Главная Случайная страница


Категории:

ДомЗдоровьеЗоологияИнформатикаИскусствоИскусствоКомпьютерыКулинарияМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОбразованиеПедагогикаПитомцыПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРазноеРелигияСоциологияСпортСтатистикаТранспортФизикаФилософияФинансыХимияХоббиЭкологияЭкономикаЭлектроника






Послереволюционная ситуация: дискуссия 20х годов

Современное состояние: области исследований

70—80е гг. — это период весьма бурного развития социальной психологии в СССР. Ее институционализация к этому времени завер­ шена, и основная форма дальнейшего развития — экстенсивное («вширь») и интенсивное («вглубь») развертывание двух типов ис­ следований. Последнее относится прежде всего к совершенствованию методического и методологического арсенала науки. И в том, и в другом случае большую роль сыграло расширение сферы международных кон­ тактов советских социальных психологов — от участия в международных конгрессах и конференциях, международных организациях (в 1975 г. были избраны членами Европейской Ассоциации Эксперименталь­ ной Социальной Психологии первые четыре советских ученых: Г.М. Андреева, И.С. Кон, А.Н. Леонтьев и В.А. Ядов) до участия в совмес­ тных исследованиях и публикаций в международных журналах.

Обозначаются достаточно четко две сферы социальной психоло­ гии и соответственно два типа исследований: фундаментальные и при­ кладные. Последние получают широкое развитие в таких отраслях общественной жизни, как промышленное производство (с попытками создания здесь социальнопсихологической службы), деятельность СМИ, школа (с утверждением должности «школьного психолога», выполняющего преимущественно социальнопсихологическую рабо­ ту), армия, «служба семьи» и пр. Судьба этой области социальной психологии в дальнейшем значительно изменяется, отчасти в связи с дальнейшей специализацией и отпочкованием так называемой «прак­ тической социальной психологии» (экспертизаконсультирование, тре­ нинг), отчасти — в связи с радикальными социальными преобразова­ниями после 1985 г.

Что же касается «академической» ветви социальной психологии, реализующейся в системе фундаментальных исследований, то здесь по­ лучают широкое развитие практически все основные проблемы науки. <...>

Мера представленности основных проблем вполне сопоставима с объемом их исследования в других странах.

Естественно, что отчетливо обозначились магистральные направ­ ления: психология малых групп (В.Б. Ольшанский, Я.Л. Коломинский, Р.Л. Кричевский, Ю.П. Волков), психология межгрупповых от­ ношений ( B . C . Агеев), психология конфликта (А.И. Донцов, Ю.М. Бородкин), этнопсихология (Т.Г. Стефаненко), социализация (Н.В. Андреенкова, Е.М. Дубовская) и пр. Столь же широкое распростране­ ние получили прикладные исследования почти во всех сферах обще­ ственной жизни: управления (А.Л. Свенцицкий, А.Л. Журавлев), средств массовой информации (А.А. Леонтьев, Н.Н. Богомолова, Ю.А. Шерковин), науки (М.Г. Ярошевский — автор концепции «программноро­ левого подхода», М.А. Иванов), организации (Ю.М. Жуков, Т.Ю. Ба­ заров, Е.Н. Емельянов), политики (Л.Я. Гозман).

В последние годы заявило о себе особое направление — практическая социальная психология, которая частично попрежнему сосре­ доточена в высших учебных заведениях и научноисследовательских институтах, но в значительной мере реализует себя в специальных организациях типа консультационных центров, рекламных бюро и т.п. Практическая социальная психология сделала ряд обобщающих тру­дов методологического характера. Так, получившей широкое распро­ странение практике социальнопсихологического тренинга предше­ ствовали работы Л.А. Петровской. Психологипрактики объединены в несколько обществ и ассоциаций, среди которых можно назвать Ас­ социацию практической психологии, Ассоциацию психотерапии (где заметное звено — групповая психотерапия) и др. Предметом дискус­ сии остается вопрос о взаимоотношениях академической социальной психологии \\ различных видов ее практического воплощения. К со­ жалению, специальных учреждений для подготовки кадров в этой области не существует, и университетские курсы вынуждены выпол­ нять не свойственные им функции.

