Право на судебную защиту и его реализация в стадиях производства в судах кассационной и надзорной инстанций

Осуществляемая судом деятельность может признаваться правосудием только при условии, что она отвечает требованиям справедливости и обеспечивает эффективное восстановление в правах.

Соответствие правосудия требованию справедливости и его способность обеспечить эффективное восстановление в правах – это не просто взаимосвязанные, но взаимозависимые характеристики правосудия. С одной стороны, справедливость достижима только в условиях реального обеспечения прав и свобод человека и гражданина. С другой стороны, обеспечить права и свободы личности возможно только при условии вынесения судами справедливых решений.

Вопрос о понятии справедливости в уголовном процессе относится к числу тех, которые постоянно находятся в центре внимания юридической науки.

В отечественном уголовном судопроизводстве справедливость судебного решения традиционно связывается с соразмерностью назначенного наказания тяжести содеянного и личности виновного (ст. 363 УПК РСФСР 1922 г., ст. 417 УПК РСФСР 1923 г., ч. 2 ст. 389.18 УПК РФ 2001 г.). Такое положение является результатом проекции в уголовно-процессуальное законодательство нормы ч. 1 ст. 6 УК РФ, согласно которой наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, т.е. соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного.

Однако, в современных условиях отождествление понятий «справедливость приговора» и «справедливость наказания» является очевидным анахронизмом, не учитывающим новых для нашей правовой системы подходов к пониманию справедливости, основанных на положениях Всеобщей декларации прав человека, Конвенции о защите прав человека и основных свобод и правовых позициях Европейского суда по правам человека.

Соразмерность совершенного деяния и назначенного наказания, несомненно, составляет важный и необходимый компонент справедливости приговора[112], но не исчерпывается ею. Введение в юридический оборот понятия права на справедливое судебное разбирательство наполняет справедливость новым содержанием, в связи с чем проблема определения ее содержания приобретает исключительную актуальность. Как обоснованно отмечает О.В. Евстигнеева, вхождение России в мировое сообщество требует рассматривать справедливость как требование к форме осуществления уголовно-процессуальной деятельности, в основе которой лежит необходимость сбалансировать интересы сторон[113].

Надо сказать, еще в советское время наметилась тенденция рассматривать справедливость в сфере уголовного судопроизводства в ее буквальном значении, т.е. как категорию морали. В данном контексте справедливость обычно представляют как критерий, с помощью которого правоприменительный процесс и юридические акты оцениваются с нравственных позиций.

Так, М.С. Строгович писал, что выделение справедливости как требования, предъявляемого к приговору, имеет тот смысл, что этим подчеркивается правильное не только с правовой, но и с нравственной, моральной стороны отношение к человеку, судьба которого решается приговором[114].

В современной юридической науке такой взгляд на значение справедливости в судопроизводстве разделяют многие ученые. Справедливость приговора рассматривается как «нравственно-правовое требование»[115], «нравственная характеристика судебных решений», «моральная безупречность»[116], как «соответствие решений суда нравственным представлениям общества»[117], как «требование, сочетающее в себе правовую и нравственную оценки судебного решения»[118].

Посредством справедливости приговора, пишет А.А. Кухта, устанавливается соответствие между юридической правильностью и миром общезначимых представлений о добре и зле, объединяющих людей в единую нацию, общество, народ. Справедливость приговора призвана отразить нравственную сторону правосудия[119].

Закономерным результатом такого подхода является вывод об обязанности правоприменительных органов, действующих в сфере уголовной юстиции, руководствоваться в своей деятельности моральными нормами[120].

Конечно, оценивать с нравственных позиций судопроизводство и решения суда могут как участники уголовного процесса, так и любые иные лица, посещающие судебные заседания либо осведомленные о ходе рассмотрения дела из средств массовой информации или иных источников. Более того, такая оценка неизбежна. Однако, из-за отсутствия формальной определенности моральных предписаний невозможно обеспечить единообразный подход к оценке справедливости той или иной процедуры, судебного решения. По этой причине, несмотря на всю свою общественную и политическую значимость, нравственные оценки правосудия и его актов, как правило, не влекут за собой каких-либо юридических последствий.

