Главная Случайная страница


Категории:

ДомЗдоровьеЗоологияИнформатикаИскусствоИскусствоКомпьютерыКулинарияМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОбразованиеПедагогикаПитомцыПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРазноеРелигияСоциологияСпортСтатистикаТранспортФизикаФилософияФинансыХимияХоббиЭкологияЭкономикаЭлектроника






Чему дети научаются в психотерапии

Поскольку большинство детей, направленных в игровую терапию, имеют тот или иной опыт школьной жизни, уместно, прежде всего, исследовать проблемы, связанные с учением. У большинства учителей день посвящен тому, чтобы помочь ребенку чему-то научиться, поэтому естественно, что учителям захочется узнать, чему ребенок научается в игровой терапии, особенно если ради терапии ребенок пропускает часть уроков. На самом деле для ребенка игровая терапия является уникальным! опытом научения при самых благоприятных условиях для его роста и развития, и с точки зрения развития может рассматриваться как деятельность, имеющая цели, соотносимые с целями школы: помочь ребенку приобрести знание о самом себе несобственном мире. Игровая терапия способствует развитию ребенка, помогая ему узнать и принять самого себя. Игровая терапия способствует также достижению более общей цели школы – познанию мира; способствует тем, что помогает ребенку обратить себе на пользу те знания, которые предлагает ему учитель. Дети, испытывающие тревогу и беспокойство, имеющие обычно обедненную Я-концепцию, пережившие развод в семье, испытывающие затруднения в общении со сверстниками, не могут достичь максимальных результатов в учении даже у самого опытного учителя. Игровая терапия, таким образом, является опытом, который помогает ребенку увеличить до максимума возможность учиться в классе.

Способность рисковать, самоисследование и открытие самого себя едва ли могут, произойти, когда существует угроза или отсутствует чувство безопасности. Потенциальный опыт научения, доступный в игровой терапии, прямо связан с тем, насколько терапевту удается создать атмосферу безопасности, в которой ребенок может чувствовать себя принятым и достаточно защищенным для того, чтобы рискнуть быть самим собой и выразить самые глубокие эмоциональные переживания. Со стороны ребенка это является не сознательным решением, а скорее результатом обстановки дозволенности, когда отсутствует критицизм, давление, похвала, неодобрение и когда никто не стремится его изменить. Ребенок принимается таким, какой он есть; поэтому в этой системе отношений нет необходимости угодить взрослому. Как выразился один ребенок: «Здесь можно быть просто маленьким самим собой». Коль скоро не существует угрозы для Я ребенка, то самоисследование и самооткрытие осуществляются естественным образом. Этим я вовсе не хочу сказать, что самовыражение происходит безрассудно и непринужденно, как это могло бы случиться на ранней стадии терапевтического процесса. В ответ на атмосферу дозволенности, царящую в игровой комнате, на чувство безопасности, позволяющее до конца быть самим собой, и осторожное требование терапевтических ограничений, о которых мы поговорим позже, дети научаются самоконтролю и свободе самовыражения в сочетании с ответственностью.

Большей частью то, что приобретает ребенок в игровой терапии, не относится к сфере когнитивного научения, но есть развивающееся, переживаемое, интуитивное познание самого себя, которое осуществляется в процессе терапевтического опыта. Игровой терапевт сохраняет и транслирует ребенку постоянное внимание и уважение к нему независимо от его поведения, независимо от того, пассивен ли он в игре, или отреагирует агрессию, или хнычет и требует помощи в самом простом задании. Дети ощущают уважение терапевта, чувствуют, что их уважают, и, поскольку отсутствует оценка и присутствует постоянное сиюминутное принятие, дети интериоризируют это уважение: иными словами, дети научаются уважать себя. Но коль скоро дети испытывают уважение к самим себе, они научаются уважать и других.

Отыгрывая чувства в присутствии взрослого, который понимает и принимает всю интенсивность этих чувств, дети учатся понимать, что их чувства могут быть приняты. Дети учатся также быть более открытыми в выражении своих чувств. Коль скоро чувства были выражены открыто и приняты, они перестают быть столь интенсивными и ими можно управлять более адекватно. По мере того, как дети научаются ответственно управлять своими чувствами, чувства более не управляют ими. Следовательно, в процессе игры дети становятся свободными понимают, что они могут преодолеть собственные чувства.

