Главная Случайная страница


Категории:

ДомЗдоровьеЗоологияИнформатикаИскусствоИскусствоКомпьютерыКулинарияМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОбразованиеПедагогикаПитомцыПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРазноеРелигияСоциологияСпортСтатистикаТранспортФизикаФилософияФинансыХимияХоббиЭкологияЭкономикаЭлектроника






Решающее положение коллективной психотерапии

Индивидуальная психотерапия в кабинете врача, при «закрытых дверях», рассчитана на одиночку, «героя». Тре­буя изоляции, индивидуальная психотерапия восстанавли­вает нарушенные функции больного в искусственной среде, за пределами которой в своей обычной обстановке больной не застрахован от рецидива. Коллективная психотерапия в корне отлична от психотерапии буржуазной, индивидуали­стической, адлеровской. В основе нашей психотерапии — совместный труд в коллективе с конкретной целью: исцелиться.

Одинокого, беспомощного, чувствующего свою малоцен-ность невротика надо подпереть коллективом, срочно удеся­терить его силы при помощи коллектива в 30—40 человек.

Коллективная психотерапия исходит из одного решаю­щего положения: не изоляция, не уединение невроти­ка, вплоть до темной комнаты (Кречмер), но и не сразу в нормальный коллектив, вызвавший в свое время психонев­роз и способный со временем его же устранить, и не сразу в нормальный человеческий коллектив, где невротик остро по­чувствует свою неполноценность, свою особенность, а посте­пенное введение его в здоровый социальный коллектив через ряд промежуточных з в е н ь е в, все услож­няющихся ситуаций, учитывая своеобразие невротика как личности.

На этом решающем положении коллективной психотера­пии, основанном на особом понимании психоневроза, пост­роены три главнейших принципа:

1) принцип предварительный, или организационный;

2) принцип последовательности и соответствия последо­вательного прохождения трех необходимых фаз с соответ­ствующей каждой из них своей психотерапией;

3) принцип сопутствующий, или использования и комби­нирования благоприятных моментов.

Лечение — в свои руки

«Нужно взять лечение, не дожидаясь чудес, в свои руки!» — бросил он (т.е. И.И. Тартаковский. — От авт.-сост.) клич десять лет назад. «Надо предоставить заикам лечиться самим, помогая лишь консультацией и присутствием!»

Идея о коллективе как о лечебном факторе была встрече­на градом насмешек и, казалось, несокрушимыми доводами многих врачей, раз навсегда решивших все виды болезней лечить порошками и пилюлями. Эти порошочники аргумен­тировали:

1) неслыханно, дико в истории медицины собираться боль­ным для самолечения;

2) собирать больных заиканием для самолечения — вели­чайшая опасность: заикание плюс заикание даст еще более ожесточенное заикание.

А мы говорили: нет! Заикание плюс заикание даст минус заикания. Победила наша формула!

С самого начала важно усвоить, что коллективно-психо­логический метод лечения заикания построен на принци­пе самолечения, на инициативности и активности са­мих больных. Нужно оставить всякую надежду на помощь извне — в смысле всяких случайностей, чудес и магическо­го влияния отдельных врачей. Этими надеждами каждый больной питался достаточно долго до вступления в коллек­тив. Использование благоприятных психологических мо­ментов в коллективе самими заикающимися — вот что со­ставляет центральную идею нашего метода. Это нисколько не исключает помощи консультанта-специалиста в случае надобности. Но вся работа исцеления, работа вполне посиль­ная, ложится на самих больных. «То лько мы сами!» — вот что написано на знамени наших коллективов. Раз так, то вопросы организации коллектива приобретают первосте пенное значение. И подбор группы, и периодические пере­группировки участников коллектива, и даже отсевы, и все остальное — подчинены этому основному требованию само-

лечения.

Материальные условия, здоровье

<...>Должен ли лечащийся жить в помещении коллекти­ва? В общем жилище в первую очередь нуждаются иного­родние. Но и для всех участников пребывание в хорошо оборудованном общежитии в течение непродолжительного времени следует считать более желательным, чем в своей обычной домашней обстановке.

