Главная Случайная страница


Категории:

ДомЗдоровьеЗоологияИнформатикаИскусствоИскусствоКомпьютерыКулинарияМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОбразованиеПедагогикаПитомцыПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРазноеРелигияСоциологияСпортСтатистикаТранспортФизикаФилософияФинансыХимияХоббиЭкологияЭкономикаЭлектроника






Социальные источники предрассудков

 

Какие социальные условия благоприятствуют предрассудкам? Как общество поддерживает их?

У предрассудков есть несколько источников, ибо они исполняют несколько функций. Предрассудок может выражать наше ощущение собственного Я и добиваться расположения общества. Он может защищать наше Я от беспокойства, вызванного неуверенностью в собственной безопасности или внутренним конфликтом. Поддерживая то, что доставляет нам удовольствие, и противодействуя тому, что не доставляет его, предрассудок может также благоприятствовать нашему интересу к самим себе. Начнем с обсуждения того, как предрассудок может защищать самооценку и социальный статус.

 

Социальное неравенство

 

Социальное неравенство и предрассудки

 

Принцип, который следует запомнить: социальное неравенство — благодатная почва для предрассудков.Хозяева считают рабов ленивыми, безответственными и безынициативными, т. е. они приписывают им именно такие черты, которые оправдывают рабство. У историков нет единого мнения о том, какие именно силы создают социальное неравенство. Но когда оно возникает, предрассудки помогают оправдать экономическое и социальное превосходство тех, в чьих руках богатство и власть. Скажите мне, какие экономические отношения связывают две группы, и я предскажу межгрупповые установки. Стереотипы оправдывают социальное неравенство (Yzerbyt et al., 1997).

<Предрассудки невозможно искоренить, они живут до тех пор, пока не исчезнут сами собой по той или иной причине. Уильям Хазлитт (1778-1830), «О предрассудках»>

Примерам несть числа. До недавнего времени предрассудки сильнее ощущались в тех регионах, в которых когда-то существовало рабство. В XIX в. европейские политики и писатели оправдывали захватническую политику империалистических государств тем, что народы, населяющие колонии, «ниже по уровню развития», «нуждаются в защите» и представляют собой «бремя», которое эти государства вынуждены нести (G. W. Allport, 1958, р. 204-205). Четыре десятилетия тому назад социолог Элен Мейер Хакер писала о том, как стереотипные представления об афроамериканцах и о женщинах помогают оправдывать более низкий социальный статус и тех и других: многие считают и чернокожих, и женщин умственно неполноценными, слишком эмоциональными, примитивными и довольными своим подчиненным положением. Афроамериканцы — «низшая раса», женщины — «слабые». Положение, которое занимают афроамериканцы, — именно то, что им и нужно, а женщины должны заниматься домашним хозяйством.

При таком подходе разделение сексизма на «враждебный» и «благожелательный», предложенное Питером Гликом и Сьюзн Фиске, можно распространить и на прочие предрассудки. Мы воспринимаем другие группы как компетентные или привлекательные, но редко — как компетентные и привлекательные. Мы уважаем компетентность тех, чей статус выше нашего собственного, и симпатизируем тем, кто смирился со своим более низким, чем наш, статусом. По мнению Фиске и ее коллег, в США уважают выходцев из Азии, евреев, целеустремленных афроамериканцев, женщин и гомосексуалистов, но сказать, что им симпатизируют, нельзя (Fiske et al., 1999). Афроамериканцы и американцы испанского происхождения, как правило, занимающие подчиненное положение, женщины, не стремящиеся делать карьеру, женственные гомосексуалисты и инвалиды традиционно считаются менее компетентными, но их любят за эмоциональность, духовность, артистизм или за успехи в спорте.

<Человеку свойственно ненавидеть тех, кому он причиняет зло. Тацит,Агрикола>

Когда возникают конфликты, установки легко «подгоняются» под поведение. Люди нередко воспринимают своих врагов как «недочеловеков» и деперсонифицируют их с помощью ярлыков. Во время Второй мировой войны японцы стали «узкоглазыми япошками», а после ее окончания превратились в «интеллигентных, трудолюбивых японцев». Установки удивительно адаптивны. Как уже не раз отмечалось в предыдущих главах, акты насилия формируют соответствующие установки.