В естественном процессе развития дети стремятся к тому, чтобы быть самостоятельными и полагаться на самих себя, но очень часто в этом им мешают взрослые, которые (разумеется, из лучших побуждений!) берут ответственность на себя, делая то или иное вместо детей и, таким образом, лишая их возможности почувствовать, что значит отвечать за свои поступки. В системе отношении игровой терапии терапевт верит в способность ребенка использовать свои внутренние ресурсы, и поэтому ему удается устоять перед искушением сделать что-то, что лишит детей возможности испробовать собственные силы. По мере того, как терапевт разрешает детям бороться за то, чтобы делать что-то самим, дети, научаются принимать на себя ответственность и начинают чувствовать, что значит быть ответственным.

Когда детям позволяют самим рассчитывать свои действия, предлагать собственное решение проблем решать собственные задачи – реализуются и развиваются их собственные творческие ресурсы. В этом случае дети гораздо лучше справляются с собственными проблемами и испытывают чувство удовлетворения оттого, что они действуют самостоятельно. При этом дети научаются при столкновении с проблемами, прежде вызывавшими сильную тревогу, использовать свой внутренний потенциал и творчески подходить к их решению. Хотя дети вначале могут сопротивляться возможности решать собственные, проблемы, тем не менее, если терапевт терпелив, творческие тенденции ребенка возобладают.

Научиться самоконтролю и управлению собственной деятельностью, невозможно, если не существует возможности на практике прочувствовать, что означает быть хозяином своей судьбы. Хотя этот принцип может показаться очевидным и упрощенным, отсутствие таких возможностей бросится нам в глаза, если мы найдем время внимательно понаблюдать за взаимодействием ребенка со значимыми взрослыми. В отличие от большинства взрослых, с которыми ребенок сталкивается в своей жизни, игровой терапевт не принимает, решений за ребенка и не пытается руководить ими ни напрямую, ни исподволь. Ограничения на поведение ребенка в игровой комнате, формулируются таким образом, что ребенку разрешается управлять собственным поведением. Поскольку поведение не направляется извне, дети научаются самоконтролю и управлению собственным поведением, поскольку им предоставляется возможность принимать собственные решения. По мере того, как, ребенок чувствует, что его принимают таким, какой он есть, без всяких заранее обусловленных ожиданий, он постепенно (иногда незаметно) начинает понимать собственную ценность и значимостью:

Этот процесс общения и проникновения в собственное Я осуществляется как упрямо, так и косвенно. Терапевт не говорит, детям открыто, что он принимает их, потому что это не оказало бы никакого или почти никакого влияния на систему отношений или на изменение отношения ребенка к самому себе. Принятие – это установочное послание, транслируемое всем поведением терапевта, всей его сущностью в процессе взаимодействия с ребенком. Принятие сначала ощущается ребенком, и, только позже он начинает его осознавать, встречая безоценочное принятие себя таким, какой он есть, только таким и, не испытывая необходимости в том, чтобы быть другим ребенок постепенно научается принимать себя нa эмоциональном уровне. Такое возросшее самопринятие является основным фактором, способствующим развитию позитивной Я-концепции.

Жизнь состоит из бесконечной последовательности выборов. Однако как может ребенок научиться опыту совершения выбора, если ему не позволяется, пережить сам процесс выбора, нерешительности, борьбы, стремления его избежать, чувства невозможности, тревоги и понимания того, что выбор одного человека может стать неприемлемым для других? Поэтому терапевт стремится не принимать за ребенка даже самые незначительные решения, например, когда ребенок пытается решить, каким цветом, раскрасить рисунок, поскольку он знает, что дети научаются делать выбор и отвечать за него, если им позволяют осуществить этот выбор.

Глава 6

Специалист по игровой терапии

Человек вполне человечен

только когда играет

Ф. Шиллер

Игровой специалист – это уникальный взрослый в жизни ребенка. Обращаясь к личности ребенка, он не вмешивается, не учит, а вместо этого реагирует таким образом, чтобы освободить естественное стремление ребенка к управлению собственной деятельностью. Ниже приводится отрывок из игрового сеанса, свидетельствующий о том, что дети хорошо понимают уникальность этих людей.

