Их не помилуют. Не та ситуация. Глупо умолять об отсрочке в тысячный раз. Бави совсем потерялся. Устал.

Просто так выпала карта, но за что ему всё это? Чем можно было заслужить такую судьбу? Неужели в прошлой жизни он был насильником детей, или убийцей пенсионеров? «Ха! Ищешь себе оправдание?». Айна спасла его однажды, а он сейчас не в силах её спасти. Сегодня среда. Среда это уже не вторник, но ещё не четверг. Значит, осталось четыре дня? Что ж, четыре – не три. А может так оно и лучше? Какое – ни какое, а всё же избавление. Он очень устал…

- Бави. – напомнил Лоял о своём присутствии, видимо заметив, что рыжий окончательно ушёл в себя.

Бави снова сконцентрировал внимание на мутноватой фигуре напротив и протянул вперёд изрезанную окровавленную руку. Лоял медлил несколько секунд, не совсем понимая, о чём говорит этот его жест. Рыжий просил его ладонь. Сейчас он был способен на что угодно, при условии, что на утро о случившемся ещё и не вспомнит, но Лоял всё равно доверял ему. Инстинктивно. Когда он подал Бави руку, по коже пробежала мелкая дрожь от того, какие холодные у рыжего пальцы. Он смотрел альбиносу в глаза, видимо, тем самым отвлекая внимание. Неожиданно резкое движение, и брызнула кровь. Лоял дернулся, вскочив со стула и попытавшись высвободить свою руку, но Бави сжал её лишь крепче. На клеёнку упало несколько крупных капель. Кухонным ножом он саданул точно по пульсирующим венам на запястье альбиноса, но не глубоко, фактически – лишь поцарапал:

- Больно? – пролепетал рыжий, наблюдая за смешной реакцией Лояла, который и от неожиданности и от вида собственной крови сильно испугался.

Кто посмеет обидеть принца? Тому голову с плеч! Лоял понятия не имеет, что это такое, когда избивают до полусмерти, когда пинают под дых, да и банальный подзатыльник ему не знаком. Он, наверное, и впрямь своей крови никогда не видел и удивился, что она у него не голубая. Не удивительно, что сейчас Бави неосознанно злился на друга и завидовал ему:

- А мне уже нет. – шепнул Бави.

Но вдруг взгляд Лояла стал привычно-высокомерным, его рука перестала дрожать, он будто бросил Бави вызов. Спокойно сев на табуретку, альбинос выжидающе застыл и больше не сопротивлялся. «Давай. Режь, сколько хочешь, если от этого тебе полегчает». Бави не понял, произнёс ли Лоял это вслух, или передал телепатический сигнал, или это рыжий сам прочитал в его глазах.

На этот раз нож более плавно, медленно скользнул по коже альбиноса, оставив тонкую косую полоску. Сразу же проступила кровь. Лоял даже не вздрогнул. Как будто понял всё и поддался. Третий порез, четвёртый…

*******

Он не задавал вопросов, молча доел оставшиеся таблетки. И сидел в каком-то сладком оцепенении, пялясь в противоположную стену. Не моргнуть, не шевельнуться не хотел и не мог. И такое впечатление захватило, что ни рук, ни ног у него, в принципе-то, и нет – ничего нет. Нет ни Бави, который теперь сидит рядом, опустив голову на плечо друга, ни крови, которой залит весь стол, ни самого стола, ни кухни…. И его, кстати, тоже нет. Есть только величественное всеобъемлющее «НИЧЕГО». И всё, что принято называть мыслями, вещами, движениями – это лишь часть того единого НИЧЕГО. Как тесто. Всё смешивается, сминается в однородную бесформенную массу. Становится одновременно и тесно и слишком просторно. СЛИШКОМ. Потому сидишь и боишься шевельнуться, что бы по неосторожности не поломать это поглотившее тебя НИЧЕГО. И твоя жизнь, и боль, и обиды уже как будто не твои, а совершенно постороннего, незнакомого даже человека:

«Что теперь с нами будет?»

«Мы уснём» - вроде бы отвечает Бави.

«А потом?»

«Проснёмся, наверное. И будет плохо»

«Почему?»

«Потому что просыпаться всегда плохо. Каждое утро. Каждое новое утро»

Лояла растолкала пожилая соседка. Он так и уснул за кухонным столом. Первые несколько минут после пробуждения альбинос не понимал ни где находится, ни кто он сам такой. Бави уже успел куда-то убежать. Раннее утро. Соседка говорила без умолку, всё суетилась вокруг Лояла и причитала. Наверное, она первая, кто зашёл на кухню и обнаружил за перемазанным кровью столом молодого человека с изрезанными руками. Ахуй – вполне адекватная реакция в данном случае.

Этим же вечером Бави встречался с «коллегами». Хромой, весь поломанный, с опухшим лицом. Каждая косточка болезненно ныла при новом шаге. Но отлёживаться дома и в своё удовольствие зализывать раны он не мог, не то у него сейчас положение, каждая минута на счету:

- Фига. Ржавый, кто это тебя так отмудохал? – насмешливо поинтересовался долговязый парень, состоящий в его шайке.

- Да там это…

- Короче слушай! Есть одно дело. Косарей на сорок выйдет. Твои – тридцать процентов, как всегда.

Бави изумлённо захлопал ресницами:

- Так это двенадцать штук что ли?

