Объективное определение целей поведения

Давайте рассмотрим эти непосредственные динамические характе­ристики, которые мы назвали целями и познанием, более детально. Нач­нем с целей. В качестве иллюстрации возьмем случай с кошкой Торндай-ка. «Цель» кошки — выйти, освободиться из ящика — является просто нашим названием для вполне объективного характера ее поведения. Это наше название для детерминанты поведения кошки, которая, как теперь оказалось, определяется с помощью некоторых фактов научения. Читаем описание Торндайка: «Когда кошка помещена в клетку, она обнаруживает признаки ощущения дискомфорта и импульсы к освобождению из клет­ки. Она пытается протиснуться в какую-нибудь щель, она царапает и ку­сает проволоку, она бросается к любой щели и царапает любую вещь, с ко­торой сталкивается; она продолжает свои попытки и в тех случаях, когда наталкивается на что-то незакрепленное, неустойчивое <...> Энергия, с ко­торой она борется, исключительно велика. В течение 8 или 10 минут она продолжает царапать и кусать, протискиваясь в щели, — и все безуспешно <...> Постепенно все не приводящие к успеху импульсы приостанавли­ваются, а специфический импульс, приводящий к успешному акту, закре­пляется благодаря удовольствию, которое получается в результате. После многократного повторения подобных опытов наблюдается такая картина, когда кошка, будучи помещена в ящик, немедленно царапает запирающее устройство, действуя определенным образом»¹.

Отметим две главные особенности в этом описании:

а) факт готовности организма продолжать пробы и ошибки;

б) тенденцию все скорее и легче избирать акт, который приводит к
решению задачи легко и просто, т.е. факт обучаемости².

Эти две коррелятивно связанные особенности и определяют то непос­редственное свойство поведения, которое мы называем намерением или це­лью кошки выйти на свободу. Точка зрения, которую мы здесь защищаем, кратко говоря, состоит в том, что независимо от того, обнаруживает ли ответ понятливость в отношении цели или готовность а) действовать путем проб и ошибок и б) выбирать постепенно или сразу из проб и ошибок более эф-

¹ Torndike E.L. Animal intelligence. N. Y., 1911. P. 35.

² Вебстер (Webster) определяет docility: а) как обучаемость, как понятливость и
б) как способность и желание учиться или тренироваться, как покорность, послушность,
податливость в работе. Мы используем этот термин в смысле обучаемости.

138 Тема 2. Становление предмета психологии

фективный путь к цели — такой ответ выражает нечто, что для удобства мы называем целью. Всякий раз, когда появляется такой ряд фактов (не сохра­няется ли эта особенность и в случае наиболее простых и ригидных тропиз-мов и рефлексов?), мы имеем объективно то, что удобно называть целями.

Первым, кто ясно признал и решительно заявил о том, что обучае­мость объективно является определением того аспекта поведения, который уместно назвать целенаправленностью, мы обязаны назвать Перри. В статье, опубликованной в 1918 г., он писал: «Если кошка возбуждается в ответ на установку затвора в вертикальное положение, если эти попытки будут про­должаться до тех пор, пока затвору не будет придано горизонтальное поло­жение, если случайные попытки будут затем замещены постоянной пред­расположенностью к исполнению успешного акта, тогда мы можем сказать, что кошка пыталась повернуть затвор <...>» (т.е. намеревалась повернуть затвор). «Для того чтобы об организме можно было сказать, что он дейст­вует неким образом вследствие цели, необходимо, чтобы его акты, достига­ющие некоторого результата, получали бы вследствие этого тенденцию к появлению вновь, в то время как другие акты, которые не приводят к полез­ному результату, будут исключать такую тенденцию. Необходимо, чтобы все эти акты имели место в опыте. Затем они принимают стабильный харак­тер стремления к получению результата, к цели»¹.

Наконец, следует отметить, что подобную теорию поддерживал, по-видимому, также Мак-Дауголл, ибо он, как и Перри и мы, находит, что по­ведение как таковое имеет собственные отличительные признаки. Таких признаков шесть:

1. «Некоторая самопроизвольность, спонтанность движения».

2. «Сохранение активности независимо от длительности воздействия
впечатления, которым оно было вызвано».

3. «Изменение в направлении движений».

4. «Прекращение движений животного, как только они приведут к
определенным изменениям в ситуации».

5. «Подготовка к новой ситуации, которая осуществляется с помо­
щью движений».

6. «Некоторая степень усовершенствования поведения, когда оно по­
вторяется животным в тех же условиях»².

¹ Perry R.B. Docility and purposiveness // Psychol. Rev. 1918. V. 25. P. 13. Это¹ акцент на обучаемость, которая определяется как целенаправленность поведения, следо вательно, как его познавательная характеристика, развивается Перри в других работах, именно: Purpose as systematic unity // Monist. 1917. V. 27. P. 352—375; Purpose a tendency and adaptation // Philos. Rev. 1917. V. 26. P. 477—495; A behavioristic view с purpose // J. Philos. 1921. V. 18. P. 85—105; The independent variability of purpose an belif // J. Philos. 1921. V. 18. P. 169—180; The cognitive interest and refinements / J.Philos. 1921. V. 18. P. 365—375; The appeal to reason // Philos. Rev. 1921. V. 31 P. 131—169; General Theory of Value. N. Y., 1926.