Крис: Каким цветом мне раскрасить лягушку?

Терапевт: Здесь ты сам можешь решить, какую лягушку ты можешь нарисовать.

Крис: Я не знаю. Черный подойдет? Лягушки бывают иногда черными? Учительница нам говорила, что лягушки бывают зелеными.

Терапевт: Тебе хочется раскрасить лягушку в черный цвет, но ты не уверен, что это правильно.

Крис: Ага, ты должен мне сказать, какую краску взять.

Терапевт: Тебе бы хотелось, чтобы я за тебя решил. Крис: Ага, все так делают.

Терапевт: Все за тебя решают, поэтому ты бы хотел, чтобы и я так поступил. Но здесь ты сам можешь решить, каким цветом раскрасить лягушку.

Крис: Во, она будет синяя! Первая в мире синяя лягушка! Ты забавный!

Терапевт: Тебе кажется, что я отличаюсь от других, потому что я не говорю тебе, что надо делать.

Крис: Ага!.. Как синяя лягушка.

Создавать различия

Конечно, Крис прав. Терапевты, работающие в игровой терапии, действительно «забавные», люди. Они «забавны» не в том смысле, что они юмористы, а в том, что они создают для ребенка совершенно новый мир отношений. Созданию такого мира отношений способствует наличие, игровой среды, создающей уникальные возможности для общения и развития таких отношении, которые невозможны в условиях вербального опыта ребенка. Сама по себе игровая комната не является уникальной, поскольку со многими находящимися в ней игрушками дети знакомы. Тем не менее, игровая комната создает для терапевта возможность быть настолько отличным от других взрослых, что он становится единственным в своем роде – «забавным», с точки зрения ребенка.

Такие черты, как принятие ребенка, уважение к его уникальности и сензитивность к чувствам ребенка, характеризует игрового терапевта как совершенно особенного взрослого. Терапевт видит в ребенке индивида со своими мыслями, убеждениями, идеями, желаниями-фантазиями и мнениями, которые заслужили уважения. Многие взрослые часто просто не видят ребенка. Они слишком заняты, чтобы обращать на него внимание. У них слишком много важных дел, которые нужно, сделать немедленно, поэтому ребенка практически не, замечают. В таких условиях взрослый только смутно осознает присутствие ребенка. Для многих детей, появляющихся в игровой комнате, полное владение вниманием взрослого в течение сорока пяти минут – опыт действительно уникальный. Взрослый замечает все, что делает ребенок, и искренне интересуется его чувствами и игрой.

Конечно, игровой терапевт намеренно создает такую, атмосферу. Терапевт может осознавать, что он делает и зачем. Это и сообщает ему уникальность – он не бредет ощупью в отношениях с ребенком, а скорее, осторожно выбирает слова и действия. Терапевт много работает над созданием такой атмосферы, которая обладала бы «электропроводными свойствами» для построения отношений с ребенком. Различия возникают потому, что время, которое терапевт и ребенок проводят вместе, центрировано на ребенке, и ребенку разрешается существовать отдельно от терапевта. Ребенок рассматривается как полноценный и единственный в своем роде субъект. Различия возникают потому, что терапевт испытывает огромное уважение к ребенку.

Быть рядом

Когда ребенок впервые видит игрового терапевта, он не обнаруживает никаких существенных различий между ним и другими взрослыми. Этот человек может быть выше или ниже, чем большинство взрослых, или у него может быть какое-то особенно запоминающееся лицо, но каких-либо физических признаков, по которым ребенок мог бы понять, что этот человек особенный, не существует. Иными словами, различие между эффективно работающим игровым терапевтом и другими взрослыми должно появиться изнутри, по мере того, как ребенок получает возможность ближе узнать и понять терапевта.

Существует несколько особенностей, которые в глазах ребенка отличают эффективно работающего терапевта от других взрослых, и наиболее существенной из них является способность быть рядом целиком, которую мы называем способностью присутствия. Муштакас и Шейлок (Maustakas, Scialock, 1955) на основании своих наблюдений за поведением игрового терапевта пришли к выводу, что для них наиболее важным было присутствие, то есть взаимодействие с ребенком путем наблюдения, слушания и высказываний, подтверждающих принятие ребенка. В отношениях многих детей со взрослыми такой феномен, как присутствие, возникает редко. За детьми наблюдают при отсветах телевизора или выслушивают их под прикрытием вечерней газеты; на них обращают внимание только в том случае, если они набедокурили.