Как моральная категория, справедливость не имеет собственного механизма реализации заложенных в нее требований, и лишь получив правовое оформление, посредством придания нравственным нормам правового характера, приобретает значение принципа права. Другими словами, представления о справедливости в том ее понимании, которое характерно для данного социума в конкретном историческом контексте, отпечатываются, отражаются в правовых предписаниях, в результате чего право становится средством выражения принципа справедливости, ее защиты и охраны.

Принцип справедливости обладает высшей степенью нормативной обобщенности, вбирает в себя и предопределяет содержание других принципов, конституционных и отраслевых прав граждан и оказывает регулирующее воздействие на все сферы общественных отношений. В масштабах всего общества справедливость складывается в особый режим, который, будучи результатом претворения в жизнь господствующих в данном обществе норм политики, права, морали, обычаев и других социальных норм, реально демонстрирует меру и уровень достигнутой обществом социальной справедливости[121].

В связи с этим принцип справедливости в процессуальном праве следует определить как комплексное, фундаментальное правовое положение, вбирающее в себя совокупность правовых норм, устанавливающих требования и условия, реализация которых в юридической практике обеспечивает вынесение законных и обоснованных правоприменительных решений и является необходимым условием признания как самой процедуры судопроизводства, так и ее результата отвечающими как требованиям закона, так и принятым в обществе нравственным представлениям о справедливом.

О достижении справедливости в уголовном процессе можно говорить лишь в том случае, если судом на основе истинного знания об обстоятельствах криминального события дана правильная правовая оценка содеянному и вынесено законное и обоснованное решение.

Конституционный Суд РФ в Постановлении от 8 декабря 2003 г. № 18-П указал, что в рамках уголовного судопроизводства правосудие должно, по меньшей мере, обеспечивать установление на основе исследованных доказательств обстоятельств происшествия, в связи с которым было возбуждено уголовное дело, его правильную правовую оценку, выявление конкретного вреда, причиненного обществу и отдельным лицам, и действительной степени вины лица в совершении инкриминируемого ему деяния[122]. Судебное решение, если существенно значимые обстоятельства события, являющегося предметом исследования по уголовному делу, отражены в нем неверно, не может рассматриваться как справедливый акт правосудия и должно быть исправлено независимо от того, что послужило причиной его неправосудности[123].

Не будучи истинным, убедительным, правильным, судебное решение никогда не будет воспринято как справедливое. Н.Н. Вопленко совершенно прав, когда определяет юридическую справедливость как правовое закрепление нравственно обоснованного решения по юридическому делу. Это совпадение, тождество правовой и нравственной оценок в правоприменительном акте[124].

В советской юридической науке был выработан подход, отождествляющий справедливость с законностью. «Быть законным, – писал А.Н. Экимов, – значит обладать качеством юридической справедливости»[125]. Надо сказать, что на подобной позиции стоят и современные ученые. Так, например, В.В. Булгаков пишет: «Обладать качеством юридической справедливости – это означает быть законным, наоборот, тот, кто нарушает законность, не соблюдает нормы права, то действует вопреки юридической справедливости»[126].

Такая позиция объясняется через механизм проникновения норм морали в право. Если на этапе выработки правовых норм их содержание наполняется нравственной сущностью, то в последующем соблюдение этих норм в юридической практике обеспечивает нравственно-безупречный результат правоприменения.

В.П. Нажимов высказывал сомнения в правильности такого решения рассматриваемого вопроса. Отмечая тесную взаимосвязь принципов законности и справедливости, он все же констатировал, что они не совпадают по своему содержанию. По мысли автора, соответствующая закону деятельность правоприменительных органов может не отвечать требованию справедливости, если несправедливы сами применяемые законы[127].

Отрицать наличие проблемы, на которую указал В.П. Нажимов, невозможно. Действительно, в реальных условиях закон может оказаться несправедливым, но отступить от его требований со ссылкой на несправедливость нормативных установлений правоприменитель не вправе. Иное подрывало бы принцип законности, единство судебной практики, дестабилизировало бы сферу правовых отношений.

Вместе с тем в результате произошедших в правовой системе России в последние десятилетия преобразований появились дополнительные гарантии, обеспечивающие возможность соблюдения принципа справедливости даже тогда, когда, по мнению, правоприменителя закон является несправедливым. Мы имеем в виду возможность суда обращаться в Конституционный Суд РФ с запросом о конституционности закона, подлежащего применению в конкретном деле (п. 3.1 ч. 1 ст. 3 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации»). Принцип справедливости, как верно отмечает О.В. Евстигнеева, как бы растворен в нормативном содержании Конституции РФ, выражает «дух» Основного Закона[128], в связи с чем соответствие применяемого в деле закона конституционным положения может использоваться для оценки того, насколько этот закон отвечает требованиям справедливости.

