Специфика античного философского мышления

Возникновение рефлексивного, философского мышления относят к концу VII – началу VI в. до н. э. Расцвет греческой цивилизации, которая породила взрыв интеллектуальной активности, – событие, какого история не знала ни до, ни после этого. Греки как будто сразу изобрели философию и науку – такие, какими мы знаем их сейчас. За два-три столетия небольшой народ в этих новых областях культуры создал огромное количество шедевров, которые «…установили основные стандарты для западной цивилизации»[76].

Прежде всего важно, что речь идет о возникновении философии как нового явления в культуре, что связано также с формированием нового мышления, которое послужило основой для многовекового культурного развития. Кроме того, проблемы, которыми занимались античные философы, сохраняются в философии последующих поколений, и в том числе в современной философии.

«Духовная Европа имеет место рождения. Это древнегреческая нация VII и VI столетий до Р. Х. В ней сформировалась новая установка индивида по отношению к окружающему миру. Следствием ее стало рождение, прорыв совершенно нового рода духовной структуры, быстро развившейся в систематическое законченное культурное образование»[77] – философию.

О роли древней философии Гегель писал: «На первый взгляд кажется, что эти акты мышления принадлежат истории, отошли в прошлое и лежат по ту сторону нашей действительности. На самом деле… …обладание самосознательной разумностью, присущее нам, современному миру, не возникло сразу и не выросло лишь на почве современности… оно есть наследие и, говоря точнее, результат работы всех предшествовавших поколений человеческого рода». И еще: «Если мы вообще чувствуем себя у греков, как в родном доме, то мы должны в особенности чувствовать себя как дома в их философии»[78].

Одним из афоризмов первого философа, мудреца Фалеса, был «Невежество – тяжкое бремя». Это можно представить как предвосхищение той роли, которую сыграет греческая философия. Все античное наследие характеризуют как движение к свету и просвещению, к освобождению ума от «пут невежества». Греческая мысль преодолевает страх перед миром, представляя мир как нечто доступное разуму и разумное в самой своей основе.

Современные философы, обращаясь к античной философии, интерпретируют ее по-разному, и это неизбежно. В плане изучения особенностей античной философии наиболее привлекательными представляются версии Гегеля и А. Ф. Лосева, поскольку именно в их трудах более чем у кого-либо другого представлены обобщающие характеристики античного философствования. Так, чтобы свести все многообразие античной философии вместе с ее социально-историческими предпосылками в действительно короткую «Кратчайшую сводку», занимающую десять страниц[79], А. Ф. Лосеву потребовалось предварительно написать десять томов исследований («История античной эстетики»). Он пытался понять античную философию, став на точку зрения самих древних греков, справедливо считая, что только таким путем и достижимы адекватные оценки, то есть путем познавания той или иной эпохи в истории философии по меркам самой этой эпохи.

Вопрос о продолжительности периода античной философии в разных источниках трактуется по-разному. «Вошло в обычай… ограничиваться изложением философии от Фалеса и до Аристотеля… Иной раз это мотивируется тем, что первые два века, именуемые классикой, есть расцвет античной философии, когда создавалось все самое значительное. Получается так, что сразу начался расцвет, а потом в течение целого тысячелетия был только упадок античной философии. Бороться с таким предрассудком очень сложно. Трудно доказать, что начальный период античной философии – натурфилософия VI–V вв. – является только примитивом в сравнении с последующим тысячелетием, что Платон и Аристотель только заложили фундамент для последующего философского развития и что субъективизм последнего тысячелетия создал небывалые формы тончайшего философского развития, представленные к тому же огромным литературным наследием»[80]. Таким образом, античная греческая и греко-римская философия имеет более чем тысячелетнюю историю начиная с VI в до н. э. и до 529 г. н. э., когда император Юстиниан закрыл языческие школы.

Проблематика античной философии была та же, что и основная проблематика философии на протяжении всей ее истории. Суть этого феномена совпадения объясняется уже самими греками: потребность в философии укоренена в самой природе человека. Аристотель писал, что людям свойственно укрепляться в мудрости, а для этого необходимо знание общего. Кто обладает знанием общего, тот в некотором смысле знает все: хотя он и не имеет знания о каждом предмете в отдельности, он знает все подпадающее под общее. Наиболее достойны познания первоначала и причины, ибо через них и на их основе познается все остальное[81].