Одна из наиболее ярких иллюстраций, отсутствия представлена в фильме «День, который пел и плакал»:

(The Day that sang and cried, 1970). Фильм начинается с того, что мальчик, проснувшийся однажды летним утром, выскакивает из постели и бежит на кухню завтракать. В доме стоит пугающая тишина и, поставив на стол молоко и пшеничные хлопья, мальчик тянется к магнитофону, стоящему посреди стола, и включает кнопку. С магнитофонной пленки звучит голос:

«С добрым утром, Джон. Хорошо поспал? Не забудь утром вынести мусор. Сегодня папа уехал в Нью-Йорк – он вернется через пару дней. Вечером я вернусь попозже, потому что после работы мне надо забежать в магазин. Да, папа сказал, что тебе нужно...»

Эффективный игровой терапевт – не магнитофонная пленка. Этот взрослый не преподносит ребенку жизнь в аккуратной упаковке. Вместо этого он внимательно наблюдает и поощряет не только игру ребенка, но и его желания, потребности и чувства. Терапевт понимает, что умение быть рядом с ребенком требует гораздо больше, чем физическое присутствие; что умение быть рядом – это поистине форма искусства, делающая опыт игровой терапии действительно уникальным для ребенка.

Своеобразие игрового терапевта усиливается еще и тем, что он активно прислушивается не только к словам ребенка, но и к тому, что ребенок пытается сообщить ему с помощью собственной деятельности. Терапевт понимает, что выбор той или иной игрушки, та или иная организация игры являются частью общих усилий ребенка по налаживанию общения. Ребенок полностью овладевает вниманием терапевта. В отличие от других взрослых, которые слишком заняты и слишком озабочены удовлетворением собственных потребностей, терапевт не торопится, он стремится понять потребности ребенка и действительно хочет его слушать. Собственно говоря, в продолжение всего времени, которое они проводят вместе, слушание и понимание являются наипервейшими задачами терапевта.

Личностные характеристики

Соображения, излагаемые ниже, могут прозвучать как описание недостижимого идеала личности. Тем не менее, нет ничего предосудительного в том, чтобы попытаться описать личностные характеристики, которые позволяют помочь росту и развитию ребенка методами благоприятными для самого ребенка. Развитие таких личностных черт едва ли не столь же важно, как и непрерывный, нескончаемый процесс стремления к тому, чтобы включить эти параметры в собственную жизнь и систему отношений с ребенком.

Эффективный игровой терапевт достаточно объективен, чтобы позволить ребенку быть самостоятельной личностью, и достаточно гибок, чтобы принять любые неожиданности и адаптироваться к ним; его установка состоит в том, чтобы охотно воспринимать все новое. Она основана на бескомпромиссном отказе от навязывания детям конформистского поведения. Для терапевта лицо ребенка и его опыт являются безусловной ценностью. Такое отношение характеризуется пониманием детей, интересом и любовью к ним, заботой о них.

 

ПРОСТОЕПРАВИЛО. Чувства терапевта по отношению к ребенку гораздо важнее, чем знания о нем

Терапевту нет необходимости оценивать ребенка и судить о нем или о том, что ребенок сделал, а чего не сделал. Нежелание судить и оценивать произрастает из того, что терапевт на собственном опыте понимает, как это замечательно, когда тебя не оценивают и не судят.

Терапевт должен быть открытым, а не замкнутым. Открытость к миру ребенка – это базовая предпосылка для работы игрового терапевта. Отношение к детям и суждение о них основывается, прежде всего, на их личностных достоинствах; в своих суждениях терапевт, прежде всего, опирается на то, что он видит перед собой, а не на предварительную информацию о ребенке. Нет никакой необходимости извращать значение услышанного, поскольку терапевт относительно свободен от угроз и тревоги, и, таким образом, открыт для принятия ребенка таким, какой он есть или какой он будет. Терапевт умеет отключаться от мира собственной реальности и вчувствоваться в реальность ребенка. Такая открытость позволяет терапевту максимально полно и точно воспринять значения, транслируемые детьми вербально, невербально и в процессе игры.

