А вот следующий фрагмент. Действующие лица (слева направо) Сидоренко, Шабелян и я. ИУ-шники что-то «отмечают».

Не помню повод, но меня занесло на какое-то «застолье» (думаю, просто что-то «скромно» отмечалось; на «большое» у нас обычно денег не находилось). Когда Плескач под заметной «мухой» (как только физиология позволила ему сделать это – помните ещё мою пьянку в 10-м классе?) ввалился в свою комнату, она уже лежала в кроватях. Но ребята ещё не спали.

Все сразу обратили внимание на меня. «Хорошенький» Сашка - редкое явление. Смотрел на меня насмешливо, с некой скепсой и самый серьёзный из нас – Федя.

Видимо, такой взгляд на меня стал своеобразным детонатором. Я, что называется, с порога, не раздеваясь и не разуваясь, приближаюсь к насмешнику и … неожиданно даже для самого себя оказываюсь сверху на нём. Руками хватаюсь за обочины железной кровати, всей длиной своей фигуры прижимаю одеяло с находящимся под ним телом и руками «узника». Некая спеленатость этих конечностей с могучими кистями-клешнями была особо важна. Своим же лицом оказался в каких-то сантиметрах от его лица.

Я строил Феде радостные глазки, смотрел на него лукаво, проявлял некий восторг. Словом, был «навеселе» (не зря, ведь, так квалифицируют подобных). И при этом дышал на него … водочным перегаром; это, конечно, не нарочно, всё было естественно, обусловлено «двухэтажной» композицией тел, их симметрией по отношению друг к другу.

Федя пытается немедленно сбросить меня. Оказывается, это не так просто. Я цепко держусь за боковины кровати. Во всю использую силу своих ног, их мощь в охвате и зажиме извивающегося под одеялом «арестанта». Он же, раздосадованный неудачей, концентрируется и с максимальной реализацией своих мускульных возможностей (но ограниченных в своей эффективности одеялом) предпринимает новый сброс меня. Вновь осечка. Я мёртвой хваткой держусь за железо. Всем телом придавливаю его книзу, в оседающую панцирную сетку кровати.

«Наездник» крепко сидит в «седле».

С меня пот течёт прямо на лицо «борца» подо мной. Тот свирепеет, а я всё шире улыбаюсь, довольный. Меня занимает наша «возьня».

Яростные попытки Феди следуют одна за одной. Но ему никак не удаётся сбросить меня.

Я весь мокрый (дело не только в силовом противостоянии – ведь схватку веду в одежде и к тому же подтеплён «горячительным» напитком). Пот с меня уже ливнем заливает лицо Феди. Трудно описать словами яростное рычание «униженного и оскорблённого». Он доведён до дикого бешенства. А я тем не менее радуюсь, продолжаю улыбаться. Глупец в пьяни.

До сих пор все ребята наблюдали за этой немыслимой схваткой весело, с какими-то подбадривающими возгласами. А тут приумолкли.

И хотя я был под хорошими «градусами», но всё же понял, что ситуация стала опасной и надо срочно как-то выходить из «игры».

Чтобы сохранить своё реноме в условиях хлещущего из-под меня безмерного гнева, я спросил поверженного «атланта», признаёт ли он своё поражение? Ответом была клокочущая ярость.

Искушать судьбу далее я не стал.

Произнеся что-то вроде того, что, мол, сам, добровольно, слажу с него, я кубарем скатился с «поля битвы» и в мгновение ока оказался у своей кровати.

Я не знал, что может предпринять мой «партнёр» далее. Но понимал всю непредсказуемость действий, исходящих от человека, доведённого до белого каления. Поэтому готовился ко всему.

Но трагедии не произошло. Причина простая – менталитет Феди. Даже в ярости он не теряет всего рассудка. И в такой ситуации, когда казалось бы он охвачен инспирированным из-вне сильнейшим взрывоподобным негодованием, на его поведение главенствующее воздействие оказывает заложенная в нём основа - природное миролюбие. «Бес» со своими «бесятами» бессильны его «охмурить», заставить сделать зло другому человеку (да и вообще, наверное, любому живому существу).

И всё же, какая была концовка?

