Категории: ДомЗдоровьеЗоологияИнформатикаИскусствоИскусствоКомпьютерыКулинарияМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОбразованиеПедагогикаПитомцыПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРазноеРелигияСоциологияСпортСтатистикаТранспортФизикаФилософияФинансыХимияХоббиЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Другое сказание аввы Иоанна о падшем и покаявшемся
Был ещё и другой монах, живший в дальней пустыне и много лет подвизавшийся в добродетели. Наконец уже в старости подвергся он искушению от демонов. Подвижник любил безмолвие и, проводя дни в молитвах, песнопениях и созерцании, имел несколько божественных видений и в бодрственном состоянии, и во сне. Он почти уже достиг бестелесной жизни: не возделывал земли, не заботился о пропитании, не искал в растениях и травах пищи для тела, не ловил ни птиц, ни других каких животных, но, исполненный упования на Бога, с тех пор как из мира перешел в пустыню, нисколько не думал о том, как напитать свое тело. Забыв все добровольно, он все желание свое устремлял к Богу в ожидании часа, когда воззван будет из сего мира; питался же более всего сладостию видений и надежд. Между тем и тело у него не слабело от напряжения, и душа не теряла бодрости — такой твердый навык приобрел он в благочестии! Впрочем, Бог, милуя его, в определенное время посылал ему на трапезу хлеб на два или на три дня, которым он и питался. Всякий раз, как, ощутив в себе потребность пищи, входил он в свою пещеру, находил там пищу. По принесении Богу молитвы подкреплял он себя пищею и потом услаждался песнопениями. Молитва и созерцание были постоянным его занятием. Так он с каждым днем совершенствовался и, подвизаясь в настоящем, постоянно ближе становился к ожидаемому будущему и почти уверен был в лучшем жребии своем, как бы уже имея его в руках, что и было причиною того, что он едва не пал от постигшего его затем искушения. Когда он дошел до такой уверенности, в сердце его неприметно вкралась мысль, что он выше других и что он знает и имеет больше прочих людей. В таких мыслях он стал уже полагаться на себя, а отсюда скоро рождается в нем беспечность, сначала небольшая, потом она растет все больше и становится заметною. Уже он не с такою бодростию встает от сна для песнопений, ленивее стал к молитве и пение его не так было продолжительно; душа захотела покоиться, ум пал долу, и помыслы стали блуждать; беспечность втайне была уже любима, и только прежний навык, как оплот, несколько останавливал подвижника в этом стремлении и охранял его до времени. Ещё, входя по вечерам после обычных молитв в пещеру, он иногда находил на трапезе хлеб, посылаемый ему от Бога, и питался им, но не изгонял из ума негодных тех мыслей, не думал, что невнимательность губит труды, и не старался об уврачевании зла. Небольшое уклонение от обязанностей ему казалось маловажным. И вот похоть страстная, овладев его мыслями, влекла его в мир. Но он пока ещё удержался, следующий день провел в обычных подвигах и после молитвы и песнопений, вошедши в пещеру, по–прежнему нашел приготовленный ему хлеб — впрочем, не так тщательно приготовленный и чистый, как прежде, но с сором. Он удивился и несколько опечалился, однако съел его и укрепил себя. Настала третья ночь, и зло утроилось. Ум его ещё скорее предался любострастным помыслам, и воображение представляло ему нечистые мечты так живо, как бы они сбывались на самом деле. Несмотря на то, ещё и на третий день он продолжал свои подвиги — молился и пел псалмы, но уже не с чистым расположением и часто оборачивался и смотрел по сторонам. Доброе дело его прерывали разные мысли. Вечером, почувствовав потребность в пище, взошел он в пещеру и, хотя нашел хлеб на трапезе, но как бы изъеденный мышами или собаками, а вне пещеры — сухие остатки. Тогда начинает он стенать и плакать, но не столько, сколько нужно было для укрощения нечистой похоти. Однако ж, вкусивши хоть и не столько, сколько ему хотелось, он расположился успокоиться. Тут помыслы во множестве нападают на него, побеждают его ум и пленника тотчас влекут в мир. Он оставил свою пустыню и ночью пошел в селение. Настал день, а до селения было ещё далеко. Инок, палимый зноем, изнемог и начал смотреть вокруг себя, нет ли где монастыря, в котором бы ему можно было отдохнуть. Вблизи действительно был монастырь. Благочестивые и верные братия приняли его, как родного отца, омыли ему лицо и ноги и по молитве предложили трапезу, прося его принять с любовию, что случилось. После трапезы братия