{Во время конфликта расовые предрассудки усиливаются.Так было, например, во время Второй мировой войны, когда многие американцы японского происхождения оказались в лагерях для интернированных}

Гендерные стереотипы тоже помогают оправдать гендерные роли. Изучив эти стереотипы в разных странах мира, Джон Уильямс и Дебора Бест пришли к выводу: если женщины выполняют основную работу по уходу за маленькими детьми, то, по мнению окружающих, это происходит потому, что они предназначены для этого самой природой (Williams & Best, 1990). Если мужчины занимаются бизнесом, ходят на охоту и воют, то с такой же легкостью напрашивается вывод об их агрессивности, независимости и склонности к авантюрам. Участники экспериментов воспринимают членов незнакомых групп как людей, обладающих чертами, соответствующими тем ролям, которые они исполняют (Hoffman & Hurst, 1990).

 

Религия и предрассудки

 

Те, кто выигрывает от социального неравенства, хотя на словах и признают, что «от рождения все равны», на самом деле нуждаются в оправдании своего желания сохранить порядок вещей неизменным. А что может быть более убедительным, чем в вера в божественное происхождение существующего социального порядка? По словам Уильяма Джеймса, «набожность — это маска», скрывающая все жестокие деяния (James, 1902, р. 264).

<Нет ничего удивительного в том, что у угнетенных людей вырабатывается нескрываемая враждебность по отношению к той культуре, само существование которой стало возможным благодаря их труду, но плодами которой они практически не могут пользоваться. Зигмунд Фрейд,Будущее одной иллюзии, 1927>

Лидеры большинства стран привлекают религию для освящения существующего строя. Использование религии для оправдания несправедливости помогает объяснить происхождение двух результатов, которые неоднократно подтверждены многими исследователями и имеют отношение к христианству — господствующей конфессии Северной Америки: 1) у верующих расовые предрассудки выражены более сильно, чем у неверующих; 2) люди, исповедующие традиционную христианскую религию, так называемые христианские фундаменталисты, в большей степени привержены предрассудком, чем те, кто придерживается менее традиционных взглядов (Altmeyer & Hunsberger, 1992; Batson et al., 1993; Woodberry & Smith, 1998).

Факт, что религия и предрассудки связаны между собой, ничего не говорит нам о том, что является причиной, а что — следствием. Возможно, каузальная связь между ними и вовсе отсутствует. Не исключено, что малообразованные люди одновременно исповедуют более традиционную религию и имеют более выраженные предрассудки. Возможно, предрассудки приводят к религии: люди обращаются к религии, желая найти в ней поддержку своим предрассудкам. А может быть? наоборот: религия становится источником предрассудков, так как верующим внушается мысль о том, что коль скоро все люди обладают свободой воли, меньшинства сами виноваты в своем положении.

Если религия есть путь к предрассудкам, значит, чем религиознее человек, тем более ему присущи предрассудки. Однако результаты, полученные другими авторами, опровергают этот тезис.

— При сравнении постоянных посетителей церкви с теми, кто бывал там от случая к случаю, выяснилось, что в 24 случаях из 26 первые менее склонны к предрассудкам, чем вторые (Batson & Ventis, 1982).

— По данным Гордона Оллпорта и Майкла Росса, истинно верующие люди (те, кто согласен с утверждением «Мои религиозные убеждения — это то, на чем основан мой подход к жизни») демонстрируют меньше предрассудков, чем те, для кого религия является неким средством общения с окружающими (т. е. те, кто согласен с утверждением: «Мой интерес к религии объясняется преимущественно тем, что церковь дает мне возможность общаться с людьми, близкими мне по духу») (Allport & Ross, 1967). Обладатели наивысших гэллаповских индексов «набожности» одновременно были и самыми горячими сторонниками того, «чтобы представители другой расы пользовались другими дверями» (Gallup & Jones, 1992).

— Протестантские и католические священники более активно поддерживают движение за гражданские права, чем светская власть (Fichter, 1968; Hadden, 1969). В Германии в 1934 г. 45% поддержали Confessing Church в борьбе с нацизмом (Reed, 1989).

<Нашей веры хватает только на то, чтобы ненавидеть друг друга; на то, чтобы любить, ее явно мало. Джонатан Свифт, Размышления на разные темы, 1706>

Какова же в таком случае связь между религией и предрассудками? Ответ, который мы получим, зависит от того, как мы зададим вопрос. Если мы определим религиозность как принадлежность к какой-либо церкви или готовность согласиться, как минимум поверхностно, с традиционными догматами, ответ будет таким: чем религиознее человек, тем сильнее его расовые предрассудки, ибо фанатики нередко оправдывают свой фанатизм религиозностью. Однако если для оценки глубины религиозности воспользоваться какими-нибудь иными способами, то окажется, что такая религиозность практически несовместима с предрассудками. Отсюда и религиозные корни современного движения за гражданские права, среди лидеров которого немало религиозных деятелей. Поэтому Гордон Оллпорт пришел к следующему выводу: «Роль религии парадоксальна. Она порождает предрассудки и разрушает их» (Allport, 1958, р. 413).