Что же касается социальнопсихологического образования в це­лом, статус его сейчас достаточно прочен. Ранее всего такое образо­ вание было сосредоточено на психологических факультетах и отделе­ ниях университетов, где в ряде случаев были созданы специальные кафедры социальной психологии (кроме Москвы и СанктПетербур­ га—в Ярославле, РостовенаДону, а также в университетах Украи­ны и Грузии — в Киеве и Тбилиси). На возникших позже социологи­ ческих факультетах специальных кафедр нет, но курсы социальной психологии читаются повсюду. Более того, такие курсы с недавних пор введены и во всех педагогических университетах и институтах, а также и в некоторых высших технических учебных заведениях. Эпизо­ дически курсы социальной психологии читаются на ряде «смежных» факультетов в университетах: юридическом, экономическом, журна­ листики и др. Как уже отмечалось, специальность «социальная психо­логия» присутствует в перечне специальностей государственной атте­ стационной системы.

Уроки и перспективы

С таким багажом советская социальная психология пришла к мо­менту начала радикальных социальных преобразований, получивших импульс вместе с «перестройкой»: подобно тому, как в истории этой науки на Западе общественные потрясения 1968 г. дали основания для ее глубокой рефлексии, социальные изменения в СССР не могли не заставить советскую социальную психологию также переосмыслить и путь своего развития, и свои реальные возможности, причины успе­ хов и слабостей. Коренные преобразования в экономической структу­ ре общества, характере политической власти, во взаимоотношениях общества и личности сказались на изменениях в самом предмете ис­ следований и должны были быть осмыслены в терминах науки. Еще рано говорить о подлинном осмыслении социальной психологией новой реальности, но коекакие выводы можно сделать и в этой связи обри­совать некоторые перспективы.

Как отмечалось, накопленный советской социальной психологи­ей опыт, ее теоретические и экспериментальные разработки, несмот­ ря на то, что создавались в марксистской парадигме, не выводили отечественную социальную психологию из русла развития мировой науки. Во всяком случае, одна общая черта, несомненно, присутству­ ет: социальная психология любой школы на любом отрезке ее исто­ рии всегда апеллировала к стабильному обществу. Собственно, такая переменная, как «стабильность—нестабильность», практически не фигурировала в исследованиях. В этом смысле социальная психология значительно отличается от социологии, где проблема социальных из­ менений давно включена в общий контекст науки. В социальной пси­ хологии, во многом за счет того, что эталоны ей на международной арене задавала американская традиция с ее позитивистскиэмпиричес­ ким креном, эта проблема явно возникает лишь в последние годы в рамках зарождения европейской «оппозиции» американскому образцу. Так, в работах А. Тэшфела был остро поставлен вопрос о недопустимо­ сти игнорирования в социальнопсихологических исследованиях соци­ альных изменений, происходящих в обществе. В советской традиции эта идея присутствовала в лучшем случае на уровне деклараций, в исследо­ вательской же практике она оказалась безоружной перед лицом гло­ бальных общественных трансформаций, и одна из причин этого — до­минирование не социологической, а психологической версии предмета. Аппарат социальнопсихологического исследования, его средства не адаптированы к изучению феноменов изменяющегося мира. Поэтому, если социальной психологии приходится существовать в этом мире, ее первая задача — осознать характер происходящих преобразований, по­ строить собственную программу трансформирования сложившихся подходов в связи с новыми объектами исследований, новыми типами отношений в обществе, новой ситуацией.

Радикализм преобразований, осуществляемых в России, настоль­ ко глубок, что многие из их проявлений просто не могут быть «схва­ чены» в рамках разработанных социальнопсихологических схем: са­ мая существенная черта современного российского общества — не­ стабильность — исключает его анализ методами и средствами, приспособленными для анализа стабильных ситуаций. Соображение о том, что социальная психология изучает «сквозные» проблемы чело­ веческих взаимоотношений, их общие, универсальные механизмы, не может поправить дело. Хотя идея включения в социальнопсихоло­ гические исследования социального контекста принципиально давно принята наукой (что нашло отражение в работах С. Московиси, А. Тэш­ фела, Р. Харре и др.), теперь в нашей стране «контекст» этот настоль­ ко сложен, что требует специального осмысления. Уже сегодня можно обозначить те процессы, с которыми сталкивается массовое сознание в ситуации нестабильности и которые требуют пристального внима­ ния социальных психологов.

