Лариса Ивановна Голубкина (актриса, народная артистка России)

Впервые увидела Александру Северовну Стрельникову как только пришла в театр. Это был 1963-й или 64-й год, ей уже лет за 70 было тогда. Это была такая старая интеллигентная дамочка, и сначала я занималась только с Александрой Северовной.

До этого я 5 лет занималась в оперном классе у Максаковой, пела Аиду. Меня взяли как меццо-сопрано, а потом Максакова повысила мне голос. Звуковедение мне было понятно, но мне не хватало дыхания. Я никак не могла выработать вот это длинное дыхание, которое нужно для оперного певца. Мария Петровна мне долго объясняла, как могла. Я от страха-то и пошла в драматический театр. Если бы я раньше Александру Северовну встретила, может быть, я и продолжала бы быть певицей. Она меня научила самому главному — понять это самое дыхание, необходимое для оперного певца. Откуда оно идет и куда его посылать. Ведь благодаря правильному дыханию идет правильный звук.

Александра Северовна была в театре Советской Армии уже давно, где-то с 1959 г. Я еще занималась оперным голосом, да и у нас в театре какие-то оперетты шли. И я ездила к ним домой в Сокольники. Они жили в каком-то бараке. Просто барак был с длинным-длинным коридором. У них была одна большая комната, вся увешанная коврами: ковры были на стенах, на полу.

Александра Северовна занималась только с певцами. Это были певцы с настоящими голосами. Нынешним певцам не нужно ничего — ни дыхание, ни голос. Александра Северовна абсолютно четко заставляла работать вот эту гимнастику, железно работать. Чтобы человек понял физически, откуда берется дыхание и куда оно посылается. К сожалению, добрая половина населения все равно дышит верхней частью легких. Поверхностное дыхание — это гибельное дело.

После того, как мы с Александрой Северовной позанимаемся дыханием, она перевязывала мне мою тонкую талию солдатским ремнем плотно-плотно (у нее был такой солдатский ремень с металлической пряжкой), заставляла меня сесть на корточки и петь те оперные арии, которые были в моем репертуаре. И я шла вперед от двери к ней на корточках, упираясь в этот ремень, и пела. Идешь вот так вприсядку и поешь.

Не заниматься дыханием, приседая, а петь на присяди. Полной присяди с дыханием у Стрельниковых никогда не было, а вот петь на корточках очень полезно. Это очень неплохой тренаж для любого артиста. Если бы я не прекращала это делать, может быть, я бы до сих пор ходила на корточках, всю жизнь. Потому что это очень хорошая гимнастика. Но, вы же понимаете, какие мы все ленивые: мы можем это делать, а можем и не делать.

Александра Северовна Стрельникова была из дворянской семьи, пела в опере. Она говорила мне, что она училась в Италии. Только мы ведь молодыми были. А молодость знаете какая — все мимо ушей. Она говорила, где конкретно она училась и где пела. До 1917 г. они жили прекрасно и благополучно, асе было нормально. А дальше уже все как пошло!

Александра Северовна никогда не говорила, что она что-то там лечит. Она занималась только пением. Она приходила в театр к Андрею Алексеевичу Попову. И хотя он был не певец, но она всегда его «разогревала» перед спектаклем, учила, как правильно дышать.

Когда ее не стало, я время от времени занималась с Александрой Николаевной. Она тоже в театр приходила заниматься с Л.И. Касаткиной. Ф.Я. Чеханков у нее занимался, еще кто-то — не помню. Александра Николаевна для меня была немножко резковата. Она постоянно сражалась с официальной медициной. Она же все время говорила: я вот это лечу, то лечу. И этим самым вызывала раздражение. Конечно, если бы не было результата, то мы, актеры, наверное, даже не вспомнили бы. Но был очень хороший результат, поэтому мы вспоминаем добрым словом.

Александра Николаевна очень любила Андрюшу[8]. Он очень часто занимался с Александрой Николаевной. У него были очень слабые голосовые связки, потому что он неправильно дышал, курил и, конечно, очень много работал, работал «на горле». Поэтому у него были кровоизлияния.

Александра Николаевна его «ставила» на место. С ней он разговаривал и даже пел. Он очень много работал, часто уезжал, переезжал. Может быть, в этой суете он и мог пропустить какие-то занятия, но он никогда не забывал про Александру Николаевну. Андрюша был очень воспитанный человек.

Как только вот эти сложные спектакли — «Ревизор», «Фигаро», — Александра Николаевна тут же ему об этом напоминала. Еще до того, как Андрюша приходил на грим, Александра Николаевна уже была «на стреме». Она уже сидела и ждала его на служебном входе. И даже если ему лень было, — «Извините, пойдемте заниматься!» И он шел, как миленький, он ведь был очень обязательный. И ему это было необходимо.

