Тюрко-монгольских армий XIII–XV вв. Часть 1.

Облавная тактика в военном искусстве

Облавная тактика в военном искусстве

Облавная тактика в военном искусстве

тюрко-монгольских армий XIII–XV вв. Часть 1.

Военному делу древних и средневековых кочевников Евразии, уходящими своими истоками в глубокую древность уделяли пристальный интерес полководцы и военные специалисты оседло-земледельческих стран, а также хронисты, летописцы, послы, путешественники оставившие значительное количество письменных источников, из которых можно узнать некоторых специфических сторонах военного искусства номадов. Особенно много таких ярких свидетельств современников, да и более поздних авторов осталось о временах монгольских завоеваний. Опираясь на эти материалы, можно отметить, что многие военно-тактические приемы средневековых монгольских армий, составлявшие ядро их военного искусства, возникли задолго до появления монголов на мировой арене. Из всего многообразия стратегических и тактических способов ведения

войны кочевых народов вызывают особый интерес т.н. «военно-облавные» методы проведения военных действий, которые возникли, по моему мнению, прежде всего, из опыта проведения коллективных (грандиозных по размахам облавных) охот, в которых был задействован значительный контингент людей. Охота, в частности облавная, являлась важнейшей частью системы жизнеобеспечения кочевого общества как в период генезиса номадизма, так и во времена его расцвета приходящегося как раз хронологически на период развитого средневековья. Основополагающей линией эволюции кочевничества, пронизывающей все исторические этапы его развития,

явилось то обстоятельство, что степень кооперации (организация взаимодействия) в кочевых сообществах на макрообщинном уровне была выражена довольно слабо. Исходной причиной этого феномена было то, что для кочевой системы хозяйства, в целом способа производства и даже образа жизни была характерна т.н. закономерность дисперсной организации процесса производства, что было детерминировано низкой кормовой продуктивностью естественных пастбищ, аридностью естественно-климатических условий (бедность водных ресурсов). Вследствие этого огромные территории проживания кочевников и особенности природы и климата не позволяли сконцентрировать большие людские ресурсы в одном экологическом ареале их местообитания. В связи с этим номады вынуждены были осваивать окружающую

среду дисперсно (рассредоточенно), подходя избирательно к выбору экологической ниши в природной системе, следовательно, плотность населения в их регионе обитания была низкой. При отсутствии тесных социоинституциональных связей в кочевом обществе, формы взаимодействия были успешны в рамках малых общин. Тем самым, например, десятичный принцип военной организации, который предусматривал значительную концентрацию населения и ее упорядоченность в рамках определенной социосистемы, не мог рационально действовать там, где не имелось необходимых условий. Вместе с тем как только происходило сосредоточение населения в достаточно оптимальных

размерах, сложение устойчивой групповой общности и, как следствие, усиление институциональных связей, отсюда и расширение потока циркуляции социально полезной информации, которая приводила к увеличению форм и методов взаимодействия, неизбежно требовался регулятивный механизм для упорядочения этих связей и отношений и эффективного управления этими отношениями. В то же время значительная концентрация кочевого населения могла иметь место тогда, когда этого требовали

(или диктовали) хозяйственно-экономические интересы кочевого социоорганизма, например, укрупненные совместные кочевки родов в теплое время года. С другой стороны, номадная система хозяйства с большим удельным весом охотничьего промысла побуждала проводить сезонные облавы с участием значительной массы кочевников. Внутренняя социальная организация, материальные средства (орудия) облавы предопределили именно такую технологию (тактическую форму) охоты, в которой