К ним можно отнести глобальную ломку социальных стереотипов, обладавших глубокой спецификой в нашем обществе: исключитель­ ная «длительность» их утверждения (практически в течение всего пе­ риода существования советского общества), широта их распространенности (внедрение в сознание самых разнообразных социальных групп, хотя и с разной степенью интенсивности), наконец, поддерж­ ка их не только силой господствующей идеологии, но и институтами государства.

Изменение системы ценностей — второй блок социальнопсихоло­ гических феноменов, требующих внимания исследователей. Это каса­ ется соотношения групповых (прежде всего, классовых) и общечело­ веческих ценностей. Воздействие идеологических нормативов было настолько велико, что идея приоритета классовых ценностей прини­малась в массовом сознании как сама собой разумеющаяся, и напро­ тив, общечеловеческие ценности трактовались как проявления «абст­ рактного гуманизма». Неготовность к их принятию обернулась в новых условиях возникновением вакуума, когда старые ценности оказались отброшенными, а новые — не воспринятыми.

С этим связан и третий блок проблем, сопряженных с кризисом идентичности. Инструмент формирования социальной идентичности — процесс категоризации в значительной мере модифицируется в не­ стабильном обществе: категории, фиксирующие в познании устояв­ шееся, есть порождения стабильного мира. Когда же этот мир разру­ шается, разрушаются и социальные категории, в частности те, кото­ рые обозначают социальные или этнические группы (как быть сегодня, например, с такой категорией, как «советский человек»?). Послед­ ствия этого для многих людей довольно драматичны.

Перечень такого рода проблем может быть продолжен, однако вывод уже напрашивается: социальная психология сталкивается с новой социальной реальностью и должна ее осмыслить. Мало просто обно­ вить проблематику (например, исключить тему «психологические про­ блемы социалистического соревнования»); недостаточно также про­ сто зафиксировать изменения в психологии больших и малых соци­ альных групп и личностей (в той, например, области, как они строят образ социального мира в условиях его нестабильности), хотя и это надо сделать. Вместе с тем коекакие шаги в этом направлении уже делаются, например, в исследованиях ломки стереотипов, кризиса идентичности и др. Необходим поиск принципиально новых подходов к анализу социальнопсихологических явлений в изменяющемся мире, новой стратегии социальнопсихологического исследования.

Возможно, они приведут к совершенно новой постановке вопро­ са об общественных функциях социальной психологии. Хотя в прин­ ципе такие функции определены и изучены, их содержание может существенно изменяться, если социальная психология сумеет изба­виться от нормативного характера, который был присущ ей в пред­ шествующий период, то есть в меньшей степени будет считать своей функцией предписание должного и, напротив, в большей степени предоставлять человеку информацию, оставляющую за ним право на самостоятельный выбор решения. <...>

 

Послереволюционная ситуация: дискуссия 20х годов

Вскоре после революции 1917 г. во всей системе общественных наук в России развернулась широкая дискуссия относительно фило­ софских предпосылок научного знания. Особенно сложный комплекс проблем, связанных с природой марксистского обществоведения, возник, естественно, в социологии. Может быть, именно поэтому более частный вопрос о специфике социальной психологии здесь практи­ чески не обсуждался. В психологии же, напротив, эти проблемы ока­ зались в центре полемики. Основанием послужила более широкая дис­ куссия о необходимости перестраивайия психологической науки на основах марксистсколенинской философии. <...>

Особое место в дискуссии занял Г. И. Челпанов. Не возражая прямо против «соединения» марксизма с психологией, Челпанов сделал ак­ цент на необходимость разделения психологии на две части: эмпири­ ческую, выступающую в качестве естественнонаучной дисциплины, и социальную, базирующуюся на социокультурной традиции. Основа­ ния для такого разделения действительно существовали, и Челпанов видел их, в частности, в трудах Русского Географического общества, где уже давно были обозначены предпосылки для построения «кол­ лективной» или «социальной психологии». Челпанов отмечал также, что в свое время Спенсер выражал сожаление, что незнание русского языка мешало ему использовать материалы русской этнографии для целей социальной психологии. Другая же сторона программы Челпанова о выделении социальной психологии из психологии как таковой заключалась в его критическом подходе к необходимости перевода всей психологии на рельсы марксизма. Именно социальная психоло­ гия была обозначена как такая «часть» психологии, которая должна базироваться на принципах нового мировоззрения, в то время как «эмпирическая» психология, оставаясь естественнонаучной дисцип­ линой, вообще не связана с какимлибо философским обоснованием сущности человека, в том числе марксистским.