Эффективный игровой терапевт чрезвычайно терпелив к двойственности положений, я это помогает ему войти в мир переживаний ребенка, следуя за ним, позволяя ребенку быть инициатором деятельности, темы, направления и испытывать удовлетворение оттого, что терапевт поощряет его поведение и передает ему полноту ответственности. Поскольку ребенок находится в процессе непрерывного становления, игровой терапевт должен проецировать будущее на свои отношения к ребенку, не ограничивая его никакими установками или вербальными реакциями, касающимися прошлого. Терапевт все время пытается попасть в ногу с ребенком, и поэтому ему нет необходимости что-либо выяснять о том, что произошло вчера, или на прошлой неделе, или в прошлом месяце, или год назад, если только ребенок сам не отправляется в прошлое. Тогда терапевт охотно последует за ним. Терапевт никогда не упоминает о прошлых сеансах, поскольку ребенок находится уже в другой временной точке. В случае еженедельных приемов между сеансами проходит целая неделя, когда ребенок растет, развивается, изменяется. Следовательно, терапевту опять надо попасть в ту точку, где ребенок находится в момент приема. Такая направленность не толкает ребенка в будущее насильно, но представляет собой установку на восприятие его в непрерывном процессе развития.

Эффективному игровому терапевту необходимо личное мужество для того, чтобы признавать ошибки, иногда позволить себе быть уязвимым, обнаруживать неточности собственного восприятия. Личное мужество требуется также и для того, чтобы позволить себе риск Спонтанной реакции на творческое самовыражение ребенка в каждый определенный момент. Для того чтобы осмелиться быть чувствительным к эмоциональным переживаниям и чувствам ребенка, необходимо личное мужество, и открытость, позволяющие пойти, на риск и поделиться собственным «Я», доверяя, и не защищаясь от него. Личное мужество, основанное на внутреннем доверии, может потребоваться и тогда, когда ребенок проверяет границы мира отношений, угрожая запустить в терапевта деревянным кубиком или выстрелить в него дротиком из ружья. Терапевт, который с трудом идет на риск, может в других ситуациях реагировать неподобающим образом, наказывая ребенка или угрожая ему. Поскольку такие параметры, как естественность, теплое отношение, забота, принятие и сензитивное понимание обсуждались в предыдущей главе, мы ограничиваемся здесь простым упоминанием о них, чтобы дать читателю понять, что автор признает важность этих личностных параметров для терапевтического процесса. Эти параметры могут в дальнейшем описываться как способность к любви и состраданию.

Хелен Келлер (СНОСКА: Хелен Келлер – слепоглухая от рождения. После интенсивной терапии освоила письменную речь и написала книгу «Дневник самой счастливой». (Прим. ред.) (Keller, 1954) в своей автобиографии рассказывает, как велико значение любящего, сострадательного человека для поддержки в непрерывно изменяющейся жизни.

«Было время, когда я познала такие глубины, где не было надежды и все было покрыто тьмой. Потом пришла любовь и выпустила мою душу на свободу. Было время» когда я трепетала и билась о стену, которая окружала меня. В жизни моей не было ни прошлого, ни будущего, а смерть была моим единственным желанием. Но из рук другого человека выскользнуло тихое слово и упало в мои сжимающие пустоту руки, и сердце мое переполнилось жаждой жизни. Я не знаю, что означает тьма, но я научилась из нее выбираться» (стр. 57).

Эффективный игровой терапевт личностно защищен и значит признает и принимает личностные ограничения, и при этом у него не возникает ощущение, что это угрожает его профессиональной состоятельности. Некоторые игровые терапевты считают, что обязаны помочь всем детям. Опасаясь, что их сочтут несостоятельными, они часто продолжают работать с детьми, далеко переходя те границы, где они способны помочь ребенку, или работают с ребенком, эмоциональные трудности которого выходят за пределы психотерапевтической помощи. Понимание того, когда следует отступить, является, безусловным требованием к терапевту.

Дети получают удовольствие. Им нравится играть и делать открытия. Они громко хохочут, когда что-то покажется им смешным. Игровой терапевт должен обладать чувством юмора и уметь увидеть смешное в том, что кажется смешным ребенку. Но смеяться над ребенком никогда не следует.