молили его преподать им слово спасения, как избегать сетей диавола и как побеждать нечистые помыслы. Беседуя с ними, как отец с детьми, он поучал их быть мужественными в трудах и уверял, что они скоро обратятся для них в великое наслаждение. Много и ещё говорил им старец весьма назидательного о подвижничестве. По окончании наставления он невольно подумал о себе самом и стал рассуждать, как он, вразумляя других, сам оставался невразумленным. Тогда увидел он свое поражение и немедленно возвратился в пустыню оплакивать свое падение. «Аще не Господь помогл бы ми, — говорил он, — вмале вселилася бы во ад душа моя (Пс. 93, 17); совсем было погряз я во зле и вмале не скончаша мене на земли (Пс. 118, 87)». И сбылось над ним Писание: Брат от брата помогаем, яко град тверд (Притч. 18, 19) и как стена неподвижная. С того времени он во всю жизнь плакал и, не получая более пищи от Бога, своими трудами доставал себе пропитание. Заключившись в пещере и постлав на полу вретище, он дотоле не вставал с земли и не прекращал своего плача, пока не услышал голоса Ангела, говорившего ему во сне: «Бог принял твое покаяние и помиловал тебя; только смотри не обольщайся. Придут посетить тебя братия, которых наставлял ты, и принесут тебе на благословение хлебы — раздели их вместе с ними и всегда благодари Бога». Это рассказал я вам, дети, для того, чтобы вы более всего упражнялись в смиренномудрии, хотя бы подвиги ваши казались вам уже великими. Оно есть первая заповедь Спасителя, Который говорит: Блажени нищии духом, яко тех есть Царствие Небесное (Мф. 5, 3). Блюдите, чтобы вас не обольстили демоны какими–либо мечтаниями. Когда приходит к вам кто–нибудь — брат, или друг, или жена, или отец, или мать, или учитель, или сын, или слуга, — прежде всего прострите руки ваши на молитву, и, как скоро все это призрак, он исчезнет. Если так же будут обольщать вас демоны или люди ласкательством и похвалами, то не внимайте им и не надмевайтесь мыслию. И меня часто обольщали демоны призраками, так что иногда всю ночь не давали мне ни молиться, ни отдыхать, а поутру кланялись мне и говорили с насмешкою: «Прости нас, авва, что мы всю ночь утруждали тебя». Но я отвечал им: «Отступити от мене, вси делающии беззаконие (Пс. 6, 9), не искусите раба Господня». Так и вы, посвятив себя созерцанию, всегда храните безмолвие, дабы во время молитвы к Богу иметь вам чистый ум. Хорош и тот подвижник, который, живя в мире, всегда творит добрые дела, оказывает братолюбие, страннолюбие, подает милостыни, благодетельствует приходящим к нему, помогает больным и блюдет себя от соблазнов. Это добрый, истинно добрый подвижник: он на деле исполняет заповеди, хотя не чужд и земных попечений. Совершеннее и выше его тот, кто, посвятив себя созерцательной жизни, от житейских дел востек к созерцанию и, предоставив заботиться о них другим, сам, отвергшись и забыв себя, занимается небесным, — кто, отрешившись от всего, предстоит Богу и никакою другою заботою не отвлекается назад. Таковой с Богом соединяется и с Богом живет, всегда восхваляя Его непрерывными песнями. Такие и многие другие наставления давая нам в продолжение трех дней, до девятого часа каждый день, блаженный Иоанн врачевал наши души. Потом, преподав нам благословение, велел идти в мире и сказал ещё пророчество, что сегодня пришла в Александрию весть о победе благочестивого царя Феодосия и поражении мятежника Евгения, также что император умрет своею смертию. Точно так и случилось. Когда же мы посетили многих других отцов, пришли к нам братия с вестию, что блаженный Иоанн скончался чудным некоторым образом: он заповедал, чтобы три дня никому не позволяли входить к нему, и, преклонив колена на молитву, скончался и отошел к Богу, Которому слава вовеки. Аминь.
О Пимении
Он же (Иоанн) и рабе Христовой Пимении, которая приходила к нему для свидания, не показался в лице, однако ж открыл нечто сокровенное. Он приказал ей на возвратном пути из Фиваиды не плыть в Александрию, иначе впадет в искушение. Но Пимения или пренебрегла, или забыла предсказание Великого и поплыла в Александрию — может быть, из любопытства, чтобы посмотреть город. На пути, близ Никиополя, суда её пристали к берегу для отдыха. Слуги, вышедши на берег, из–за какой–то ссоры произвели драку с местными жителями, людьми буйными, которые у одного евнуха отрубили палец, другого убили, а святого епископа Дионисия даже бросили в реку, впрочем по неведению, да и её саму осыпали ругательствами и напугали угрозами, а прочих слуг всех переранили.