Конечно, и в данном случае критерием юридической справедливости выступает все та же законность, которая служит одновременно критерием оценки справедливости и правоприменительных актов. Однако отказаться от этого критерия невозможно, поскольку иных формализованных показателей правильности, истинности юридической деятельности попросту не существует[129].

Итак, судебное решение является справедливым только тогда, когда оно соответствует требованиям законности и обоснованности[130]. Всякий незаконный судебный акт, поскольку он нарушает субъективные права и свободы, есть проявление несправедливости.

Как будет показано ниже, важнейшей гарантией восстановления субъективных прав и свобод, нарушенных действиями государственных органов (в т.ч. суд) и должностных лиц, является право на судебную защиту, включающее в себя в качестве элемента право на обжалование судебных решений. Одновременно праву обжалования судебных решений отводится исключительно важная роль в деле обеспечения юридической справедливости. Собственно принцип справедливости, как отметил Конституционный Суд РФ в Постановлении от 11 мая 2005 г. № 5-П[131] лежит в основе конституционных гарантий охраны достоинства личности и судебной защиты прав и свобод человека. Совершенно прав Н.Н. Вопленко, когда называет институт обжалования «процессуальной инновацией в сфере права, порожденной исторически развивающейся проблемой наибольшего обеспечения юридической справедливости»[132]. Такой вывод вполне логичен: если нарушение законности, допущенное судом при разрешении уголовного дела, является отступлением от справедливости, то ее восстановление возможно только посредством исправление этого нарушения (устранения судебной ошибки), что и происходит вследствие реализации заинтересованным лицом права обжалования.

Потребность личности прибегать к защите своих прав и законных интересов, нарушенных вследствие неправильного разрешения судом правового спора, свидетельствует о том, что правосудие в данном случае оказалось неэффективным, не соответствовало требованию справедливости. Отстаивая свои права и законные интересы, личность тем самым добивается восстановления справедливости. Следовательно, процессуальные средства и условия, обеспечивающие защиту прав и свобод, нарушенных вследствие вынесения незаконного судебного решения, являются одновременно гарантиями принципа справедливости в судопроизводстве.

Вся правовая система стоит на страже принципа справедливости, который заложен в самом содержании права и проявляется в конкретных его отраслях[133].

Согласно ст. 8 Всеобщей декларации прав человека 1948 г. каждому человеку в случае нарушения его основных прав, предоставленных ему конституцией или законом, гарантируется право на эффективное восстановление в правах компетентными национальными судами.

Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г. возлагает на государства обязанность обеспечить эффективные средства правовой защиты всем лицам, права и свободы которых нарушены. При этом в Пакте специально отмечается, что правовая защита должна быть гарантирована и в тех случаях, когда нарушение допущено лицами, действующими в официальном качестве. Схожая норма закреплена также в ст. 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г.

Роль гарантии всех прав и свобод человека и гражданина выполняет конституционное право на судебную защиту (ч. 1 ст. 46 Конституции РФ).

Для определения того, что следует понимать под правом на судебную защиту, необходимо четкое представление о том, что представляет собой сама судебная защита.

В юридической теории судебная защита рассматривается в нескольких аспектах: во-первых, как правовой институт, во-вторых, как вид государственной деятельности, или функция государства.

Как комплексный (межотраслевой) правовой институт судебная защита представляет собой объединенную общими принципами права систему взаимосвязанных материальных и процессуальных норм, регулирующих юрисдикцию суда, его надлежащую организацию, статус судей, судебные процедуры и другие аспекты осуществления деятельности органов судебной власти в целях преодоления препятствий в реализации юридического статуса субъектов права, восстановления их нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов[134].

Как функция государства судебная защита выражается в осуществляемой исключительно судом государственной деятельности, направленной на защиту прав и свобод личности. В юридической литературе судебная защита обоснованно рассматривается как вершина пирамиды государственной защиты личности, подчиняющая себе все остальные, внешние и внутренние функции государства[135]. Это наиболее эффективный механизм правовой защиты личности из всех выработанных в мировой общественной практике.