Наряду со здоровым питанием и жилищем следует иметь в виду нормальный отдых и сон. Лучше всего организовать­ся в коллектив и начать самолечение во время отпуска, обыч­но весной или летом, с тем, чтобы его потом продолжить. Это тем более удобно, что занятия тогда можно проводить на воз­духе, за городом, не отрываясь, разумеется, ни в коем слу­чае от людей. Если же это невозможно, то в начале лечения нужно сократить объем обычной работы, по крайней мере вдвое, или хоть на одну треть, и соответственно увеличить свой отдых.

Перед сном не следует затруднять себя никакой дополни­тельной работой: обзор дня, наметка на следующий день, са­мовнушение. Только в редких случаях, когда выступает какое-либо сомнение по поводу речи, надо противопоставить ему одер­жанную накануне победу в речи и вообще вспомнить что-либо отрадное в своей жизни и заснуть в хорошем настроении.

О гигиене отдыха и сна приходится говорить потому, что она игнорируется большинством. Думают, что достаточно собраться в коллектив, как все разрешается само собой. Это большая ошибка.

Нужно ли доказывать, что наличие у больного других бо­лезней весьма затрудняет лечение заикания? Часто заика­ние является следствием другой болезни, и тогда достаточ­но исцелить ее, чтобы ослабить или даже устранить заика­ние. Иногда заикание — особенно в острой форме — само яв­ляется причиной нового заболевания. Все это нужно взве­сить, тщательно проверить во избежание ошибок и разоча­рования.

«Исповедь». Сочувствующая среда

Сначала об «исповеди». Это неприятное на слух слово как нельзя более, однако, уместно в вопросе, о котором здесь бу­дет речь. Заикающийся тщетно пытается держать в секрете свой недостаток, хотя первое же слово зачастую его выдает. Многие больные поэтому упорно отмалчиваются, даже тог­да, когда необходимо говорить. Между тем, если бы заикаю­щийся меньше стеснялся своего заикания, ему было бы луч­ше во многих отношениях. Видя, что заикающийся относит­ся к своему дефекту спокойно, что кличка «заика» утратила для него свой ужас, средний человек, склонный в силу ме­лочности своей натуры ущемить «самое больное место», уме­рил бы свои нападки. А это дало бы возможность нашим боль­ным чаще упражняться в речи, не забрасывать свою речь, как это ошибочно делают многие, и скорее достичь цели. Это особенно нужно помнить, приступая к лечению. Объявить свое твердое решение лечиться, свое вступление в коллек­тив и начало занятий — лучшее средство для действитель­ного перелома в своей психике и в отношениях окружающих к себе.

Итак, совершенно открыто огласить, что курс лече­ния начале я! У кого хватит мужества на такое призна­ние, тот наверняка способен будет и на другие решительные действия, которые еще впереди, и окончательно исцелится.

<...>Кроме указанной «исповеди» есть еще и вторая по­ловина дела. Надо создать благоприятную моральную обста­новку вокруг себя: дома, на службе, в общественной ра­боте. Конечно, «исповедь» облегчает это. Помощь со стороны окружающих дома может выразиться в том, что приступив­шего к лечению заикающегося выслушивают всегда спокой­но, интересуясь исключительно содержанием речи, а не фор­мой — по крайней мере внешне.

В первые дни нужно ограничить и свою речь по возмож­ности. Во всяком случае, ближайшее руководство учрежде­ния, учебного заведения, предприятия и т. д. надо предуп­редить о начавшемся лечении и об ожидаемом от него содей­ствии. Надо пойти на это во что бы то ни стало! Иные на это не решаются из-за малодушия и ложного стыда или из-за желания внезапно удивить людей плавной речью.

Созыв, встречи и подбор групп

Как же встретиться, как созвать людей, заинтересованы в коллективе? Существует множество разнообразных спосо­бов созыва заинтересованных лиц. Все зависит от местнос­ти, специфических условий и особенностей. Бесспорно одно: кто-нибудь должен начать!

Начнет тот, кто более воодушевлен идеей исцеления, нач­нет тот, кто, прочитав эти страницы, еще сильнее загорится желанием помочь себе и другим.

Местом встречи может служить клуб, школа и т. п. — с раз­решения соответствующей администрации.

Успешность самолечения заикания в коллективе в значи­тельной степени зависит от подбора групп. Это до того оче­видно, что распространяться как будто не приходится. На самом же деле в некоторых случаях подбор производится весьма небрежно.