операционные действия выполняются согласованно и на уровне достаточно высокой кооперации всех ее участников. Поэтому, для того чтобы более или менее эффективно управлять и распоряжаться сосредоточиваемыми (смеем заметить, весьма немалыми) людскими ресурсами, требовался социорегулятивный механизм. Таким социальным институтом и была организация облавной охоты военизированного характера. Не удивительно, что отряды охотников, напоминали одновременно боевые подразделения армии кочевников на войне, применявшие соответствующую тактику. Одним из основных тактических приемов кочевых армий в войнах был принцип окружения (блокирование со всех сторон, обходной маневр, охват флангов, взятие в кольцо) войск противника как в отдельно взятом сражении, так и в стратегическом развертывании вооруженных сил в ходе выполнения военных операций. По мнению известного российского военного теоретика прошлого века А.А. Свечина, в бою «монголы стремились к окружению неприятеля, чтобы дать решительный перевес метательному оружию. Это окружение легко получалось из широкого походного движения; ширина последнего позволяла монголам распускать преувеличенные слухи о многочисленности наступающей армии». Примерно по такому военному сценарию действовали и сарматы до н.э. при вторжении на территорию врага, рассыпаясь на мелкие группы, т.е. нападая широким фронтом. Соглашаясь в целом с позицией А.А. Свечина, в то же время хочется уточнить, что такой тактический способ как окружение, мог возникнуть у кочевников не только из походного движения армии, но и самой тактической модели нападения выработанной (подготовленной) кочевниками. Ширина, а самое главное, скорость такого развернутого движения по главным (заранее выбранным) направлениям давали возможность армии номадов практически молниеносно выполнить тактический замысел по охвату выбранной цели. Так, войска Чингиз-хана, двигаясь в походе на ставку киреитов, например, «не делая даже ночных остановок, подошли и окружили Ван-хана в Чжер-кабчигайской пади

Чжечжеерских высот». В битве с найманами монголы опять же стремились окружить противника. При приближении монгольского войска «заметил Таян-хан, что вслед за ними,

ликуя, мчатся и окружают их витязи. И спросил Таян-хан Чжамуху: «Кто же вон те и зачем

окружают?» У кочевых народов попадание собственного войска в окружение почти приравнивалось к неизбежному поражению. Поэтому найманский Таян-хан, напуганный

подробными «пояснениями» Чжамухи о силе монгольских воинов, опасаясь оказаться в

монгольском окружении, отступает все дальше в горы.

Французский исследователь истории Центральной Азии Рене Груссе считал, что монгольская тактика – это есть более совершенная форма старых методов, использовавшихся сюнну (хунну) и туцзюе (тюрками), складывавшаяся

из непрерывных рейдов на окраины оседлых земледельцев и крупных охотничьих гонов в

степях. Кочевники научились терпеливо подкарауливать оленьи стада, выдвигали вперед

множество бесшумно и невидимо передвигающихся разведчиков, наблюдавших за добычей или врагом, при этом оставаясь совершенно незаметными. Применение строевой линии из загонщиков, производивших шум на охоте, обучило воинов направлять движение неприятеля, так же как ориентировать поток бегущего стада диких животных в степи, и давало возможность делать на войне обходы флангов вражеской армии. Монгольские всадники появлялись неожиданно, разворачивали свои боевые порядки и окружали противника. Действия монголов в бою исследователь называл традиционными и давними уловками охотника. Монголы и их лошади вели себя на охоте (войне) против китайцев, персов, русских и венгров так, как будто находились на охоте на антилопу или тигра. Монгольский лучник убивал европейского рыцаря так же, как он поражал орла во время полета. Наиболее впечатляющие военные кампании монголов – войны в Средней Азии и Венгрии, проведенные в форме гигантских облав, устраиваемых для утомления зверя (преследование, выматывание и окружение) и последующего системного разгрома. Г.В. Вернадский, анализируя военное искусство монгольской армии, также пришел к

выводу, что основной целью стратегии у них считалось окружение и уничтожение главных

сил врага. Чтобы достичь этой цели, они употребляли тактический прием большой облавы – взятие в кольцо. Сначала монголы охватывали большую территорию, а потом «постепенно сужали и уплотняли кольцо. Способность командиров отдельных колонн к координации своих действий была поразительной. Во многих случаях они собирали силы для достижения главной цели с точностью часового механизма. Операции Субэдэя в Венгрии могут рассматриваться как классический пример этого метода. Если монголы при столкновении с основной армией противника не были достаточно сильны для прорыва ее линий, они изображали отступление; в большинстве случаев неприятель принимал это за беспорядочное бегство и бросался вперед в погоню. Тогда, принимая свои навыки маневрирования, монголы неожиданно поворачивали назад и замыкали кольцо. Типичным примером этой стратегии была битва при Лигнице. В сражении на реке Сить русские были окружены до того, как они смогли предпринять какую-либо серьезную

