Методы диагностики психических состояний.

Диагностика ряда психических состояний, в частности, стрессовых и аффективных, является наиболее разработанным видом судебно-психологических экспертиз. Проблемами исследования эмоциональных со-

стояний в рамках судебно-психологической и комплексной психолого-психиатрической экспертиз в разное время занимались М.М. Коченов, 1977, 19S0; ОД Ситковская, 1983; 1998; И.А. Кудрявцев, 1988; Ф. Сафуанов, 1991,1994,1998; Л.В. Алексеева,1997;С.С.Шипшин,1998идр.

Основным методическим приемом диагностики указанных состоя­ний является ретроспективный анализ деятельности и сознания подэкс-пертного, который включает в себя изучение материалов уголовного дела, беседу, опрос свидетелей, оценку всей совокупности сведений под углом зрения общепсихологических закономерностей возникновения и протекания аффектов и стрессов.

В качестве дополнительных при диагностике применяются методы экспериментальной психологии, выявляющие психофизические и лич­ностные качества субъекта. Использование этих методов носит скорее факультативный, чем обязательный характер.

Эмоциональная неустойчивость, фрустрабельность, тревожность и некоторые другие психологические особенности, зачастую присущи лицам, совершающим насильственные преступления в аффекте или под влиянием иных разрушающих деятельность состояний. Эти свойства психики можно обнаружить с помощью 16 - факторного опросника Кэт-телла, шкал MMPI, теста Г.Ю. Айзенка (EPI - от 10 до 16 лет, ЕРО -взрослый вариант), шкал ситуативной и личностной тревожности Ч.Д.Спилбергера-Ю.Л.Ханина (ШРЛТ), цветового теста Люшера и дру­гих методов.

Неумение строить межличностные отношения, отстаивать свои ин­тересы, быстро находить выход из возникшего конфликта выявляются методами интерперсональной диагностики (тест Т. Лири, опросник межличностных отношений «ОМО» В. Шутца, тест предрасположенно­сти к конфликтному поведению К. Томаса) и рядом других.

При диагностике эмоциональных состояний нередко используют ме­тод субъективного контроля (УСК) и метод, исследующий способы по­ведения в ситуациях фрустрации (Фрустрационный тест С.Розенцвейга). Применение этих методов обусловленно данными о зависимости между одной из разновидностей «интернальности», в частности той, которая связана со стремлением к самообвинению и возникновением «комплек­сов вины» за неудачи, с одной стороны и облегченным проявлением дезорганизующих деятельность эмоциональных состояний в условиях острого конфликта, с другой. В настоящее время предпринимается по­пытка создать специальную экспертную методику (с использованием 8-цветового теста Люшера), ретроспективно воссоздающую пережитое субъектом эмоциональное состояние (С.С. Шипшин).

При исследованиях психического состояния жертв приходится сталки­ваться с необходимостью диагностировать астенические эмоциональные состояния, в том числе страха. Методические пути их выявления схожи с методами диагностики стеняческих эмоциональных состояний.

Анализ деятельности.

Заключительный этап экспертизы связан с получением данных о следах, которые оставили произошедшие события. Эти следы проявля­ются объективно в виде направленности поведения, эмоциональных ре­акций, иных феноменологических проявлений как в тот прошедший пе­риод, так и впоследствии, вплоть до периода проведения экспертизы.

Кроме того события оставили метки и в психике подэкспертного в виде переживаний, эмоционального, рационального, оценочного отно­шения к случившемуся.

Сведения об этой группе внешних и внутренних показателей могут быть получены лишь из трех источников: из материалов уголовного де­ла, из бесед и наблюдения за подэкспертным при проведении эксперти­зы, допросов на предварительном следствии и в судебном заседании.

При фиксации информации о поведении необходимо обратить вни­мание на показатели уровня саморегуляции: быструю и неожиданную смену направленности действий, повышенную их ситуативность и под­верженность внешним воздействиям, общее возбуждение, алогичность с точки зрения возможности достижения стоящей перед субъектом цели, оптимальность или неоптимальность выбора поведенческой стратегии и пр. Диагностическое значение имеет не только поведение в самой си­туации, но и непосредственно до, а также после событий, составляющих содержание уголовного дела,

Без достоверных сведений о направленности действий субъекта в криминальной ситуации, изменениях этой направленности, характере выполнения действий нельзя провести ни экспертизу способностей, ни экспертизу состояний.

Исследуя материалы уголовного дела эксперт фиксирует информа­цию не только об особенностях поведения подэкспертного на всех эта­пах развития интересующей следствие ситуации, но и свидетельства о его внешнем облике в тот период, о различного рода непроизвольных реакциях (дрожании рук, покраснении - побледнении, задержках дыха­ния, слезах, возрастании или снижении силы, координации движений и пр.). Эти сведения также чрезвычайно важны для диагностики эмоцио­нальных состояний. Без них трудно осуществить любую экспертизу спо­собностей, не говоря уже об экспертизе мотивов.

Сведения о самоощущениях, переживаниях, мыслях, которые возни­кали как в юридически значимой ситуации, так и впоследствии, психо­лог может получить в основном из беседы с подэкспертным. Лишь не­значительная часть такого рода сведений содержится в уголовном дела, в частности, в свидетельских показаниях очевидцев и лиц, с которыми общался подэкспертный в тот период и впоследствии. Эти сведения также должны быть выисканы психологом. Их сопоставление с резуль­татами беседы существенно увеличивает достоверность подобного рода субъективной данных.

