РАССЛАБЛЕНИЕ ДОПУСТИМО, ПОКА ОНО НЕ ВРЕДЯТ ЭСТЕТИЧЕСКОМУ ЧУВСТВУ.

Ведь чувствовать себя свободно можно и в бриджиках, которые нравятся мужу (а рванье, хотя-и чистое, не нравится).

Вот вскрыты почти все положительные и отрицательные для меня черты в моем альтер эго — в моем супруге... Отрицательные действуют на меня так, как будто сосед сверху производит бесконечный ремонт и пользуется сверлами по бетону. Что делать?

Ну, во-первых, используя деликатную психотехнику общения, надо попробовать повлиять, если в принципе недостаток устранимый. В моей психологической клиентке Юле было все хорошо для ее мужа, кроме того, что она сутулилась. В принципе она осознавала это как свой минус... А Виталий остро воспринимал это как дефект в красоте жены. Он постоянно морщился и напоминал ей. И как только Виталий ей напоминал, она исправляла осанку. Сразу восстанавливалась стройность. Продолжалось, однако, это пять лет, пока она не повела дочку Ксюшу на художественную гимнастику, где первым делом тренерша занялась осанкой детей. «Что же, я менее дисциплинирована, чем дети?» — топнула на себя ногой Юля. Она занялась аутотренингом, составила программу самовнушения, сутью которой было следить за осанкой. Купила в аптеке рекламируемый «паучок». Но паучок был слишком мягким напоминанием, она к нему быст-

ро привыкла и снова стала сутулиться, даже с паучком. Тогда я показал ей, как сделать более строгий паучок (подобие строгого ошейника). Все просто. Петли из веревки с узлами надеваются на оба плеча спереди и связываются на спине. Достаточно туго, так что, когда Юля сутулилась, в плечи впивались узлы — это вам не мягкий эластичный аптечный паучок — и осанка мгновенно выправлялась. Ходи себе где угодно — хоть по комнатам и кухне, хоть на званых обедах. Ведь «строгого паука» можно скрыть блузкой из плотной темной ткани; не надо, конечно, надевать его под газ-шифон. Но долго использовать это «устройство» не пришлось. Оно выполнило роль физиологического тренажера, действовавшего по принципу оперантного рефлекса Фридерика Скиннера. Нецелесообразное действие — сгибание в крючок — подкреплялось отрицательными ощущениями — веревки с узлами впивались в нежные плечики. С моей стороны это не было садизмом. Я посоветовал способ, который сама психологическая клиентка тщательно исполняла. С ее стороны — это тоже не было аутоагрессией. Она старалась избавиться от дефектов антисексуального воспитания: грудь нельзя выставлять, это неприлично, ее надо прятать, вот она согбенно и прятала.

Согбенность — частая «вредная привычка». Можно с ней справиться, впрочем, и иным способом, но тоже все с помощью оперантного обусловливания. 20-летняя Мария приехала из Курска ко мне на летний семинар в Большую Рябую (в тургеневский заповедник на границе Орловской и Тульской областей). Мы проводили тренинг: законфликтогены (элементы инициального коммуникативного поведения, провоцирующие конфликт) штрафовали по возрастающей. Начинали с 10 копеек за конфликтоген. Повторный такой же конфликтоген стоил уже 20 копеек. В третий раз подан такой же конфликтоген — 40 копеек. Четвертое повторение — 80 копеек¹. И т. д. Мария, как и Юля, ходила согбенной. И ее 2-й номер совсем не проступал на футболке с нарисованными большими глазами, которые выглядели как помятые... А так — хорошенькая и умненькая, ну, и в психологии уже начала разбираться. С Марией мы договорились брать с нее штрафы и за сгорбленность — приравняли к конфликтоге-ну. Недалеко от истины. Испытание людей своей некрасивостью, которую в принципе можно устранить, — конфликтоген.

¹ На эти штрафы казначей группы покупал торт и еще что-нибудь к чаю — так праздновали завершение занятий.