Многие думают, что степень поражения речи является единственным или, по крайней мере, главнейшим призна­ком в подборе групп. Это неверно. Заика обычно проходит через все виды заикания. К тому же первое впечатление о речи того или иного кандидата в коллектив может оказать­ся ошибочным.

Но если различия в заикании не столь важны, зато огром­ное, иногда решающее значение имеют два других момента — результаты прежнего лечения и воли к исцелению. Редкий заика не пытался тем или иным способом у того или иного врача лечиться от заикания. Чем больше было неудачных попыток, тем, разумеется, сильнее безверие в возможность излечения. Но как бы то ни было, рано или поздно в жизни каждого заики наступает момент, когда ничто так не объе­диняет его силы, как упорное и непоколебимое стремление заговорить! Это настроение приходит не сразу, но послед­ний толчок дают ему какой-либо сильно повлиявший слу­чай: встреча с выздоровевшим от заикания, решение добить­ся такой-то цели, включающей как необходимое условие спо­собность речи, и т. п.

Пессимистам и скептикам, людям, которым все равно: жить или не жить, — не исцелиться. Примирившимся с заиканием, «примиренцам», не следует даже думать о коллективе, не следует расстраивать ряды коллективистов, смело идущих к завоеванию речи.

Хотя результаты неудачного лечения и оставляют в пси­хике заики нежелательные следы, но решающим являются настроение и воля к победе.

Желательный возраст для начинающих лечение — от пят­надцати до тридцати лет.

Группу лучше всего составлять из пятнадцати-двадцати человек, коллектив может состоять из одной или несколь­ких групп.

В течение первого месяца желательно работать ежеднев­но, лучше всего — по утрам, что дает установку на весь день. Для занятий целесообразно использовать помещение клуба или школы, отнюдь не больницы или клиники. Соседство с лечебными учреждениями, особенно с психиатрическим за­ведением, неприятно отражается на коллективистах.

Весной и летом хорошо проводить занятия на открытом воздухе. В перерывы между отдельными видами работы чрезвычайно желательна бодрящая музыка.

Цель каждой фазы — быстрейший переход к следующе­му этапу работы. Задерживаться долго на одной фазе край­не нежелательно.

 

Первая фаза

Настроение до лечения

Психология заики еще не написана. Отдельные меткие штрихи попадаются в литературе — научной и художествен­ной. Изобразить себя с максимальной правдивостью могли бы сами заики. Поэтому весьма важны показания самих больных — в виде автобиографий, дневников, воспомина­ний. Этот материал является незаменимым вкладом в общий фонд коллектива.

Одна черта поражает нас особенно в психологии заики: во­инствующий протест против недостатка и... глухое примире­ние с ним одновременно. «Из уст больных заиканием мы час­то слышим жалобы, что они готовы бы лучше потерять обе ноги или ослепнуть на оба глаза взамен возвращения речи» (проф. И.А. Сикорский). Очевидно, так говорить может заика в минуты сильного отчаяния, которые у него не так уж редки. И рядом с этим — какое-то наивное представле­ние об особенностях своего заболевания.

Боящимся трудностей заикам надо бы напомнить герои­ческие страницы из жизни ряда выдающихся личностей. Елена Келлер — вот пример заикающимся всего мира! Своей силой воли, энергией, инициативой она затмила сла­ву Наполеона! Слепая и глухонемая, она добилась высшего образования, совершила ряд путешествий, написала серию блестящих книг! Стоит только вдуматься, какие гигантские затруднения преодолела знаменитая американка, как высо­ко она подняла мощь человека в борьбе с природой. Что та­кое заикание в сравнении со слепотой и глухонемотой! Эти примеры можно было бы умножить. Такие замечательные — не в смысле своего заикания! — заики, как Демосфен, Демулен, Аристотель, Гегель, излечились, будучи захвачены иной страстью, иными устремлениями.

