Итак, Последовательное Просвещение выступало против исключающей модели демократии и гражданства, апеллируя к либеральным идеалам и имея целью включающую модель общества.

Практически начало феминизма было посвящено попыткам гарантировать независимое материальное существование женщин в общественной сфере — это была необходимость физического выживания. Нужно помнить, что в 18 и 19 веках женщины были полностью лишены доступа к материальным ресурсам и юридически были подчинены опеке со стороны мужчин семьи (в этом смысле в 18 и 19 веках ситуация женщин была даже хуже, чем в античности: римское право не всегда отказывало женщинам в праве на собственность, например, оно предоставляло возможность составлять завещание и таким образом распоряжаться собственностью семьи матерям-вдовам): но в 18 и 19 веках в Европе и Америке «женщины существовали только в качестве дочерей или матерей, подчиненные отцам, супругам и сыновьям. Они не имели права распоряжаться материальными средствами и собственностью, нанимать жилье или покидать семейную резиденцию, они не имели родительских прав, не могли получить профессию, не могли работать без разрешения мужчины-опекуна, не могли просить защиты от отца или мужа в случаях насилия. Послушание, уважение, самоотверженность и самопожертвование были обязательными» (Amelia Valcarcel «La política de las mujeres», Madrid 1997). Во всех европейских странах, после робких законодательных попыток закрепить права женщин, сделанных во время Французской Революции (Французская Конституция 1791 устанавливала одинаковый возраст совершеннолетия — 21 год — для обоих полов и провозглашала брак гражданским договором, в 1792 году был принят закон о равноправии супругов в случае развода, в 1793 году в первом проекте Гражданского Кодекса был включен пункт о равноправии в осуществлении родительских прав), начиная с 1793 года (Робеспьер запрещает и разгоняет литературные и политические женские клубы) в отношении женщин господствовало репрессивное законодательство, закрепившее разделение труда по половому признаку и лишившее женщин средств к существованию вне брака. Именно поэтому, первые победы женского движения так или иначе были связаны с вопросами права на собственность: в Норвегии — закон о наследственном равноправии (1845), закон о свободном занятии коммерцией (1864), закон о свободном выборе профессии (1866); в Англии — признается право замужних женщин на пользование собственностью и личным заработком (1882); в Финляндии — закон о наследственном равноправии в сельском хозяйстве (1878), закон о свободном распоряжении личным заработком (1889). Процесс индустриализации еще больше радикализовал противопоставление и комплементарность общественной и частной сферы. Радикальное разделение домашней и фабричной сфер поляризовало социальное положение мужчин и женщин и создало условия, которые «окончательно изменили отношения между полами» (C. Amoros, A. De Miguel «Teoría feminista: de la Ilustración a la globalización», Madrid 2007). В до-индустриализованном обществе продуктивный и репродуктивный труд, который выполняли женщины (еще раз напомню: женщины работали и производили материальные блага всегда и везде, мифического и столь вожделенного моими неумными современницами «сидения дома ни о чем не заботясь», которое якобы имело место быть «раньше», до того, как пришли злые-дуры-феминистки и послали обманом «прекрасный пол» да в литейные цеха, — так вот, такого «сидения» никогда и нигде не было), был не только обычным, но и в большинстве случаев имел решающее значение в материальном выживании семьи, по сути, он не разделялся на продуктивный и репродуктивный. Труд женщин в качестве подмастерий мужей в Средние века был обычным явлением, не говоря уже о крестьянстве, где члены семьи, независимо от пола, в первую очередь мыслились как рабочая сила. Особенность продуктивного труда женщин всегда была в том, что он не признавался таковым, мыслился в терминах «вспомогательных», определялся как «помощь мужчине»: материальная прибыль, создаваемая трудом женщин, считалась семейной прибылью. Но в большинстве случаев, женщина могла выжить самостоятельно, так как владела, как правило, практическими навыками сразу нескольких профессий в контексте семьи как базовой единицы производства. Индустриализация, промышленная революция монетизировала результаты продуктивного труда, то есть, сделала этот труд измеряемым и видимым, — в том числе и женский продуктивный труд на фабриках, в домашнем услужении. Труд по найму индивидуализировал экономический вклад каждого члена семьи и немедленно поднял вопрос о соотношении «материальный доход» — «гражданское право» (короче, у кого больше доход, у того и больше прав). К тому же — и это очень важно — господствовавшая романтическая идеология сделала из семьи настоящий водораздел между личным и политическим (см. Ницше об «отдыхе воина» бла-бла). Индустриализация также характеризовалась тем, что жизненный опыт женщин, принадлежавших к разным социальным слоям, был радикально отличным: если женщины (и дети) из малообеспеченных люмпенизированных слоев населения массивно приобрели «право» работать (с разрешения опекуна) в условиях жесточайшей эксплуатации в фабричном производстве, то женщины из среднего и высшего классов лезли из кожи, доказывая свои «специальные» способности в домоводстве. Однако, буржуазная модель семьи вскоре нашла одобрение среди рабочего движения (речь ведь шла о рабочих местах и скоро об этом догадались), особенно в том, что касалось замужних женщин. Рабочее движение и его идеологи очень быстро встали в оппозицию к тому, что они называли «нечестной конкуренцией» — дешевому женскому труду (разница в зарплате тогда была закреплена законодательно — то есть, самими мужчинами, ведь это они принимали законы. Например, в Англии заработок женщины-учительницы не мог составлять более, чем 2/3 от заработка мужчины-учителя, а в Америке в той же профессии женщины не могли получать более, чем 1/3 зарплаты мужчины). Повышение заработной платы мужчин-рабочих предлагалось достигнуть за счет уничтожения дешевых рабочих мест женщин: если женщины будут «сидеть дома», то капиталисту не останется ничего, кроме как нанимать мужчин, и тогда те станут диктовать ему свои условия (через профсоюзы). В семье рабочий мнил себя буржуа, и очень скоро женский труд по найму стал показателем неспособности мужчины содержать семью. Однако, наши добытчики и защитники лукавили: «сидеть дома» на самом деле не совсем означало «не работать», это означало «не получать заработную плату». Но кто же смотрит на такие мелочи в контексте пролетарской борьбы? На протяжении 19 и в первой половине 20 века общей характеристикой европейских стран был труд по найму незамужних женщин: как только те выходили замуж, они были вынуждены (часто, по закону) покинуть своё рабочее место. Единственными сферами, в которых женщин не принуждали к оставлению труда по найму в случае замужества, были сельское хозяйство и домашняя прислуга (то есть, наименее престижные, наиболее плохо оплачиваемые и наиболее тяжелые). Поднимая на щит «заботу о здоровье» и «защиту женщин», их постепенно изгоняли из наиболее хорошо оплачиваемых профессий (после Берлинской Конференции 1890 года женщинам практически нечего было делать на фабриках). Женская работа по найму встречала такую враждебность в моральной, политической и экономической сферах, что очень скоро буржуазный брак (мужчина-«добытчик» материальных средств и женщина, бесплатно и ненормированно по времени обслуживающая семью) стал единственным способом экономического и социального выживания женщин. Как результат, резко снизился брачный возраст среди женщин (напомню, что повсеместно совершеннолетие было установлено, как минимум, в 21 год): замуж вновь стали выдавать девочек-подростков («избавление от лишних ртов»: и вот, сегодня у некоторых хватает наглости заявить, что «а вот раньше», «да наши прабабушки» — - «и ничего»!) и резко возросла разница в возрасте вступающих в брак. Что это означало... — ну, все мы взрослые люди. Дискурс сегрегации по половому признаку, который был крайне выгоден как капиталу, так и рабочему движению в период индустриальной экспансии и установления новой экономической модели семьи (=полная приватизации репродуктивной сферы экономики, которая впредь будет бесплатно обеспечиваться женщинами), был широко поддержан «новыми профессионалами»: медиками, профессурой (в среднем и высшем эшелонах образования), «культурными деятелями», законодателями, которые старательно рекламировали и тиражировали идеал женщины-матери и женщины-воспитательницы. Модель женщины, целиком посвятившей себя обслуживанию семьи. Трудно представить себе более реакционную и мизогинную идеологию, чем романтизм, начавший своё «победное шествие» в народ в начале 19 века и повсеместно господствующий и поныне. Это идеология, обслуживающая миф о добытчике-защитнике и называющаяся«Для Твоего Же Блага».