Её не было! В мой адрес он не произнёс даже каких-то злых слов или оскорбительной матерщины.

Федя просто сполз с кровати и быстро ушел в душ. А когда вернулся, «брякнул» что-то вроде того, что Плескач «набрался», мол, всякой гадости и «куролесит».

На том всё и завершилось.

Надо сказать, отделался я легко. А могло для меня очень худо кончиться. Но пронесло.

Вот так развлекался я на 4-м курсе. А на 5-м совсем уж сдурел.

Ну, в самом деле. Как-то пришла мне «мысль» (её я кавычу; ясно же, что это дурь) устроить борцовскую схватку с … Федей.

Поделился я своим желанием с ребятами. Они с воодушевлением поддержали мою идею. Уточнив, правда, на какой финал рассчитываю. Я свои шансы на победу понимал реально – они близки к нулю.

А всё же считал, и об этом посоображал вслух, что один шанс из 100 у меня, вроде бы, есть. Где я его вижу? Надежда опиралась на мою природную выносливость. Считал, что мне бы продержаться во время схватки минуту-полторы, далее мои возможности на благоприятный для меня исход борьбы будут возрастать.

И почему бы не попробовать оценить мой расчёт самим действием? Что я теряю? Ничего. Моё поражение меня не опозорит. А удастся мизернейший шанс на выигрыш реализовать – о, это дорогого стоит!

И кстати, на эту «авантюру» вдохновлял мой вышеозначенный поединок с Овенко годичной давности. Он меня самого поразил тогда физической цепкостью, проявленной мной, моим телом столь убедительно.

Словом, я был вполне по-боевому настроен. К схватке был готов. Не только психологически, но, как считал, в определённой мере и физически (был худоват, но не слабак и рост вполне достойный – 184см. при весе где-то 82-83 кг.).

Оставался оргвопрос.

Вовсе не простой. Предстояло склонить к этому «мероприятию» самого Федю.

Вся ребятня комнаты, загоревшись этой сумасбродной идеей, с превеликим огоньком взялась решать эту трудную задачу.

Сначала я вызвал (прилюдно) нашего силача на «ковёр», т.е.побороться. Ожидаемый отказ. Прокомментирую точнее – с «металлом» в голосе прозвучало категорическое «нет!».

Потом на него навалился весь наш коллектив. Попытались повлиять на него «убедительным» аргументом: его отказ от схватки означает только одно, что он трус, боится поражения. Результат тот же – нулевой.

Наш «объект» невозмутим. Натиск подобной аргументацией он хладнокровно проигнорировал.

Берём его в многодневную «осаду». Однако и длительным воздействием эту «глыбу» не удаётся сдвинуть.

Подключаем ребят из других комнат. Ажиотаж вокруг возможного зрелища, невиданного здесь шоу нарастает как снежный ком.

Все повседневные вопросы общежитейского быта для значительного числа людей как бы отходят на второй план. Всех занимает проблема возможной борьбы Плескача и Овенко и её исход.

Давление на Федю нарастает. Ребята убеждают упрямца со всех сторон. Идёт индивидуальная обработка и коллективный натиск. Всё это делается настойчиво, но дружелюбно, весело, с безобидным лёгким юмором.

Жажда склонить несгибаемого имярека к согласию стала некой всеобщей игрой. Стремлением Федю «переиграть», что ли?

И он, в конце концов, не выдерживает этот мощный прессинг и уступает общему желанию. Принимает брошенную мной перчатку – соглашается на предложенную борьбу.

Назначается день и час нашего противоборства. Гудит общественность как растревоженный улей. В основном это студенты нашего этажа. В комнатах нет-нет да вспыхивают споры о ходе предстоящей борьбы «неравных», возможном победителе.

Интерес явно несоразмерный событию. Но … соскучились по «свежатинке». Привлекала новизна, необычность предстоящего зрелища.

Как чувствовал себя я, вращаясь в атмосфере этого внимания? Достаточно спокойно. Оно меня лишь подхлёстывало искать пути к успеху, к нахождению для этого соответствующего тактического рисунка будущего состязания с явно более сильным соперником.

Соображения о моём поведении на « ковре» опирались на два постулата.