Молчание. «Паек»

Целесообразно ли молчание до лечения и в первые дни занятий? На первый взгляд молчание имеет смысл: забыва­ются несколько старые, привычные речевые движения, уловки; ослабевают навязчивые представления; человек ус­покаивается, не тратя усилий на бесцельную борьбу с за­труднениями в речи. Это положительные явления как будто оправдывают молчание. И однако, надо признать: молчание, особенно длительное, действует угнетающе на больного. Это — почти правило. Разумеется, лучше молчать, чем заикаться. Но надо иметь в виду, что забрасывание своей речи, ограни­чение индивидуального речевого опыта в такой же мере нежелательно, как забрасывание правой руки у левши. И лучшим средством следует считать установление речево­го режима, своеобразного речевого «пайка» для всех членов коллектива. Посадить на речевой паек является необходи­мым предостережением против излишней речевой продук­ции, речевого возбуждения некоторых членов коллектива. Вознаграждая себя за вынужденное молчание до коллекти­ва, они теперь, среди своих, не скупятся на слова, не обра­щая внимания на «брак» в их речи.

Только так можно разрешить этот вопрос в коллективе: ведь люди собираются, чтобы говорить, а не смотреть друг на друга!

Наша речь зависит, между прочим, от целого ряда вы­разительных движений: от осанки, походки, мимики, же­ста. Мы сейчас не говорим об уловках, о речи стоя или на ходу, о гримасах и механической жестикуляции. В част­ности, овладеть жестом в речи — вообще большое искус­ство, и не об этом идет речь. Работающим в коллективе сле­дует лишь запомнить, что от осанки, смелой и гордой, от походки, уверенной и прямой, от движений, энергичных и четких, зависит многое. Все это — спутники и союзни­ки хорошей речи; в центре же нашего внимания — речь медленная, плавная, ритмичная. Добиваться богатой, вы­разительной речи со всеми ее оттенками не приходится, по крайней мере вначале. Это могло бы разбудить дрем­лющие сомнения в произношении того или иного звука, слова и т. д.

Медленная речь. Ее виды

Коллективно-психологический метод лечения заикания вовсе не упраздняет всех известных видов медленной неза-икливой речи, а лишь утверждает, что применение их в кол­лективе дает реальный эффект.

Разберем последовательно все виды медленной речи:

1)речь шепотная;

2) речь отраженная;

3) речь-диктовка;

4) речь тихая;

5) речь громкая;

6) речь коллективная;

7) речь-декламация;

8) речь умственная;

9) речь нараспев;

 

10) речь подражательная;

11) речь авторитетная.

Мы не выделяем в особый вид самый идеальный и желан­ный тип речи — речь выразительную, ибо элементы выра­зительности присущи и тихой речи, и громкой и т. д.

Может показаться, что названные виды — это и есть гим­настика речи, обычные речевые упражнения. Неверно. Гим­настику речи сторонники дидактического метода рассмат­ривают как тренировку звукопроизношения, понимают слишком однобоко. Для нас же некоторые из перечисленных видов речи являются прямым переходом к речи обычной, естественной. Более того, человеку со здоровой речью они весьма полезны. Комбинируя виды речи, нетрудно вырабо­тать индивидуальную речь, к чему и стремится ле­чебный план в коллективе.

Искусство первых дней в коллективе — подсказать каждому участнику его вид речи, используя уцелевший язык его, шепотный, громкий и т. п. Нет такого больного, у которого все виды речи были бы оди­наково поражены. Напротив, мы наблюдаем именно «уце­левшие языки». С них и нужно начать, будь то шепотная или громкая речь, лишь бы не обычная его заикливая речь. В та­ких случаях лечащийся отвлекается, занят мыслями о новом ритме речи. А когда пройдет отвлечение, останется привыч­ка к иной речи, пусть немного искусственной: шероховатос­ти потом сгладятся.

Если смотреть на речь отраженную, речь-диктовку, речь-декламацию, речь подражательную и речь коллективную как на временные и вспомогательные приемы, то остается шесть других речевых типов, наиболее ценных. Из них че­тыре весьма близки к естественной: речь громкая, речь ти­хая, речь нараспев, речь авторитетная; а речь шепотная, речь умственная — как предварительные к этим четырем.

Шепотная речь, следовательно, имеет два значения: и как уцелевший язык некоторых членов коллектива и как вспомо­гательный, «внутренний» прием других его участников.

Уместна ли в коллективе шепотная речь? Можно согла­ситься на нее в самых крайних случаях как на кратковре­менное явление. Есть ведь другие, более приемлемые для нас виды речи: певучая, тихая, громкая, авторитетная. Если громкая, особенно авторитетная речь, — дело будущего, то речь нараспев и даже тихая также не представляют затруд­нений почти для всякого заикающегося. Но если уж вводить шепотную речь как один из видов на несколько дней, то же­лательно для всей группы.