За пятое сгорбливание Мария выложила 1 рубль 60 копеек, за шестое — 3.20, за седьмое — 6.40, за восьмое — 12.80... А вот девятого сгорбливания не последовало, так как за него следовало бы уже выложить 25.60... Это оказалось для Марии дороговато, значимо — и уже на бессознательном уровне служило регулятором ее осанки... И к слову сказать, стало понятно, что там, где на футболке были только непонятные складки трикотажа, на самом деле оказались очень сексапильные полушария. Я увидел, как глаза у группы, даже у женщин, устремились на глаза, нарисованные на футболке. А то на самом деле было все похоже на то, как у Маяковского написано: «Где у всех выпуклость — у этих — выем».

Ну что же, можно и так, только для этого требуется другое устройство: не узловатая веревка, а тренинговая группа... Она, может быть, даже похлеще узловатой веревки.

Такие же дела с прической. Ну, проведите опросы мужчин, что им больше нравится в «приложении» к женщине: челочка или открытый лоб. Я проводил такие опросы: им больше нравится челочка. А женщины часто используют открытый лоб. А иногда они предпочитают вообще отсутствие прически — лишь бы в глаза не лезли волосы. Получается: патлы — сюда, патлы — туда. Черт возьми, я действительный член Академии имиджелогии. И я говорю вам, уважаемые дамы: мужикам нравятся челки. Очень даже интеллигентным. Вспомните у Пастернака:

И чуб касался чудной челки

И губ-фиалок.

Сошлюсь и на Пикассо. Взгляните на его девушку с цветком. Открытый лоб — это вызов. Он должен быть идеальным, если уж вы его на себя надели. И то лучше менять прически. И увидеть себя надо с разных сторон. В зеркале видна только часть вашей головы. Надо смотреть на себя в нескольких зеркалах, а не в одном; сделайте фотоснимки, снимитесь на видео.

Одна эпилептоидка, в соответствии со своим психотипом, носила скобу на голове и фиксировала ею волосы, открывая лоб. Так удобно, — поясняла она, — волосы не мешают. Но при этом спрашивала меня, почему мужчины держат ее на положении товарища по партии, а не в роли сексуальной подружки. Даме было за сорок, и она рационалистично продекларировала свое кредо:

— Как-то уже хочется разукрасить свою жизнь маленькими интригами. Дочери — двадцать, у нее своя жизнь, она со мной впечатлениями делится, а я обделенной себя чувствую.

У этой психологической клиентки была хорошая женская фактура. Но я постарался ее дискредитировать в ее глазах. Я предпочитаю психохирургию, а не бальзамические повязки. Мы отсняли ее обиходный имидж на видео. Вместе просмотрели. Она отшатнулась... Я сказал:

— Вот вы увидели себя со стороны; наверное, так же отшатывались и мужчины.

— А как надо?

И мы долго возились с ее головой, отыскивая «как надо». А надо было, конечно, в первую очередь снять скобу и забросить ее в корзину для собачьих игрушек. Она это сделала. Я на свой страх и риск расчесал ее волосы во все стороны и сделал ей челку, подрезал ее ровно и утончил филировочными ножницами. Снова съемка на видео. Она поразилась:

— Теперь понимаю, почему отшатывались...

— Вы довольны собой?

— Я в себя влюбилась!

Мужчины в группе были столь учтивы, что не говорили об изменениях, но стали столь игривы, что она отметила их «приставучесть». Прямо тут же один «товарищ по партии» (ну не по партии, ладно уж, но по группе) увидел в ней сексуальную подружку и проводил прямо до дома.

Я вовсе не собираюсь сейчас излагать парикмахерское ремесло. В последнем случае — это все равно было на интуиции. Тем более не буду преподавать всю костюмологию — читайте здесь обоснованные психологически и технологически книги сестер Сориных. Одна из сестер — президент Академии имиджелогии Елена Алексеевна Петрова. Так что книги эти — с психологическим фундаментом, но и написанные — тут уж я могу вообще быть экспертом — нормальным русским языком.