Позиция Челпанова встретила сопротивление со стороны целого ряда психологов, выступающих за полную перестройку всей системы психологического знания. Возражения Челпанову были многообразны. В наиболее общей форме они были сформулированы В.А. Артемовыми сводились к тому, что нецелесообразно выделение особой социальной психологии, коль скоро вся психология будет опираться на философию марксизма; усвоение идеи социальной детерминации психики означает, что вся психология становится «социальной»: «существует единая социальная психология, распадающаяся по предмету своего изучения на социальную психологию индивида и на социальную психологию коллектива».

Другой подход был предложен с точки зрения получившей в те годы популярность реактологии, методология которой была развита К. Н. Корниловым. Вопреки Челпанову, здесь также предлагалось сохра­ нение единства психологии, но в данном случае путем распростране­ ния на поведение человека в коллективе принципа коллективных ре­ акций. Именно на этом пути виделось Корнилову построение маркси­ стской психологии. Как и в случае с идеями В.А. Артемова, здесь полемика против Челпанова оборачивалась отрицанием необходимо­ сти «особой» социальной психологии, поскольку постулировалось единство новой психологической науки, построенной на принципах реактологии, что для Корнилова и было синонимом марксизма в пси­ хологии. Ограниченность такого рода аналогии проявилась особенно очевидно при проведении конкретных исследований, когда в каче­ стве критерия объединения индивидов в коллектив рассматривались общие для всех раздражители и общие для всех реакции. Хотя при этом декларировалось важное положение о том, что поведение кол­ лектива не есть простая сумма «поведений» его членов (то есть, по существу, один из принципов социальнопсихологического знания), его интерпретация Корниловым не оставляла для социальной психо­ логии особого предмета исследования, коль скоро требовала унифи­кации любых объяснений в психологии с позиций реактологии.

В дискуссии была специфичной позиция П. П. Блонского, который одним из первых поставил вопрос о необходимости анализа роли со­циальной среды при характеристике психики человека: «Традицион­ ная общая психология была наукой о человеке как индивидууме. Но поведение индивидуума нельзя рассматривать вне его социальной жизни». При этом понимание социальной психологии во многом отож­ дествлялось с признанием социальной обусловленности психики. От­ сюда призыв к тому, чтобы психология стала социальной, так как «поведение индивидуума есть функция поведения окружающего его общества». Нр в этом призыве не было ничего общего с предложени­ ем Челпанова: там акцент на отделение социальной психологии от общей, здесь — вновь мотив о том, что вся психология должна стать социальной. Правда, Блонский вместе с тем полагал, что поскольку в прошлом социальная психология влачила «самое жалкое существова­ ние», постольку речь должна идти о какойто иной социальной пси­хологии. Поэтому в дальнейшей эволюции взглядов Блонского про­ ступает новый аспект: он апеллирует к биологическим основам пове­ дения. «Социальность» как связь с другими характерна не только для людей, но и для животных. Поэтому психологию как биологическую науку тем не менее нужно включить в круг социальных проблем.

Особое место в дискуссии 20х гг. занимает В.М. Бехтерев, создав­ ший в своих работах, пожалуй, больше всего предпосылок для после­ дующего развития социальной психологии в качестве самостоятель­ ной науки, хотя путь к этому и в его концепции был отнюдь не пря­ молинейным. Именно на первые послереволюционные годы приходится дальнейшая разработка Бехтеревым его идей, изложенных в дорево­люционной работе «Общественная психология». Теперь его взгляды на социальную психологию включаются в контекст рефлексологии.