Самопонимание терапевта

Специалисты по игровой терапии считают, что независимо от того с какой возрастной группой приходится работать, любому терапевту необходимо понять свой внутренний мир, разобраться в собственных мотивах, потребностях, белых пятнах, колебаниях, противоречиях, выделить зоны эмоциональных проблем и свои сильные стороны. Терапевту не следует думать, что он может упаковать, свои ценности и потребности и хранить их отдельно от собственных отношений с детьми. Терапевт не робот, а реально существующая личность. А, как известно, ценности и потребности являются частью личности и тем самым становятся частью отношений. Следовательно, вопрос заключается не в том, включена ли личность терапевта в систему отношений, а скорее в том, насколько она в нее включена. Ответственность терапевта состоит в том, чтобы активно прорабатывать собственную личность, что, поможет ему разобраться в самом себе, с тем, чтобы свести к минимуму возможное Бездействие на ребенка своих, мотивов и потребностей. Процессу самопонимания способствует обращение за помощью к другому терапевту, и для более близкого знакомства с самим собой ему желательно самому пройти психотерапию (индивидуально или в группе). Другим источником самоисследования является супервизорство или консультации, которые позволяют терапевту, по его собственному желанию, разобраться в своих мотивах и желаниях. Поскольку самопознание – это процесс, а не единичный акт, терапевту полезно заниматься этим на всем протяжении профессиональной деятельности.

Процесс самопознания можно сделать более эффективным, если попытаться ответить на следующие вопросы.

Каким моим потребностям отвечает игровая терапия?

Насколько сильна потребность у меня быть необходимым?

Нравится ли мне этот ребенок?

Хочется ли мне быть с ним вместе?

Каким образом мои чувства и установки влияют на ребенка?

Как воспринимает меня ребенок?

Терапевт, который ничего не знает о собственных нуждах и ценностях, эмоциональных факторах, тревогах и ожиданиях, возможно, не сумеет разглядеть эти особенности и у детей, Терапевт не может оставить свои личные проблемы за порогом игровой комнаты, где его ждет ребенок. Следовательно, эти проблемы становятся частью системы отношений и развивающегося терапевтического процесса.

Наиболее мощный источник построения отношений, который психолог привносит в игровую терапию – это собственное «Я». Умения и методы, конечно, полезны, но величайшим достоянием терапевта является использование собственной личности. Как бы ни были важны умения и навыки, они просто недостаточны для того, чтобы стать эффективным терапевтом. Терапевт должен быть таким человеком, который с уважением относится к чувственно-эмпирическому миру ребенка, который счастлив находиться рядом с детьми и воспринимает их мир как реально существующий. Хотя обучение и использование терапевтических процедур чрезвычайно важны, первостепенное значение имеют человеческие качества терапевта. Личность терапевта более важна, чем любые его знания и умения. Терапевт должен быть таким человеком, с которым ребенок будет чувствовать себя в безопасности; настолько в безопасности, что сможет исследовать окружающую реальность; настолько в безопасности, что рискнет быть самим собой. Он должен быть человеком, который покажется детям небезразличным и заслуживающим доверия. Если такой человек окажется рядом, у детей возникнет стимул для дальнейшего личностного роста.

Самопринятие терапевта

Та разновидность игровой терапии, которая центрирована на ребенке, выполняет терапевтическую функцию не только по отношению к ребенку, но и к самому терапевту. В ней создается установка на принятие себя и ребенка и глубокую непоколебимую веру в способность ребенка отвечать за себя и управлять собственной деятельностью. В результате постоянных упражнений он приходит к более приемлемым формам поведения.

При такой установке на признание ребенка уважается детское право на выбор и признается способность ребенка сделать такой выбор, который удовлетворял бы ребенка и был полностью приемлемым для общества. Следовательно, для терапевта значимой целью является создание у ребенка чувства безопасности, когда он может меняться или не меняться, поскольку только в том случае, если ребенок чувствует, что ему вовсе не обязательно меняться, возможны подлинные изменения. Терапевт должен стремиться создать такую атмосферу, в которой ребенок чувствует, что он свободен быть таким, каков он в данный момент – в тот момент разделенного с терапевтом знания о себе и друг о друге. Испытывая глубокое чувство уважения к ребенку, терапевт отдает ему полное, глубокое и безраздельное внимание.