Об авве Аммоне
Видели мы в Фиваиде и другого мужа, по имени Аммона. Он был отцом около трех тысяч монахов, коих называли тавеннисиотами. Они соблюдали великий устав (Пахомиев), носили милоти, пищу принимали с лицом покрытым, опустив глаза вниз, чтобы не видеть, как ест близ сидящий брат, и все хранили такое строгое молчание, что, казалось, находишься в пустыне, потому что каждый исполнял свое правило втайне. За трапезу они садились только для виду, чтобы скрыть друг от друга свое постничество. Одни из них раз или два подносили к устам руку, взявши хлеба, или маслин, или чего–нибудь другого, что было предложено на трапезе, и, вкусив от каждой яствы по одному разу, тем и были довольны. Другие, съевши немного хлеба, ни до чего больше не дотрагивались. А иные довольствовались только ложками тремя кашицы. Всему этому справедливо подивившись, я не преминул и для себя извлечь отсюда пользу.
Об авве Вине
Видели мы и другого старца, который своею кротостию превосходил всех людей, — авву Вина. Братия, жившие с ним, уверяли, что он никогда не божился, не лгал, ни на кого не гневался и никогда никого не оскорбил даже словом. Жизнь его была самая тихая, он был нрава кроткого и ангельского свойства. Велики были и смирение его, и самоуничижение. Долго мы упрашивали его сказать нам что–нибудь в назидание, и он едва согласился предложить несколько слов о кротости. Когда в одно время бегемот производил в соседней стране опустошение, этот святой, быв упрошен земледельцами, стал у реки и, увидевши зверя огромной величины, кротким голосом сказал ему: «Именем Иисуса Христа повелеваю тебе не опустошать более этой страны». Зверь, как будто прогнанный Ангелом, совсем скрылся. Точно так в другой раз прогнал он и крокодила.
Об авве Феоне
В пустыне, недалеко от города Александрии, видели мы и другого святого мужа, по имени Феона. Он заключился в тесной келлии один и в продолжение тридцати лет упражнялся в молчании. Чудеса его были так многочисленны, что жители Александрии называли его пророком. Ежедневно приходило к нему множество больных, и он через отверстие возлагал на них руки и отпускал их здоровыми. Лицо у него было как у Ангела, взгляд веселый и весьма ласковый. Однажды (это было не так давно) в глубокую ночь напали на него разбойники, с тем чтобы убить его, надеясь найти у него золото. Святой помолился, и они до утра остались недвижимы у дверей его. Когда же стал собираться к нему народ и хотел сжечь их, святой, вынужденный крайностию, сказал народу только следующие слова: «Отпустите их невредимыми, а если не отпустите, от меня отступит благодать исцелений». Народ послушался, ибо никто не дерзал прекословить ему, а разбойники тотчас пошли в соседние монастыри к монахам и, раскаявшись в прежних делах, переменили жизнь свою. Авва Феона свободно читал на трех языках: римском, греческом и египетском, — как это узнали мы от многих и от него самого. Когда он известился, что мы чужеземцы, то сотворил о нас благодарную молитву к Богу, написав её на дощечке. Ел он только невареные семена. Сказывают, что по ночам он выходил из своей келлии и поил собиравшихся к нему диких зверей водою, какая была у него [[18]]. Точно, около его келлии видны были следы буйволов, диких ослов и коз, которыми он всегда утешался.
Об авве Илии
В пустыне близ Антинои, главного города Фиваиды, видели мы и другого старца, ста десяти лет от роду, по имени Илия. На нем, говорили, почил дух пророка Илии. Он знаменит был тем, что прожил семьдесят лет в этой пустыне, столь страшной и дикой, что невозможно изобразить её словами, как должно. Здесь–то, на горе, жил Илия, никогда не сходя в обитаемые места. На узкой тропинке, которая вела к нему, там и здесь выдавались острые камни и едва позволяли ступать по ней. Пещера, в которой старец жил, находилась под скалою, так что и видеть его было страшно. Он весь дрожал от старости, каждый день совершал много знамений и не переставал исцелять больных. Отцы говорили, что никто не помнит, когда он взошел на гору. В старости ел он по три унции хлеба повечеру и по три маслины, а в молодости ел всегда однажды в неделю.