Во-первых, не дать себя, всё своё тело, охватить сразу с «потрохами» более крупному телесно оппоненту и тем самым смять меня; не давать ему возможность входить в плотный контакт со мной, ускользать из-под его охватов как «угорь», мыльным оселком.

Во-вторых, в случае неудачи с этим замыслом, оказавшись уже в мощных руках противника самому немедленно бросаться с ним вместе на «маты», стремясь хотя бы как минимум обеспечить падение двух тел на бок. Цель при этом - уцепиться за спасительные окружающие ножки кроватей (положительный прошлогодний опыт был не забыт и брался на вооружение).

Скажу с удовлетворением, что я при этом не «мандражировал». Был по-спортивному выдержан. Физическое и нервное состояние тела находились в достаточно боевой нацеленности, должной устремлённости на схватку.

И вот наступил час «битвы».

Под это невиданное состязание, оно же и всеобщее зрелище приспособили нашу комнату. Стол с 4-мя стульями забросили на дальние койки. Пол услали матрацами. Получились «маты», считайте - борцовский «ковёр», даже неплохой. Консенсусом двух участников избрали судью.

Зрителей «набежало» много. Размещались где кто смог. Одни – в комнате у окна и на тамошних кроватях, другие - в пространстве у дверей, третьи, которым менее повезло,– в коридоре у входа в комнату.

Зрелище! Ничего подобного общежитие не знало.

На ковёр выходят два борца. Оба – лишь в спортивных трусах.

Противники в знак дружеского расположения друг к другу пожимают руки в приветствии. И ждут сигнала от судьи.

Мгновение всеобщего замирания.

Сигнал! И тут же, без всякой паузы на разминку, на меня стремительным рывком бросается свирепый буйвол. Эта туша весом больше моего на 15-20 килограмм, концентрат мышечной мощи, мгновенно наваливается на меня. Вот тебе и «флегма»!

Думаю, что он тоже понимал свою силу и … слабости. Не затягивать бой. Решать всё сразу, не теряя никакого времени на раскачку. Максимально использовать свой огромный потенциал сразу же, в самом начале схватки, когда в наличии есть все его силы.

Пытаюсь вырваться из могучих клещей, что стремятся меня схватить и раздавить в своих объятиях. Удаётся лишь переместиться с ним вместе на 1-2 шага по «ковру». В ходе этого движения пытаюсь с ним упасть, т.е. реализовать «домашнюю заготовку», но не тут-то было. Сдвинуть в желательном направлении эту гору оказалось несбыточной затеей.

Тягался Давид с Голиафом…

Мои трепыхания были просто смяты его непреодолимым силовым телодвижением. Федя смог-таки меня охватить своими мощными ручищами, и в мгновение ока Плескач оказался на полу. И в знак безоговорочного триумфа он тут же довернул моё тело до нужной позы, положив меня на лопатки, и своим тяжёлым весом, налитыми мышцами пригвоздил поверженного «противника» к «ковру».

Попытки помешать такому ходу борьбы оказались совершенно бесплодными. Преодолеть его железную хватку я оказался бессилен.

Сила ломит солому – так иногда говорят о чём-то подобном.

Увы … Всё завершилось логично, без сенсации.

Судья объявил Федю Овенко победителем, подняв при этом его руку вверх.

Публика нехотя расходилась, не получив должного удовлетворения.

Смущён был и я бесподобной скоротечностью борьбы. Вроде бы такая развязка и прогнозировалась среди всяких возможных исходов. Но всё же, где-то там внутри себя, надеялся хоть сколько-нибудь посопротивляться. Пусть и проиграть – но достойно. Не получилось.

Реальность всё расставила по своим полочкам. И нечего тут терзаться – результат закономерен.

Отношения между мной и Федей проявили себя удивительным образом уже после окончания института.

Я к тому времени года три работал на заводе «Сибтяжмаш» в Красноярске. И вдруг получаю письмо от Феди. Даже сам этот факт был необычен. Мы все, разбегаясь по Союзу в соответствии с направлениями, не договаривались писать друг другу. Это было верно и в отношении студентов нашей комнаты, и группы ИУ-10, и всего электрофаковского курса. Писать письма для нас была тяжёлая обязанность. Ну ладно уж родителям, хотя и им очень редко шли от нас весточки.