контратаку». Все эти соображения хорошо фундируются письменными источниками. Та-

ким образом, монголы обладали очень развитым для того времени оперативно-тактическим искусством координации, слаженности и четкости действий войсковых группировок. При наступлении на территорию противника монголы рассредоточивали свои боевые силы на несколько крупных армейских групп. В тангутском походе «Чингис-хан, разослав отряды [т.е. все стороны. – А.К.], приказал до конца выловить тех Тангутов с решетчатыми юртами и вьючными верблюдами, которые при отступлении Аша-Гамбу вместе с ним забрались в горы»8. В первой войне с империей Цзинь «царевичи Джучи, Чагатай и Угэдэй, разделившись, облавой брали округа Юньнэй, Дун-шэн[чжоу], Ушо[чжоу], которые пали перед ними»9. Текст «Юань ши» отчетливо указывает на то, что войска Чингизидов проводили военные действия облавным способом, т.е. рассредоточившись по цзиньской территории. В военных кампаниях монгольских войск на

территории Северного Китая систематически использовались военно-облавные приемы. Перед масштабной военной операцией по древней военной традиции центральноазиатских кочевников монголы проводили облавные охоты, которые, как известно, считались генеральной репетицией войны. Весной 1230 г. Угэдэй «с Толуем охотились на реке Орхон, после чего были посланы войска окружить Цзинтао». Следует обратить внимание на то, что монголы осуществили, по всей вероятности, облавную охоту как боевое учение и только после этого были выдвинуты войска для выполнения

военной операции по окружению противника. Или другой пример «на рассвете монгольские войска, будучи усилены железною конницею, окружили их [цзиньцев. – А.К.] со всех сторон». В походе на цзиньскую провинцию Хэнань войска Субэдэя «были сосредоточены у горы Саньфэншань, и цзиньские солдаты были охвачены нескольким кольцами окружения». В 1231 г., овладев стратегическим Чабчияльским перевалом, Угэдэй «разослал в разные стороны отряды для осады различных Китадских городов». В китайских источниках зафиксированы специальные боевые построения монголов, которые были ориентированы на проведение тактики боя в облавной манере. Отряды

чжурчжэней под командованием Вань-янь-хада и Ира-буха заняли господствующие высоты, расположив пехоту впереди гор, а свою конницу выставили позади нее. «Монгольские войска, приметив, что они не идут далее, выстроились наподобие гусиных крыльев, обошли подгорье, зашли нючженьской коннице в тыл и приблизились тремя колоннами». Интересно указание источника на построение войск именно в форме

«гусиных крыльев», которые, скорее всего, могли разворачиваться в разные стороны с

последующим смыканием к середине или выбранной цели. Неоднократно источники отмечают, что монголы, окружив плотным кольцом противника, потом намеренно оставляли один проход и т.с. «заинтересовывали» (побуждали) противника воспользоваться этим выходом, чтобы затем обрушиться на него со всей силой с разных сторон в процессе бегства. Так, «монгольские войска, соединившись с войсками из

Хэ-бэя, окружили их [чжурчжэней. – А.К.] со всех сторон: разводили огни и пекли мясо,

посменно отдыхая. Пользуясь изнуренностью и расслаблением войск нючженьских, монголы открыли им дорогу в Цзюнь-чжеу и пропустили, между тем со свежими войсками ударили с двух сторон, отчего нючженьская армия пришла в смятение. Крики подобны были обрушевшейся горе». Этот прием, вне всякого сомнения, был взят практически «в чистом» виде из облавных охот на зверей, когда охотники «давали шанс» животным выскочить из круга, а вслед за тем путем интенсивного преследования уничтожали их. В среднеазиатском походе монголы плотным кольцом охватили один из главных городов

Мавераннахра – Бухару. Защитники города во главе с амир-ахур Кушлу, поняв, что их положение безнадежно, решили сделать прорыв и вырваться из вражеского окружения. «Когда татары увидели, что дело плохо, положение серьезно, что лезвие заострено, а зло велико, они обратились вспять перед их авангардом и открыли им путь для бегства. Если бы мусульмане сопроводили одну атаку другой, отбрасывая их словно пинком в спину и ввязываясь в сражение, то обратили бы в бегство татар. Но так как судьба отвернулась от них, они довольствовались лишь своим спасением. Когда татары увидели, что их цель – [только] избавление, они бросились следом за ними, стали перекрывать пути их бегства и преследовали их до берегов Джейхуна. Из них спасся лишь Инандж-хан с небольшим отрядом. Гибель постигла большую часть этого войска». Из книги ан-Насави следует, что монголы открыли проход намеренно, решив выпустить пробивающегося противника из созданного ими круга, а затем, преграждая путь беглецам и преследуя, добили их остатки.