Отраженная речь, т. е. повторная речь с чужого голоса, еще меньше может претендовать на сколько-нибудь широ­кое применение в коллективе. Нет нужды воспитывать ав­томатов. Отраженная речь интересна тем, что она обычно удается в самых тяжелых случаях заикания. «С чужого го­лоса заикающийся легко может повторить любое слово», — замечает уже знакомый нам Блюме. Но речь нараспев не менее доступна больному. Правда, отраженная речь иногда бывает полезна как способ усвоения необходимого темпа речи. Только в этом ее значение в коллективе.

Такой же вспомогательный, временный характер имеет и речь-диктовка. Она противоположна отраженной речи, от­личаясь от нее активностью: здесь человек сам говорит, даже диктует, а не повторяет произносимое другим. Мы предла­гаем поочередно участникам коллектива диктовать группе знакомый отрывок или составленную тут же несложную фразу. При этом «диктовщику» предлагается ни на одну се­кунду не забывать, что он именно диктует, следователь­но, должен произносить четко, громко, а главное, медлен­но, учитывая среднюю скорость письма. Опыт показал, что при такой диктовке заикание отсутствует. По просьбе плохо слышащих или просто нерасслышавших диктовщик повто­ряет несколько раз одну и ту же фразу совершенно свобод­но, даже с оттенком важности и авторитетности в голосе. Несомненно, при таком способе произношения на стороне произносителя решающее психологическое преимущество: он дик­тует как бы свою волю другим... его слушают, ему подчиняют­ся, от него зависимы. Словом, элемент превосходства налицо!

Как один из приемов диктовочную речь, несомненно, мож­но практиковать в коллективе.

Тихая речь не представляет трудностей для многих леча­щихся, тогда как громкая для них сложнее. Объясняется это тем, что тихая речь близка к шепотной, а последняя удается всем. Далее, при тихой речи не требуется больших усилий. Тихая речь интересует нас постольку, поскольку, вообще говоря, необходимо пропустить коллективистов через все виды речи, останавливаясь подольше на особо важных. Че­ловеческая речь использует все виды речи, и нельзя лишать их и коллективистов. Тихая речь, однако, имеет тот недостаток, что она не вызывает активности, не будит инициа­тивы, не зовет в бой.

В этом смысле громкая речь имеет для нас большую цен­ность. Но, вооружив нашего коллективиста надежной тихой речью, можно легче научить его постепенно повышать тон без ущерба для плавности и слитности речи. От тихой речи к громкой ведут естественные переходы. Громкая же речь вос­питывает бойца, усиливает уверенность. Громкая речь по­мимо этого имеет и другое незаменимое преимущество: она приучает к медленности и четкости. Попробуйте в большой аудитории, и даже в общежитии, говорить громко и быстро. Это почти невозможно. Замечательным средством для рабо­тающих в коллективе является произнесение речей на боль­шом расстоянии от слушателей: на площади, в степи, на бе­регу реки или моря.

Коллективная речь, помимо ее подготовительного значе­ния, может применяться и самостоятельно в начале занятий, когда некоторые коллективисты, ввиду незнакомства и но­визны, несколько стесняются друг друга. Тогда групповой вопрос и ответ (хором) себя оправдывают.

Нет нужды последовательно проводить все виды речи. Нас интересует в коллективе выработка индивидуальной речи к концу первой фазы. Как ни различна речь коллективистов, бесспорно одно: она должна быть медленной, слитной, яс­ной, плавной.

Умственную речь, т. е. мысленное воспроизведение чте­ния, разговора, весьма полезно сопровождать некоторыми слабыми движениями артикуляторных органов — губ, язы­ка, дыхательного механизма. Умственная речь как слабое зачаточное произнесение слов предшествует не только ше­потной речи, но и речи вообще. Ее значение для лечащегося — именно в возможности мыслить при помощи слов закончен­ными редакциями фраз. Эта спокойная отделка фраз в уме, несомненно, сказывается весьма эффективно и в громкой устной речи.

