ОНА УЧИТСЯ ДЕТАЛЬНО РАСПОЗНАВАТЬ ПОВЕДЕНИЕ АГРЕССОРА

Женщина подробно изучает его привычки и желания, что позволяет ей максимально предугадывать возможные вспышки агрессии. Она осторожно изучает, в чём может повлиять на «хозяина», всегда внимательна к тому, что ему нравится и не нравится. В экстремальных случаях, она позволяет даже сексуальный абьюз над своими детьми или же ведёт себя так, как-будто ничего не знает о подобного рода насилии в семье. Мужчина — это бог, и она должна служить ему, предоставляя всё, чего только он не потребует, даже если для этого придётся пожертвовать детьми, особенно дочерями.

«Защита и любовь мужа для меня важнее, чем любой вред, который ОН может мне причинить».

Женщина, подвергающаяся насилию, знает очень много о своём партнёре и очень мало — о себе. Она воспринимает потребности и желания агрессора как свои собственные. Если она чувствует усталость, то не обращает внимания, а продолжает работать; если он устал, то она суетится около него, как если бы это был самый усталый человек на свете. Она отказывается удовлетворять собственные потребности, отказывается признавать собственные чувства и точку зрения. Она диссоциируется от собственного тела, чтобы не признавать боль, которую ей причиняет тюремщик. Однако, в качестве компенсации, она «соматизирует» эту боль и требует внимания к себе со стороны медицинских работников.

ОНА ДУМАЕТ, ЧТО СТРАСТНО ЛЮБИТ АГРЕССОРА (выделяю этот пункт, потому что он особенно интересен, и дальше добавлю по нему ещё «много гадкого бреда»© о настоящих женщинах и хороших феминистках)

Женщина постоянно состредоточена на абьюзере, заботится о нём, сабмиссивна по отношению к нему, у неё учащается сердцебиение, когда он появляется. Очень легко принять это физиологическое возбуждение и это поведение за симптомы сильных позитивных чувств к нему.

«Ложная атрибуция со стороны жертвы соотносит её возбуждение с любовью, а не с паническим страхом; такое когнитивное искажение формируется у жертв, которые не могут найти способа сбежать. Чем сильнее возбуждение, тем сильнее формирующаяся у жертвы привязанность к агрессору. Чем более гипер-насторожены жертвы абьюза в отношении проявлений любезности со стороны агрессора, тем более усиливается эта привязанность. Чем больше усилий приходится прикладывать жертве к задабриванию агрессора, тем сильнее её с ним связь». «Подобный опыт, однажды идентифицированный субъектом как любовь, становится любовью».

Был проведён эксперимент с парами, члены которых ранее не были знакомы друг с другом, в ходе которого моделировались две ситуации первой встречи: в одном случае, это была спокойная и удобная комната, в другом случае — подвесной мост над пропастью. Члены пар, которые познакомились во второй ситуации, гораздо сильнее любовно привязались друг к другу, чем те, чьё знакомство произошло в первой ситуации. Считается, что мозг ассоциирует возбуждение от опасности (симпатическая нервная система) с возбуждением от влюблённости. Наша культура приучает нас к модели мужчины как доминирующего насильника, литературные и киногерои побеждают с помощью агрессии, а не с помощью мирного разрешения конфликтов. Это — соревнующиеся, высокомерные модели маскулинности, с сексуальностью, близкой к модели насильника. Эта перспектива подкрепляет внутреннее восприятие женщины, подвергающейся насилию, которое убеждает её в том, что то, что происходит между ней и её партнёром — это роковая и страстная любовь, и что всё дело в том, что её партнёр — «настоящий мужчина, мачо». Она же, напротив, должна быть очень женственной и позволять защищать себя:

«ЕГО любовь и защита необходимы мне, чтобы выжить».

Этот тип любви не является любовью. Настоящая любовь предполагает свободу и равенство, а здесь один из членов пары считает себя высшим существом по отношению к другому и подчиняет его себе силой. «Фокус» в том, чтобы убедить подчинённого, что всё это — для его же пользы, что без руководства и господства со стороны доминирующего «раб» не сможет выжить. Когда промывание мозгов достигает кульминации, женщина, подвергающаяся насилию, становится полностью зависимой от абьюзера, любовь-зависимость, в которой она находится по отношению к нему, заставляет её лезть из кожи вон, чтобы не допустить его ухода, реального или воображаемого, даже если абьюзер обращается с женщиной, как с собакой:

«Я не могу жить без НЕГО»; «Я слишком к НЕМУ привязана».

Она становится очень чувствительной к отвержению; совершает попытки суицида, чтобы привлечь его внимание, добиться его сострадания, любви или просто чтобы он не бросил её. На больничном слэнге таких суицидниц называют «таблеточницами». Эти женщины способны на всё, только чтобы их палач не бросил их. Конечно же, это не любовь. Женщина, подвергающаяся насилию, отрицает в абьюзере насильника, внушающего ей панический страх, отрицает свой собственный гнев и к тому же, она чувствует возбуждение и зависимость от него. Тогда не удивительно, что ей не приходит в голову бросить его, она воображает себе, что она — единственная, кто понимает его:

«Если я буду достаточно любить ЕГО, ОН перестанет на меня злиться».

Она убеждает себя во всём этом, потому что ей страшно потерять единственные позитивные отношения, которые доступны ей в ситуации продолжительной изоляции. Абьюз аннулировал её как личность, у неё не осталось друзей, не осталось внешних ресурсов, связей с другими людьми; её единственным контактом с внешним миром является Он; единственным фильтром восприятия реальности является то, что Он ей говорит; её единственный собеседник — Он. Поэтому остаться без него означает остаться без единственно возможного способа существования. Во внешнем мире женщина чувствует себя никчёмной, дурой, уродливой, неуклюжей; пути назад нет, без Него она не сможет прожить:

«Без НЕГО моя жизнь бессмысленна».

Она считает, что нуждается в его любви, чтобы выжить, а общество закрепляет это убеждение, всячески показывая ей, что женщина без мужчины — или неполное существо, или вообще ничто. Она воспринимает разведённых женщин как объект для жалости, считает, что одиночество — это худшее из наказаний. Перед другими она разворачивает идеализированную картину своих отношений с абьюзером, рассказывает сама себе романтическую приторную историю, наподобие наркотика, чтобы заглушить боль.

ИСКАЖЕНИЯ В ПОВЕДЕНИИ