На территории хорезмийского государства монголы целенаправленно применяли в погоне отходящего неприятеля и поимке особо важных «VIP-персон» систему засад, сторожевых постов, растянутых на большом расстоянии. Чингиз-хан, получив известие об уходе сыновей султана Мухаммеда в Хорезм, «приказал войскам в Хорасане рассеяться по границе упомянутой пустыни и наблюдать из засад. Они устроили вокруг этой пустыни кольцо от границ Мерва до пределов Шахристаны, а это один из округов Фаравы, с тем чтобы схватить сыновей султана, когда те, вытесненные из Хорезма, задумают уйти в Хорасан». Джалал ад-дин, выйдя из пустыни близ города Наса, нарвался на монгольский сторожевой отряд, состоявший из семисот всадников, и сумел разбить его в упорном бою. Брату Джалал ад-дина – Узлаг-шаху, прорывавшемуся из Ургенча, несмотря на то, что ему удалось первоначально уничтожить преследовавший монгольский караул, повезло

меньше. На одной из стоянок, не позаботившись о мерах предосторожности, он был атакован другим монгольским отрядом. «Нападавшие окружили их, как ожерелье шею, они ужаснулись, и то, что было легким, стало трудным, а за победой последовал разгром», а сам Узлаг-шах был убит монголами. По всей вероятности, монголы, уцелевшие в первом сражении с хорезмийским царевичем, быстро сообщили ближним сторожевым отрядам о приходе Узлаг-шаха, а те оперативно отреагировали и нагнали

его. Монгольские командиры, настигая стремительно бежавшего противника, старались ночью обойти противника со всех сторон и отрезать ему пути для бегства. Джалал ад-дин, получив тревожные известия о близости монголов, не позаботился об охранении, а «утром он и его войска были окружены татарами».

Монгольские войска, преследуя цель максимально охватить в оперативно-тактическом плане вражеские земли, всегда делились на стандартные группировки: правое, левое крыло и центр. В Хорасане «Тулуй, выйдя через [Тимур-кахалгэ] и назначив правое и левое крыло [войск], сам шел в центре через Меручак и Багшур. Он захватил все те области и взял Мерв. Оттуда до Нишапура он целиком завоевал все округа и области, как то: Абиверд, Неса, Языр, Тус, Джаджерм, Джувейн, Хаф, Сенган [Шинган], Серахс и Зурабад, в которых каждый [их главный город] является весьма большим городом. Он также взял город Нишапур. В конце весны упомянутого года [1221 г.] он уже захватил все те города и области». Такой метод позволял успешно проводить сплошную зачистку неприятельской территории и не давал противнику возможность наладить и успешно осуществить оборонительные мероприятия. Если противник применял против монголов

оперативный принцип окружения, как, например, султан Джалал ад-дин в битве при Парване, то его ждал, как правило, тактический успех. Войско Джалал ад-дина численно превышало монгольское под командованием Шики-Кутуку, поэтому «оно делало круг, чтобы взять в середину монголов». «В то время когда вот-вот должны были окружить [монголов], те не выдержали и обратились в бегство» и большая часть монгольского войска погибла21. Впоследствии, когда разбирались причины поражения, «Чингиз-хан достиг того места, где сражались Шики-Кутуку и султан, он спросил у Укара и Кутура [монгольские военачальники – участники битвы. – А.К.]: «Как стояли вы и как [стоял] султан?» Они показали. Он нашел их суждение и суждение султана негодными и сказал: «Вы [все] не знаете, какое место [пригодно] для битвы!» И обвинил обоих эмиров». Из этого следует, что монгольские воеводы изначально неправильно выбрали место сражения, т.е. невыгодное в тактическом отношении, и таким образом позволили врагу