Предметом рефлексологии Бехтерев полагал человеческую лич­ ность, изучаемую строго объективными методами — так, что понятие психики при этом практически устранялось и его заменяла «соотно­ сительная деятельность» как форма связи между реакциями организ­ ма и внешними раздражителями. Предполагалось, что только такой подход дает последовательно материалистическое объяснение пове­ дения человека и, следовательно, соответствует фундаментальным принципам марксизма. Распространив подход рефлексологии на по­ нимание социальнопсихологических явлений, В.М. Бехтерев пришел к построению «коллективной рефлексологии». Он считал, что ее пред­ метом является поведение коллективов, личности в коллективе, ус­ ловия возникновения социальных объединений, особенности их дея­ тельности, взаимоотношения их членов. Такое понимание представ­ лялось преодолением субъективистской социальной психологии, поскольку все проблемы коллективов толковались как соотношение внешних влияний с двигательными и мимикосоматическими реак­ циями их членов. Социальнопсихологический подход должен был быть обеспечен соединением принципов рефлексологии (механизмы объе­ динения людей в коллективы) и социологии (особенности коллекти­ вов и их отношения с обществом). Предмет коллективной рефлексо­ логии определяется так: «...изучение возникновения, развития и дея­ тельности собраний и сборищ... проявляющих свою соборную соотносительную деятельность как целое, благодаря взаимному об­ щению друг с другом входящих в них индивидов». Хотя, по существу, это было определение предмета социальной психологии, сам Бехте­ рев настаивал на термине «коллективная рефлексология», «вместо обычно употребляемого термина общественной или социальной, иначе коллективной психологии».

В предложенной концепции содержалась весьма полезная, хотя и не проведенная последовательно, идея, утверждающая, что коллек­ тив есть нечто целое, в котором возникают новые качества и свой­ ства, возможные лишь при взаимодействии людей. Вопреки замыслу, эти особые качества и свойства развивались по тем же законам, что и качества индивидов. Соединение же социального и биологического в самом индивиде трактовалось достаточно механистически: хотя лич­ ность и объявлялась продуктом общества, в основу ее развития были положены биологические особенности и, прежде всего, социальные инстинкты; при анализе социальных связей личности для их объясне­ния привлекались законы неорганического мира (тяготения, сохране­ ния энергии и пр.). В то же время сама идея биологической редукции подвергалась критике. Тем не менее заслуга Бехтерева для последую­ щего развития социальной психологии была огромна. В русле же дис­ куссии 20х гг. его позиция противостояла позиции Челпанова, в том числе и по вопросу о необходимости самостоятельного существова­ ния социальной психологии.

Участие в дискуссии приняли и представители других обществен­ ных дисциплин. Здесь прежде всего следует назвать МЛ. Рейснера, зани­мавшегося вопросами государства и права. Следуя призыву видного ис­ торика марксизма В.В. Адоратского обосновать социальной психологи­ ей исторический материализм, М.А. Рейснер принимает вызов построить марксистскую социальную психологию. Способом ее построения являет­ ся прямое соотнесение с историческим материализмом физиологичес­ кого учения И.П. Павлова, при котором социальная психология должна стать наукой о социальных раздражителях разного типа и вида, а также об их соотношениях с действиями человека. Привнося в дискуссию ба­ гаж общих идей марксистского обществоведения, Рейснер оперирует соответствующими терминами и понятиями: «производство», «надстрой­ ка», «идеология» и проч. С этой точки зрения в рамках дискуссии Рейс­ нер не включался непосредственно в полемику с Г.И. Челпановым.

Свой вклад в развитие социальной психологии со стороны «смеж­ ных» дисциплин внес и журналист Д. Войтоловский. С его точки зре­ ния, предметом коллективной психологии является психология масс. Он прослеживает ряд психологических механизмов, которые реализу­ ются в толпе и обеспечивают особый тип эмоционального напряже­ния, возникающего между участниками массового действия. Войто­ ловский предлагает использовать в качестве метода исследования этих явлений сбор отчетов непосредственных участников, а также наблюдения свидетелей. Публицистический пафос работ Войтоловского про­ является в призывах анализировать психологию масс в тесной связи с общественными движениями политических партий.

В целом же итоги дискуссии оказались для социальной психологии достаточно драматичными.