Кроме того, судебную защиту, по нашему мнению, следует рассматривать также как выражающийся в восстановлении нарушенных прав и свобод результат, к достижению которого стремится как личность, прибегающая к судебной защите, так и государственные органы и должностные лица, осуществляющие соответствующую деятельность в рамках исполнения обязанности, предусмотренной ст. 2 Конституции РФ[136].

Если судебная защита представляет собой деятельность суда по восстановлению права, то, как верно заметил П.М. Филиппов, конституционное право на судебную защиту – это право личности и объединений граждан на деятельность суда[137].

Конечно, в современной юридической литературе даются и более развернутые определения права на судебную защиту, однако прежде чем их анализировать, необходимо рассмотреть ряд вопросов, решение которых позволит корректно определить содержание данного конституционного права.

Единственное, на что сейчас следует обратить внимание, так это на то, что право на судебную защиту относится к числу важнейших конституционных принципов[138].Принципиальное значение праву на судебную защиту придает всеобщность и значимость характера содержащихся в нем требований[139], а также его нормативный характер (закрепление на конституционном уровне и развитие в системе относительно частных норм в процессуальных отраслях права).

Статус права на судебную защиту как процессуального принципа заставляет обратиться к вопросу о его соотношении с другим принципом правосудия – правом на справедливое судебное разбирательство, закрепленным в ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основанных свобод. В юридической литературе данное право определяют как комплексное соблюдение процессуальных прав участников уголовного судопроизводства, основанных на положениях Конвенции о защите прав человека и основных свобод и существующей системы их толкований Европейским Судом по правам человека[140].

Высказывается мнение, что право на судебную защиту и право на справедливое судебное разбирательство тождественны друг другу.Так, С.А. Голубок ставит между правом на судебную защиту и правом на справедливое судебное разбирательство знак равенства, прямо указывая, что данные понятия являются синонимами[141].

Данная позиция представляется дискуссионной. По нашему мнению, закрепленное в Конституции РФ право на судебную защиту по своему содержанию шире, нежели предусмотренное ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод право на справедливое судебное разбирательство[142].

Оба рассматриваемых принципа являются по своей природе публично-правовыми, поскольку не могут быть реализованы без деятельного участия со стороны государства. Как указал Конституционный Суд РФ, право на судебную защиту носит публично-правовой характер, поскольку может быть реализовано лишь с помощью государства, создающего для этого необходимые институциональные и процессуальные условия[143]. В реализации права на справедливое судебное разбирательство главная роль также отводится государству[144].

Однако, публично-правовая составляющая в праве на судебную защиту значительно объемнее нежели в праве на справедливое судебное разбирательство.

Вопрос об элементах права на справедливое судебное разбирательство решается в юридической литературе по-разному. Так, например, С.Ф. Афанасьев применительно к гражданскому судопроизводству выделяет институциональный, органический, процессуальный и специальный элементы[145]. Авторы монографии «Стандарты справедливого правосудия (международные и национальные практики)» – институциональный и процессуальный[146]. Однако при любом решении данного вопроса назначение закрепляемого в ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод права сводится к обеспечению со стороны государства в лице его органов и должностных лиц определенных условий и гарантий, обеспечивающих личности, отстаивающей свои права в судебном разбирательстве, режим справедливого правосудия.

Конституционное право на судебную защиту предполагает не только создание необходимых условий для самостоятельной защиты личностью своих прав и свобод, но также возложение на государственные органы и должностных лиц обязанности принимать меры для восстановления нарушенных прав exofficio. Российское государство приняло на себя обязанность не только признавать и соблюдать права и свободы человека и гражданина, но и защищать их (ст. 2 Конституция РФ). В сфере уголовного судопроизводства такая защита осуществляется как по инициативе заинтересованного лица (например, в делах частного обвинения или при обжаловании процессуальных действий и решений), так и без таковой, а иногда и вопреки воле заинтересованного лица, т.е. в официальном порядке (назовем данную форму реализации права на судебную защиту пассивной).

Публично-правовая составляющая права на судебную защиту обеспечивается за счет: применения в вышестоящих судах ревизионного начала[147];деятельности прокурора, на которого возложена обязанность при наличии к тому оснований приносить кассационные представления на вступившие в законную силу судебных решения[148]; права Уполномоченного по правам человека в РФ обжаловать вступившие в законную силу судебные решения[149]; полномочий руководителей Верховного Суда РФ, предусмотренных ч. 6 ст. 401.14 УПК РФ и др.