окружить вверенное им войско. В свою очередь, окруженное войско, не имеющее свободного фланкирования, теряет одно из главных тактических качеств – маневренность, а значит, невозможность перестраивать собственное боевое построение, адекватно реагировать на изменения в ходе боевого столкновения. Передовые монгольские отряды настигли убегающего Джалал ад-дина в пределах современного Пакистана на р. Инд (Синд). 23 (25) ноября 1221 г. здесь разыгралось крупное сражение между хорезмийцами и монголами. «Чингиз-хан узнал, что султан хочет на рассвете переправиться [на ту сторону реки], он опередил его намерение и, проскакав ночь, на заре охватил его спереди и сзади. Монгольские войска со [всех] сторон окружили султана; они встали несколькими полукружьями друг за другом наподобие лука, а река Синд была как бы тетива, и когда солнце взошло, султан увидел себя между водой и огнем». А уже в ходе сражения, «так как не было приказания [йаса] на то, чтобы стрелять в него, [монголы все] теснее стягивали кругом него кольцо». «Джами ат-таварих» полностью воспроизводит сведения Джувайни об этой битве: султан «поспешил с правого фланга на левый, а с левого бросился на центр монгольского войска. Он нападал снова и снова, но монгольские войска понемногу продвигались вперед, оставляя все меньше пространства для маневров и все меньше места для боя; но он продолжал сражаться, как разъяренный лев». Построения войска полукругом, или т.н. дугой полностью перекрывало возможность делать какие-либо тактические маневры запертому в полукольце противнику. Сведения Рашид ад-Дина по тактическому построению монгольской армии подтверждаются историко-этнографическими материалами по военному делу монголоязычных народов. Бурятский писатель Дамба Жаргалов, собравший большой фактический материал по

облавным охотам, констатирует: «Облавные охоты давали очень многое для военно-тактической выучки войска и военачальников». Интересные сведения в этом плане сообщает монгольский историк Д. Гонгор. Оказывается, монгольские войска при встрече с неприятелем располагались полукругом, образовывая фигуру лука, а затем окружали его. Если же они сами оказывались в окружении, в кольце, то раскидывали неприятеля, подобно разъяренному быку. У монголов существовало свыше 60 способов прорыва окружений. Эти способы возникли у них на основе наблюдения за поведением зверя в кругу облавы, когда он, чувствуя смертельную опасность и не взирая ни на что, бросается на прорыв смыкающегося кольца охотников». Эти данные можно дополнить характеристикой боевой тактики ойратов XVII–XVIII вв. Например, «по приказу Галдана его войска в спешном порядке построились в шестьдесят одну позицию «бычьего рога». Цель такого строя состояла в том, чтобы, как бодающийся бык, короткими, но сильными ударами справа и слева разорвать лукообразное построение противника … воины Галдана разорвали в клочья «лук-ключ» Очирту хана». Другой калмыцкий тайджа – Дондук

Омбо с 13- тысячным войском построился в бою «полуциркулем» и атаковал противника с

двух флангов. Полукруг, полукольцо, полуовал, дугообразное построение, «подкова», форма вогнутого и загнутого лука и многие другие построения напрямую были заимствованы кочевниками из системы коллективной охоты. Но это не было просто копирование облавных охотничьих порядков, а творчески переработанное и адаптированное к мобильно-маневренной войне военно-тактическое построение, которое все время совершенствовалось в боевой практике кочевых народов. Естественно, что комплекс боевых средств и методы ведения военных действий кочевых армий были ориентированы на вооруженную борьбу с конкретным противником и являлись в большей степени зависимыми от этих обстоятельств. Но при всем функционально-целевом несовпадении охотничьего промысла и военной деятельности есть все же основания считать, что метод облавы и на коллективной охоте, и в военной тактике номадов имел принципиальное сходство, заключавшееся, прежде всего, в операционных действиях и в военно-организационной структуре войсковых подразделений, выполнявших охват, окружение выбранного объекта. Это подтверждается господством у кочевников конно-лучного боя на определенной дистанции, их склонностью максимально избегать жесткой рукопашной (особенно фронтальной) схватки, стремлением полководцев постоянно иметь свободные фланги, широкое маневрирование в полевых условиях.

В семилетнем западном походе Чингизидов (1236–1242 гг.) военные операции в облавном

стиле были обычной тактикой наступающих монгольских войск. В начале кампании особенно сильное сопротивление завоевателям оказывали половцы (кыпчаки) южнорусских степей, против которых и была успешно применена облавная тактика. Возможно, поэтому автор «Сокровенного сказания» назвал начальный период этой крупномасштабной военной операции «кипчакским походом». У Джувайни есть специальный рассказ, посвященный этим событиям. «Когда Каан [Угэдэй. – А.К.] напра-

вил Менгу-каана, Бату и других царевичей завоевать земли Булгара, Аса, и Руса, кифчаков, аланов и других племен, все эти земли были освобождены от смутьянов, и те, кому удалось избежать меча, склонили свои головы в повиновении. Тем не менее одному из вождей поверженных кифчаков, человеку по имени Бачман, удалось уйти от преследования с отрядом кифчакских воинов и к нему присоединились другие беглецы. Не имея никакого убежища или укрытия, он каждый день и каждую ночь отправлялся на новое место. И из-за своей собачьей натуры он, подобно волку, нападал на всех и каждого и уходил с награбленным. Со временем зло, причиняемое им, росло, и наносимый им вред увеличивался, и каждый раз, когда войско преследовало его, его нельзя было отыскать, поскольку он уходил на новое место и запутывал следы». По В.В.

