Правовые стимулы и правовые ограничения как парные юридические категории

Правовые стимулы необходимо рассматривать вместе с право­выми ограничениями, поскольку они выступают в качестве парных юридических категорий, которые:

1) выражают двоичность юридической информации;

2) внутренне диалектически связаны;

3) взаимообеспечивают в регулировании друг друга;

4) обозначают в своей совокупности специфический баланс мотивационных юридических средств;

5) являются двумя обобщающими категориями, вбирающими основные юридические средства в сфере информационно-психоло­гического действия права.

Во-первых,правовое стимулирование и правовое ограничение выражают двоичность юридической информации в том смысле, что несут в себе самую малую порцию информации и являются своеоб­разными равновероятными, альтернативами, из которых строится программа правового регулирования. "Передача информации, — заметил Н. Винер, — возможна лишь как передача альтернатив"[47].

В конечном счете любое управленческое решение сводится в целом ни к чему иному, как к альтернативе информационных средств: "да" (стимул) или "нет" (ограничение). Наиболее ярким подтверждением этого выступает референдум, который проводит­ся на основе Федерального конституционного закона "О референ­думе Российской Федерации". В соответствии со ст. 32 данного нор­мативного акта "в бюллетене для голосования на референдуме Рос­сийской Федерации точно воспроизводится текст вынесенного на референдум Российской Федерации вопроса и указываются вари­анты волеизъявления голосующего словами "за" или "против"..."

Средства, используемые на всенародном голосовании, выра­жающиеся в ответах "за" ("да") или "против" ("нет"), — есть по сути дела первичная клеточка любого управленческого решения, которая лишь в более сложных вариантах употребляется и в зако­нах, и в указах, и в других правовых актах (причем как нормативных, так и правоприменительных). Обозначая собой либо правовой стимул ("да") и открывая юридические возможности для опреде­ленной деятельности, либо правовое ограничение ("нет") и суживая юридические возможности для конкретного поведения, референ­дум в наиболее простом виде показывает структуру и содержание любого управленческого решения в принципе, выступает с помо­щью механизма "одобрения-неодобрения" наипростейшей моделью формирования правовой информации решающего плана.

В самом деле, стимул и ограничение дают только два ответа на поставленные объектом управления вопросы: либо "да", либо "нет", либо "действовать", либо "воздержаться" и в этом смысле полно­стью справляются с фиксацией наличия либо отсутствия какого-то конкретного изменения.

Во-вторых, что касается диалектической связи, то правовые стимулы и ограничения противоположны друг другу. Если же ис­следовать стимул как атрибут регулирования, то он включает в себя как собственно стимул, так и определенные ограничительные моменты. Например, субъективное право, предоставляя юридиче­ские условия для пользования каким-либо социальным благом, сти­мулирует одни интересы лица и одновременно ограничивает дру­гие его интересы (в том числе противозаконные).

Правовое ограничение, наоборот, включает в себя как сдержи­вание, так и определенные стимулирующие моменты. В частно­сти, уголовно-правовой запрет, угрожая наказанием за одни дейст­вия (преступные), тем самым побуждает к другим, стимулирует положительные поступки.

Поэтому, на первый взгляд, может показаться, что и стимул ограничивает, и ограничение стимулирует. Между тем механизм этих воздействий различен. Если стимул и ограничивает (что явля­ется дополнительным эффектом, наряду с собственно стимулиро­ванием), то только с помощью позитивных моментов, не угрожая, а заинтересовывая, увлекая и тем самым как бы уводя субъекта от правонарушения.

По-другому обстоит дело с ограничением. Если оно и стимули­рует (что тоже создает дополнительный эффект, наряду с собст­венно сдерживанием), то уже негативными методами: угрозами, страхом перед наказанием, принуждением и т. д. Отсюда необходи­мо различать такие прямо противоположные и одновременно внут­ренне единые средства, не включая при этом в собственно стимулы негативные инструменты (обязанности, наказания и т. п.).

Вот почему правовое стимулирование и правовое ограничение, совместно участвуя в упорядоченности общественных отношений, выступают в качестве позитивной и негативной сторон одного про­цесса — правового регулирования. В этой связи верно замечено А. М. Васильевым, что "как парные категории, очевидно, следует рассматривать лишь такие соотносимые понятия, которые отража­ют взятые с точки зрения единой основы противоположные проявления ее сущности, позитивные и негативные стороны одного про­цесса"[48].

В-третьих,признаком парности правовых стимулов и ограни­чений выступает их взаимообеспеченность в процессе правового регулирования. Так, установление в ч. 2 ст. 8 Конституции РФ 1993 г. права частной собственности создает мощные юридические стимулы. Однако для того, чтобы он начал действовать и был к тому же справедливым, государство должно для собственников фиксировать юридические ограничения, устраняя тем самым не­желательные для общества крайности в использовании собствен­ности.

Власть собственника по отношению к принадлежащей ему вещи небезгранична, ибо он обязан принимать меры, предотвращающие ущерб здоровью людей и окружающей среде; вынужден в случаях, на условиях и в пределах, предусмотренных законодательством, допускать ограниченное пользование его имуществом другими ли­цами и т. п. В целях нормальной реализации права собственности государство через такие формы, как запреты, обязанности, наказа­ния и др., должно ставить правовые ограничения и в отношении всех посягающих на эту собственность.