Чтение имеет такое огромное значение, что в коллективе оно наряду с рассказом занимает выдающееся место. Чтение остается прекрасным средством совершенствовать свою речь на всех ступенях работы коллектива и даже по выходе из него.

Во многих случаях чтение давалось труднее устной речи. Это психологически вполне объяснимо. В устной речи заика может менять редакцию слов по своему усмотрению: важна здесь мысль, а не выбор слов. В чтении дан определенный текст, которого необходимо придерживаться строго. В уст­ной речи, кроме того, можно делать длительные паузы пе­ред «трудностями», подыскивая якобы нужные слова. Этим отводит глаза своим собеседникам опытный заика. В чтении этого делать нельзя. Отсюда практический вывод для рабо­тающего в коллективе: не ограничиваться устной речью, а обязательно проверить всех участников на таком важнейшем типе речи, каким является чтение.

Теперь о пении со словами. Тут действительно можно вы­вести всеобщий закон: при пении со словами отсутствует за­икание. Пение тем и ценно для нас, что оно обладает всеми необходимыми нам свойствами: протяженностью, слитно­стью, ритмичностью. Меняя эти три главных особенности пения, можно постепенно приблизить его к несколько не­обычной, медленной, слегка напевной речи. Вопрос, следо­вательно, идет об ускорении ритма, о сокращении протяж­ности гласных звуков. Вот почему коллективное и индиви­дуальное словесное пение — прекрасное упражнение для го­лоса и речи.

Наконец, о подражании образцу и авторитетном тоне. За­дача коллектива на первой фазе — не останавливаться на мед­ленной индивидуальной речи. Ее нужно закрепить и обога­тить еще одним элементом — авторитетностью и важностью тона речи. Замечено, что важный, авторитетный тон собесед­ника действует подавляюще на заику, усиливая заикание. Но ведь заика может перейти в наступление, пользуясь тем же оружием! Сначала это будет подражание образцу, пусть даже «врагу». Однако подражание не есть отраженная речь. Как бы ни было добросовестно подражание, оно всегда содержит в себе долю творчества, пусть незначительную. Расширив твор­ческий элемент, получаем индивидуальную, обновленную речь с оттенком авторитетности, «солидности». С этим типом речи ассоциируются спокойствие и воля. А ничто так не нуж­но нашему коллективисту, как спокойствие и уверенность, решительность и энергия. Наступать, не отступая перед трудностями, — вот девиз лечащего от заикания.

Классический пример творческого подражания мы видим на сцене. Один выдающийся актер нашего времени — беспо­мощный заика в жизни, но изумительный оратор на сцене. Автору этих строк актер объяснил интересное явление исклю­чительно тем, что он полностью входит в роль изображаемого им героя. «Если герой не заикается, — говорит он, — почему же я буду заикаться?!» Очевидно, роль воображения при этом громадна.

Первые победы

Заикание — следствие робости. К сожалению, не суще­ствует аппарата для накачивания смелости. Последнее со­здается одержанием разнообразных повседневных побед с помощью коллектива. Победы в речи — в центре внимания на всех фазах!

Что предшествует этому моменту? — Упорная внутрен­няя подготовка. Помимо проработки коллективного догово­ра о совместной борьбе устанавливается замедленный ин­дивидуальный темп речи; на нем практикуется чтение и пересказ легких, спокойных текстов, читка автобиографий, дневников, бодрых статеек и т. д. <...> Каждый дебютант должен заранее хорошенько обсудить, какие факты и штри­хи из своей личной жизни он намерен отметить.

К концу первой фазы нас интересуют внешние побе­ды, выход на улицу, за пределы коллектива. Прочных успе­хов лечащийся от заикания добьется в том случае, если он побывает в различной обстановке, а именно: в обстановке со­чувствующей ему, равнодушной и даже враждебной. Во всех этих ситуациях важно одно: чувствует ли себя наш коллек­тивист равным в той или иной аудитории, ниже или выше ее. Самой благоприятной для него обстановкой будет, разу­меется, сочувствующая, необходимая ему в первое время в такой же мере, как воздух и вода. Сочувствующая среда бы­вает разная: среда своих, участников коллектива; среда род­ных, друзей, благожелателей; среда людей с теми или ины­ми дефектами...