Такая самоотдача означает, что терапевт чрезвычайно чувствителен к личным переживаниям и чувствам, которые можно идентифицировать с ребенком; при этом терапевт различает те чувства, которые являются отражением его собственных чувств, возникающих у него самого в сходных ситуациях. Терапевту надо остерегаться проекции на ребенка собственных эмоциональных реакций и потребностей. Таким образом, игровой терапевт должен постоянно заниматься самоисследованием и самопринятием. Процесс самоисследования благотворен для терапевта так же, как и для ребенка, и необходим для самопринятия. Процесс самопринятия часто начинается у игрового терапевта после того, как он испытает такое принятие в процессе обучения. Приведем письменное свидетельство одного из студентов-старшекурсников.

«Я чувствую, что игровая терапия – благодарная деятельность, поскольку я помогаю ребенку принять самого себя. Значительная часть такого вознаграждения возникает оттого, что мне удается устранить мои собственные потребности с пути ребенка. Я считаю, что если человек умеет контролировать свои потребности, он не только признается в своих собственных чувствах, но и принимает их, и тем самым принимает себя самого. Мой процесс самопринятия начался на этом занятии. Я смогла действовать ответственно и сумела не допустить собственные чувства на игровую сессию. Разумеется, процесс принятия собственного «Я» длится всю жизнь, но, Боже – какое замечательное мне выпало начало! Теперь мне хочется перенести обретенную в работе с ребенком веру в себя на другие сферы моей жизни. Спасибо за то, что вы меня принимаете».

Другая студентка писала: «Получая обратную связь во время супервизорской практики, я смогла в большей степени быть собой, следовать за собственными интуитивными реакциями. Это важно. Мне это необходимо. По мере того, как я все больше расслаблялась и включалась в переживания ребенка, мне это все больше и больше нравилось».

Игровой терапевт верит в природу детей, считает, что универсальной особенностью детей является их стремление раскрыться и уважает это стремление, уникальное для каждого ребенка. Внутренняя динамика этого стремления может подавляться или пресекаться, но при благоприятных условиях оно может возрождаться. Вера терапевта в рост и изменения ребенка возникает не из статичного интеллектуального решения, но в значительной мере определяется процессом переживания собственного непрерывного развития и познания самого себя в системе отношений и в жизненном опыте. Такое самопонимание и сопровождающее его самопринятие дает терапевту возможность терпеливо ожидать возникновения собственного «Я» у ребенка. Он терпим к проявлениям проекции «Я» ребенка, потому что охотно принимает и прощает себе собственное несовершенство. Поэтому и от ребенка не требуется совершенства.

 

ПРОСТОЕ ПРАВИЛОТы не можешь принять слабость другого человека, если ты не в состоянии признать свою собственную

Вот как начинающий игровой терапевт описывает освобождающий аспект самопонимания и самовосприятия.

«Чем больше я понимаю себя и признаю свое несовершенство, тем больше я освобождаюсь от осознания собственного поведения и необходимости отвечать тем ролевым ожиданиям, которые предъявляются к психотерапевту. Этот предвзятый образ лишил меня свободы и спонтанности, в русле которых могли бы развиваться мои сильные стороны. В игровой комнате я больше не чувствую, что я выполняю непосильную работу; теперь я строю личное творческое общение с Майклом. Я обнаружила, что когда я напряжена, мне трудно сблизиться с другим человеком; но по мере того, как я расслабляюсь, я замечаю собственные неверные движения или лишние шаги, которые я бессознательно ввела в свое поведение».

Установка игрового терапевта задает тон игровому сеансу и постепенно проникает в опыт ребенка. Игровая терапия – это не роль; это способ существования. Терапевт, который попытается использовать «метод» или набор методик, окажется напыщенным и неестественным и обречет себя на неуспех и недовольство собой. Внутреннее «Я» ребенка будет лучше развиваться в обстановке, способствующей росту, в той мере, в какой терапевт в процессе игровой терапии умеет отказаться от роли авторитарного лидера. Позиция авторитарности и попечительства приводит к возникновению у ребенка ожиданий зависимости. Цель терапевта состоит в наиболее полной проекции собственного «Я». Это в свою очередь облегчает продвижение ребенка к тому, чтобы в системе развивающихся отношений становиться самим собой. Дети очень чувствительны ко всем черточкам личности терапевта, и она – личность – оказывает на них гораздо больше влияние, чем любые техники, которые терапевт надумал бы использовать. Эффективные терапевты ценят собственную уникальность и поэтому способны принять уникальность другого.