²McDougall W. Outline of psychology. N. Y., 1923. P. 44—46. См. также: Purposive < •"«.„honipai nsvchology // Psychol. Rev. 1923. V. 30. P. 273—288.

Толмен Э. Поведение как молярный феномен 139

Первые пять из этих признаков указывают на цель. Поэтому док­трина Мак-Дауголла, по-видимому, по крайней мере, внешне, очень похо­жа на нашу.

Нужно отметить, однако, что он не делает специального ударения на шестой признак — пункт, в котором говорится о «некоторой степени усо­вершенствования», т.е. о том, что в поведении проявляется факт обучае­мости, который, как считаем и мы вслед за Перри, является его главным свойством и придает смысл другим пяти его особенностям¹.

И еще на одно отличие нужно обратить особое внимание. Для Перри и для нас цель является переменной, определяемой чисто объективно — че­рез пробы, ошибки и обучаемость, получающуюся в результате; но профес­сор Мак-Дауголл определяет цель субъективно и интроспективно: у него до некоторой степени она есть нечто большее, чем то, что она проявляется в по­ведении, это есть нечто «психическое», «менталистское», находящееся до не­которой степени за объективными представлениями и о чем может быть известно в окончательном анализе только с помощью интроспекции. Это отличие нашей точки зрения от понимания Мак-Дауголла является фунда­ментальным².

¹ В этой связи можно отметить, между прочим, что мы ранее имели тенденцию при­
нять позицию Мак-Дауголла (см. Tolman Е. Instinct and purpose // Psychol. Rev. 1920.
V. 27; Он же. Bechaviorism and purpose // J.Philos. 1925. V. 22. P. 36—41). Мы были
склонны поддерживать идею о том, что о цели можно говорить там, где есть простые
пробы и ошибки и простое продолжение действия независимо от того, приводят ли они к
научению или нет. Теперь такое представление кажется нам ошибочным. Мы пришли к
тому, чтобы согласиться с Перри и прибегнуть к обучаемости для более верного опреде­
ления целенаправленности. Это мы сделали только потому, что в категории «обучае­
мость» подразумеваются пробы и ошибки и продолжение действия до тех пор, пока оно
не достигнет цели. Одно лишь изменение ответа, которое не приводит в результате к
выбору из проб, не является, по-видимому, изменением, обозначаемым обычным поняти­
ем «пробы и ошибки». Так же и простое продолжение действия не обязательно является
признаком его целенаправленного характера. О действии, направленном на достижение
цели, можно говорить лишь тогда, когда такие изменения и такое продолжение действия
имплицитно содержат в себе последующий в результате выбор наиболее эффективных из
имеющихся проб (т.е. обучаемость), так что они имеют свое обычное значение и о них
нужно говорить, определяя цель.

Нужно отметить, что Зингер (Singer) также поддерживает представленную здесь трактовку поведения и понятие о цели как об одной из его наиболее фундаменталь­ных характеристик. Он говорит: «Все мое поведение свидетельствует о наличии цели, проходящей через все акты, цели, подобно той, которая характеризует моего соседа, мою собаку, мотылька, порхающего передо мной» (Singer EA.. Mind as behavior, studies in empirical idealism. Columbus, 1924. P. 59; Он же. On the conscious mind // J.Philos. 1929. V. 26. P. 561—575).

² Это было написано до появления в «Psychologies of 1930» главы Мак-Дауголла
«Гормическая психология». В ней Мак-Дауголл отрицает какую-либо необходимую связь
между своей доктриной цели и анимизмом.

140 Тема 2. Становление предмета психологии

Объективное определение поведенческого познания

Рассмотрим теперь познавательный аспект поведения. Обучаемость как черта обнаруживается в поведении, и мы будем это утверждать, объ­ективно представляет собой некоторые непосредственные имманентные свойства, для обозначения которых уместно использовать общий термин «познание» или «познавательные процессы». Точнее говоря, предмет наше­го рассмотрения состоит в том, что типичная картина предпочитаемых пу­тей и связей между ними, которая отличает любой поведенческий акт, об­наруживает понятливость животного по отношению к задаче. Поэтому можно говорить о познавательном характере поведения, если в отношении его утверждается: а) наличие определенного целевого объекта; б) первона­чальное положение этого целевого объекта (т.е. направление и расстояние) по отношению к другим объектам, которые выступают в качестве средств поведенческого акта, и в) свойства данных объектов-средств, которые позво­ляют устанавливать определенные отношения с целевым объектом. Если любой из этих элементов окружающей обстановки изменится, окажется иным, данный акт поведения будет разрушаться, выступит его дезинтегра­ция. Это разрушение процесса данного поведенческого акта, которое насту­пает под влиянием случайных обстоятельств, касающихся свойств окру­жающей среды, действительно доказывает наличие в поведении того, что определяется как когнитивные аспекты этого акта.