С учетом сказанного следует полностью согласиться с С.В. Астратовой, отмечающей, что в конституционно-правовом отношении по реализации права на судебную защиту главную роль играет обязанная сторона – государство, в чьи обязанности входит нормативное установление прав и обязанностей участников судопроизводства, закрепление порядка судебной защиты в силу закона, а также создание гарантий для реализации конституционного права на судебную защиту прав и свобод человека и гражданина[150].

Однако, давая определение конституционного права на судебную защиту, С.В. Астратова не упоминает о возможности его реализации в силу закона. По ее мнению, право на судебную защиту представляет собой гарантированную Конституцией РФ и обеспеченную государством универсальную возможность обратиться в суд в целях восстановления своих нарушенных или оспариваемых прав и свобод, а также предотвратить необоснованное и незаконное ограничение конституционных прав и свобод посредством судебной защиты[151]. Тот же недостаток присутствует и в определении, даваемом В.Б. Вершининым: «Конституционное право на судебную защиту предполагает право на справедливое, публичное и компетентное разбирательство дела независимым и беспристрастным судом, с соблюдением принципов состязательности и равноправия сторон»[152].

По нашему мнению, рассмотренная особенность права на судебную защиту должна непременно быть отражена в его определении, что не только позволит раскрыть определяемое понятие, но и покажет существенное отличие права на судебную защиту от права на справедливое судебное разбирательство.

Необходимо также учесть позицию Конституционного Суда РФ, который отметил, что право на судебную защиту – это не только право на обращение в суд, но и право на эффективное восстановление нарушенных прав и свобод посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости[153]. Следовательно, право на справедливое судебное разбирательство охватывается содержанием права на судебную защиту, являясь тем элементом, который обеспечивает эффективность судебной защиты.

Изложенное позволяет сформулировать следующее определение.

Право на судебную защиту представляет собой гарантированное Конституцией РФ право заинтересованного лица добиваться эффективного восстановления нарушенных или защиты оспариваемых прав и свободпосредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости, а также право на то, что суд по собственной инициативе или по инициативе и при содействии уполномоченных государственных органов или должностных лиц в установленных законом случаях и порядке обеспечит восстановление и защиту прав и свобод личности без соответствующего обращения с ее стороны.

Конституция РФ (ч. 3 ст. 56) относит право граждан на судебную защиту к таким правам, которые не могут быть ограничены ни при каких условиях[154].

Однако в юридической литературе все же высказывается мнение о возможности ограничения данного права[155]. Европейский Суд по правам человека также прямо указывает на то, что право на обращение в суд не является абсолютным, оно может подлежать ограничению. Однако, как и все ограничения на права, гарантируемые Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, они не должны лимитировать соответствующие права или уменьшать их объем настолько, чтобы был нанес ущерб самой их сущности[156].

Механизм реализации права на судебную защиту по своей структуре является весьма сложным, а по содержанию – многообразным. Право обжалования правоприменительных (в том числе судебных) решений является одним из элементов механизма реализации права на судебную защиту.При этом в любой правовой системе возможность использования данного права ограничено четкой процедурой. Невозможно даже представить себе такое положение, при котором гражданин пользовался бы неограниченной ни предметом, ни сроками, ни необходимостью соблюдения определенных формальностей возможностью обращения в суд с жалобами на любые действия и решения, ограничивающие, по его мнению, субъективные права и свободы.

Конституционный Суд РФ неоднократно отмечал, что Конституция РФ не предполагает возможность для гражданина по собственному усмотрению выбирать способ и процедуру судебного оспаривания[157]. Порядок реализации данного права определяется законодателем, устанавливающим четкие границы обжалования с тем, чтобы обеспечить защиту иных конституционно значимых ценностей. В одних случаях – независимости судей[158], в других – принципа правовой определенности и т.д.

Устанавливая процедурные правила и условия обжалования, законодатель тем самым не ограничивает (в конституционно-правовом смысле) право на судебную защиту, а определяет процессуальный механизм его реализации. Регламентация порядка обжалования может сужать или расширять возможности личности добиваться судебной защиты, главное, чтобы она не становилась реальным препятствием для защиты в судебном порядке нарушенных или оспариваемых прав и свобод. Другими словами, степень ограничений права обжалования не должна достигать той степени, которая может быть охарактеризована как запрещенное ч. 3 ст. 56 Конституции РФ ограничение права на судебную защиту.