Греческая «любовь к мудрости» – это совсем не то, что восточная «мудрость», поскольку она не предполагает воспроизведения готовых образцов, но, напротив, стремится к поиску нового. (Так, Гегель, ссылаясь на Диогена Лаэртского, написал про Пифагора, что он был скромным человеком и впервые назвал себя не мудрецом, а философом.) Кроме того, существенным в античном человеке является «философская» форма его бытия, «состоящая в том, чтобы из чистого разума, из философии свободно устанавливать правила для себя самого, для всей своей жизни»[82].

Другими словами, коль скоро для античного мыслителя философия была образом жизни, то именно античность дает примеры того, что называют «экзистенциальным мыслителем» в противоположность мыслителю «абстрактному». «В Греции, как это обычно и бывает в юности философии, трудность состояла в том, чтобы прийти к абстрактному, в том, чтобы покинуть экзистенцию, постоянно уступающую натиску частного; теперь же мы имеем дело с трудностью противоположного свойства: каким образом прийти к экзистенции. В абстракции нет ничего особенно трудного, однако при этом мы все больше удаляемся от экзистенции, причем чистое мышление как раз дальше всего отстоит от экзистенции. В Греции философствование было действием; а потому и тот, кто философствовал, был экзистирующей личностью. Он знал совсем немного, но уж это-то знал досконально, поскольку с утра до вечера занимался одним и тем же»[83].

Общая классификация проблем античной философии приводится, например, Диогеном Лаэртским: «…одни философы называются физиками, за изучение природы; другие – этиками, за рассуждение о нравах; третьи – диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии. Физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика – о жизни и о свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики, и для этики. До Архелая включительно существовал только один род – физика; от Сократа… берет начало этика; от Зенона Элейского – диалектика»[84].

А. Ф. Лосев выводит основную проблематику античной философии из специфики античного способа философствования, который он, с свою очередь, объясняет из особенностей образа жизни, а именно родовой общины с ее мифологией и рабовладельческой общины с разделением умственного и физического труда и – как следствие - абстрактным мышлением. При этом предыдущее сохраняется в последующем: миф действует в философском сознании. В силу этого античная философия, как считает А. Ф. Лосев, никогда радикально не порывала с мифологией и до конца несла в себе ее основную интуицию чувственного. Поэтому и основная проблематика античной философии имеет своим содержанием живой чувственно-материальный космос как абсолют.

Таким образом, идея античной философии, по А. Ф. Лосеву, – это эволюционирование мировоззрения «от мифа к логосу»; главный принцип – диалектика идеи и материи: идея – это чистый мыслительный формообразующий принцип, материя – это вещественная потенция, что является абстрактным выражением единства господина и раба.

«Раб в античности трактуется не столько как человек, сколько как вещь, действующая не по своей воле, но по воле посторонней, то есть это не цельный человек, не личность, но лишь ее чувственно-материальный момент. <…> Рабовладелец тоже не был цельным человеком… …Рабовладелец… есть не человек, не полноценная личность, но лишь интеллект человека, и притом достаточно абстрактный»[85]. Это непосредственно следует из представлений Аристотеля о рабе: «…раб же является некоей частью господина, как бы одушевленной, хотя и отделенной, частью его тела» («Политика», I, 2, 20, 1255b 10). Единство раба и рабовладельца дает модель целого, в котором, таким образом, необходимо заключена тройственность материи, души и ума. Эта структура оказывается свойственной любому целому, начиная с космоса. А. Ф. Лосев выявляет главное: «…взятая в наиболее общем виде, античная проблематика сводилась на диалектику идеи и материи, разрабатываемую в виде чувственно-материального космоса, движимого космической душой, управляемого тоже космическим умом и создаваемого сверхдушевным и сверхумственным первоединством»[86]. Это следует, конечно, понимать в контексте концепции детства человечества, то есть имея в виду, что это лишь первые, наивные, стихийные представления, в основном еще не дошедшие до стадии теоретического оформления, но тем не менее содержащие многие гениальные догадки, по богатству и многообразию которых античность не была превзойдена ни в одну из последующих эпох.