Факт этих когнитивных аспектов легко проиллюстрировать на при­мере поведения крысы в лабиринте. После того как крыса однажды выу­чилась в данном лабиринте, ее поведение в нем является очень харак­терным и отличается смелостью и уверенностью. Однако это удачное протекание поведения в успешных случаях, как это может быть легко по­казано экспериментально, зависит от учета тех свойств окружающей сре­ды, которые действительно оказываются таковыми, какими их трактует данный акт поведения. Оно зависит от пищи в целевом ящике, которая действительно имеет такой характер, как это обнаруживает поведение. Оно зависит от коридоров, которые действительно оказываются наилуч­шими и самыми короткими путями к пище. Правильное, уверенное по­ведение в лабиринте зависит от этих коридоров и, будучи сформировано, означает, что эти коридоры действительно являются таковыми. И если любое из этих условий изменится, т.е. окажется иным, правильное пове­дение будет нарушено. Факт нарушения поведения является объектив­ным свидетельством влияния на него ряда непредвиденных обстоя­тельств. Такое протекание поведения доказывает, что окружающие условия действительно таковы, какими их трактует данный акт поведе­ния. И все это можно назвать познанием, т.е. определить поведение как акт, имеющий познавательный аспект.

Толмен Э. Поведение как молярный феномен 141

Организм как целое

Наша доктрина, в соответствии с которой поведение обнаруживает обучаемость и как таковое характеризуется пластичностью, намеренностью и познавательным аспектом, означает, что поведение всегда осуществляет­ся организмом как целым, а не является делом отдельных имеющихся у индивида сенсорных или моторных систем. Для такой пластичности харак­терны выбор и замена моторных ответов и сенсорных актов, часто захваты­вающих весь организм. Готовность к продолжению действия до достиже­ния цели означает возможность широкого переключения с одной сенсорной и моторной системы на другую. Поведение как тип связи с окружающей средой может осуществляться только целым организмом. Нельзя говорить о поведении определенных сенсорных и моторных звеньев, которые явля­лись бы изолированными, функционирующими каждое само по себе.

Действительно, тот факт, что поведение является приспособлением це­лого организма, а не ответом его сенсорных или моторных систем, дейст­вующих каждый в полной изоляции друг от друга, может быть продемонст­рирован даже на организмах, стоящих по эволюционной шкале ниже, чем крысы. Так, например, наблюдение за поведением рака в простом Т-образ­ном лабиринте привело Гилхаузена к такому заключению: «Не было полу­чено определенного доказательства для подтверждения любой доктрины научения, которая представляет (даже в случаях, относящихся к низшим животным) в качестве первичного момента закрепление или торможение отдельной реакции на данный стимул. Как уже иллюстрировалось <...> при анализе пробега в лабиринте, научение характеризовалось бесконечно разнообразными реакциями. Краб, который действовал наилучшим обра­зом, добивался этого не путем реагирования всегда на тот же самый специфический раздражитель и неизменно теми же самыми реакциями, а, насколько можно было наблюдать, путем реагирования соответственно измененным образом и на различные раздражители в различных опы­тах»¹.

В этой связи необходимо отметить, что некоторые бихевиористы имеют тенденцию считать тот факт, что поведение является поведением целого организма, фундаментальной отличительной чертой поведения как молярного феномена. Такова, например, позиция Перри, которому мы обя­заны первоначальным указанием на факт обучаемости как характерный для поведения. Перри неоднократно повторял, что поведение осуществля­ется целым организмом, и в этом одна из отличительных особенностей поведения. Он писал: «Психология (т.е. бихевиоризм) имеет дело с мак­роскопическими фактами органического поведения, и в частности с фак­тами внешнего и внутреннего приспособления, с помощью которых орга-

¹ Gilhousen H.C. The use of vision and of the antennae in the learning of crayfish // Univ. Calif. Publ. Physiol. 1929. V. 7. P. 73—89.

142 Тема 2. Становление предмета психологии

низм действует как единство, в то время как физиология имеет дело с бо­лее элементарными составными частями процессов, такими как метабо­лизм или нервный импульс. Но поскольку психология делит организм, она приближается к физиологии, и, наоборот, поскольку физиология ин­тегрирует организм, она приближается к психологии»¹. Далее, «централь­ной чертой этой концепции человеческого поведения является общее положение об организме, которое выражается в виде детерминирующей тенденции. Организм как целое включен в решение некоторой задачи, которая поглощает всю его энергию и включает в ее решение соответст­вующие механизмы»². И еще: «Соответственно тому, что организм объе­динен и функционирует как целое, его поведение невозможно свести к простым реакциям, являющимся ответами на некоторые внешние собы­тия»³.

Вейсс и де Лагуна делают акцент на том же самом⁴.

Необходимо отметить, что согласно представленной точке зрения факт, что поведение есть поведение целого организма, является не первич­ным его свойством, а до некоторой степени производным. Эта особенность есть только следствие того более фундаментального факта, что в поведе­нии как молярном феномене проявляется пластичность, которая требует множества взаимосвязей между всеми частями организма.