В юридической литературе обоснованно обращается внимание на то, что право, закрепленное в самом общем виде, может оказаться трудно реализуемым из-за отсутствия правовых норм, которые бы конкретизировали его применительно к тем или иным отношениям[159]. Данное положение в полной мере относится и к праву на судебную защиту, эффективная реализация которого также возможна только при условии наличия в правовой системе государства процедурного механизма, обеспечивающего реализацию права в юридической практике.

В целом ряде международно-правовых актов встречается термин «средство правовой защиты». Так, в ст. 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод говорится о том, что каждый, чьи права и свободы, признанные в Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве.

Под средствами правовой защиты необходимо понимать правовые инструменты защиты и восстановления нарушенных прав и свобод[160]. Такие средства весьма многообразны, но ключевая роль в их системе принадлежит средствам судебной защиты, что вполне закономерно, учитывая, что конституционное предназначение правосудия состоит именно в обеспечении прав и свобод человека и гражданина.

Е.А. Борисова определяет понятие «средство судебной защиты» как совокупность процессуальных действий, осуществляемых участниками процесса в установленном законом порядке и направленных на защиту нарушенного права. К числу таких средств автор относит проверку судебных актов, которая осуществляется в установленном законом порядке с использованием процессуальных гарантий, обеспечивающих справедливое правосудие[161].

Средства судебной защиты разнообразны. Так, право потерпевшего на судебную защиту реализуется как посредством деятельности органов и должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование, направленной на привлечение виновного к уголовной ответственности и возмещение вреда, причиненного преступлением, так и через процедуры, обеспечивающие потерпевшему возможность самостоятельно осуществлять уголовное преследование, предъявлять исковые требования о возмещении вреда. Право обвиняемого на судебную защиту гарантировано судебной процедурой, в рамках которой только и может решаться вопрос о его виновности в совершении преступления.

Как верно замечает В.А. Лазарева, предмет судебной защиты – не только материальные, но и процессуальные права. Являясь способом обеспечения правового статуса личности и гарантией конституционных прав граждан, процессуальные права сами включаются в правовой статус и нуждаются в защите в случае их нарушения или ущемления постольку, поскольку их нарушение ограничивает для лица возможность защиты прав материальных[162]. И в этой связи универсальным средством судебной защиты, к которому могут прибегать любые граждане, организации, чьи права и законные интересы нарушены в ходе осуществления уголовно-процессуальной деятельности, служит судебный порядок обжалования действий (бездействия) и решений государственных органов и должностных лиц (ст. 125 УПК РФ).

Совершенно очевидно, что права и законные интересы личности могут нарушаться и в результате принятия незаконных, необоснованных или несправедливых судебных актов, что также предполагает необходимость адекватных и эффективных средств судебной защиты.

Как отметил Конституционный Суд РФ в Постановлении от 2 февраля 1996 г. № 4-П, ошибочное судебное решение не может рассматриваться как справедливый акт правосудия и должно быть исправлено[163]. Соответственно, реализация права на судебную защиту в уголовном судопроизводстве предполагает необходимость закрепления в уголовно-процессуальном законодательстве эффективных механизмов исправления ошибочного судебного акта.

Отсутствие возможности пересмотреть ошибочный судебный акт не согласуется с универсальным правилом эффективного восстановления в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости, умаляет и ограничивает право на судебную защиту[164].

Исходя из этого, в содержание права на судебную защиту обоснованно включается право на исправление судебных ошибок, реализуемое путем обжалования судебного акта в вышестоящую судебную инстанцию[165]. Наличие в процессуальном законодательстве совершенного (эффективного) механизма исправления судебных ошибок выделяется в юридической литературе в качестве одного из условий успешного выполнения в целом судебной системой своих задач[166].

Предусмотренными законом способами исправления судебных ошибок являются отмена или изменение судебного акта – процессуальные решения, выносимые в результате пересмотра приговора, определения или постановления суда вышестоящим судом.

«Главнейшее жизненное основание и задача пересмотра, – писал И.Я. Фойницкий, – заключается… в ограждении суда от ошибки. Судебное решение почитается за истину, но если эта презумпция падает, если решение оказывается ошибочным, оно должно быть заменено другим, справедливым. Истина – высший закон правосудия, и стремлением к ней должны быть проникнуты все меры его»[167].

