Изнасилование — общественный институт патриархата

"В новостях редко обращают внимание на то, что фактически все насилие в мире сегодня совершается мужчинами. Теперь представьте, если бы все это совершали женщины. Разве об этом не раструбили бы в новостях, давая всевозможные объяснения? Разве не подвергли бы гендерному анализу каждое из подобных событий? Тот факт, что насилие совершают мужчины, кажется настолько естественным, что не ставит никаких вопросов и не требует анализа". Майкл Киммел

Сексуальное насилие — это проблема мужчин, которую те переносят на женщин, и которую сами женщины воспринимают как свою. Когда у вас чужая проблема, вы не только не решите её, но и усугубите собственное положение отчаянными и бесполезными усилиями. Поэтому мне бы хотелось «развернуть оглобли», поместив проблему сексуального насилия в надлежащий контекст. Считаю, что необходимо начать с определения условий, которые делают возможным совершение насилия, и анализа причин, побуждающих его совершать. Насилие в отношение женщин является частью социальных реалий, которые воспринимаются как не требующие объяснений. Это может показаться парадоксальным, ведь для любого общества насилие, к тому же перманентное, само по себе является угрозой или, по крайней мере, фактором риска, так как развитие и результат насилия невозможно спрогнозировать, а значит, и контролировать. Существует только одно условие, при котором общество может позволить себе сосуществовать с насилием: если это насилие осуществляется в отношении «других», не принадлежащих к данному со-обществу «элементов». Именно так определяется социальная роль женщин — коллективно и индивидуально они стереотипируются как «другие», следовательно — как «официально санкционированные жертвы». Mеханизм создания «другого» — это стереотипирование, происходящее на основе предрассудка. Предрассудок — это враждебное или негативное отношение к легко идентифицируемой (маркированной) группе, основанное на преднамеренно неверной или неполной информации. Маркированной предрассудком группе приписываются ложные характеристики. Предрассудок является системным мнением, воспроизводящим само себя, и следовательно, любое противоположное мнение подвергается полному искажению в системе предрассудка или просто отрицается. Человек с предрассудками обладает своего рода иммунитетом к любой информации, расходящейся с его системой мнений. Создание стереотипа — это результат процесса маркировки группы, когда всем членам той или иной группы приписываются некие общие характеристики. Стереотипы основываются на ложной информации, а не на опыте, это способ «теоретического обоснования» наших предрассудков. Стереотипы — это форма каузальной атрибуции и в системе предрассудка выполняют роль подкрепителя по схеме: предрассудок — негативная каузальная атрибуция — подкрепленный предрассудок. Стереотипы идеологически структурируют гендерную систему, так как самые дикие предрассудки и непримиримая враждебность возникают в отношении тех, кого мы воспринимаем как идентичных нам самим: такое восприятие создает идеальную почву для негативных проекций (например, межнациональные усобицы особенно интенсивны и длительны между максимально сходными друг с другом группами граждан — русскими и украинцами, кастильцами и каталонцами. Вопрос в том, чтобы назначить «другим» максимально себе подобного). Стереотипы, как негативные проекции, выполняют функцию «слива» психического напряжения, когда индивид или группа используют агрессию в отношении себе подобных (мыслимых как «других») с целью ослабить или подавить депрессивные реакции, происходящие от сознания невозможности контролировать окружающий мир или использовать его элементы в собственных интересах. Агрессия — это патология инстинкта самосохранения, а агрессия в отношение себе подобных (через создание образа «другого», «чужака», основанного на стереотипах и негативных проекциях) является его полной инверсией. Периодические всплески «сексуального романтизма» (темы «настоящей женщины», «предназначения женщины», «феминности», «семейных уз», «счастливой семьи») совпадают с периодами быстрого развития капитализма (в России, пусть он и государственно-мафиозный, но всё же капитализм), когда люди попадают в ситуацию постоянной борьбы за выживание, психо-эмоциональная цена которой превосходит способность большинства мужчин. Тогда потребность в козле отпущения становится жизненной, и «идеал феминности» расцветает повсеместно. В капиталистической повседневности борьбы всех против всех, если мужчина должен быть рациональным, то женщина — интуитивной, эмоциональной и неспособной к дискретному мышлению. Мужчина — конкурентоспособным, женщина — нежной и покорной. Если мужчина — эгоист, женщина должна быть альтруисткой и мазохисткой, мужчина должен идентифицироваться с рынком и экономическими отношениями («успешность»), а женщина должна быть во всем ему противоположной. Сексуальный романтизм основан на мифе «домашнего очага» (пенатов и розовощекой упитанной детской резвости, и вечно всем довольной красавицы-жены, над которой время не властно), а этот миф скрывает мужской эскапизм (воплощением которого у нас являются диван, вытянутые треники и пульт), а следовательно, лжет о реальном типе отношений в этих пенатах. Сексуальный романтизм основан на определении женщины как «Вечной Другой», это обратная сторона сексуального насилия над женщинами. Обществу, основанному на идее превосходства одних индивидов (групп) над другими, стереотипы жизненно необходимы, так как они позволяют осуществлять механизмы власти через систему предрассудков. Это особенно хорошо заметно, если отследить факторы, участвующие в образовании предрассудков (здесь и далее я говорю конкретно о сексистских предрассудках):