 

Влияние дискриминации: самоосуществляющееся пророчество

 

Установки могут совпадать с социальной иерархией не только потому, что оправдывают ее, но и потому, что дискриминация влияет на тех, кто становится ее жертвами. «Нельзя систематически вколачивать в голову человека представления о нем окружающих без того, чтобы это никак не отразилось на его характере», — писал Гордон Оллпорт (Allport, 1958, р. 139). Если бы даже можно было разом покончить с дискриминацией, то и тогда наивностью было бы считать возможным такое обращение: «Люди, тяжелые времена прошли! Надевайте деловые костюмы, берите в руки атташе-кейсы и становитесь менеджерами и специалистами». После того когда прекращается угнетение, его последствия еще долго ощущаются в обществе как некое социальное похмелье.

В своей книге «Природа предрассудка» (The Nature of Prejudice)Оллпорт перечислил 15 возможных последствий преследования. По мнению автора, их можно объединить в две базовые группы, одну из которых образуют последствия, проявляющиеся в чувстве собственной вины (избегание контактов, ненависть к самому себе, агрессия в отношении собственной группы), а вторую — последствия, проявляющиеся в приписывании вины внешним обстоятельствам (сдержанность, подозрительность, усиленное чувство гордости за собственную группу). Если результирующие последствия негативны, — например, возрастает уровень преступности, — люди могут воспользоваться ими для оправдания дискриминации: «Если мы позволим этим людям селиться по соседству, наша собственность обесценится».

<Если нам кажется, что в ближнем сидит зло, мы склонны провоцировать его; если добро — мы извлекаем его. Гордон Оллпорт, Природа предрассудка, 1958>

Можно ли сказать, что дискриминация именно так влияет на тех, кто становится ее жертвами? Мы должны проявлять осторожность и не раздувать эту проблему. Для многих дух и стиль африканской культуры — наследие, которым они гордятся, а отнюдь не только реакция на преследование афроамериканцев (Jones, 1983). В то время как белые молодые люди учатся не придавать значения этническим различиям и избегать стереотипов, для молодых афроамериканцев «их этническая принадлежность все более и более становится предметом гордости, а этнические различия они оценивают все более и более позитивно» (Judd et al., 1995). Культурные различия не обязательно должны становиться источником социального неравенства.

Тем не менее социальные убеждения могут превращаться в самоосуществляющиеся пророчества, о чем свидетельствуют результаты двух остроумных экспериментов, проведенных Карлом Уордом, Марком Занной и Джоэлем Купером (Word, Zanna & Cooper, 1974). По ходу первого эксперимента белые мужчины из Принстонского университета интервьюировали белых и чернокожих помощников исследователей, исполнявших роли претендентов на работу. Во время бесед с чернокожими претендентами интервьюеры садились дальше, тратили на 25% меньше времени и делали в полтора раза больше стилистических ошибок, чем во время бесед с белыми претендентами. Представьте себе, что вас интервьюирует косноязычный человек, сидящий на почтительном расстоянии от вас и явно спешащий «свернуть» разговор? Повлияет ли это на ваше поведение во время интервью или на ваши чувства к интервьюеру?

Чтобы ответить на этот вопрос, исследователи провели второй эксперимент, в котором специально подготовленные интервьюеры вели себя с претендентами точно так же, как интервьюеры вели себя с чернокожими и белыми претендентами в первом эксперименте. При просмотре видеозаписей этих интервью оказалось, что претенденты, с которыми обходились так, как с чернокожими претендентами в первом эксперименте, больше нервничали и хуже отвечали на вопросы. Более того, разница ощущалась и в самих интервью: претенденты, к которым относились так же, как к чернокожим, посчитали свои интервью менее адекватными и менее дружелюбными. Экспериментаторы пришли к следующему выводу: часть «проблемы поведения чернокожих лежит... в манере общения с ними». Как и в случае с другими самоосуществляющимися пророчествами (вспомните материал главы 3), предрассудки влияют на тех, с кем они связаны (Swim & Stangor, 1998).