Несколько советов я все же рискну дать.

Если вы некрашеная блондинка, подойдут: и светлые тона, и темные, и «посередке» расположенные. Но если кожа смуглая, то нужен контраст — или черный цвет, или светлый, но не темно-серый. У мужчин — то же.

Модельеры иногда выпендриваются так, что как будто специально нарушают законы гештальтпсихологии,раздела психологической науки, в котором главная тема — единый образ (геш-

тальт). Все-таки голова ведь не должна быть отрезана от туловища, она нечто единое с ним. А один из вариантов «моды» — футболка и на ней пиджак. Меня передергивает — как будто готовят к гильотине; так перед казнью отрезают ворот у рубашки. Логично — рубашка с воротом, ладно, пусть и без галстука. Вроде встреча без галстука была символом раскрепощенности, свободы в отношениях, устранялась часть маски. Ну а галстук — тоже нормально — дисциплинирует: воротничок чтобы не перекашивался. Можно что-то среднее, как у Михаила Задорнова: водолазка и пиджак... Но не стоит так вот — пиджак на майку.

Эстетически приемлемым или, наоборот, неэстетичным может быть и поведение человека. Слишком уж часто я вынужден наблюдать в студенческой аудитории такое. Вроде бы даже красотка и... зевает: такие, знаете ли, потягушечки... Или сидит эдакий ковбой с голливудской улыбкой, ноги навытяжку вперед — «меня много»; дескать, смотрите какие у меня длинные ноги да еще в ботинках с очень острыми и с очень длинными носами. Но и это еще не все: я еще и руки могу вытянуть назад, тоже потягушечки, а вы, профессор, попробуйте так — так вас же осудят. Бррр... не хочется распинаться перед такими студентами, но некоторые преподаватели скромны, они молчат, «не замечают», а может быть, и на самом деле не замечают... И в семье можно найти примеры такого антиэстетического поведения. Я уже иронизировал по поводу того, что мужу — бигуди, а начальнику — локоны. Кроме того, что в супружестве это антиэстетично, если вдуматься, так это ведь еще и несправедливо. Грим и крем — по поводу их у меня тоже сквозила неоднократно ирония. А помыться в ванне и не прибрать ее за собой... Дальше пусть фантазия и опыт каждого читателя увеличат число таких сюжетов.

Стоит обсудить случаи с «неисправимыми дефектами» внешности. Я рискую впасть в назидательность, однако, как говорил король-Гарин в кинофильме «Золушка»: «Связи связями, но и совесть же надо иметь!» Это правило приложимо и к теме «эстетика в семье». Я знал одного старого человека. Так именно на старости лет он решил разойтись с женой и найти замену на лучший вариант. Его знакомили — человек был достаточно значимый для многих людей. Но у каждой кандидатуры он находил неисправимые недостатки. У одной живот очень большой, у другой — руки грубые, у третьей — нос крючковатый, у четвертой — кожа морщинистая... Самому же ему было семьдесят пять со все-

ми вытекающими для имиджа последствиями. Да кое-что и другое в нем, прямо скажем, было далеко не эстетично: громко сморкался, при людях чистил уши, в носу торчали волоски, на бороде — крошки пищи. Но если ему, не дай бог, напомнить об этом, то было не избежать бурной реакции: что же я, под конец жизни не имею права на счастье? Этот случай, надо сказать, скорее эксклюзивный. Но и иллюстративный.

Отношения в супружестве тем лучше, чем терпимее относиться к некоторым физическим и психологическим недостаткам человека. Помогают многочисленные «зато». Не очень уж красива, зато умна и добра. Эти «зато» хорошо работают и в собственно эстетической сфере. Невыраженный бюст, но красивая попа. Землистый цвет лица, но черты его правильные и очаровательные. Полновата, но очень уж улыбка обаятельная. Так что известное «Лишь бы человек был хороший» пусть нам будет целительным самовнушением.