Не любили это дело – и всё тут.

Вот такая мужская особенность.

И на таком фоне бесписьменных «взаимодействий» вдруг письмо. Вскрываю, читаю. Поражён в самое сердце посланием, а точнее, его сердцевиной. Наряду с описанием работы в одном из регионов Украины, Овенко сообщает, что за это время женился, родился сын и он его назвал в честь … меня – Саша.

Федя меня потряс.

Да, конечно, наши отношения были хорошие, ровные, дружелюбные. Но они были такие между всеми 7-ю жильцами комнаты. Компашка была дружная.

И всё же он для себя выделил особо именно меня.

И этим не рядовым в своей жизни фактом и тем, что постарался к тому же сообщить мне об этом (нашёл и адрес – заводской общежитский!), он поселил в моё сердце горячую признательность на всю жизнь.

Я иногда, вспоминая это решение Феди, пытался понять его столь высокое расположение ко мне. Думаю, что внутреннее уважение к моей персоне у него складывалось под действием всех тогдашних сторон моего поведения среди «семёрки» в нашей комнате.

Человек он очень серьёзный в жизни. И ничего спонтанного, под сиюминутным настроением не предпринимает. Все его житейские поступки в основе хорошо фактированы. Привязанности, уважительное отношение к чему-либо или к кому-либо складываются длительное время – но зато уж надолго, устойчиво.

И вот как он когда-то в борьбе на «ковре» охватил меня с «потрохами» всем своим телом, так и в отношении своего понимания моей сути он брал всего меня со всеми моими нюансами. И, судя по этому поступку, высоко оценил. Зауважал!

О каких-то других сторонах моей жизни в комнате я ещё буду ниже писать. Быть может, эти новые аспекты моего «Я» позволят точнее понять пристрастия Феди Овенко, расшифровать его внутреннюю лабораторию по производству сердечно-мозгового восприятия окружающей действительности.

Но это уже выходит за рамки моих воспоминаний. Как неоднократно уже отмечал, научные исследования не мой вопрос.

Я возвращаюсь к дальнейшему жизнеописанию самого себя.

Спорт.

Мне нечем здесь особенно похвалиться. На первом курсе двинул было я в секцию спортивной гимнастики. Да уже на первом занятии чуть не сломал кисть руки, прыгая через «коня».

Дело в том, что в этот период моей студенческой жизни у меня сложился полуголодный образ жизни. Причина? Всё элементарно просто. Малая стипендия (это-то повышенная для нашей группы!), неумение распоряжаться деньгами - какие-то «зряшные» покупки и мероприятия (книги, билеты в кино, на другие зрелища). В первой половине месяца ещё как-то крутился, а потом, до очередной стипендии – зубы на полку. И так из месяца в месяц.

Ходил «былинкой». Шатался по ветру.

И вот в такой ситуации надумал ходить в секцию. Оказалось, без сил можно сломать себе голову. По очевидности этого факта бросил заниматься самоистязанием.

В последующие годы я научился вести свой бюджет. Да и стипендия постепенно от курса к курсу заметно росла. А после 4-го, который я окончил с отличием, она вообще стала «роскошной». Сашка физически «похорошел», окреп, недаром выбрасывал в «старшекурсии» вышеозначенные «коники».

Но в спортивные секции уже не пошёл. Видимо, отбил охоту на «том», первом курсе.

Кстати, мои комнатные партнёры по общежитиям № 4 (мой второй курс) и № 3 (третий-пятый курсы) не занимались в секциях также. Все до единого соседа по койкам, как говорится, пассовали. В таком окружении жил. Это себе в утешение, так сказать.

Но был всё же каким-никаким спортивным мальчиком. Занимался любительским спортом на около общежитских спортплощадках. Играл в волейбол, футбол. И вообще в повседневности проявлял себя этаким «живчиком».

Всякие «бесинки» достаточно часто меня посещали, и я выкидывал некие спортивно-мышечные «фортели». Конечно, «кураж» был всеобщим – нравилось нам это! Навскидку несколько таких «фигур».

ВСЕОБЩИЙ КУРАЖ!

Я – справа