Что касается книжки, в которой написано, что Андрей Миронов приседал по 256 раз, то я могу сказать одно: никто не должен без специалиста по книжке делать эти упражнения. Вот я лично — не буду делать 256 приседаний, заткнув одну ноздрю. Это может быть чревато последствиями. Надо обращаться только к специалисту. Я абсолютно точно ручаюсь, что Михаил Щетинин способен показать. Если не хотите у него заниматься, так придите посмотрите, как точно это нужно делать. Нельзя просто так огульно писать.

Вот этот товарищ Девянин. Я его никогда не видела у нас в доме и никогда не видела его на занятиях у Андрюши. Андрюша занимался со Стрельниковой или у нас дома, или в театре. В театре он занимался перед спектаклем. Я не уверена, что Девянин сидел перед спектаклем в театре Сатиры и считал: сколько раз он приседал. Просто этого не может быть. Это просто додумано, дофантазировано.

Вот удивительная вещь, я вам хочу сказать, удивительна для драматических артистов. Вообще это по-дурацки как-то все устроено: драматические артисты не обращают внимания на голос и на постановку дыхания. Это же самое главное! Раньше в старой русской школе занимались дыханием. Сейчас другое время — голос не нужен. Сейчас наши певцы поют — визжат! Сейчас все компьютер делает. Молодым актерам это надо давать, воспитывать их. Им нужно ставить дыхание. Они просто не в курсе.

Ведь Александра Николаевна действительно могла правильным дыханием снять покраснение, отек связок, предузелковое состояние. Это точно — 100%. Это лучше, чем хирургическое вмешательство. Ведь хирургическое вмешательство меняет звуковедение. Вот у меня, я считаю, очень хорошее, очень длинное поставленное дыхание. Оно происходит у меня автоматически. И в этом мне помогла именно школа Стрельниковых. И я «утрамбовала» в себе эту школу.

А еще от гимнастики А.Н. Стрельниковой, если ею заниматься серьезно, появляется невероятная энергия. И я «засекретила» это. У меня часто спрашивают: «Откуда ты ее берешь?» Ведь у меня же могут из глаз искры сыпаться! Я знаю: я вот сейчас вздохну по стрельниковски, и у меня сразу мгновенно появляется энергия. Именно от этого. И это — мой секрет.

Когда мне нужно «взять власть в свои руки», я делаю стрельниковские упражнения. Упираюсь в диафрагму так, как меня учили Александра Северовна и Александра Николаевна, и — порядок! Это уже профессионально, за много лет. Это уже на всю жизнь.

Однажды я была в Новосибирске — там была такая «тусовка», на которой я пела. Перед выступлением, как обычно, подышала по Стрельниковой. И вот Малахов[9]так смотрел на меня! После этого я села, а потом пошли обедать. Он на меня смотрит и говорит: «Лариса, ну как же так! У тебя только что — ты вот пела, — а у тебя из глаз сыпалось что-то такое... Какая-то энергия!»

Почему Александра Николаевна всегда была такая энергичная? Потому что она сама, показывая свою гимнастику больным людям, все время находилась в этом энергетическом состоянии. Александра Николаевна ведь 1912-го года рождения. Значит, ей сейчас было бы 92 года. Она старше моей мамы. Моя мама к 72 годам совсем еле живая была, а эта бегала! Гимнастика, которую они изобрели, — энергетическая.

Мы же все занимались у Александры Николаевны, а передалось-то только одному— одному передалось! Я не задаю вопросы: кто он, что он, откуда он? Но я понимаю: есть какая-то связь между людьми. Значит, его так заинтересовало это! Ему так это стало необходимо, что оно вошло в него так естественно... Вот это — способ стрельниковской гимнастики! Других таких людей я не видела. Я когда увидела его — я поняла, что у него можно взять урок. Вот так я бы сказала. То есть не можно, а нужно!

Михаил Николаевич Щетинин абсолютно точно, один в один показывает гимнастику Стрельниковых такой, какой она должна быть. Это я подтверждаю. И я абсолютно точно это знаю, зная мать и зная дочь Стрельниковых. Я знаю это из первых рук!

От автора

Моя встреча с этой удивительной актрисой не могла не состояться. Я знал о ней все, так же как знал все о любимце Александры Николаевны Стрельниковой — актере Андрее Миронове. А Миронов и Голубкина — это ведь было единое целое!

Но так получилось, что моя учительница не успела нас познакомить. Она всегда знакомила меня с дорогими и близкими ей людьми. Лариса Ивановна Голубкина является одной из них. Жизнь моей учительницы была не сахар. Она часто не успевала делать то, что планировала. Вот не успела и здесь.