Трудно дать исчерпывающий перечень информации субъективного плана, которую психолог может получить от подэкспертного. Отметим лишь, что сведения должны касаться самоотчета об ощущениях (неожи­данности, внезапности, ирреальности происходящего - «все как будто не со мной происходит»; прилива неимоверной силы или наоборот сла­бости и пр.); об особенностях протекания психических процессов («был сосредоточен на одном, ничего вокруг не замечал», «в голове было пус­то, ни о чем не думал»; «никак не мог оторваться от мысли...», «все, что происходило, не запомнилось», «хотелось куда-то бежать, не мог уси­деть на месте» и т.д.); об испытываемых эмоциях («испытывал сначала гнев, потом страх и растерянность», «было ощущение, что время оста­новилось и ничего не происходит, никаких чувств не испытывал вооб­ще», «возникло желание тут же рассказать кому-то о случившемся», «было чувство вины», «была злость на себя, на свою несообразитель­ность», «испытывал гнев, хотелось растерзать...», «было желание отом­стить» и т.д.). Информация такого рода должна быть увязана с инфор­мацией о конкретных поведенческих проявлениях.

Собрав таким образом необходимые сведения, эксперт получает возможность проанализировать их под углом зрения стоящей эксперт­ной задачи.

В частности, в экспертизах направленных на исследование особенно­стей деятельности подэкспертного в конкретной ситуации, психолог может приступить к ретроспективной ее реконструкции.

Эта задача может быть связана с выявлением содержания целей и стоящих за ними мотивационных образований, с исследованием степени социальной опосредованности действий, их осознанности и произволь­ности, нахождением места в общей структуре деятельности, анализом иных параметров.

Проведя реконструкцию и оценку деятельности, психолог отвечает на стоящие экспертные вопросы.

В экспертизах, связанных с определением уровня развития подэксперт-ного и предоставлением в распоряжение практика целостного или более дробного психологического портрета подэкспертного, конкретная деятель­ность и ситуация ее протекания не изучаются. Исследование как бы останав­ливается на этапе диагностики психологических особенностей.

Проведение экспертиз, направленных на установление уровня пси­хического развития несовершеннолетнего, предполагает сопоставление полученных экспертом сведений о выявленных психологических осо­бенностях с имеющимися возрастными критериями психического и личностного развития. Наличие подобных критериев позволяет эксперту вполне корректно справиться с решением вопроса об определении уров­ня развития.

В заключении хотелось бы еще раз поднять вопрос о дефектах экс­пертных исследований, связанных с методической их стороной. Мате­риалы уголовного дела поставляют основную информацию для психоло­гической реконструкции и оценки параметров деятельности подэксперт­ного в юридически значимой ситуации и значительную часть сведений для исследования его психологических особенностей. Без активного «вычерпывания» из материалов уголовного дела требуемой эксперту информации провести экспертизу в принципе невозможно. Это замеча­ние касается в первую очередь экспертиз, исследующих деятельность в конкретных обстоятельствах, но также и экспертиз личности. В послед­нем случае экспериментально полученные сведения о тех или иных осо­бенностях личности должны быть сопоставлены с информацией, содер­жащейся в материалах дела. В противном случае личностный портрет подэкспертного недостаточно достоверен. Тем не менее эксперты очень часто нецеленаправленно используют экспериментальные методики и недооценивают возможности главного метода судебно-психологической экспертизы - психологического анализа материалов уголовного дела.

Ситковская Ольга Давидовна, Коченов Михаил Михайлович, Конышева Людмила Павловна

Новые направления судебно-психологической экспертизы. Справочное пособие

Лицензия ЛР № 066272 от 14 января 1999 г. Сдано в набор 12.04.2000. Подписано в печать 10.04.2000. Формат 60x88/16. Бумага газетная. Усл. печ. л. 10. Тираж 5000 экз. Заказ № 1459

ООО Издательство «Юрлитинформ» 121019, г. Москва, ул. Волхонка, д. 6.

Отпечатано в ЗАО «Красногорская типография»

143400, Московская обл., г. Красногорск, Коммунальный квартал, д. 2.

СИТКОВСКАЯ Ольга Давидовна

доктор психологических наук, ведущий научный сотрудник отдела правовой психологии НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генераль­ной прокуратуре РФ, старший советник юстиции. Автор более 80 научных трудов по психологическим пробле­мам правоприменительной деятельности, теории су-дебно-психологической экспертизы, личности преступ­ника, в том числе ряда монографий, учебных и мето­дических пособий.

КОЧЕНОВ Михаил Михайлович

доктор психологических наук, ведущий научный со­трудник отдела правовой психологии Института при Ге­неральной прокуратуре РФ; старший советник юстиции. Автор более 70 научных трудов об использовании пси­хологических познаний в деятельности правоохрани­тельных органов, в том числе монографий, учебных и методических пособий.

КОНЫШЕВА Людмила Павловна

кандидат психологических наук, старший научный сотрудник отдела правовой психологии Института при Генеральной прокуратуре РФ; советник юстиции. Ав­тор более 40 научных трудов по проблемам судебно-психологической экспертизы, психологии преступника, жертвы и др.