<...> Поиск некоторого позитивного решения вопроса о судьбе со­ циальной психологии был обречен на неуспех, что в значительной мере обусловлено было принципиальными различиями в понимании пред­ мета социальной психологии. С одной стороны, она отождествлялась с учением о социальной детерминации психических процессов; с другой — предполагалось исследование особого класса явлений, порожденных совместной деятельностью людей, прежде всего — явлений, связанных с коллективом. Те, кто принимал первую трактовку (и только ее), справед­ ливо утверждали, что результатом перестройки всей психологии на марк­ систской, материалистической основе должно быть превращение всей психологии в социальную. Тогда никакая особая социальная психология не требуется. Это решение хорошо согласовывалось и с критикой пози­ции Г.И. Челпанова. Те же, кто видел вторую задачу социальной психо­ логии — исследование поведения личности в коллективе и поведения самих коллективов, не смогли предложить адекватное решение проблем.

Итогом этой борьбы явилось утверждение права гражданства лишь первой из обозначенных трактовок предмета социальной психологии. Дискуссия приобрела политическую окраску, что и способствовало ее свертыванию: под сомнение была поставлена принципиальная воз­можность существования социальной психологии в социалистичес­ком обществе.

«Перерыв» в развитии социальной психологии

<...> Нарастающая изоляция советской науки от мировой особен­но сказывалась в отраслях, связанных с идеологией и политикой. Не­удача дискуссии, вместе с указанным обстоятельством, способство­ вала полному прекращению обсуждения статуса социальной психоло­ гии, и период этот получил впоследствии название «перерыв».

Вместе с тем термин «перерыв» в развитии советской социальной психологии может быть употреблен лишь в относительном значении: перерыв действительно имел место, но лишь в «самостоятельном» существовании дисциплины, в то время как отдельные исследова­ ния — по своему предмету социальнопсихологические — продолжа­ лись. Нужно назвать по крайней мере три области науки, где этот процесс имел место.

Прежде всего, это философия. Социологическое знание как тако­ вое в то время находилось под запретом, и отдельные проблемы соци­ ологии разрабатывались под «крышей» исторического материализма. Это, в свою очередь, означало разработку с определенных методологических позиций и ряда проблем социальной психологии. Здесь характерна апел­ ляция к ряду марксистских работ, в частности Г. В. Плеханова. Плеханов выделял в своей известной «пятичленной формуле» структуры обще­ственного сознания «общественную психологию», что позволяло ис­ следовать некоторые характеристики психологической стороны обще­ ственных явлений. Он, в частности, утверждал, что для Маркса пробле­ ма истории была также психологической проблемой. Это относится к описаниям психологии классов, анализу структуры массовых побужде­ ний людей — таких, как общественные настроения, иллюзии, заблуж­ дения. Особое внимание уделялось характеристике массового сознания в период больших исторических сдвигов, в частности тому, как в эти периоды взаимодействуют идеология и обыденное сознание. Аналогич­ но рассматриваются и другие проблемы, имеющие отношение к соци­альной психологии: взаимоотношения личности и общества, личности и малой группы (микросреды ее формирования), способы общения, механизмы социальнопсихологического воздействия. <...>

Другой отраслью знания, которая помогла сберечь интерес к оп­ ределенным разделам социальной психологии, была педагогика. Здесь, в основном, были сконцентрированы исследования коллектива, глав­ ным образом, в трудах А.С. Макаренко, А.С. Залужного и др.

Чисто педагогические проблемы коллектива соотносились с идеями В.М. Бехтерева, высказанными в «Коллективной рефлексологии», хотя по­ зиция по отношению к ним была различной. Принималась идея В.М. Бехтере­ ва о том, что коллектив есть всегда определенная система взаимодей­ ствий индивидуальных членов. Что же касается природы этого взаимо­ действия, она трактовалось поразному. У самого Бехтерева взаимодействие определялось как механизм возникновения «коллективных рефлексов». В работах же педагогов больший акцент делался на различные стороны взаимодействия. У А.С. Залужного интерпретация взаимодействия была близка к оригинальному пониманию Бехтерева: «Коллективом мы бу­ дем называть группу взаимодействующих лиц, совокупно реагирующих на те или иные раздражители». Вслед за Бехтеревым, Залужный не ана­ лизировал содержательные характеристики этой совместной деятель­ ности и ее соотношение с внешними социальными условиями. Это дало повод А.С. Макаренко не только вступить в полемику с Залужным, но и заняться обоснованием различных признаков коллектива.