Заикающийся, а также приступивший к лечению чувству­ет свою неполноценность главным образом в присутствии вышестоящих лиц, иногда вышестоящих в буквальном смысле: высоких, здоровых, сильных. Перед лицом, имею­щим тот или иной дефект, нет такого смущения.

Заикающиеся в присутствии детей редко заикаются, чув­ствуя свое превосходство. Что касается взрослых, то здесь надо иметь в виду следующее. Одни не заикаются в присут­ствии «своих», другие, наоборот, заикаясь в присутствии своих, не заикаются в присутствии чужих. Надо так комби­нировать первое время, чтобы эти «свои» для одних, явля­ясь «чужими» для других, составляли благоприятную ауди­торию для обоих типов заикающихся.

«Следует ли готовиться к предстоящим выступлениям? » — спрашивают наивно некоторые. Как же иначе! Величайшие ораторы нашего и прошлого столетия: Лассаль, Жорес, Воло­дарский и другие — готовились к выступлениям не только по содержанию, но и по форме, а нам, обыкновенным ораторам, готовиться нужно и подавно. «Всякому искусству предшествует мастерство», — говорит Гёте. Мас­терство же немыслимо без техники, тренировки, понимае­мой в широком смысле. Знаменитейший изобретатель, ста­рик Эдисон, недавно умерший, спрашивал о себе: «Что такое Эдисон?» — и отвечал: «...девяносто пять процентов терпе­ния и пять процентов гения».

«Противно готовиться к выступлениям!» — стонут другие.

Сколько раз в день слепой согласился бы лечить свои гла­за, чтобы только стать зрячим!

Сколько раз в день немой согласился бы тренироваться в произношении, чтобы только заговорить!

Научить наших коллективистов пользоваться своими не­удачами как полезными уроками для будущих побед — вот задача первой фазы.

Между первой и второй фазами необходимо произвести первый отсев. Малоуспевающих, не работающих, живу­щих все время за счет чужой бодрости, чужих побед, надо из коллектива устранить, хотя бы этого и не хотелось. Отсев по­может всему коллективу двинуться вперед быстрым шагом.

Первая фраза выявляет следующие преимущества кол­лектива.

1. Больной попадает в социальную среду после известно­го отрыва, именно в среду равных (в первое время).

2. Вследствие этого у него ослабляется ощущение неполк .ценности, угнетающего настроения.

3. У больного появляется чувство принадлежности к кол­лективу, укрепляется вера в себя, развивается ответствен­ность перед коллективом, желание не осрамиться, прило­жить все усилия для излечения.

4. Больной отвлекается от себя и переносит свое внима­ние на других; известно, что в среде себе подобных симпто­мы у заик почти не проявляются, т. е. заикание значитель­но уменьшается и даже устраняется вовсе.

5. Больной открывает свою психику и дает обильный ма­териал для самолечения; известно, что самые тонкие страни­цы о «тайнах» заикания написаны самими заикающимися.

6. В коллективе каждый постепенно начинает и свои фо­бии (боязнь людей, известных ситуаций и т. д.расцени­вать иначе, говоря себе, что и другие, их не боятся.

7. В коллективе больные могут проверить друг у друга правильность здоровых рассуждений, неверных внушений,

8. В коллективе возможна сравнительная оценка болезни и условий лечения; такая коллективная оценка, с утверж­дением о возможности для такого-то члена коллектива ис­целиться, действует чрезвычайно ободряюще на коллекти­виста.

9. В коллективе участники отмечают и утверждают друг у друга успехи, и такое коллективное утверждение куда сильнее индивидуального, исходящего от врача: известно, что больной больше верит больному же, чем врачу.

 

10. В коллективе больные находят друг у друга индиви­дуальные особенности, то здоровое, что уцелело в психике, и это используется в лечении.

11. В коллективе больные имеют впервые возможность говорить, читать свои тенденциозные повести, днев­ники без риска быть осмеянными за медленную речь и ин­тимные признания; кто из здоровых людей стал бы их слу­шать на первой фазе?

12. Все «победы», действия, казавшиеся до коллектива неосуществимыми, больные совершают совместно, служа друг другу моральной поддержкой, тогда как индиви­дуальная психотерапия возлагает все трудности на одного лишь больного.

13. В коллективе сильные берут шефство над слабыми, взаимно заряжаются бодростью и энергией.