Следует иметь в виду и другие связующие нити их взаимо­обеспечения. Так, юридическая обязанность есть правовое ограни­чение для собственных интересов обязанного лица, направленное одновременно на действие его в интересах управомоченного. Для наиболее эффективного выполнения отдельных обязанностей, в ко­торых заинтересовано общество и государство, устанавливаются меры поощрения, необходимые для того, чтобы стимулировать по­добное осуществление (то есть процесс ограничения собственных интересов во имя интересов управомоченного и интересов общест­ва в целом) путем обещания за данные постоянные социально по­лезные действия соответствующих благ, ценностей[49]. Этим самым поощрение в случае заслуженного поведения обязанного лица ком­пенсирует затраты, некоторую самоущемленность одних интересов за счет удовлетворения других.

В-четвертых,подтверждением парности правовых стимулов и правовых ограничений является и то, что в своей совокупности они обозначают специфический баланс правовых средств на уровне информационно-психологического действия права. Речь в данном случае идет о зависимости изменений в правовых стимулах от из­менений в правовых ограничениях. И наоборот. Ведь они взаимосогласуются и взаимосоотносятся друг с другом, создавая и сохраняя тем самым определенное равновесие в правовом регулировании. Если, например, законодатель расширяет чьи-либо юридические

возможности, то он же, как правило, вынужден чьи-то возможно­сти суживать. Другого пути нет, ибо увеличить права одних субъ­ектов можно лишь за счет сужения прав других, за счет дополни­тельных обязанностей, необходимых для обеспечения расширяю­щихся прав.

В более общем виде данный вывод звучит так: стимулирова­ние одного изсубъектов правового общения предполагает, что соответствующим образом ограничивается связанный с нимдру­гой участникправоотношения. Это же обобщение включает в себя и многие иные ситуации, в том числе и следующие; при введении новых льгот и поощрений (как правовых стимулов) для одних лиц законодатель неизбежно должен установить целый ряд дополни­тельных ограничений (обязанностей и мер наказания) уже в отно­шении тех лиц, которые их призваны будут осуществить, обеспе­чить.

Есть и другие аспекты (уровни) балансирования, сопровож­дающиеся изменением "прихода" и "расхода" стимулирующих и ограничивающих средств на разных сторонах юридических связей. Так, специфической разновидностью правовых стимулов можно считать освобождение от тех или иных правовых ограничений: на­казаний, обязанностей, запретов. Например, в уголовном праве смяг­чение обременения (наказания) в отношении конкретного лица мо­жет выступать в качестве поощрения. "Меры уголовно-правового поощрения, — верно подчеркнуто В. М. Галкиным, — всегда озна­чают устранение обременении, а не предоставление вознагражде­ний, широко распространенных в других отраслях права. По сво­ему содержанию это меры личного, а не имущественного свой­ства"[50].

Кроме того, в уголовно-исполнительном праве при проведении амнистии (снятии правовых ограничений) тоже расширяются юри­дические возможности, стимулирующие факторы, но в данном слу­чае, разумеется, не поощрительного плана. Иначе говоря, не всякое освобождение от наказания осуществляется в виде поощрения.

То же самое можно сказать и об отмене либо снижении налога, как юридической обязанности, обременения (то есть правового ог­раничения), что может "вылиться" в конкретную льготу для опре­деленных категорий субъектов права (то есть в стимулирующее средство); и об устранении отдельных запретов в отношении граж­дан и хозяйствующих субъектов, что сопровождается практически всегда одновременным расширением дозволений, учитывая извест­ный принцип "дозволено все, что не запрещено"[51].

И наоборот, специфической разновидностью правового огра­ничения можно считать те или иные "уменьшения" правовых сти­мулов (то есть лишение прав путем установления дополнительных обязанностей, запретов, наказаний, отмены льгот, преимуществ и т. п.).

Следовательно, как сужение правового ограничения выступа­ет в основном в качестве правового стимула, так и "сокращение" правового стимулирования ведет, в свою очередь, к расширению правоограничивающих средств.

В-пятых,парные категории "правовые стимулы" и "правовые ограничения" возникли под влиянием потребностей практики охва­тить двумя наиболее общими понятиями разнообразные юридиче­ские инструменты: с одной стороны, субъективные права, закон­ные интересы, льготы, поощрения и т. п., а с другой стороны, юри­дические обязанности, запреты, приостановления, меры наказания и т. д.

Правовые стимулы и правовые ограничения не подменяют дан­ные разноплановые юридические средства, а в определенной мере интегрируют, унифицируют их. Так же, например, как понятие "субъективное право" проявляется в конкретных правах на обра­зование, труд, социальное обеспечение, охрану здоровья, так и юридическим выражением правового стимула выступают поощре­ния, льготы, дозволения и т. п. То есть правовой стимул — абстрак­ция, как, собственно, и субъективное право, но лишь более высоко­го уровня. Соглашаясь с оценкой Д. И. Писарева, что "просто рыбой быть нельзя — надо быть щукой, карасем или окунем", можно ска­зать, что и "просто стимулом" быть нельзя — надо быть поощрени­ем, льготой, дозволением и пр.

Это же следует сказать и о правовых ограничениях. Ведь в правовой сфере нет другой подобной по своей широте категории, которая бы включала все необходимые сдерживающие и лимити­рующие элементы информационно-психологического действия права.

Тщательная регламентация отношений в юридической облас­ти немыслима без этих двух обобщающих информационных ориен­тиров возможностей и их пределов для субъектов права, ибо они в концентрированном виде обозначают собой степень благоприятно­сти либо неблагоприятности конкретных правовых факторов для интересов участников правоотношений.

Таким образом, анализ правовых стимулов и правовых огра­ничений как парных юридических категорий может способствовать совершенствованию понятийного аппарата общей теории права, обогатить ее методологические функции в отношении отраслевых юридических наук, оказать определенные "услуги" правотворче­ской и правоприменительной практике.