Каргалову, монголы провели «облаву» весной 1237 г. против мятежных половцев и алан.

Левый фланг монгольских войск состоял из отрядов Мункэ и Гуюка и направлялся по

берегу Каспийского моря и степям Северного Кавказа с конечной целью выйти в район

Нижнего Дона, а правый фланг шел по северной части половецкой земли. Тем самым борьбу Бачмана с монголами некоторые исследователи относят к 1237 г. или 1238–1239 гг.

Последняя датировка более вероятна, т.к. из сообщения Джувайни можно определить, что

военные действия по поимке Бачмана осуществлялись монголами после похода на северо-восточные русские княжества. Рассказ Джувайни повторен в летописи Рашид ад-Дина с некоторыми подробностями, в частности, включены сведения об эмире из племени асов – Качир-укулэ, отсутствующие у Джувайни. Кстати, на это обратил внимание украинский исследователь истории средневековых асов (аланов) О. Бубенок33. Бачман – предводитель кыпчакского племени ольбурлик (ел-борили) и его союзник из асских князей Качир-укулэ, используя тактику партизанской войны, внезапно появлялись из засад, наносили урон монгольским отрядам и быстро исчезали, постоянно меняя свои стоянки. «Поэтому войско монгольское не могло схватить его». В этой связи монгольские царевичи, «составив совет, пошли каждый со своим войском облавой, устраивая сражения и занимая попадавшиеся им по пути области. Менгу-каан с левого крыла шел облавой по берегу моря [Каспийского]». Кроме того, «Менгу-каан приказал изготовить 200 судов и на каждое из них посадить по 100 человек монголов в полном вооружении. Он же [сам] с братом своим Бучеком шел облавой по обеим берегам реки» Итиль. Таким образом, в облаве на повстанцев было задействовано более 2 туменов (20 тыс. воинов). «Юань-ши» упоминает, что в походе на Бачмана участвовал и Субэдэй-бахадур, к тому же командовавший авангардом36. Тщательно прочесывая местность, монголы обнаружили брошенный лагерь и больную старуху, которая и указала точное место пребывания мятежных эмиров. Бачман и его асский сподвижник были захвачены в плен и обезглавлены37. Примечательно, что военная операция против Бачмана была осуществлена силами одного (левого) крыла, специально выделенного для этой цели. Как мне представляется, тактика тотальной зачистки технологией облавы была крайне эффективной в условиях степного театра войны и показала свою высокую результативность в подавлении восстания кыпчакских и асских племен Поволжья.

По мнению В.В. Каргалова, татаро-монгольское нашествие на русские земли осуществлялось по заранее известным удобным путям и направлениям, в котором четко видны «хорошо спланированные обходы и фланговые удары, грандиозные «облавы», захватывающие тысячекилометровые пространства и сходящиеся в одной точке». Причем

завоеватели были основательно знакомы с театром будущей войны38. В ходе «Батыевого

погрома» 1237–1238 гг., овладев Рязанью, монгольские отряды прошли широкой облавой

по этим землям и захватили г. Пронск, Ижеславец, Белгород. Далее монгольские тумены подступили к Коломне, расположенной в северной части Рязанского княжества, где в