 

Чем опасен стереотип?

 

Нервозность человека, оказавшегося в ситуации, когда окружающие не ждут от него хороших результатов, вполне может привести к тому, что их ожидания оправдаются. Я невысокого роста, и мне под 60. Играя в баскетбол вместе с более молодыми и более высокими парнями, я часто думаю о том, что они рассматривают меня как помеху, и это мешает мне проявить себя с самой лучшей стороны. Клод Стил и его коллеги назвали этот феномен угрозой стереотипа— самореализующимся предсказанием, суть которого заключается в том, что человек будет оценен на основании негативного стереотипа.

<«Математика — это круто!». «Разговор куклы Барби с подростками», впоследствии изъятый из продажи>

Стивен Спенсер, Клод Стил и Диана Квинн предложили студентам и студенткам, имевшим примерно одинаковую математическую подготовку, пройти очень трудный математический тест (Spencer, Steele & Quinn, 1999).Когда испытуемым говорили, что ожидают от мужчин и от женщин одинаковых результатов и что при их оценке не будет проявлено никакой гендерной предвзятости, женщины систематически справлялись с ним не хуже, чем мужчины. Когда же им говорили обратное, женщины неизменно справлялись с заданием значительно хуже, чем мужчины, чем и подтверждали существующий стереотип (рис. 9.5). Взволнованные исключительно трудным заданием, они испытывали дополнительное напряжение, что и ухудшало их показатели.

 

Рис. 9.5. Угроза, исходящая от стереотипа, и результаты тестирования математических способностей женщин.Исследователи предлагали мужчинам и женщинам трудный математический тест. Когда испытуемым говорили, что от женщин ожидают более низких результатов, женщины оправдывали это стереотипное представление и действительно получали более низкие баллы. (Источник: Spencer, Steele & Quinn, 1999)

 

Этот феномен проявился и при решении студентками университета трудных математических задач (Inzlicht & Ben-Zeev, 2000). Когда испытуемые выполняли работу в присутствии двух посторонних женщин, они правильно решали 70% задач, в присутствии же двух посторонних мужчин результат был хуже — только 55%. Угроза, исходящая от стереотипного представления, может повлиять и на математически одаренных белых мужчин, если им, в частности, предстоит сравнение с группой, о которой существует стереотипное представление как о еще более способных математиках, например с группой выходцев из Азии (J. Aronson et al., 1999). Каждому из нас из собственного опыта известно, что такое угроза стереотипа, потому что всем нам приходилось оказываться в ситуациях, в которых от таких людей, как мы, не ждали хороших результатов (Marx et al., 1999).

Можно ли сказать, что расовые стереотипы тоже по своей природе самоосуществляющиеся? Можно, если речь идет о тестировании с помощью трудного теста вербальных способностей белых и чернокожих (Steele & J. Aronson, 1995). Результаты чернокожих хуже только тогда, когда по условиям тестирования угроза «срабатывания» стереотипных представлений очень велика. По данным Джеффа Стоуна и его коллег, эта угроза влияет и на результаты спортсменов (Stone et al., 1999). Чернокожие хуже играли в гольф, если игра «подавалась» как тест на «спортивный интеллект», а белые — хуже в том случае, если ее рассматривали как «тестирование атлетических способностей». «Когда людям напоминают о существующих в отношении них негативных стереотипах (“Белые мужчины не умеют прыгать” или “Чернокожие мужчины не умеют думать”), это может отрицательно сказаться на их результатах», — заключает Стоун (Stone, 2000).

Если вы говорите ученикам, что они на грани провала (а именно из этого нередко исходят программы поддержки меньшинств), стереотип может ухудшить их поведение, заставить их перестать отождествлять себя со школой и искать возможности для самоуважения в другом месте (Steele, 1997) (рис. 9.6).

 

Рис. 9.6.Перспектива столкнуться с негативным стереотипом может стать причиной ухудшения показателей и деидентификации

 

Именно это и происходит в действительности: по мере того как чернокожие подростки продвигаются от 8-го класса к 10-му, связь между их самооценкой и академическими успехами постоянно ослабевает (Osborne, 1995). Более того, они склонны считать, что при поступлении в колледж или университет они пользовались гендерными или расовыми привилегиями, и те, кто оценивает их компетентность, относится к ним снисходительно (Brown et al., 2000). Поэтому, считает Стил, лучше создать для учащихся такие условия, при которых они поверили бы в свои возможности. В другом поставленном его группой эксперименте чернокожие студенты благожелательно реагировали на критику выполненных ими письменных работ, если при этом им говорили следующее: «Я не стал бы утруждать себя перечислением твоих недостатков, если бы не думал, основываясь на том, что прочитал в твоей работе, что ты способен претендовать на более высокую оценку» (Cohen et al., 1999).