Отвергая «взаимодействие и совокупное реагирование» как «чтото даже не социальное», А.С. Макаренко, гораздо более строго при­ держиваясь марксистской парадигмы, утверждает, что «коллектив есть контактная совокупность, основанная на социалистическом принци­пе объединения, и возможен только при условии, если он объединяет людей на задачах деятельности, явно полезной для общества». Если отбросить жесткую идеологическую схему, прямо апеллирующую к оп­ ределению коллектива Марксом (что в значительной степени «задало» дальнейшую разработку проблемы коллектива в советской социальной психологии), то в конкретном анализе психологических проявлений коллектива у Макаренко можно найти много весьма интересных и по­ лезных подходов. К ним относится, например, характеристика особой природы отношений в коллективе: «... вопрос об отношении товарища к товарищу — это не вопрос дружбы, не вопрос любви, не вопрос сосед­ства, а это вопрос ответственной зависимости». В современной терми­ нологии эта мысль означает не что иное, как признание важнейшей роли совместной деятельности, как фактора, образующего коллектив и опосредующего всю систему отношений между его членами. Другой важ­ ной идеей является концепция развития коллектива, неизбежность ряда стадий, которые он проходит в своем существовании, и описание са­ мих этих стадий, или ступеней. Красной нитью в рассуждениях Мака­ ренко проходит мысль о том, что внутренние процессы, происходящие в коллективе, строятся на основе соответствия их более широкой систе­ ме социальных отношений, что, повидимому, может быть рассмотре­ но как прообраз идеи «социального контекста». <...>

Наконец, третьим «пространством» латентного существования социальной психологии в период «перерыва» была, конечно, общая психология и некоторые ее ответвления. Особое место здесь занимают работы Л.С. Выготского, получившие всемирное признание. Из всего богатства идей культурноисторической школы в психологии, создан­ ной Выготским, две имеют непосредственное отношение к развитию социальной психологии. С одной стороны, это учение Л.С. Выготского о высших психических функциях, которое реализовало задачу выяв­ления социальной детерминации психики (т.е., выражаясь языком дискуссии 20х гг., «делало всю психологию социальной»).

С другой стороны, в работах Л.С. Выготского и в более непосред­ ственной форме обсуждались вопросы социальной психологии, в ча­стности — ее предмета. Полемизируя с Бехтеревым, Выготский не соглашается с тем, что дело социальной психологии — изучать пси­ хику собирательной личности. С его точки зрения, психика отдельного человека тоже социальна, поэтому она и составляет предмет социаль­ ной психологии. В то же время коллективная психология изучает лич­ ную психологию в условиях коллективного проявления (например, войска, церкви). Несмотря на отличие такого понимания от совре­менных взглядов на социальную психологию, обусловленного пред­шествующей дискуссией, в ней много рационального.

В рамках психологии были и другие, довольно неожиданные «при­ ближения» к социальнопсихологической проблематике. Достаточно упомянуть два из них. Прежде всего, это разработка проблем психотех­ники (И.Н. Шпильрейн, С.Г. Геллерштейн, И.Н. Розанов). Ее судьба сама по себе складывалась непросто, в частности, изза «связей» с педологи­ ей (распространенной в то время), но в период относительно благопо­лучного существования психотехника в определенном смысле смыка­ лась с социальнопсихологическими исследованиями. Разрабатывая проблемы повышения производительности труда, психологической и фи­ зиологической основ трудовой деятельности, психотехники широко использовали тот арсенал методических приемов, который был свой­ ствен и социальной психологии: тестирование, анкетные опросы и т.п. Довольно близко к психотехническим 'исследованиям стояли и работы Центрального Института труда (А. К. Гастев), сделавшие акцент на трак­ товке труда как творчества, в процессе которого вырабатывается особая «трудовая установка». Все это подводило к необходимости учета соци­альнопсихологических факторов.

Потребность в социальнопсихологическом знании была настоль­ ко сильна, что даже популярный в начале этого периода психоанализ иногда трактовался как своеобразная ветвь социальной психологии.

Все это позволяет заключить, что «абсолютного» перерыва в раз­витии социальной психологии в СССР даже и в годы ее запрета не было. <...>

Последнее изменение этой страницы: 2016-07-22

lectmania.ru. Все права принадлежат авторам данных материалов. В случае нарушения авторского права напишите нам сюда...