начале января 1238 г. произошло кровопролитное сражение с подошедшими русскими полками – уцелевшим отрядом Романа Ингваревича Рязанского и владимиро-суздальской дружиной сына великого князя Всеволода Юрьевича и воеводы Еремея Глебовича. По сообщению Новгородской летописи: «оступиша [т.е. окружили. – А.К.] их Татарове у Коломны и бишася крепко, и про гониша их к надолбам, и ту убиша князя Романа и Еремея, и много паде ту с князем и с Еремеем». Об ожесточенности столкновения под Коломной свидетельствует то, что в этих боях знатный Чингизид – Кулкан получил тяжелую рану, от которой он скончался. После разгрома Владимира «монголы рассыпались по территории княжества и, согласно практически единодушным свидетельствам летописцев, только в феврале 1238 года овладели 14 владимиро-суздальскими городами». Тем самым, как обоснованно считает Р.П. Храпачевский, со ссылкой на летописные известия, монгольские отряды были разосланы «для облавного обхода русских городов и поиска великого князя Юрия Всеволодовича» по трем главным направлениям – на север к Ростову и Ярославлю корпус Бурундая, на восток в сторону Городца (средняя Волга) другой отряд и на северо-запад тумены Бату. В.В. Каргалов, внимательно разобравший летописные известия, правомерно, на мой взгляд, называет татарскую тактику «нечто вроде огромных «клещей», которые «охватили землю к северо-западу от Владимира (от Переяславля–Юрьева–Кснятина до Волока – Твери), другие –

междуречье рек Клязьмы и Волги», что привело к разрушению русских городов «на огромной территории, от Средней Волги до Твери». Великий князь Георгий (Юрий Всеволодович), отмечал А. Лызлов, недоумевал, «ибо в разные места, яко речеся, разъидошася погани воевати». Облавные способы проведения военных операций осуществлялись как при вторжении, так и при возвращении монгольского войска из

похода. В начале весны 1238 г., разбив основные силы русского войска князя Юрия у р.

Сить, монгольские военачальники «ушли оттуда, порешив на совете идти туманами

облавой и всякий город, область и крепость, которые им встретятся [на пути], брать и

разрушать». «Большая облава» монголов, также началась на огромном расстоянии от

северо-востока Верхней Волги – г. Городец, Кострома, Торжка и Твери в общем направ-

лении на юго-запад с поворотом к югу, проходя на западе восточнее Смоленска по Верхней Десне до городка Вщиж и далее к Козельску (см. рис.1). Конечным пунктом сбора этой облавы стал г. Козельск. «Фронт этой «облавы» раскинулся очень широко – от восточных районов Смоленского и Черниговского княжества на ее левом фланге до Рязанской земли на правом. Правое крыло вел Батый, …а левое крыло, видимо, вели Бури и Кадан»46, – предполагает Р.П. Храпачевский. При возвращении монгольских войск из первого нашествия на русские земли в кыпчакские степи на пути Бату, возглавлявшего такой облавный отряд, стоял небольшой город Козельск, который монголам с ходу взять не удалось. Население небольшого города дало ожесточенный отпор завоевателям:

«изъити на полки Татарьскые и исшедши из града исекоша праща их [т.е. осадные

метательные орудия. – А.К.], нападше на полъкы их и убиша Татар 4 тысячи, и сами

избьени быша». Осада Козельска затянулась на два месяца (или семь недель – по летописям). Подошедшие тумены Бури и Кадана, совместно, взяли город через три дня.

Войска, идущие сплошной (условно повальной) облавной линией, орудовали по проходимым землям дисперсно, и тумен Бату, по всей вероятности, был не в полном составе из-за упорных зимних боев на Руси и, скорее всего, в этой связи не смог вначале овладеть городом. Как видно, в кампании зима 1237 – весна 1238 гг. монголы в оперативно-тактическом отношении действовали преимущественно военно-облавными приемами.

И в дальнейшем завоевании, в частности, юго-западных русских земель монголы строго

придерживались тактической схемы облавы территории противника. «Царевичи Бату с братьями, Кадан, Бури и Бучек направились походом в страну русских и народа черных шапок и в девять дней взяли большой город русских, которому имя Манкер-кан, а затем проходили облавой туман за туманом все города Владимирские и завоевывали крепости и области, которые были на [их] пути». Далее монгольские войска были разделены на пять основных частей, функционировавших, хотя и самостоятельно, но согласованно между собой. Орда и Байдар направились с правым крылом в район