К тому же присмотримся: сами-то мы не совершенство. И себе прощаем. Поэтому, как только возникает критический настрой, давайте заведем привычку подойти к зеркалу и найти у себя то, за что нас надо прощать. И кстати, надо подумать, а что можно исправить в себе, чтобы не раздражать супруга. Можно не ходить в «трениках» с пузырями на коленях. Можно делать прически для мужа. Но с другой стороны, в расслабленности есть своя прелесть — такая вот своеобразная диалектика в супружеской этике и эстетике.

Вопросы семейной эстетики упираются также в психотехнику общения. Элементарные «пожалуйста» и «спасибо» — без этого никуда не деться. А ведь кажется, ну чего уж там, живем вместе, к чему эти формальности, лишнее это. А вот и не лишнее. Кашу маслом не испортишь. А вот разные там: «Я с тобой не разговариваю», «Ну ладно, хватит», «Кисонька, подай вон ту тарелочку... да не эту, а ту, господи, ни о чем нельзя попросить» — таких фраз примерно тысяча. И их надо изъять из лексикона, предварительно осознав почему... Я сел на своего любимого конька, но не буду его погонять, предлагаю читателю сесть на него вместо меня: читайте «Лабиринты общения» («АСТ-ПРЕСС», 2002, 2003, 2004).

Ура, вот и добрались до «святая святых» семейных отношений — до финансовых проблем в семье. А то я все откладывал и откладывал этот разговор... Ну, с богом, потому что иначе тут не разберешься.

Итак...

Любовь и деньги

Как много супружеских отношений расстроилось из-за финансовых споров. А причина опять же — в психологии. Каждому человеку кажется, что его обманули, что все не в его пользу, а в пользу партнера. Потому что вспоминается все в свою пользу. Но и партнер вспоминает все в свою пользу. И возникает конфликтная настроенность. Что делать?! Да все достаточно просто: надо вести домашнюю бухгалтерию. На кого и сколько в семье уходит? Какие доходы? Затратьте дополнительное время на запись в «гроссбухе», и будет все легко подсчитать. Прежде чем предъявлять претензию, подсчитайте «втихую». И вдруг окажется, что на меня — больше. Так что впору затевать скандал не мне, а по отношению ко мне. Если вести «гроссбух», то обеспечивается взаимный обмен информацией по вопросам приходов и расходов.

А вот если не вести «гроссбух», то облегчается взаимный обман. «Я утаил доходы», а «я утаила расходы». Я знал одну пару. Жена на неучтенные деньги покупала лишнюю юбку. А у мужа появились «подкожные», по его терминологии, деньги, и вот уже он с двумя такими же приятелями организовал, по его терминологии, «бардачный кооператив». То есть была снята однокомнатная квартира, которая, по его терминологии, была охотничьим домиком. Ну, все же знают, что те, кто уходит из охотничьего домика, оставляют там по возможности для очередных охотников съестные припасы на всякий случай. Ну а наши охотники друг для друга и для подруги оставляли балычок, коньячок, чтобы было чем чокнуться, перед тем как чмокнуться на брудершафт. «На троих» выпить чекушку — это раньше было, при авторитарной советской власти, а сейчас такую вот демократию развели: на троих — охотничий домик. Ну да ладно, я никого и ни за что не осуждаю, я только говорю, как оно есть. А то, как есть, не способствует доверию.

Вернемся к «лишней» юбке. Конечно, учтем, что на женщину надо в семье тратить больше, чем на мужчину. Но на сколько? На 20% или в два раза... На 30% или в три раза... Но не до безумия же. Договоритесь.

Сережа сказал жене Светлане, что, мол, сегодня идем в театр. Он предполагал, что Света жутко обрадуется. А она сказала:

— А в чем мне прикажешь идти в театр? Черное вечернее платье вышло из моды. Белое вечернее — расползлось по шву... А то, что заказано, еще не готово. Ну, пойду в трусиках, это единственное приличное, что у меня есть.