Об авве Аполлосе
Видели мы и другого святого мужа, по имени Аполлос, в Фиваиде, в пределах Ермиполя. В этот город приходил Спаситель с Девою Мариею и праведным Иосифом, исполняя пророчество Исаии, который говорит: Се, Господь седит на облаце легце и приидет во Египет, и потрясутся рукотворенная египетская от лица Его и падут на землю (ср.: Ис. 19, 1). Видели мы там и капище, в котором все идолы пали лицом на землю, когда Спаситель вошел в город. Так сего–то мужа видели мы в пустыне, где под горою он имел монастырь и был отцом около пятисот монахов. Он приобрел славу в Фиваиде. Дела его были велики, и Господь творил чрез него великие чудеса, совершал весьма много знамений. Ещё с детства являл он великие подвиги и уже в старости получил такую благодать. Будучи восьмидесяти лет, он устроил у себя великий монастырь из пятисот мужей совершенных, которые почти все могли творить чудеса. В пятнадцатилетнем возрасте удалившись от мира и сорок лет проведши в пустыне, он тщательно подвизался во всякой добродетели и наконец, говорят, слышал глас Божий, говоривший к нему: «Аполлос! Аполлос! Чрез тебя низложу Я мудрость египтян и разум разумных язычников. Вместе с ними ты погубишь и мудрецов вавилонских и истребишь всякое служение бесовское. Теперь же иди в мир. Ты породишь Мне люди избранны, ревнители добрым делом (ср.: 1 Пет. 3, 13)» . И опять был к нему голос: «Ступай, потому что все, чего ты ни попросишь у Бога, получишь». Услышав это, он тотчас пошел в мир (это было в царствование Юлиана) и чрез несколько времени пришел в ближнюю пустыню. Заняв одну небольшую пещеру под горою, он стал в ней жить. Все его занятие состояло в том, что, стоя на коленах, постоянно возносил он молитвы к Богу — сто ночью и столько же днем. Пища его тогда, как и прежде, чудным образом была посылаема Богом — её приносил ему в пустыню Ангел. Одежду его составлял левитон [[19]], который иные называют коловием, и ещё небольшой плат на голове. И это одеяние у него в пустыне не ветшало. В этой пустыне, которая была недалеко от страны заселенной, силою Духа совершал он чудеса и исцеления дивные, которые все, по их чрезвычайной чудесности, невозможно и пересказать, как слышали мы от старцев, которые жили вместе с ним и сами были совершенны и управляли многими братиями. Таким образом сей муж скоро сделался славным, как бы новый пророк и апостол, явившийся в наше время. Как скоро распространилась о нем великая молва, все монахи, жившие в окружности по разным местам, стали непрестанно приходить к нему и предавали ему свои души, как родному отцу. Иных он призывал к созерцанию, других убеждал совершать деятельную добродетель и сперва сам на деле показывал то, к чему склонял других словом. Часто, показывая им пример подвижничества, он вкушал с ними пищу только по воскресным дням, и притом питался одними овощами, которые сами собою вырастали из земли, и не употребляя ни хлеба, ни бобов, ни даже плодов древесных и ничего вареного. Однажды (это было в правление Юлиана) услышав, что брат, взятый в воинскую службу, сидит связанный в темнице, Аполлос пришел к нему с братиею посоветовать и внушить ему, чтобы он мужественно переносил труды и презирал угрожающие ему опасности; говорил, что теперь ему время подвигов и что сими искушениями испытывается душа его. Когда же этими словами он укреплял душу брата, тысяченачальник, уведомленный кем–то о братиях, в порыве злобы прибежал туда, наложив замки на двери темницы, запер там Аполлоса и бывших с ним монахов, как способных к воинской службе, и, приставив к ним довольно стражей, ушел домой, а просьб их и слушать не хотел. В самую полночь явился стражам светоносный Ангел и озарил светом всех бывших в темнице, так что стражи сделались безгласны от ужаса. Пришедши в себя, они отворили двери и просили, чтобы все братия вышли — лучше, говорили, умереть за них, нежели оскорбить свободу, свыше дарованную заключенным безвинно. Потом вот и тысяченачальник с другими начальниками, пришедши утром к темнице, усердно просил этих мужей, чтобы они вышли даже из города, потому что, говорил он, от землетрясения упал дом его и задавил лучших из слуг его. Услышав об этом, они, воспевая благодарственные песни Богу, возвратились в пустыню и пребывали потом все вместе, имея, по апостольскому слову, одно сердце и одну душу (Деян. 4, 32). Аполлос учил их, чтобы они ежедневно украшались добродетелями и коварные действия диавола на помыслы отражали тотчас при самом их начале. «Когда у змия, — говорил он, — сокрушена глава, то и все тело его мертво, и Господь заповедует нам сокрушать главу змия. Это обязывает нас к тому, чтобы мы не только исторгали из ума своего постыдные мечтания, но и вначале не допускали в душу свою худых и нечистых помыслов». Он учил также, чтобы братия старались превзойти друг друга в добродетелях, дабы никто не казался ниже другого по совершенствам. «Свидетельством успеха вашего в добродетелях, — говорил он, — да будет приобретение бесстрастия и воздержания от пищи, потому что это есть начало даров Божиих. А когда кто получит от Бога силу творить чудеса, не гордись, как бы уже имеющий всего довольно, не надмевайся мыслию, будто ты выше других, и не показывай всем, что получил такую благодать, — в противном случае ты обольщаешь себя и, уловленный помыслами, лишаешься благодати». Такое высокое учение было в его беседах! Впоследствии и мы часто от него слышали то же. Но в делах он совершал ещё более, ибо все просимое тотчас было ему даруемо Богом. Он имел и некоторые откровения, например видел своего старшего брата, который с ним долгое время жил в пустыне, по жизни был совершеннее, нежели сам он, и в пустыне же скончался. Во сне представилось ему, будто брат его пребывает в лике апостолов, оставил ему в наследство свои добродетели и молится за него Богу, прося скорее преставить его от земли и с ним упокоить на небесах. Но Спаситель сказал ему, что Аполлосу надобно ещё несколько пребыть на земле для достижения совершенства, пока много будет ревнителей его жизни, ибо ему будет вверено великое множество монахов и некое воинство благочестивое, дабы он получил от Всеблагаго славу, достойную своих трудов. Что видел он, то и случилось. По слуху о нем, стеклись к нему отовсюду многие монахи и, по его учению и беседам, весьма многие совершенно отрекались мира. Таким образом, у него в горе составилось общество до пятисот братий, имевших общежитие и одну трапезу. Казалось, это был стройный полк ангелов, облеченных во все доспехи, и исполнились на них слова Писания: Возвеселися пустыня жаждущая (ср.: Ис. 35, 1). Расторгни и возопий неболевшая, яко многа чада пустыя паче, нежели имущия мужа (ср.: Ис. 54, 1). Хотя сие пророческое слово исполнилось и на Церкви из язычников, однако ж оно сбылось и на египетской пустыне, которая представила Богу больше чад, нежели страны заселенные, — где в городах такое множество спасающихся монахов, сколько их предстоит Богу в пустыне египетской? Сколько здесь (в городах) народа, столько там, в пустынях, монахов. И мне кажется, что и над ними исполняется апостольское слово: Идеже умножися грех, там преизбыточествова благодать (Рим. 5, 20). Приумножилось некогда в Египте, больше, нежели в других странах, многоразличное и нечестивое идолослужение: почитали собак, обезьян и некоторых других животных; обожали и чеснок, и лук, и многие ничтожные растения. Об этом сам святой Аполлос рассказывал мне и объяснял причину прежнего многобожия. «Жившие прежде у нас язычники, — говорил он, — обоготворяли вола за то, что, при помощи его обрабатывая землю, доставали хлеб, а воды Нила — за то, что они напаяли все поля. Да и самую землю свою обожали они за то, что она была плодоноснее всех других стран. Наконец, и прочее: собак, обезьян и других негодных животных и растения чтили они за то, будто занятие ими было для людей причиною спасения во время фараона, когда он, гонясь за Израилем, был потоплен. Всякий, чем был занят и не пошел с фараоном, то и обоготворил, говоря: «Это сегодня стало для меня богом, потому что из–за этого я не погиб с фараоном”». Вот что говорил святой Аполлос. Но преимущественно пред словами надобно описать, что приобрел он в делах. Неподалеку от него прежде жили язычники по всем местам; в ближайших селениях почитали демонов. В одном из них было огромное капище и в нем — знаменитейший идол. Он был деревянный. Нечестивые жрецы торжественно носили его по селениям, неистовствуя вместе с народом. Праздник этот совершается так же, как и в честь нильской воды. Случилось в это время проходить там святому Аполлосу с несколькими братиями. Как скоро он увидел народ, неистово бесновавшийся в той стране, то, преклонив колена пред Спасителем, вдруг сделал язычников неподвижными. Так как они не могли сойти с места, сколько ни толкали друг друга, то целый день палимы были зноем, не понимая, отчего это случилось с ними. Тогда жрецы их сказали, что это сделал с ними один христианин, живущий в пустыне, в их пределах, именно Аполлос, и стали просить его, чтобы избавил их от беды. Между тем жившие далее оттуда, услышав их крик и плачевный вопль, пришли к ним и спрашивали: «Что такое случилось с вами и каким образом?». Одни отвечали, что не знают, а только подозревают одного мужа, и говорили, что его надобно просить о помиловании; другие уверяли, будто они видели, что он проходил мимо них, и просили пришедших подать им скорее помощь. Сии привели волов и покушались сдвинуть идола, но он вместе с самими жрецами оставался неподвижным. Наконец, не находя никакого другого средства к избавлению, они послали соседей своих просить Аполлоса, с тем что, если он избавит их, они оставят свое заблуждение. Когда сказали об этом Аполлосу, человек Божий как мог скорее пошел к ним и, помолившись, всех освободил от тех уз. После сего они все единодушно устремились к нему, уверовали в Спасителя всех и чудодействующего Бога, а идола предали огню. Огласив их всех, он присоединил их к Церкви. Многие из них ещё и доныне живут в монастырях. Таким образом, везде пронеслась о нем слава и многие уверовали в Господа, так что уже не было и имени язычников в пределах около него (Аполлоса). Спустя немного времени два селения заспорили между собою из–за пахотной земли и подняли войну междоусобную. Как скоро дошло об этом известие до святого мужа, он тотчас пошел к ним, чтобы склонить их к миру. Одна противная сторона не соглашалась и противоречила ему, надеясь на некоего начальника разбойнической шайки, человека очень храброго на войне. Аполлос, увидев, что он противоречит, сказал ему: «Если ты, друг, послушаешься меня, то я умолю моего Владыку простить тебе грехи». Тот, выслушав сие, немедленно бросил оружие и, пав к ногам его, примирил обе стороны и убедил своих идти домой. Когда они, примирившись, ушли, тогда знаменитый защитник их последовал за святым мужем, требуя у него исполнения обещания. Блаженный Аполлос взял его с собою и в ближайшей пустыне убеждал и просил его потерпеть, говоря, что Бог может даровать ему прощение. Настала ночь, и во сне оба они видели, будто стоят на небе пред престолом Христовым и смотрят, как Ангелы вместе с праведниками поклонялись Богу. Когда же и они, падши вместе, поклонились Спасителю, к ним был глас от Бога: «Кое общение свету ко тме? или кая часть верну с неверным? (ср.: 2 Кор. 6, 14, 15). Для чего и сей человекоубийца, недостойный такого видения, стоит вместе с праведником? Впрочем, иди ты; человек, так поздно обратившийся, дарован тебе». Увидев и услышав весьма много и других чудес, коих не дерзает ни слово изречь, ни ухо выслушать, они пробудились и рассказали о том бывшим с ними. Всех до крайности удивлял рассказ обоих об одинаковом видении. И прежде бывший человекоубийца с сих пор стал жить вместе с подвижниками и, до самой смерти занимаясь исправлением своей жизни, из волка сделался незлобивым агнцем. И на нем исполнилось предречение Исаии пророка: …пастися будут вкупе волк со агнцем… и лев аки вол ясти будет плевы (ср.: Ис. 11, 6, 7). Точно, там можно было видеть, что и ефиопы подвизаются вместе с монахами и многих превосходят в добродетелях; и над ними исполнилось слово Писания: Ефиопиа предварит руку свою к Богу (Пс. 67, 32). Однажды язычники спорили с христианскими поселянами о своих границах. С обеих сторон явилось множество вооруженных. Аполлос пришел к ним, чтобы примирить их. Но предводитель язычников, человек жестокий и свирепый, воспротивился ему и с упорством говорил: «Не помирюсь до смерти». Аполлос сказал ему: «Да будет с тобою то, что ты избрал себе: никто другой, кроме тебя, не погибнет, и, когда ты умрешь, земля не будет твоим гробом, но чрева зверей и коршунов наполнятся тобою». Это слово тотчас и сбылось: ни с той ни с другой стороны никто, кроме этого предводителя, не погиб; его зарыли в песок и поутру нашли, что коршуны и гиены растерзали его на куски. Язычники, увидев такое чудо и исполнение сказанного, все уверовали в Спасителя, Аполлоса же провозглашали пророком. Ещё прежде сего святой Аполлос жил в пещере горы с пятью братиями, которые были первыми учениками его, когда он только что вышел из пустыни. Настал праздник Пасхи, и они, совершив в пещере служение Богу, хотели вкусить, что найдется. А было у них только немного сухих хлебов и несколько овощей. Аполлос сказал им: «Дети! Если мы верные и истинные чада Христовы, то попросите каждый у Бога пищи, какой кому угодно». Но они все предоставили ему, считая себя недостойными такой благодати. Когда же он сам с радостным лицом совершил молитву и все рекли: «аминь», — тотчас явились у пещеры какие–то неизвестные мужи, сказавшиеся пришельцами издалека, и принесли с собою всего, о чем братия даже и не слыхали и что не родится в Египте, именно: всякого рода плодов садовых — винограда, гранатовых яблок, смокв и орехов — всего такого, чему поспеть тогда было ещё не время, и медовых сотов, и сосуд свежего молока, и десять больших чистых и теплых хлебов – все такое, что родится в чужой стране. Мужи, принесшие это, только что отдали как присланное от какого–то знатного и богатого человека и тотчас поспешно удалились. Приняв съестное, братия продовольствовались сим до Пятидесятницы, и сами дивились и говорили, что поистине это послано им от Бога. Один из монахов просил авву тут же помолиться за него, чтобы ему сподобиться какого–нибудь благодатного дара. Когда сей помолился, ему дан был благодатный дар смиренномудрия и кротости, так что все дивились, как он стяжал великую кротость. Об этих чудесах Аполлоса рассказали нам отцы, жившие с ним, засвидетельствовали также и многие братия. Незадолго пред тем сделался голод во всей Фиваиде. Жители городов, зная по слуху, что жившие с Аполлосом монахи неоднократно уже получали пищу чудесным образом, все пошли к нему с женами и детьми просить благословения и пищи. Нимало не опасаясь, что недостанет пищи, он давал всем приходящим по стольку, чтобы каждому доставало на день. Когда же остались только три большие корзины с хлебом, а между тем голод усиливался, он велел принести и эти корзины, из которых монахи в тот самый день хотели взять для себя хлеба, и в слух всех братий и народа громко сказал: «Уже ли рука Господня не может наполнить эти корзины? Вот что говорит Дух Святой: "Не оскудеет хлеб в сих корзинах, доколе все не вкусят нового хлеба"». Ходившие туда в самом деле утверждали, что всем доставало хлеба в продолжение четырех месяцев. То же сделал он над елеем и пшеницею, так что сатана предстал ему и сказал: «Разве ты Илия или другой кто из пророков и апостолов, что делаешь это?». Он отвечал ему: «А разве не люди были святые пророки и апостолы, которые предали нам сие делать? Или тогда был Бог, а ныне нет Его? Бог всегда может делать это: для Него нет ничего невозможного. Если же Бог благ, то зачем ты зол? И разве не должно нам говорить, что мы видели, то есть что подающие хлеб приносили братиям на трапезу полные корзины и опять брали их назад полными по насыщении пятисот братий?». Надобно ещё сказать, как изумились мы, увидев и другое чудо. Трое нас, братий, пошли к нему. Его братия узнали нас, увидев ещё издали, потому что ещё прежде слышали от Аполлоса о нашем приходе к нему. Пришедши поспешно, они встретили нас с пением (таков был у них обычай в отношении ко всем монахам), поклонившись лицом до земли, облобызали нас и, указывая на нас друг другу, говорили: «Вот и пришли те братия, о которых отец за три дня предсказал нам, что чрез три дня придут к нам трое братий из Иерусалима». И одни шли впереди нас, другие — за нами, и все пели, доколе мы не пришли к самому Аполлосу. Авва Аполлос, услышав пение, вышел к нам навстречу, как он обыкновенно делал это в отношении ко всем братиям. Увидев нас, он первый поклонился нам до земли и, востав, облобызал нас, потом ввел к себе, помолился и, собственными руками умыв нам ноги, просил отдохнуть. Так поступал он со всеми приходящими к нему братиями. Жившие с ним братия принимали пищу не прежде, как приобщившись Евхаристии Христовой. Это делали они в девятом часу дня. По принятии пищи они садились слушать его, и он поучал их всем заповедям до сумерек. После того одни из них удалялись в пустыню и там читали наизусть Священное Писание целую ночь, другие оставались там, непрестанно восхваляя Бога песнопениями до наступления дня. Я сам своими глазами видел, как они начинали с вечера свое песнопение и не переставали петь даже до утра. А многие из них только в девятом часу сходили с горы и, приняв Евхаристию, опять восходили на гору и довольствовались одною духовною пищею до другого девятого часа. Так поступали многие из них в течение многих дней. При всем том они, как можно было видеть, радовались, живя в пустыне, — никто не укажет здесь, на земле, подобной радости и веселия телесного. Между ними никого не было скучного и печального. Если бы кто и показался когда печальным, авва Аполлос тотчас спрашивал его о причине скорби и открывал, что было у каждого в тайне сердца. «Не должно, — говорил он, — на пути спасения скорбеть тем, которые имеют наследовать Царство Небесное; пусть стенают язычники, плачут иудеи, скорбят грешники, а праведники должны радоваться. И если помышляющие о земном в земном находят радость, как же нам, удостоенным толикой надежды, не радоваться непрестанно, когда и апостол побуждает нас всегда радоваться, непрестанно молиться, о всем благодарить (ср.: 1 Сол. 5, 16–18)»? Впрочем, кто может изобразить сладость бесед аввы Аполлоса и прочие его добродетели, о которых мы умолчали по причине их чрезвычайной чудесности, хотя и слышали от него самого и от других?! Часто, наедине беседуя с нами о подвижничестве, он говорил и о том, как принимать братию, то есть что должно кланяться приходящим братиям, ибо, говорил он, «ты кланяешься не им, а Богу; видя брата твоего, ты видишь Господа Бога твоего, и это приняли мы от Авраама (см.: Быт. 18)». Ещё говорил он, что должно братию усильно приглашать к успокоению — этому научились мы у Лота, который принуди Ангелов (ср.: Быт. 19, 3). Ещё: что монахи должны, если могут, приобщаться каждодневно Святых Таин, потому что, кто удаляется от Святых Таин, тот удаляется от Бога. Например, кто постоянно приобщается, тот всегда принимает в себя Спасителя, ибо Сам Спаситель говорит: Ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь во Мне пребывает, и Аз в нем (Ин. 6, 56). Итак, полезно монахам постоянно воспоминать спасительное страдание и ежедневно быть готовыми удостоиться принятия Святых и Небесных Таин, ибо таким образом мы удостаиваемся отпущения грехов. «Также непозволительно, — говорил он, — нарушать без всякой нужды всеобщие посты, ибо в среду Спаситель предан, а в пяток распят. Посему, кто нарушает пост, тот вместе с врагами предает и распинает Спасителя. Если в пост придет к тебе брат, имеющий нужду в успокоении, предложи трапезу ему одному; если ж ему не угодно, не принуждай, ибо все мы имеем общее предание о посте». Много порицал он тех, которые носят оружие и отращивают волосы, ибо такие люди, по его словам, тщеславятся и стараются нравиться людям. Им должно бы постом изнурять свое тело и делать добро втайне, а они, напротив, выставляют себя пред всеми. Впрочем, что говорить много? Все наставления его точно соответствовали его жизни и достойным образом ни пересказать, ни описать их невозможно. Таким образом побеседовав с нами о многом несколько раз в продолжение целой недели, он, отпуская нас, сказал: «Мир имейте между собою и на пути не отлучайтесь друг от друга». Когда же сказал он бывшим при нем братиям, не угодно ли кому из них проводить нас до других отцов, и когда почти все они изъявили свою готовность, святой Аполлос избрал из них трех мужей, сильных в слове и в жизни и знавших языки — греческий, римский и египетский, и, отпуская нас с ними, велел им не оставлять нас дотоле, пока мы не увидим всех отцов (только кто пожелал бы увидеть их всех, тот не успел бы сделать сего во всю жизнь). Наконец, он благословил нас и отпустил с сими словами: Да благословит вас Господь от Сиона, и узрите благая Иерусалима во вся дни живота вашего (ср.: Пс. 127, 6). Когда мы шли по пустыне в полдень, вдруг видим: дракон огромный, как бревно, ползет по песку. Увидев его, мы сильно испугались. Но провожавшие нас братия убеждали нас не бояться, а быть спокойными и держаться следа дракона. «Увидите, — говорили они, — веру нашу». Они надеялись убить его своими руками. «Мы уже убивали руками много и драконов, и аспидов, и керастов», — говорили они. Над ними исполнилось Писание: Се, даю вам власть наступати на змию и на скорпию и на всю силу вражию (Лк. 10, 19). Но мы, по неверию, а ещё более по страху, просили их идти не по следу дракона, а по прямой дороге. Тогда один брат из числа их, оставив нас на месте, с великою отважностию устремился в пустыню по следам зверя. Нашедши недалеко его логовище, он громко кричал нам, что дракон в пещере, и звал к себе посмотреть, что будет, между тем как другие братия убеждали нас не пугаться. Когда мы с великим страхом пошли посмотреть зверя, нечаянно встретился с нами один брат и, ухватясь за нас руками, влек в свой монастырь и говорил, что мы не можем снести ярости того зверя. Тем больше, что никогда не видали его. А о себе говорил, что он часто видал это животное, что оно чрезвычайно велико и имеет больше пятнадцати локтей. Приказав нам остановиться, сам он пошел к тому брату и просил его оставить пещеру, ибо тот не хотел оставлять этого места, пока не убьет дракона. Однако ж он упросил его и привел к нам, а тот укорял нас в маловерии. Отдохнув у сего брата, которого монастырь отстоял на одну милю от того места, мы довольно укрепились в силах.
Об авве Аммуне
Этот брат рассказывал нам, что в том месте, где он жил, был один святой муж, у которого он учился, по имени Аммун, совершивший в том месте весьма много чудес. К нему часто приходили разбойники и брали его хлебы и пищу. Но в один день он пошел в пустыню, привел с собою оттуда двух больших драконов и велел им стоять на страже у своей двери. Разбойники пришли, по обыкновению, и, увидевши чудо, онемели от ужаса и пали ниц. Аммун, вышедши, увидел, что они немы и почти полумертвы, поднял их и стал укорять так: «Посмотрите, сколько вы свирепее зверей; вот они ради Бога повинуются нашей воле, а вы и Бога не боитесь, и христианского благочестия не уважаете». Потом, введши их в самую келлию, предложил им трапезу и увещёвал переменить жизнь. Оставив прежнюю жизнь, они оказались лучшими многих, а чрез несколько времен< |
|
Последнее изменение этой страницы: 2016-06-09 lectmania.ru. Все права принадлежат авторам данных материалов. В случае нарушения авторского права напишите нам сюда... |