Люблина («область Илавут»). Левое крыло Кадана и Бури выступило «против народа сасан и после троекратного сражения победили этот народ». Бучек прошел через Валахию и ее горные и лесные массивы, отрезая тем самым Болгарию от Венгрии. Бату и другие военачальники руководили центральной группировкой, вторгнувшейся в Венгрию49. Более поздний автор, А. Лызлов, опираясь на польские источники, отмечает деление монгольских войск на три части: «В первой сам идее [т.е. Бату. – А.К.] в Венгерским странам, вторую с царем Кайдоком послал в Великую Полшу, третию часть с Петою гетманом в Малую Полшу». В.Т. Пашуто, анализируя сообщения источников о монгольском нападении на страны Центральной Европы, пришел к выводу, что Бату двигался с основными силами на Венгрию и одновременно «направил отряды других воевод с таким расчетом, чтобы в первую очередь обезопасить себя от ударов со стороны Польши, Чехии и Болгарии»51. Такая стратегия в целом себя оправдала, т.к. ни одна из этих стран не смогла скооперировать свои военные действия друг с другом и оказать достойное сопротивление захватчикам. Монгольские тумены, подошедшие к Сандомиру, разделись на две группировки. Войско Кадана направилось на Ленчицу, Серадз и Куяву и полностью опустошило эти области огнем и мечом. Более крупное соединение под предводительством Петы (Бури?) захватило Краков и все соседние края52. Освоив Малую Польшу, монголы попытались провести облаву в земле Шлёнской, но не имели успеха. Полному разгрому подверглось польско-немецкое войско во главе с князем Генрихом в битве при Лигнице (историки XIX в. называют это сражение при Вальштадте) в понедельник 9 апреля 1241 г. Благополучно пройдя равнинные поля вблизи р. Нисе недалеко от Лигницы, объединенная армия Генриха остановилась и развернула свои боевые порядки в глубокоэшелонированную диспозицию. Первую линию образовали крестоносцы и разноязычные добровольцы, для усиления к ним были прикреплены другие иностранные воины и золотокопатели (рудокопы) шахт. Командование ими осуществлял сын моравского маркграфа Болеслав. Во вторую линию вошли краковские и

великопольские рыцари во главе с Сулиславом – братом краковского воеводы Владимира. Третья линия была целиком представлена опольскими рыцарями под руководством князя Мечислава. Четвертая линия состояла из рыцарства с великим магистром Поппо из Остерны. Пятая (основная) часть имела в своем составе силезских и вроцлавских оруженосцев, наиболее знатных и боеспособных рыцарей – выходцев из Великой Польши и Силезии и разношерстных наемников. Руководил этой линией (фактически резервом) сам князь Генрих. Противостоящее им монгольское войско имело также пять корпусов: авангард, два крыльевых фланга, два резервных корпуса (рис.2). В то же время Ян Длугош сделал акцент на то, что татар по численности было больше и

они были лучше вооружены и имели военный опыт, «каждый из тех отрядов сам, в отдельности, превышал все войско поляков». Битва произошла на равнине с очень мирным названием «Доброе Поле». Первыми в бой ринулись отряды первой линии польского войска, состоявшие из крестоносцев, наемников и рудокопов. В начале крестоносцам и рыцарям удалось разбить копьями в жестокой сече первые ряды монгольского войска и двинуться вперед. «Но когда дошло до рукопашной – на

мечах, татарские лучники так окружили со всех сторон отряды крестоносцев и иностранных рыцарей, что другие – польские – отряды немогли прийти им на помощь без того, чтобыпоставить себя в опасное положение. Отряд тот пошатнулся и, в конце концов, лег под градом стрел, подобно нежным колосьям под градом (ибо много среди них было людей безщитов и панцирей)». В числе погибшихоказался и маркграф Болеслав и другие славныерыцари Польши. Несмотря на включение в бойвторой и третьей линии польского войска ивременного восстановления боевого равновесия,

монголы прибегли к изощренной хитрости и наголову разбили польско-немецкие отряды.

Большое количество польской шляхты и панов погибло; брат краковского воеводы Владимира Сулислав, воеводы Клеменс, Конрад Конрадович, Стефан и сын его Анджей, Томаш Пётрков, Пётр Куша и др. в том числе и сам князь Генрих.

Неудача, постигшая относительно сильную союзную армию поляков и немцев была во

многом предопределена первой стадией боя, когда довольно слабо вооруженная передовая часть во главе с Болеславом была значительно оторвана от основного войска и монгольские подвижные крыльевые части завлекли зарвавшегося противника в середину, т.е. окружили и уничтожили их. Тем самым монгольский авангард ставил задачу вытащить передовую неприятельскую линию, а крылья должны были взять их в кольцо и таким образом полностью отсечь от помощи извне. С этим боевым заданием они отлично справились. Один из известных российских дореволюционных военных специалистов, полковник М.И. Марков, разбирая сражение при Лигнице, отмечал, что монгольская конница «имела неоспоримое превосходство над всеми против нее выставляемыми войсками в