Если негативные стереотипы способны ухудшить показатели, то, может быть, позитивные улучшают их? Это не исключено (Shin, Pittinsky & Ambady, 1999). Если перед тестированием математических способностей женщин азиатского происхождения им задавали вопросы, напоминавшие им об их гендерной принадлежности, результаты тестирования ухудшались (по сравнению с результатами контрольной группы). Если же им таким же образом напоминали об их азиатском происхождении, результаты улучшались. Негативные стереотипы мешают людям проявить все их способности, а позитивные, судя по всему, помогают.

 

Социальная идентификация

 

Мы, люди, — социальные животные. Мы унаследовали от своих предков способность защищать себя и находить себе пропитание, живя группами. Люди поддерживают свои группы, ради них они готовы на убийство и на смерть. Поэтому не приходится удивляться тому, что мы отождествляем себя с нашими группами, как пишут австралийские социальные психологи Джон Тернер (Turner, 1981, 1987, 1991, 1999) и Майкл Хогг (Hogg, 1992, 1996, 2000) и их коллеги. Наша Я-концепция — ощущение того, кто мы такие, — включает в себя не только некую персональную идентификацию (ощущение наших личных качеств и установок), но и социальную идентификацию.Фиона идентифицирует себя как женщину, как австралийку, как лейбористку, как студентку Университета Нового Южного Уэльса [Новый Южный Уэльс — один из штатов Австралии. — Примеч. перев.], как одного из членов семьи Макдональд. Подобные социальные идентификации для нас — своего рода игральные карты, и в зависимости от обстоятельств мы «открываем» то одну, то другую.

Джон Тернер, работая вместе с ныне покойным британским социальным психологом Генри Таджфелом (Henry Tajfel) (Tajfel произносится как Тошфел) предложили теорию социальной идентификации,основанную на следующих допущениях:

Мы категоризируем:нам представляется полезным распределять людей, включая и нас самих, по категориям. Назвать кого-либо индусом, шотландцем или водителем автобуса значит воспользоваться некоей «стенографией» для описания других особенностей этих людей.

Мы идентифицируем:мы ассоциируем себя с какими-то определенными группами (категория «мы»)и получаем от этого выгоду в виде самооценки.

Мы сравниваем:мы противопоставляем наши группы остальным группам (категория «они»)с явным предрасположением в пользу собственных групп.

Мы оцениваем себя отчасти благодаря своему членству в той или в иной группе. Чувство сопричастности (мы-чувство)усиливает нашу Я-концепцию. Нам комфортно.Мы ищем не только самоуважения,но и возможности гордиться своей группой (Smith & Tyler, 1997). Более того, то, что мы воспринимаем свои группы как отличающиеся в лучшую сторону от остальных, способствует тому, что даже самих себя мы видим в более привлекательном свете.

Люди, которым не хватает собственной позитивной идентификации, нередко ищут повод для самооценки в отождествлении себя с группой. Многие молодые люди обретают гордость, власть и идентичность в преступных сообществах. Многие ура-патриоты отождествляют себя со всем своим народом (Staub, 1997). Немало людей, переживающих тяжелые времена, находят свою группу в лице различных новых религиозных движений, групп самопомощи или братств.

 

Предрасположенность в пользу своей группы

 

Определение — с позиции групповой принадлежности — того, кем вы являетесь — вашей расы, конфессии, пола, академической специализации, — подразумевает и определение того, кем вы не являетесь. Если очертить круг, то внутри окажемся только «мы», члены одной группы, а все остальные, т. е. «они», члены другой группы, останутся за его пределами. Следовательно, одного лишь опыта оформления в виде групп может быть достаточно для возникновения предрасположенности в пользу своей группы.Спросите у детей: «Кто лучше, ученики вашей или соседней школы?» Почти все ответят, что в их школе дети лучше. То же самое и со взрослыми: всяк кулик свое болото хвалит. Более 80% и белых и чернокожих американцев считают, что в их микрорайоне нет конфликтов на расовой почве, но хорошими межрасовые отношения в масштабах всей страны считают менее 60% респондентов (Sack & Elder, 2000). В лабораторном эксперименте одного лишь совместного празднования дня рождения достаточно для создания в группе атмосферы более тесного сотрудничества (Miller et al., 1998).