Из уст Александры Николаевны я знал, что Александру Северовну Лариса Ивановна любила больше, была одной из самых ее прилежных учениц. И Александра Северовна говорила дочери, что если бы Голубкина захотела, она могла бы из нее сделать прекрасную оперную певицу.

На протяжении многих лет я работал в санатории-профилактории «Знамя революции». Это район Тимирязевской улицы. В этом профилактории работал известный врач, занимающийся «чистками» кишечника. Я занимался с его пациентами дыхательной гимнастикой А.Н. Стрельниковой, т.к. она великолепно «расшлаковывала» весь организм.

И вот занятия с очередной новой группой. В начале сеанса, рассказывая о своей учительнице, я обратил внимание на одну пациентку, лицо которой мне было очень и очень знакомо. И я стал лихорадочно вспоминать, где и при каких обстоятельствах я мог ее видеть. А если она у меня занималась, то когда и где?..

Надо сказать, что уже несколько дней эта группа сидела на голоде, на женщинах не было абсолютно никакой косметики, и вообще вид у них был довольно изможденный. Я как мог вселял им веру в «светлое будущее». И вот мы стали заниматься. Так как эта женщина делала стрельниковскую гимнастику лучше всех, то я про себя отметил: ага, значит, точно у меня была, но где и когда? И тут вдруг на одном из упражнений эта пациентка сделала какое-то едва уловимое «лишнее» движение. Я сделал ей замечание. Она не отреагировала никак. Продолжаем заниматься, я снова пытаюсь вспомнить, где и когда она у меня занималась. Снова на одном из упражнений у нее какое-то лишнее движение. Я опять делаю ей замечание. И она вскользь бросает: «Ну... потом!»

И тут вдруг я неожиданно свирепею, делаю шаг к ней навстречу (а они стояли вокруг меня полукругом) и цежу сквозь зубы: «Если Вы думаете, что после сеанса я буду возиться с Вами с одной, то Вы глубоко заблуждаетесь!» Отворачиваюсь он нее с намерением продолжать занятия и вдруг чувствую, как у меня от ужаса начинают в прямом смысле слова шевелиться на голове волосы. Я понял, кто эта женщина, я наконец-то ее узнал — Лариса Голубкина!

За те 12 лет, которые я был рядом с Александрой Николаевной, у нас каких только артистов не было, поэтому я привык к знаменитостям. Но ведь это же Голубкина — любимица Александры Северовны!

Кое-как мне все же удалось взять себя в руки и довести лечебный сеанс до конца. Закончив занятия, я предложил пациентам, которые после 2000 стрельниковских вдохов-движений уже не выглядели такими «замученными», как до сеанса, присесть в кресла и отдохнуть. Посыпались вопросы. Кто-то что-то спросил об Александре Николаевне, и я вдруг подумал: «А — была — не была, пропадать так с музыкой!» И, повернувшись к сидящей в кресле Л.И. Голубкиной, сказал: «Вот здесь присутствует Лариса Голубкина. Она занималась еще у Александры Северовны Стрельниковой и подтвердит мои слова!» И приготовился к «мести».

Лариса Ивановна Голубкина, сидй в кресле, кладет ногу на ногу и говорит: «Я потрясена — та же манера двигаться, та же манера говорить, даже интонации те же! У меня такое ощущение, как будто я побывала на уроке Александры Николаевны Стрельниковой!»

Уж чего-чего, но такого я не ожидал. Я готов был встать перед ней на колени! Она не стала сводить счеты в ответ на мое (если говорить честно) хамство, а высказала свое объективное мнение о лечебном сеансе. А ведь это — главное!

Вот так состоялась моя первая встреча с актрисой Ларисой Ивановной Голубкиной, которую множество раз до этого я видел в кино и в театре. Это был, наверное, 1995-96-й год.

Но и это еще не все. На втором телевизионном канале была передача «Врача вызывали?» Вела ее Е.В.Малышева.

Она обычно приглашала в студию кого-нибудь из известных артистов, а уже тот представлял врача. Вот так она пригласила и Л.И. Голубкину. И та сказала: «А вот я много лет занимаюсь дыхательной гимнастикой Стрельниковой... В Москве живет и работает единственный продолжатель ее дела доктор М.Н. Щетинин». И практически вынудила Малышеву показать в своей передаче небольшой сюжет обо мне.

И вот такая она во всем — бескорыстная, бесхитростная, отзывчивая, справедливая — талантливейшая актриса, Народная артистка России Лариса Ивановна Голубкина!