В соответствии с нормами международного права (ст. 2 и 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, ст. 8 и 29 Всеобщей декларации прав человека, ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод) судебная защита, обеспечиваемая государством, должна быть справедливой, компетентной, полной и эффективной. Именно поэтому «средой» реализации субъективного права на судебную защиту является сфера правосудия. А поскольку сама по себе судебная защита является деятельностью государства, думается, есть все основания согласиться с В.А. Лазаревой в том, что правосудие и есть способ осуществления судебной защиты, форма ее реализации[168].

Таким образом, для личности правосудие представляет собой ту сферу, в пределах которой она может реализовать свое субъективное право на судебную защиту, а для государства правосудие является той деятельностью, посредством которой оно может предоставить личности судебную защиту.

Как отмечается в юридической литературе, судебная форма рассмотрения противоречий, возникающих в ходе как нормотворческой, так и особенно правоприменительной деятельности, призвана служить подлинным гарантом против произвола бюрократии и чиновничества, местничества, дает реальный шанс утвердить идеи правового государства в цивилизованном гражданском обществе[169].

Назначение правосудия состоит в обеспечении прав и свобод человека и гражданина. Это предполагает необходимость организации правосудия таким образом, чтобы решения, принимаемые по правовым спорам, отвечали требованиям законности, обоснованности и справедливости. Достижение такого результата зависит от множества факторов, среди которых немаловажную роль играют правовое и фактическое положение субъекта, которому народ и государство доверяют отправление правосудия – суда, а также процессуальная форма рассмотрения дела.

Поскольку сторонами в правовых спорах могут выступать не только отдельные граждане, но также наделенные властными полномочиями органы и должностные лица государства, носители судебной власти должны обладать реальной независимостью, которая исключала бы любую возможность оказания давления на субъекта принятия решения. От того, насколько объективными, беспристрастными и профессиональными будут органы судебной власти, зависит, в конечном итоге, уровень защищенности прав и законных интересов личности. Учитывая то обстоятельство, что человек, его права и свободы признаны в России высшей ценностью (ст. 2 Конституции РФ), укрепление независимости и авторитета судебной власти, стоящей на защите прав личности, можно без колебаний отнести к важнейшим задачам правового государства. Поэтому в Конституции РФ и федеральном законодательстве содержится комплекс предписаний, направленных на обеспечение независимости и высокого профессионализма носителей судебной власти. Реализация этих предписаний на практике превращает правосудие в универсальный механизм, активно используемый государством для разрешения правовых споров, независимо от того, в какой сфере общественной жизни они возникают[170].

В тех случаях, когда объектом правовой защиты выступают субъективные права и законные интересы, нарушенные ошибочным, незаконным судебным решением, никакие иные формы защиты, кроме судебной, недопустимы. Данный вывод следует из закрепленного в ч. 1 ст. 118 Конституции РФ принципа осуществления правосудия только судом: всякий приговор, определение или постановление суда являются актами правосудия, в связи с чем их изменение или отмена также возможны лишь в рамках осуществления правосудия вышестоящим судом (п. 4 ч. 1 ст. 29 УПК РФ). Иное, т.е. допущение пересмотра судебного акта органами, не относящимися к судебной власти, или в ходе деятельности, не являющейся правосудием, означало бы нарушение исключительной, определенной Конституцией РФ компетенции суда, его подмену.

Уголовно-процессуальное законодательство предусматривает комплекс процессуальных механизмов, предназначенных для своевременного обнаружения и исправления судебных ошибок с целью восстановления нарушенных субъективных прав и свобод.

В частности, исправление судебных ошибок гарантируется наличием в уголовном процессе специальных контрольных стадий: производство в судах апелляционной, кассационной и надзорной инстанций, а также возобновление уголовного дела ввиду новых и вновь открывшихся обстоятельств. Практика подтверждает полезность такого многоступенчатого построения уголовного судопроизводства, поскольку, исправляя большое число различных ошибок, допущенных нижестоящими судами, оно обеспечивает восстановление нарушенных этими ошибками прав и свобод[171].

Для проверки правосудности выносимых судом решений в структуру уголовного процесса включена специальная стадия – производство в суде второй (апелляционной) инстанции, призванная служить заслоном, препят<