это устоявшийся термин. Слово роль в русском языке чаще ассоциируется с актерской игрой, несет отпечаток чего‑то поверхностного, игривого, ненастоящего, не подлинного. А потому и «семейная роль» понимается как искусственный сценарий, который с необходимостью или по выбору применяется в семейных отношениях. Но это совсем не так! Роль – это нечто глубинное. В семейной психологии понятие «семейная роль» – это скорее место, статус и положение в семье, которое появляется у человека с рождением и никогда не исчезает: сын – живой или мертвый – для родителей всегда остается сыном; отец – живой или мертвый – всегда отец для своих детей. Свою семейную роль нельзя выбрать и нельзя отменить. Все роли, кроме ролей мужа и жены, а также отца и матери (своим возможным детям, пока они не зачаты), рождаются вместе с нами. Как заметил остроумный психолог Карл Витакер[2], «семья сама раздает роли своим членам».

При патриархальном укладе эта ролевая сторона семейной жизни доминирует над личностной, индивидуальной. В современном обществе Евразии и Америки все иначе – роли стали почти невидимы в силу культурных стереотипов и идеологических тенденций. С распадом патриархальности исчезает и ролевая основа супружества. Но до конца исчезнуть не может, потому что такова природа семьи. Человек всегда чей‑то сын или дочь, другого порядка появления на свет человека пока нет[3]. А стало быть, прадед, дед, отец и сын – это извечные, фундаментальные роли мужчины. И если мужчина не пытается отказаться от своего мужества (о чем мы в этой книге говорить не будем), он непременно эти роли несет в своей душе, осваивает их, переживает и радуется им.

Фундаментальные роли определяют жизненный путь почти каждого мужчины. Они задают смыслы и цели развития, задают критерии самооценки. Это роли любви и ненависти, радости и чувства вины, счастья и горя. Сияющей вершиной этого ряда ролей является роль патриарха. Именно патриарх рода, глава рода – предельная роль мужчины в семье, в истории. Ветхозаветные праотцы были патриархами своих родов, своих племен и потому именуются судьями, правителями, лидерами, авторитетами, отцами. Именно суть отцовства как одной из фундаментальных ролей общечеловеческого бытия интересует нас сейчас более всего.

 

Психологические роли

 

Следует различать структурные, нормативные роли и их реализацию. Каждая семья уникальна. Уникальны личности, ее составляющие. Уникальны условия ее существования. А потому и семейные роли реализуются по‑разному. Подчас их реализация сильно отличается от нормативной. Психологическая роль – это реальная роль члена семьи, в которой он оказался в силу множества причин.

Например, отец‑инвалид может оказаться в роли ребенка, мать – в роли отца (в отсутствии родного отца), бабушка – в роли матери, и т. п. Если искажается семейная структура, искажаются и роли. Если, например, погибает отец семейства, его роль может взять на себя старший ребенок. Это не его роль, но и не его выбор. Это функциональная роль, приобретенная вследствие искажения семейной структуры.

Психологические роли могут носить патологический характер: формально в семье каждый как будто занимает свое место, но отношения искажены. Например, жена берет на себя роль мужа, дочь – роль жены. Эти так называемые дисфункциональные роли возникают как результат напряжения в семье. Это роли, взятые на себя членами семьи ради выживания. Здесь я имею в виду выживание не в прямом, физическом, а в эмоциональном смысле. Подобные семейные роли искажают образ семьи, но, как говорят психологи, труднее найти здоровую (нормативную) семью, чем искаженную. Тем не менее, в нашей книге мы говорим о должном, а не об искажениях.

 

Сын, внук, отец, дед

 

Если мы взглянем на систему мужских ролей, с точки зрения иерархии поколений, то увидим вертикаль. На ее верхней точке будет находиться патриарх, ниже за ним – праотец, прадед, дед, отец, сын, внук, правнук и так далее. Традиционно структуру рода, а также общества и государства видели в мужской иерархии поколений. Это и есть патриархальность, то есть отцовство – рода, семьи, общества. Это отцовство Бога, царя, родного отца и т. д.

Какова роль отца? Библия называет его главой семьи и главой рода, даже патриархом, то есть отцом отцов. Психологически отец – это муж матери, тот, кто родил и воспитывает, кто принимает и передает нравственные и религиозные правила в семье, кто является духовным лидером, направляющим к цели и успеху, контролирующим порядки и правила.