<Стремление позитивно оценивать собственную группу объясняется желанием позитивно оценивать самого себя. Джон К. Тернер,1984>

Предрасположенность в пользу своей группы — еще один пример стремления человека к обретению позитивной Я-концепции. Мы настолько проникаемся групповым сознанием (отождествляем себя с группой), что не упускаем ни единой возможности думать о себе как о группе и, следовательно, демонстрируем предрасположенность в пользу своей группы. Соберите в группы людей, последние цифры в номерах водительских удостоверений которых одинаковые, и они почувствуют, что между ними существует некое родство. Проведя серию экспериментов, Таджфел и Майкл Биллиг показали, как мало нужно для возникновения фаворитизма в пользу своей группы и необъективного отношения к «ним» (Tajfel & Billig, 1974; Tajfel, 1970; 1981; 1982). Таджфел и Биллиг попросили британских тинэйджеров высказать свое мнение о современной абстрактной живописи и потом сказали им, что они и некоторые другие предпочли искусство Пауля Клее (Paul Klee) искусству Василия Кандинского. После чего подростки, даже не встречаясь с другими членами их группы, делили некоторую сумму денег между членами обеих групп.

В этом и других экспериментах даже такое тривиальное разделение на группы приводило к предрасположенности в пользу своей группы. Дэвид Уайлдер так обобщил типичный результат: «Если испытуемым предоставляется возможность поделить 15 очков (эквивалентных деньгам), то они обычно присуждают своей группе 9 или 10 очков, а другой группе — 5 или 6» (Wilder, 1981). Подобная предвзятость присуща представителям обоих полов, а также всех возрастов и рас, но особенно ярко она проявляется у носителей индивидуалистических культурных традиций (Gudykunst, 1989). (Воспитанные в традициях коллективистских культур идентифицируют себя не столько с какой-то конкретной группой, сколько со всеми окружающими людьми, равными им по статусу, а потому и относятся к ним примерно одинаково.)

Индивиды более склонны к проявлению внутригрупповой предвзятости в тех случаях, когда «мы» — немногочисленная группа с более низким статусом, чем «они» (Ellemer et al., 1997; Mullen et al., 1992). Будучи частью немногочисленной группы, окруженной группой, превосходящей нашу по численности, мы тоже острее осознаем свое членство; люди, принадлежащие к большинству, меньше задумываются о своей принадлежности к группе. Студент-иностранец, гомосексуалист или лесбиянка, а также представитель той расы или пола, которые оказываются на каком-нибудь общественном мероприятии в меньшинстве, более остро ощущают свою социальную идентичность и реагируют соответствующим образом.

{Предрасположенность в пользу своей группы стоит и за трагическими событиями в Руанде, где была истреблена половина меньшинства — племени тутси, а поражение большинства — племени хуту — привело к массовому исходу из страны беженцев}

Даже если подход к формированию групп изначально лишен какой бы то ни было логики, — например, для распределения людей между группами X и Y просто бросают монетку, — предрасположение в пользу своей группы, пусть не очень сильное, непременно проявится (Billig & Tajfel, 1973; Brewer & Silver, 1978; Locksley et al., 1980). В романе Курта Воннегута «Хлопушка» (Slapstick)компьютеры давали людям новые вторые имена, в результате чего все, кто получил имя «Желтый нарцисс-11», образовали свою группу, которая дистанцировалась от группы людей с именем «Малина-13». В этом примере вновь проявляется предрасположенность в пользу своего Я (глава 2), позволяющая людям обрести более позитивную социальную идентичность: «мы» лучше, чем «они», хотя и «мы», и «они» — группы, образованные по случайному принципу! Желая оптимизировать самооценку, люди оценивают свою собственную группу выше, чем другие группы, а себя — выше, чем остальных членов своей группы (Lindenman, 1997).

<В больших городах, где развит профессиональный спорт, в те годы, когда местная команда выходит в финал, количество убийств и самоубийств уменьшается. Фернивист,2000>

Благодаря нашей социальной идентификации мы проявляем конформизм по отношению к нормам нашей группы. Мы жертвуем собой ради команды, ради семьи или своей страны. Мы не любим «их». Чем важнее для нас наша социальная идентификация и чем сильнее мы ощущаем свою связь с нашей группой, тем отчетливее просматриваются предрассудки в нашей реакции на угрозы, исходящие от другой группы (Crocker & Luhtanen, 1990; Hinkle et al., 1992). Такие определения, как «серб», «тамил», «курд» и «эстонец», — внутригрупповые идентификации, ради которых люди готовы на смерть. Израильский историк и бывший помощник мэра Иерусалима Мерон Бенвенисти пишет, что для иерусалимских евреев и арабов социальная идентификация является настолько важной частью Я-концепции, что она постоянно напоминает им о том, кем они не являются (Benvenisti, 1988). Он в ужасе от того, что «среди друзей его собственных детей нет ни одного араба», хотя на их улице живут и евреи, и арабы.

Если наша группа добивается серьезного успеха, у нас может улучшиться и собственное самочувствие, если мы более основательно отождествим себя с ней. Студенты колледжей, которых интервьюируют после победы их футбольной команды, нередко говорят: «Мы победили». Однако после поражения своей команды они чаще отвечают: «Они проиграли». Стремление приобщиться к чужой славе в наибольшей степени свойственно тем индивидам, чье «эго» только что пережило серьезный удар, например тем, кто узнал, что потерпел неудачу при тестировании креативности (Cialdini et al., 1976). Мы также можем купаться и в лучах славы друга, но только в том случае, если его успех не связан с тем, что он превзошел нас в чем-то, имеющем отношение к нашей идентификации (Tesser et al., 1988). Если вы считаете, что прекрасно успеваете по психологии, выдающиеся достижения вашего друга доставят вам больше удовольствия в том случае, если сфера его интересов — математика.

 

(— Ну и ну! А ИМ, похоже, это нравится!)

То, что нравится «им», может быть представлено в невыгодном свете

 

Предрасположенность в пользу своей группы — это проявление фаворитизма по отношению к ней. Подобный фаворитизм может отражать: 1) любовь к своей группе; 2) нелюбовь к «ним»; 3) оба чувства. В последнем случае лояльность по отношению к собственной группе должна приводить к обесцениванию другой группы, т. е. «их». Так ли это на самом деле? Можно ли сказать, что национальная гордость порождает предрассудки? А ярко выраженная приверженность феминизму — нелюбовь к тем, кто не разделяет феминистских взглядов? Обязательно ли лояльность по отношению к какому-либо братству или клубу означает умаление достоинств членов других братств и клубов?

<Папа, мама, я, сестра и тетя называем всех людей, похожих на нас, — «мы», а все стальных — «они». «Они» живут за морем, а «мы» — на этом берегу. Но кто бы мог подумать, что «они» называют нас точно так же! Для них мы тоже «они»! Редъярд Киплинг,1926; цит. по: Mullen, 1991>

Результаты экспериментов говорят о том, что возможны оба объяснения. Стереотипы в отношении «их» процветают в тех случаях, когда люди остро ощущают свою идентичность с группой и связь с другими ее членами (Wilder & Shapiro, 1991). Когда члены нашего клуба собираются вместе, мы с наибольшей остротой ощущаем свое отличие от членов других клубов. Предчувствуя предвзятое отношение к своей группе, мы еще активнее начинаем дискредитировать «их» (Vivian & Berkowitz, 1993).

{Путь к разобщению?Можно ли сказать, что стремление учащихся средних школ к объединению в группы и к дискредитации, в том числе и с помощью оскорбительных прозвищ, всех, кто не входит в них, вносит свой вклад в создание некой атмосферы «вражды племен», способствующей формированию той обстановки, в которой произошли недавние массовые убийства в разных школах, включая и Columbine High School в Колорадо?}

И все же основным (если не главным) источником предрасположенности в пользу своей группы может быть и ее восприятие как хорошей (Brewer, 1979), и восприятие чужих групп как плохих (Rosenbaum & Holtz, 1985). Похоже, что сильная привязанность к собственной группе не обязательно должна иметь своим «зеркальным отражением» столь же сильные негативные чувства к другим группам. Приверженность собственной расе, конфессии и социальной группе иногда действительно создает у человека предрасположенность к обесцениванию других рас, конфессий и социальных групп. Но это не неизбежно. Кристофер Уолско и его коллеги, проведя исследование, в котором приняли участие студенты университета, пришли к следующему выводу: точка зрения, основанная на признании множества культур, скорее, нежели «цветовая слепота» [В данном контексте термином «цветовая слепота» обозначается точка зрения тех, кто призывает не обращать внимания на цвет кожи. — Примеч. перев.], способна предотвратить обостренное восприятие групповых различий (Wolsko et al., 2000). Однако некоторые стереотипы, взращенные мультикультурализмом, есть проявления фаворитизма по отношению к «ним». Считается, что для психологического и социального здоровья человек должен одновременно осознавать свою индивидуальность, исключительность, групповую идентичность и принадлежность ко всему человечеству.

 

Конформизм

 

Сформировавшиеся предрассудки поддерживаются «на плаву» преимущественно благодаря инерции. Если предрассудок принят обществом, большинство предпочтет пойти по пути наименьшего сопротивления и подчинится моде. Они станут вести себя так не столько из-за потребности ненавидеть, сколько из желания быть принятым и оцененным обществом.

Проведя исследования среди белого населения Южной Африки и Американского Юга, Томас Петтигрю пришел к следующим выводам: наибольшую приверженность предрассудкам демонстрировали те, кто отличался наибольшим конформизмом по отношению к другим социальным нормам; наименьшая приверженность предрассудкам была присуща людям, наименее склонным к конформизму (Pettigrew, 1958). Какой ценой приходится расплачиваться за нонконформизм и насколько эта цена может быть болезненной, почувствовали на себе священнослужители Литтл-Рока, города в штате Арканзас, где в 1954 г. Верховный суд США принял решение о запрете сегрегации — раздельного обучения чернокожих и белых детей. Большинство священнослужителей поддерживали идею десегрегации, но, как правило, не публично: они боялись, что открытая поддержка совместного обучения детей с разным цветом кожи отпугнет от них прихожан и лишит их приходы финансовой поддержки (Campbell & Pettigrew, 1959). Или другой пример: в то же самое время на сталелитейных заводах Индианы и в угольных шахтах Западной Виргинии чернокожие и белые рабочие и шахтеры трудились вместе, но селились в разных районах. Сегрегация «по месту жительства», бывшая нормой, строго выдерживалась (Minard, 1952; Reitzes, 1953). Понятно, что приверженность предрассудку была не прерогативой «ненормальных» индивидуумов, а всего лишь одной из социальных норм.

Своей живучестью гендерные предрассудки тоже обязаны конформизму. «Считая, что детская и кухня — естественная среда обитания женщины, мы уподобляемся английским детям, которые думают, будто клетка — естественная среда обитания для попугая только потому, что никогда не видели его в другой обстановке», — писал в одном из своих эссе Джордж Бернард Шоу в 1891 г. Дети, которым доводилось видеть женщин не только в детских и в кухнях, — дети работающих женщин — менее склонны к стереотипным представлениям о мужчинах и женщинах (Hoffman, 1977).

Все эти примеры вселяют в нас надежду. Если предрассудок не успел глубоко въесться в человеческую душу, он будет подобен моде: по мере того как мода меняется и на смену старым нормам приходят новые, предрассудки должны ослабевать. Именно это и происходит.

 

Институциональная поддержка

 

Сегрегация — лишь один способ, с помощью которого социальные институты (школы, правительство, средства массовой информации) поддерживали предрассудок. Политические лидеры способны как отражать превалирующие в обществе установки, так и усиливать их. Когда в 1957 г. губернатор штата Арканзас Орвилл Фобус запер двери школ на замок, чтобы помешать интеграции, он не просто выражал взгляды своих избирателей, но придавал их взглядам силу закона.

Школы тоже усиливают преобладающие культурные установки. Автор анализа 134 литературных произведений для детей, написанных до 1970 г., пришел к следующему выводу: количество мужских персонажей в 3 раза превысило количество женских (Women on Words and Images, 1972). Кого авторы изображали как инициативных, мужественных и знающих людей? Ответ на этот вопрос содержится в диалоге из классической детской хрестоматии «Дик и Джэйн». Джэйн растянулась на тротуаре, рядом с ней — ее роликовые коньки. Она слышит, как Марк говорит своей маме: «Она не умеет кататься, — сказал Марк. — Я могу ей помочь. Я хочу помочь ей. Мама, ты только посмотри на нее! Она же прямо как девчонка! Уже и лапки сложила!»

 

(— Я только что прочитала очень интересную стат

Последнее изменение этой страницы: 2016-07-23

lectmania.ru. Все права принадлежат авторам данных материалов. В случае нарушения авторского права напишите нам сюда...