Роль игрового терапевта

Терапевту не нужно направлять ребенка к тому или иному виду деятельности. Терапевт позволяет ребенку самому прокладывать дорогу и готов последовать за ним. На самом деле важной является не мудрость терапевта, но мудрость ребенка; не направление, в котором движется терапевт, но путь, которым движется ребенок не решение терапевта, но творческая активность ребенка. Поэтому ребенка следует принимать таким, каков он есть, чтобы дать ему свободу быть единственным в своем роде.

Игровой терапевт – это не учитель, не наставник, не приятель, не нянька, не замена родителей. Маленький Дибс формулирует свое представление о терапевте в следующих словах: «Вы не мама, Вы не подруга, Вы не мамина приятельница, с которой та играет в бридж. Кто Вы? На самом деле это не имеет значения. Вы просто хозяйка чудесной комнаты, в которой можно играть». (Axline, 1964, стр. 204). Терапевт не решает проблем за ребенка, не объясняет его поведение и мотивы, не задается вопросами о его намерениях – все это лишило бы ребенка возможности изучать самого себя. Означает ли это, что терапевт пассивен? Абсолютно нет! Терапевт играет активную роль. Должен ли терапевт что-то делать для ребенка или за ребенка, чтобы можно было сказать, что он активен? Означает ли активность наличие больших физических усилий со стороны терапевта? Активность вовсе не является неким наблюдаемым качеством. Терапевт активен эмоционально, – а это означает наличие сензитивности, одобрения того, что ребенок делает или говорит, и установки на восприимчивость и отзывчивость. Такой эмоциональный вклад характеризуется взаимодействием между ребенком и терапевтом и открыто выражается в интерактивных вербальных высказываниях терапевта. В процессе игровой терапии терапевт сохраняет активную роль не в смысле управления деятельностью ребенка, а в смысле непосредственной вовлеченности и искренней заинтересованности во всем.

Могут ли усилия терапевта дать детям информацию о самих себе? Может ли он разделить мудрость, накопленную им за годы обучения в аспирантуре, чтения литературы и опыта работы с детьми, – разделить ее с маленькими клиентами? «Пророк» Джайбрена (Gibran, 1923), раздумывая об этом, говорит: «Ни один человек не в силах раскрыть тебе что-либо, кроме того, что дремлет, притаившись у истоков твоего собственного знания... Потому что мудрость одного человека не одалживает своих крыльев другому...» (стр. 32). Игровой терапевт – это не тот, кто старается, чтобы что-то произошло, поскольку то, что происходит – это не простой выбор в системе реально существующих возможностей. Сделать так, чтобы что-то произошло или сотворить для другого глубинную мудрость, необходимую для того, чтобы что-то произошло, просто невозможно. Все, что важно и необходимо для роста ребенка, уже существует в нем самом. Роль терапевта и его ответственность состоит не в том, чтобы придать иные очертания жизни ребенка или заставить его измениться в некотором наперед заданном направлении. Проживание жизни никогда не является статичным событием, это процесс непрекращающегося научения и обновления. Пастернак имел в виду этот процесс, когда говорил:

«Когда я слышу, как люди говорят, что надо переделать жизнь, я теряю самообладание и впадаю в отчаянье. Переделать жизнь! Люди, которые так говорят, никогда ни черта не смыслили в жизни – они никогда не чувствовали, что это – дыхание, это – сердцебиение, независимо от того, сколько они сделали или повидали. Они глядят на жизнь, как на заготовку, которой требуется обработка, которую их прикосновение может облагородить. Но жизнь – вовсе не материя, не субстанция для разливки по формам. Жизнь непрерывно обновляется, переделывается, изменяется и принимает новые формы...» (Salisbury, 1958, стр. 22).

Последнее изменение этой страницы: 2017-09-12

lectmania.ru. Все права принадлежат авторам данных материалов. В случае нарушения авторского права напишите нам сюда...