И не откажешь Светлане в острословии, если не в остроумии. Все это от психотипа зависит. Но если рассудить психологически, конечно, на истероидку уйдет все равно больше, чем на эпилептоидку. Ну, так и женитесь на эпилептоидке. Но и истероидка пусть все-таки подумает какой-нибудь из извилин левого полушария (правое-то — оно как раз для эстетики), что не стоит рушить в общем-то приемлемый брак в общем-то из-за ерунды...

Финансовые проблемы упираются еще в одно. Как-то принято считать, что если жена не работает вне семьи, то муж ее «содержит». Есть унизительные словосочетания: «потеря кормильца», «жена на иждивении мужа». При этом в хрущевские времена, когда действовал «закон о тунеядстве», жена-«ижди-венка» тунеядкой все-таки не считалась. А то ведь тунеядцев, то есть не работающих на государство людей, сажали. Не надолго. Но зато — поэтов. Выдающегося поэта Иосифа Бродского, например, посадили. А тут жену все-таки за человека признали. Ну Хрущев! Ну гуманист! Бродского посадил, а жену-иждивенку за человека все же держал. Простите меня за язвительность — что-то не нравится мне Хрущев с его законом о тунеядстве и с его «коммунизьмом», обещанным народу через двадцать лет, но я и других государей что-то не очень люблю. Уж больно много они все заботятся о своем благополучии и больно мало — о благе народа. Ну разве можно за три года неоплаченного отпуска «поднять» ребенка? Как же неосмотрительно российские государи относятся к женскому труду по созиданию граждан. Им только рекрутов подавай, и женщин они рассматривают как матерей рекрутов. В лучшем случае говорят о трудовых резервах (и то хлеб, хоть не о пушечном мясе). А более хитрые в речах используют словосочетание «человеческий фактор».

Они несправедливо полагают, что дело спасения рождающих и воспитывающих — дело самих рождающих и воспитывающих. Ну, дьявол с ними, с теми государственными мужами, которые подают «милостыню» в 70 рублей в месяц на ребенка и 140 рублей матери-«одиночке». Во-первых, по мне, если мать, то уже не одиночка. У нее ее ребенок, дочь ли, сын ли. А во-вторых, на папер-

ти у храмов и просто сердобольные москвичи подают больше. Посмотрите на эту тему еще передачу Вероники Боровик-Хиль-чевской о нищенской мафии, которая грабит нищенствующих, но им подают столько, что остается еще рублей по пятьсот в день. И согласитесь со мной, что с теми, кто матери определил 70 рублей, не Бог, а дьявол.

Ну а если по-человечески? Мы детей рожаем, растим, воспитываем для самовыражения, самоутверждения, самореализации. Что же это за человечество, которое не воспроизводит само себя? Так что ладно уж, боге ними, с государями, на Страшном суде он разберется с ними, с их дьявольскими делами — 70—140 рублей за материнский труд. А мы сами между собой разберемся. Нам, мужу и жене, стало ясно, что без ребенка — это что за семья, пустые хлопоты, и только. Простите меня, дорогие несостоявшиеся родители, если я задел ваши хорошие чувства и страдания ваши. «Я не волшебник, я только учусь», но посильную помощь в зачатии вами желанного ребенка я все же, наверное, могу вам оказать. И не модными ныне искусственным оплодотворением и суррогатным материнством, а расчетами. Внимательно прочитайте главу «Запланированный ребенок» в моих «Лабиринтах общения» («АСТ-ПРЕСС», 2002, 2003, 2004). По крайней мере, ознакомьтесь с чуть более подробной информацией в этой книге (раздел «МЫ и дети», с. 82—83, вторая часть).

Но вот оба супруга решили для себя, что ребенок — это счастье. Тогда непосредственные действия по ребенку, которые муж, работая вне семьи, не может осуществить, — на жене. Так разве это не работа? То есть даже если жена не приносит деньги в дом, но ведет этот семейный дом, разве это не труд? И не оскорбление ли называть ее иждивенкой.

Предложим им договориться так: