Выхода нет только из собственного гроба, а что если обстоятельства загоняют тебя в тот самый гроб?

Прошёл почти год после того, как Айна родила, но за это она время так и не смогла оправиться от собою же нанесённой психологической травмы. Почти ничего не ела, ни с кем не общалась, вот только пропадать стала чаще. Сутками шаталась неизвестно где. А однажды, когда Бави вернулся в общежитие с очередного дела, он застал сестру в наркотическом приходе, почти без сознания. Рядом на табуретке шприц, блюдце, чайная ложка, зажигалка… Увидев всё это – Бави будто перемкнуло. Вспомнилась мама, машина скорой помощи, тело на носилках под белой простынёй. Ведь не бывает иначе. Неужели Айна забыла? А вдруг наоборот – помнит и осознаёт, к чему это приводит…

С дурью рыжий никогда бы не связался. Одно лишь упоминание об иглах доводило его до дрожи – а всё осадок, оставшийся с детства.

В тот момент у него подкосились колени, Бави так и расселся у входной двери в углу прихожей, ошарашено таращась на сестру будто парализованный. Не двинуться, ни слова выдавить из себя не мог, трясся мелкой дрожью, готовый забиться в паническом припадке, и не отдавал себе отчёта в том, что ревёт. Когда пришёл Лоял, то, перепуганный состоянием друга близким к истерике, пытался его успокоить. Тряс за плечи и слёзы вытирал. Как сопляку какому-то. А потом обнял. Крепко. Даже слишком. Но, кажется, это помогло Бави вернуться в реальность. Он вцепился в плечи альбиноса и подобно сумасшедшему лихорадочно бормотал что-то нечленораздельное, часто упоминая «11:20». Лоял не понимал ни слова и, само собой, понятия не имел, что это время смерти матери Айны и Бави.

Лоял любил её не меньше и так же переживал, но отнёсся к ситуации чуть спокойнее в силу своего сдержанного характера и того факта, что лишь слышал о последствиях, но не видел их, как рыжий.

Они ничего не могли сделать. Постоянно находиться с ней рядом и контролировать не было возможности – у Лояла не каждый день получалось их навещать, а Бави нужно было зарабатывать. Посадить на цепь? Однажды они заперли девушку в комнате, но и это её не остановило – вылезла через окно. Ведь лишь второй этаж – она спустилась по карнизу на козырёк подъезда. Айна даже не слушала их разъяснительные беседы, отворачивалась к стенке и нервно грызла ногти. Она давно перестала реагировать на окружающих, в том числе и на брата. Окончательно вышла из строя. Казалось, будто её душа осталось там, с ребёнком, а умирающее тело двигалось по инерции, не осознанно, не воспринимая себя. Бави разговаривал с сестрой, умолял её прийти в себя, а она смотрела на него с холодом, с раздражением, будто не узнавала.

Это был очень тяжёлый год. Ни на еду, ни на оплату комнаты катастрофически не хватало, со дня на день их грозились выселить.

Бави не знал, откуда Айна брала деньги на наркотики, наверняка снова занялась проституцией, но однажды она, видимо, не распланировала свои финансы, и ей не хватило на дозу. Как же её ломало. Девушка орала на всё общежитие, до крови искусала губы и кулаки, билась в конвульсиях на полу, а Бави наблюдал за этим. Он боялся, что её сердце не выдержит этой агонии и разорвётся. Поработивший сознание ужас сподвиг его на страшную ошибку. В тот день он впервые достал сестре дозу сам. И с этого всё началось. Спонсирование её зависимости перешло в разряд само собой разумеющегося. Бави стал чаще пить. Он и злился, и впадал в отчаянье, и боялся, что вот она, сегодня, последняя нирвана, после которой Айна больше никогда не откроет глаза, но ничего не мог исправить. Видится с Лоялом удавалось всё реже. Бави сходил с ума. Его мучила бессонница, а если и удавалось заснуть на часок – преследовали кошмары, и казалось, что выхода нет, что он доживает последние свои дни. Жизнь смазалась, как не успевшая толком высохнуть картина, на которую художник по неосторожности опрокинул стакан мутной воды из-под кисточек. Превратилась в кляксу. Вереница краж, преступлений, встреч с дилерами, долгов и полуночного бреда.

К тому времени Лоял отметил двадцатилетие и имел возможность помогать Бави деньгами, но всё до последнего гроша тратилось на Айну, и с каждым разом требовалось всё больше – пожертвований принца не хватало. Долги росли. Бави был вынужден связаться не с самыми хорошими людьми – с представителем знати, заправляющим группировкой по распространению наркоты. Они долго ждали, веря молебным обещаниям рыжего вернуть всё с процентами, но шёл второй месяц, а задолженность только росла. И как поступить в такой ситуации? Слова и предупреждения на паренька ну никак не действовали; «ещё несколько дней и всё верну!» - и так каждый раз, потому кредиторы решили принять более кардинальные меры. Двое засланных мужчин подстерегли Бави в переулке у общежития. Они не слабо оторвались на брате должницы, сделав последнее предостережение – либо в конце этой недели он возвращает дилеру всё, что занял, либо и его и Айну убьют.

Немного повалявшись в грязи, похаркавшись кровью и подумав о высоком, Бави кое-как доковылял до общежития. В комнату заходить не хотелось, там наверняка Айна под кайфом. Забрёл на кухню. Заполночь, и врят ли кому-то из жильцов приспичит пожрать. Обречённо опустившись за стол, Бави расстегнул куртку и пошарился во внутреннем кармане. Стоило бы нервничать на его месте, но что-то нет настроения.

*******

Поздний час, но иначе Бави не застать. Лоял в тихушку слинял из особняка, когда во всех его окнах погасли огни. Поспешно поднявшись на второй этаж общежития, он тихонько крался к комнате Ёроу, но, проходя мимо неосвещённой общественной кухни, заметил там знакомый силуэт на фоне окна:

- Бави? – неуверенно, сомневаясь точно ли это он, произнёс Лоял.

Пройдя внутрь, альбинос нащупал выключатель. Вспыхнувший яркий свет на секунду ослепил. За столом действительно сидел Бави, но на появление друга почему-то не отреагировал. Расслабленно ссутулился, ножом царапает клеёнку. Весь чумазый, потрёпанный. Глаз подбит, глубокая ссадина на припухшей щеке, на губе подсыхает смачная болячка. И ухмылка. Глупая какая-то, неосмысленная.

Ошарашено рассматривая Бави, Лоял осторожно подошёл к нему, не решаясь спрашивать, что произошло, и ужаснулся. На своей левой руке от локтя до выступающих вен на запястье рыжий крупными корявыми буквами вырезал имя Айны кухонным ножом. Раны достаточно глубокие, клеёнка, покрывающая стол, залита кровью, тонкие струйки стекают на пол, а он сидит в полубессознательном состоянии и царапает тем же ножом клеёнку, тридцать второй раз увековечивая имя сестры. Поддавшись импульсу, напуганный за друга Лоял порывисто схватил его за плечи и тряхнул:

- Бави! Что происходит?!

Рыжий медленно перевёл на его рассеянный взгляд, будто не сразу узнал, после глухо хихикнул. Лишь сейчас Лоял заметил на столе мятую полупустую пластинку каких-то таблеток. Бави под кайфом? Рассерженно нахмурившись, альбинос чуть отступил от него.

Сумма долга превышает разумное, Бави и за месяц столько не накопит, а в запасе лишь несколько дней. Для принца же – пустяковая сумма, но он и так слишком много потратился на них. Что-то вроде гордости, или нежелание эксплуатировать любимого друга не позволяло рыжему просить Лояла о помощи в очередной раз. Это только их с Айной проблемы, сами впутались, так может пора уже получить по заслугам?

- Расскажи мне.

Если бы не передозировка обезболивающими - Бави зверски больно было бы растягивать разбитые губы в улыбке, а сейчас почему-то так хочется хихикать над таким строгим Лоялом, силуэт которого уж слишком не чёткий, что бы воспринимать его в серьёз:

- Аа? – сквозь смешок переспрашивает рыжий, щурясь, что бы сфокусироваться на друге.

- Бави. Кто и за что тебя избил?

- Да так, поцапался там кое с кем по синьке, фигняяяя….

- Не ври мне.

- Я и не…

- Бави, видно же, что это не драка была, а избиение.

- Отвалиииииииии. – промурлыкал рыжий.

Не лучший момент для душевного разговора. Лоял старался сохранять спокойствие. Он сел за стол напротив, не спуская с обдолбанного паренька напряжённый взгляд. Привычки Бави он выучить успел, потому знал, что если тот напивается и буянит – значит, чем-то расстроен, где-то ошибся. А если дошло до подобного способа отрешения – произошло что-то из ряда вон, что-то настолько ужасное, что и другого выхода нет, кроме как махнуть на всё рукой и расслабиться, ведь положение в любом случае уже не спасти:

- Я могу чем-то помочь?

Завтра всё будет дико болеть. Врят ли он сможет подняться с койки. Но главное переломов нет, а синяки и царапины быстро заживут. Так уже было. Ему не привыкать к побоям. «А ты так и остался слабым сопливым мальчишкой» - нашёптывает издевательский голосок в голове, и Бави усмехается с ним в унисон.