Психологическая роль отца не дается отроду, как семейно‑родовая, она принимается и формируется и может оказаться искаженной. Отцовство выплавляется в горниле любви и власти, чувств и ответственности. Роль отца генетически связана с ролью сына, то есть связана со всеми отношениями в семье, со зрелостью личности. Едва ли инфантильный мужчина сможет стать зрелым отцом. Однако отцовство может стать двигателем мужественности, мощной мотивацией развития личности.

С утратой обществом патриархальных свойств ощутить в себе отца стало труднее. Да, культура хранит смыслы и знаки, и христианская культура – в первую очередь. Хранит это в себе и ислам, и иудаизм. Все авраамические религии – «отцовские», потому что в них есть поклонение праотцу Аврааму. В полноте и идеале тема отцовства раскрывается прежде всего в истории праотцев Библии: Адама, Ноя, Авраама, Иакова, Исаака, Моисея, Иисуса Навина, Давида. Ветхий Завет показывает нам модель духовного, социокультурного, семейно‑родового отцовства.

Весь образ жизни античного и средневекового общества был патриархальным. Отец и мужчина в те времена – почти аналогичные статусы. Не просто мужчина, но именно отец семейства признавался главой семьи. Отцовство было частью социального статуса и частью личностной структуры. Но главное – отцовство было определено в семейной иерархии безусловно и пожизненно.

Патриархальность обеспечивала стабильные семейно‑ролевые отношения. Мужчина, вступавший в брак, обретал устойчивое психологическое место в семье и мог развивать свое личностное отцовство. Это вовсе не гарантировало успеха в роли отца, но все‑таки право на отцовство было укоренено в культуре, его не требовалось завоевывать, как сейчас. Мужчина вместе с отцовством приобретал уважение и признание как в семье, так и в обществе.

Дореволюционная культура в России была ещё патриархальной, но уже начала распадаться. И если эта проблема стояла уже в начале XX века, то как же остро она стоит сейчас, сто лет спустя, после того как мы прошли не только через разрыв церковной традиции, но и фактически через разрыв института семьи. Культура отцовства в религиозном и духовном смысле повреждена и стремительно распадается. Это факт. Процесс этот начался очень давно, в значительной степени он связан с утратой патриархальности.

 

 

II. Незаменимый родитель

 

В поисках утраченных связей

 

Как пастырю и как психологу мне приходится сталкиваться с серьезными проблемами и препятствиями в восполнении утраченных или вовсе не существовавших отношений детей с отцами.

 

Вот рассказ одной молодой женщины: «Отец появился в моей жизни, когда я была уже взрослой. Он начал искать со мной встреч, звонил мне, но для меня это было в тягость…Я ненавидела себя за то, что очень похожа на него. Ненависть к себе прошла после того, как мне в ходе психотерапии удалось принять своего отца, понять, что он в самом деле родной человек, что он – часть меня. Эта недостающая часть моей личности, которую я столько лет отвергала, как будто встала на место. Я перестала выживать и начала полноценно жить».

 

Опыт, открывающийся в этой сложной личностной работе, показывает важность отцовской темы. К сожалению, нередко обращение к ней происходит уже после того, как отец умер. Но и в этом случае восстановление утраченной связи не менее значимо для личности человека.

Я обычно говорю так: если вы узнаете, что ваш отец уже умер, найдите того, кто был с ним в последние годы, дни, попросите, пусть вам расскажут, каким он был, что говорил, как говорил.

 

Из рассказа Олеси: « У меня не было папы. Никогда. Передать ощущения ребенка, который рос без отца, наверное, невозможно. Поймет только тот, кто сам прошел через это. Как описать ту пустоту, которая живет внутри тебя? Ребенок не может посмотреть на ситуацию со стороны, поэтому долго не понимает, что с ним не так" и даже не ощущает этой пустоты. Только годам к шестнадцати я начала замечать, что во мне живет какое‑то ужасное одиночество, страх мира, недоверие, неуверенность, ощущение собственной неадекватности. Я ненавидела своего отца, когда слышала от соседки по общежитию: „Мой папа повесил эти полочки". Мне нечего было ей сказать в ответ, и я чувствовала себя ненормальной, неполноценной, неправильной.

Я закончила престижный российский вуз, затем американский университет. Свободно владела двумя иностранными языками, делала блестящую карьеру. Я мечтала когда‑нибудь встретить своего отца, показать ему, что он потерял, высказать ему свое презрение и больше никогда в жизни с ним не общаться. А потом выяснилось, что все эти годы я мечтала отомстить человеку, которого уже давно нет в живых. Он умер, когда мне было 17 лет. Узнав об этом, я долго плакала. Ведь за моей жаждой мести скрывалась надежда услышать о сожалении, о раскаянии, о том, что он хотел всегда меня увидеть, услышать, что он все‑таки думал обо мне. Но этого не произошло, и уже никогда не произойдет. У меня действительно никогда не было отца. Я сирота, и это придется признать».

 

В рассказе этой женщины слышна пронзительная боль. Она тоскует по упущенной любви, упущенному теплу. Восстановление отношений с отцом – труднейшая духовная и психотерапевтическая задача. Но она тем более важна, чем более мы осознаем отцовскую роль и её значимость в становлении личности и в семейных отношениях.

Когда я предлагаю людям, выросшим без отца, попытаться его разыскать, что‑то о нем узнать, меня часто спрашивают: «А вдруг мне скажут, что он никогда обо мне не говорил, не интересовался мной?» Я обычно отвечаю так: «Что бы вы ни узнали о своем отце, для вас это возможность присоединиться к своему корню, восстановить связь с истоком вашей личности, вашей души и тела. Ведь это ваш родитель».

 

Вот рассказ Александра, который нашел отца через несколько десятков лет после полного разрыва отношений: «Сегодня я ощущаю, что моя связь с отцовской линией, с его семьей – с дедом и бабушкой – отчасти восстановилась. Я думаю о них без вражды, хотя и без особенной любви – скорее, как о приятных мне людях, как об общности, частью которой являюсь. Это похоже на то, как если бы я восстановился от недуга – хромоты, однорукости, одноглазости. Я не в восторге ни от отцовского характера, ни от его жизненного пути. Объективно говоря, мама во многом была права в оценке отца, его поступки не вызывают у меня восхищения. И все же я не стыжусь его, как это было раньше. Это мой отец, а значит, отчасти и я сам. Я больше не чувствую себя виноватым в том, что похож на него».

 

Как бы ни сложились ваши отношения с отцом после вашего рождения, он – отец, он дал вам жизнь, вы его семя, вы его род. За ним стоят бабушки и дедушки, прабабушки и прадедушки. Некоторые клиентки мне признаются: «С бабушкой (матерью отца) я еще могу наладить отношения, но вот с отцом никак». Я обычно советую в таких случаях: «Тогда познакомьтесь сначала с бабушкой, если она жива. Или съездите к ней на могилу, если это возможно».

К сожалению, отыскать информацию о родственниках удается далеко не всегда. Но у нас, православных, есть чудесная возможность воссоединения с ними в церковном поминовении. Если вы знаете, что ваш отец и его родня были крещеными, закажите панихиду по всему его роду – и вы духовно присоединитесь к своей семье.

«А если он меня не хотел?» – спрашивают многие. Я говорю: «А мать вашу хотел?» Ребенку очень трудно рассуждать о любовном желании родителей, которые его зачали. Но взрослому это под силу. И тогда появляется возможность увидеть в своем рождении желание родителей собственного бытия! Увидеть в отце себя, увидеть в себе продолжение его, а не только матери. Да, тяжело. Порой почти невыносимо. Но обретение отцовства – великая вещь.

Если человек не может наладить отношения со своим отцом, ему очень трудно наладить отношения с Богом, принять его отцовство. Связь между фигурой отца и отношением к Богу известна очень давно. И Фрейд, и у Юнг писали о том, что сложные отношения с отцом часто вызывают определенные особенности в восприятии фигуры Бога, особенные религиозные неврозы. Это не жесткая закономерность, тем не менее, она существует. Мне часто приходится слышать такие признания: «Когда я стою перед распятием, мне легко молиться. Бог, который пострадал за меня, мне близок и понятен. Но тот, кто послал Его в мир – я не понимаю, кто это! Что значит Бог Отец?» Такие вопросы отчетливо свидетельствуют о том, что у человека есть проблема с восприятием собственного отца.

Я думаю, один из ключиков к пониманию Бога Отца – это история возникновения иерусалимского Храма. Бог не разрешил Давиду строить храм, и Давид смиряется. Он надеется, что его сын Соломон сделает это. Он собирает материалы – золото, кедр, медь, серебро – и просит своих слуг помочь Соломону, когда тот будет строить Храм. Давид так любит Бога, что не может не мечтать о Храме. Для него невыносима мысль, что сам он живет в доме из кедра, а Бог – в простой скинии. Вот эта очень трогательная, очень искренняя, очень интимная связь человека с Богом становится понятна, если у человека есть личные отношения с собственным отцом.

Что значит утверждение «Я – сын своего отца»? Это значит, что я не единичка, носящаяся в хаосе. У меня есть корни в роду и в родословной всего человечества. Я укоренен в человечестве. Я укоренен на земле, в воздухе, в природе – во всем. Я на земле не случаен, я родословен. На мой взгляд, мужчине это дает очень крепкое ощущение почвы, твердой опоры, устойчивости. За его спиной – целая череда поколений мужчин, он может на них опираться, черпать в них силу и поддержку.

Для мужчины очень важно его послушание Богу, потому что становление личности мужчины – это путь откровения о своей сути. Прежде всего, это ощущение своей личностности. Если я сын Божий, чадо Божие, значит, я личность. Он мне дает право быть личностью, быть уникальным «Я». Это Он воззвал меня к бытию, сказав: «Создадим человека по образу Нашему».

Бог точно мне указал горизонт моей ответственности, я носитель его ценностей, воспитатель этих ценностей в своих детях. Если мужчина чувствует, что за его спиной стоит Бог, которого он слушается, у него возникает твердое ощущение своей истинности и силы.

Когда Моисей пришел в Египет и обратился к народу, его спросили: «Почему мы должны тебя слушать?» – «Так повелел Господь Бог», – ответил Моисей и показал те чудеса, которые ему явил Господь. И тогда люди убедились в том, что он действительно послан Богом, и послушались его.

Собственно говоря, это модель всех отношений мужчины с миром. Когда он ощущает, что за его словами, поступками, намерениями, целями стоит Господь, люди начинают его слушаться. Они принимают его, и не просто потому, что его прислал Господь, а потому, что он несет в себе иную правду.

 

Бунт и примирение

 

В норме, преодолев подростковый возраст и входя в зрелую жизнь, ребенок воспринимает своих родителей реалистически, то есть видит их слабые и сильные стороны и относится к ним как к обычным живым людям. Но многие еще в детстве воспринимают от матерей критический взгляд на своего отца. Так бывает, если отношения между супругами почему‑либо нарушены и возникает нездоровая конкуренция. В этой ситуации для маленького ребенка естественнее выбрать сторону матери, и в дальнейшем ему бывает сложно отказаться от этого, не своего, критического отношения к отцу. Иногда человек до седых волос продолжает смотреть на отца глазами «любимой мамочки». Например, обиженная мама в сердцах говорит ребенку: «Папа нас не любит!». Дети запоминают такие слова и потом всю жизнь несут в сердце боль, недоверие и одиночество, не имея возможности обратиться за поддержкой к отцу. Это чудовищное преступление против детей. Это психологическое насилие. Но как часто такое происходит в семьях!

Взрослому человеку важно пересмотреть свои детские ценности и разобраться, что основано на его собственном, личном опыте, а что – на конфликте родителей. В первые годы жизни ребенок физиологически, психологически связан с матерью. Но если развитие личности застревает на этой стадии (что бывает довольно часто), человек вырастает инфантильным, зависимым от матери, и отношение к отцу у него будет соответствующее. Такому человеку очень трудно принять отца, но объективно ему именно этого остро не хватает.

В начале XX века Фрейд описал «эдипов комплекс». Царь Эдип убил своего отца, не зная, что это его отец, и стал любовником своей матери. Такова древняя языческая легенда. В ней отразились многие конфликтные психологические и духовные стороны понимания человеком самого себя в добиблейской, дохристианской древности. Фрейд увидел в этой легенде метафору того, что происходит в детстве с мальчиком: отец опасается, что его сын конкурирует с ним в любви к матери; мальчик испытывает неосознанное чувство враждебности к отцу, потому что отец отнимает у него любовь матери; возникает враждебность между сыном и отцом по принципу эдипова противостояния. И избавляется человек от этого, только когда он приобретает собственную сексуальность по отношению к другой женщине, а не к матери.

По этому поводу было написано много трудов, подтверждающих и опровергающих точку зрения Фрейда, об «эдиповом комплексе» были сняты фильмы. Самый известный – «Легенда об Эдипе» Романа Полански. Фрейд полагал, что это врожденный комплекс, что победа над отцом – необходимый этап развития детской души. Но оказалось, что это не так. Некоторые современные психоаналитики показали[4], что комплекс Эдипа развивается в основном, когда отец и мать соперничают между собой. То есть это не что иное, как проекция конфликта родителей на душу ребенка. Так что истоком эдипова комплекса можно считать не врожденный конфликт развития детской сексуальности, как думал Фрейд, а семейный конфликт, в который ребенок поневоле оказывается втянут. Это вовсе не необходимый этап развития личности, а настоящая трагедия.

Конфликт с отцом совсем не обязателен. Но если он возникает, человеку очень трудно понять смысл пятой заповеди Моисеевой: «Чти отца своего и матерь свою…» Чтобы приблизиться к исполнению этой заповеди, необходимо примириться с отцом. И первый исцеляющий шаг на этом пути – отказ от слияния с матерью. На своего отца, как и на самого себя, надо учиться смотреть своими собственными, взрослыми глазами, а не глазами матери. Речь идет о взрослом человеке, потому что для ребенка такой взрослый, рассудительный взгляд еще недоступен.

И как священник, и как психолог я знаю, что для очень многих мужчин это огромная проблема – примириться с отцом, соединиться с отцом, взять от отца то, что он может дать. Но в тех случаях, когда в результате психотерапевтической работы, в результате пастырской работы мужчина поворачивается к отцу, находит его, встречается, примиряется, просит прощения, молится о нем, отправляется к нему на могилу – тогда в личности происходят такие удивительные глубинные события, которые воспринимаются как чудо. На самом деле это не чудо, это укорененность в отце, живущая в каждом из нас.

 

Ко мне на консультацию пришла женщина. Ее сын страдал от наркозависимости. Мать несколько раз «укладывала» его в клинику и уже почти потеряла надежду. В ходе нашего разговора выяснилось, что отец юноши никогда в достаточной мере не проявлял отцовских чувств и не принимал активного участия в воспитании сына. Тогда я поинтересовался, каковы были отношения этой женщины с собственным отцом. Там все оказалось не лучше: отец «ушел» из семьи, когда она была ещё маленькая, пил, отношения с ним практически были прерваны. На протяжении нескольких месяцев мы обсуждали на консультациях ее отношения с бывшим мужем и отцом, искали возможность как‑то изменить эти отношения. Спустя год ситуация начала меняться. Выйдя из клиники, юноша стал жить со своим отцом, и матери стало намного легче. Женщина смогла принять малую помощь от отца (пока только материальную) и перестала считать его бесполезным и холодным. Но главное, в ней впервые за долгие годы появилось ощущение, что она справится, что она выживет. Она вышла из депрессии. На последней встрече мы говорили об удивительном чувстве, пережитом этой женщиной – чувстве присутствия ее собственного отца, чувстве внутренней опоры.

 

Бывают случаи, когда примирение с отцом невозможно – ни физически, ни психологически. Например, когда отец или ребенок сознательно отказываются это сделать. Что же тогда? Мужчина остается ущербным? В этом смысле – да. Отвергая родителя, мы отвергаем часть себя. Это все равно как получить денежное наследство, взять из него половину и сказать: «А второй половиной я пользоваться не буду». Конечно, можно не пользоваться, но, имея половину капитала, ты никогда не приобретешь всей прибыли полностью.

 

Что такое мужественность?

 

Свою мужественность мужчина может получить только от отца. Женская и мужская мужественность – разные, они не смешиваются. Поэтому для того чтобы стать мужественным мужчиной, необходимо наладить отношения с отцом. Каким бы он ни был – живым или мертвым, злым или добрым. Другого пути нет. Взять мужественность от другого мужчины мальчик может только условно – через культуру, через обучение, через ученичество. Но это другое, не основанное на родстве, ученичество. Оно дается намного труднее, проходя через недоверие и сомнение. Свою, подлинную, психологическую, родовую мужественность можно взять только от своего отца.

Как мне кажется, мужественность – это, во‑первых, ориентация на развитие, на успех, на достижения цели, а не на самолюбование или удовольствие. Во‑вторых, это ориентация на смысл. Мужчина движется к смыслу иногда вопреки комфорту и даже вопреки пользе для здоровья. И требует того же от ребенка. Мать, естественно, протестует: «Ты совсем не думаешь о здоровье детей! Они еще не оправились после болезни, а ты их уже тащишь в поход!» Такова функция матери: заботиться о здоровье и комфорте ребенка, пусть вопреки смыслу, пусть вопреки ценностям. Для нее важнее, чтобы дети были целы и благополучны. Поэтому мужчина, воспитанный женщиной, ориентирован на настоящее, а не на будущее. Он, в первую очередь, думает о последствиях, которые его ожидают в случае неудачи, а не о цели, которую может достичь. Он предпочитает оставаться в безопасности, а не рисковать, затевая нечто новое, даже если затея сулит блестящие перспективы. Если человек имеет обыкновение не доводить начатое до конца и отступать перед рискованными задачами, это чаще всего говорит о недостатке отцовского воспитания.

В‑третьих, отец воспитывает любознательность. Как устроен автомобильный двигатель и космический корабль? Как управляют танком?

Это не женские вопросы. Женщины скорее будут выступать против развития космонавтики, против разработки новых видов вооружения, потому что это слишком опасные области человеческой деятельности. А мужчин интересуют техника, прогресс, новые открытия, новые изобретения. Почему вода на Титане, спутнике Сатурна, соленая? Никакого отношения к нашей земной жизни это не имеет и вряд ли будет иметь. Но мужчине это интересно!

При истинно мужском взгляде на мир человек чувствует себя не разрушителем, а вершителем. Солнце, звезды, океаны, острова – все для него. Иди, разведывай! Строй мосты, надувай паруса, создавай глобальные сети, ищи истину! Желание отыскать истину, дойти до сути – вот что должен воспитывать в детях отец. А воспитывает ли? Увы, далеко не всегда. Одна из самых тяжких, трагических травм для ребенка – отец, который не побудил к поиску и к развитию, не дал мужества, не научил пренебрегать комфортом ради новых открытий.

Иногда думают, что мужчина должен учить мальчика просто быть агрессивным. Это не так. Примитивная агрессивность скорее носит патологический характер. В ней нет смысла, нет созидательного начала. Положительная человеческая агрессия (созидательная) выражается не в стремлении к уничтожению, а в желании творить.

Смысл, развитие, целеустремленность – вот христианское понимание мужества. Это для язычников мужественность немыслима без физической силы. Для них воплощение мужественности – это Геракл, этакая груда мышц, побеждающая и чудовищ, и людей, и богов. В современном мире на смену Гераклу пришли мачо, коммандос, десантники, Шварценеггеры‑Сталлоне, которым все ни по чем. Кажется, вот они, настоящие мужчины наших дней. Но мало кто знает, чем кончают эти супергерои, в каком тяжелом состоянии попадают они к психологам после своих «подвигов» и как сложно бывает вернуть их к жизни.

Настоящее мужество – это стремление к истине. Это преподобный Сергий, который уходит в лес, не боясь ни духов, ни медведей, ни одиночества. Это Варлаам Хутынский, ученик преподобного Сергия, который один идет в тайгу и строит там келью. Это преподобный Серафим, живущий в глухом лесу, терпящий нападения бандитов и нечистых духов. Это те казаки, которые почти в одиночку или с малыми силами шли осваивать Сибирь и часто погибали. Собственно говоря, идея освоения северо‑восточной Руси заключалась не в том, чтобы просто покорять местные народы, а в том, чтобы нести этим людям весть о Боге, пострадавшем на кресте и воскресившем всех. Вот идея мужественности, а вовсе не примитивное бандитское: «всех перережу».

Нам необходимо осознать подлинную русскую, православную мужественность. Не ту, которая кичится силой, ракетами, атомными бомбами, а умную мужественность, которая несет правду, развитие, которая берет на себя ответственность за других: за свою семью, за свой дом, улицу и, наконец, за свою страну. Но эта мужественност

Последнее изменение этой страницы: 2016-07-22

lectmania.ru. Все права принадлежат авторам данных материалов. В случае нарушения авторского права напишите нам сюда...