14. Победы в коллективе обычно преувеличиваются, а неудачи преуменьшаются; коллективно обсуждаются, осуж­даются и осмеиваются неудачи.

15. Коллективное самолечение экономически доступнее всякого иного лечения: никаких затрат оно не требует, а до­биться помещения или чего-либо иного легче коллективно, чем в одиночку.

Опасения некоторых об «угнетающем действии» коллек­тива на участников, о «психической заразе» не сбылись в действительности. Коллектив может оказаться бесполезным — при плохой организации, неудовлетворительном отборе уча­стников, но вреда он принести не может. Заикание в коллек­тиве никак не может усилиться, этому препятствуют, меж­ду прочим, периодические отсевы и перегруппировки.

Вторая фаза

За медленную речь

В конце концов основное содержание работы коллектива на первой фазе составляют беседы и победы; беседы, подготовляющие победы, и победы, закрепляющиеся бесе­дами. Беседа — это и есть победа, так как в ней, беседе, уча­ствуют ведь все члены коллектива. Победы на первой фазе и проводятся внутри коллектива в виде устных бесед, на кото­рые приглашаются здоровые люди в качестве слушателей, а иногда и участников.

При этом большое значение приобретает содержание бесед, докладов и т. д. <...>Лучшим для этого средством яв­ляется новизна содержания, разнообразие, интерес, увлече­ние.

Одна из таких важных бесед на первой фазе — это беседа о медленной речи. Обычно заикающийся думает, что он на­ходится в заколдованном кругу: «Я боюсь говорить потому, что заикаюсь, а заикаюсь потому, что боюсь говорить». В этой краткой формуле, включающей в основном всю психологию заики, надо разобраться. Первая часть формулы — «боюсь говорить, потому что заикаюсь», — неверна, не дает никаких перспектив, а потому совершенно неприемлема для нас. Вто­рая часть формулы — «заикаюсь потому, что боюсь гово­рить», — это огромный спасательный круг. Все внимание лечащегося от заикания должно быть обращено именно на эту вторую часть формулы, и он убедится, что никакого заколдованного круга нет! Тогда причина заикания предста­вится ему с потрясающей ясностью: боюсь говорить вследствие неуверенности, сомнений, выте­кающих из старого печального опыта и от­сутствия надежной опоры — медленной речи.

Задача: дать надежную, медленную, индивидуальную медленную речь, заменить печальный прошлый опыт повсед­невным новым опытом в обновленной, оздоровленной речи.

Только так и можно вырваться из плена тяжелого прошло­го и настоящего. Итак: не бояться! Для этого: иметь гаран­тию — незаикливую речь. Этой новой речью овладеть в кол­лективе, закрепив ее в конкретных победах с помощью того же коллектива.

Является ли медленная, точнее, замедленная речь — улов­кой? Ни в коем случае! Скорее торопливая речь есть уловка и признак неуверенности: быстрее сказать, пока «говорится»...

Но вот заика в записке, поданной им на одной из наших лекций о коллективной психотерапии, пишет: «Очень час­то наблюдается, что для заики требование говорить замед­ленной речью является более тяжелой психической травмой, чем его заикание; он предпочитает заикаться, но не говорить медленной речью, которой стесняется. Что делать в таком случае?»

В таком случае надо выбирать: или всю жизнь заи­каться, или несколько месяцев и даже полгода говорить мед­ленной речью, постепенно ускоряющейся и приближающей­ся к здоровой. Третьего выбора не дано.

Конечно, слишком медленная речь действует удручающе на говорящего, не говоря уже о слушателе. Но мы ее и не ре­комендуем. Нельзя ни на одну секунду забывать, что мед­ленная речь — пробка для начинающего пловца-коллекти­виста: он плавает на ней, застрахованный поддержкой сто­ящих на берегу и глядящих ему радостно вслед друзей-кол­лективистов. Научившись плавать, он ее бросит, пустившись в самостоятельное далекое плавание, отдаляясь от коллек­тива с благодарным о нем воспоминанием.

Темп речи будет ускоряться за счет рационализации ре­чевых движений — не иначе.

Последнее изменение этой страницы: 2016-07-23

lectmania.ru. Все права принадлежат авторам данных материалов. В случае нарушения авторского права напишите нам сюда...