- Если проканает. – кивнул их общепризнанный главарь. – работаем по наводке. Один кент тачку вчера свою продал, так что при деньгах. Адрес позже дам. Живёт то ли один, то ли с чувихой – это когда как. Вот только по разному выйти-то может, а брать надо сегодня по любому, пока лавэ не промотал. Так что вероятны крайности.

- Чего? – Бави не поверил своим ушам. – ебанулись что ли?!

- А что?

- Э, зассал?

- На мокруху не пойду. – твёрдо заявил рыжий.

Он понятия не имел до этого момента, что его приятели – относительно безобидная кучка несовершеннолетних домушников - могут решиться на убийство. Среди них он был самым младшим – шестнадцать лет, но отношения у всех были на равных.

Его отказ, само собой, подействовал на остальных негативным образом, настроив против того, кто не в деле. Один из парней вдруг схватил Бави за воротник и подтянул к себе:

- Слышь, Ржавый, ты вообще с нами, или против нас? – угрожающе прошипел он. – или тебе деньги уже не нужны? А?

Нужны. Очень нужны. Но только не таким путём. Через эту крайность Бави переступить не мог. Он не вырывался, строго глядя товарищу в глаза. Сейчас рыжего действительно было сложно запугать, ведь ничего более страшного чем то, что сулил ему конец недели – быть уже не может:

- Ну хорош, эй. Отпусти его. – убедительно попросил главарь, и его просьба незамедлительно была выполнена. - Ржавый, ты же в доле. Мы тебя никогда не обижали вроде. Ты шустрый, ты нам нужен.

- Да уж, парень. Не дури.

- Голимое дело. Я пас. – раздражённо ответил Бави.

Ещё есть время что-нибудь придумать, но на убийство он не пойдёт. Уже развернулся, что бы уйти и с этими людьми больше не связываться, а в спину предупреждение:

- Эй, Ржавый, заложишь – пришьём.

«Очень надо. Своих проблем по горло. Кстати, ребят, меня вероятнее всего убьют в конце недели, круто, а?»

*******

Пятница и суббота пронеслись в одночасье. Бави обошёл всех знакомых с просьбой о займе, даже к Ингу хотел обратиться за помощью, ибо ситуация была экстренной, но так и не смог на него выйти. Никто точно не знал, где сейчас находится революционер. Залёг на дно. Так, скребя по сусекам и клятвенно обещая вернуть всё в кротчайшие сроки, Бави увяз в новых долгах, подписываясь без разбора под любые условия, но нужной суммы набрать не удалось. Да что там – и четверти долга не было. А в голове перекати-поле, нет больше идей, нет даже гипотетических вариантов и его самого уже нет. На полном серьёзе. Ведь вечер воскресенья. А может всё верно? Ну то есть он заслужил это и теперь должен принять как данное без соплей, без сожалений, без фееричного посыпание пеплом головы и бестолковых извинений. И уж если откровенно говоря – он в своей жизни прилично напакостил. Интересно только – неужели всё то, что он успел наворовать приравнивалось к сумме нынешнего долга за дурь? Всё, ведь, идёт по кругу, и вот он – час расплаты. Но в его ситуации расплатой будет жизнь. Верилось с трудом, что он действительно украл так много. Бави догадывался, конечно, что жизнь стоит дорого, но сам не заметил, как продешевился, растратившись по мелочам. В детстве – пирожки из супермаркетов, затем кошельки из карманов зазевавшихся прохожих, с недавнего времени имущество из чужих квартир. Но того требовали обстоятельства! Он же никогда не брал лишнего – только необходимое, что бы не сдохнуть с голода. «И снова оправдания? Сколько можно себя жалеть, слабак?» - смеётся голос в голове.

Хватит ли теперь у него смелости безропотно склонить голову под топором палача? Не улыбает, конечно, перспектива, но делать-то действительно больше нечего…

Хотя… Лоял же. Бави никогда не расценивал своего «богатенького друга», как такового, временами даже о его титуле забывал. Но сейчас же ЧП! Почему бы не воспользоваться помощью? Последний шанс ведь.

- Бави, мне надоело спонсировать зависимость Айны. – холодно ответил Лоял, вогнав рыжего в оцепенелый ступор. – я даю тебе деньги на еду, а ты всё спускаешь на неё. Я люблю Айну, поверь, но пора бы и тебе уже перестать способствовать тому, как она медленно себя убивает.

- Я последний раз прошу, честно. Я всё верну, и… да просто случай-то экстренный. – нервно тараторил Бави, продолжая настаивать.

Его ошибкой было то, что он не удосужился вырисовать Лоялу полноценную картину сложившихся обстоятельств. Зная, в каком они с Айной положении – Лоял без сомнений и особняк бы свой заложил, но уберёг их от смерти:

- Нет. – твёрдо повторил альбинос, пологая, что Бави клянчит на очередную дозу. – мне не жалко денег, не думай. Мне жаль Айну. Её нужно спасать, а не идти на поводу. Я бы оплатил лечение в наркологической клинике, всё бы взял на себя, если бы ты только уговорил её. Она твоя сестра. И только к тебе, возможно, прислушается.

- Мне нужны деньги сейчас!! – вдруг сорвался Бави на отчаянный крик.

Лоял застыл подобно каменному изваянию, поражённо глядя на друга. Ещё никогда он не сталкивался с такой пылкой и яростной агрессией в свой адрес со стороны рыжего. Сейчас, в его глазах – Бави самого будто мучила невыносимая ломка, и это вызвало отвращение:

- Бави.

- Чего? Чего «Бави»?! Хорошо блять тебе! Да что там – у тебя же вообще всё всегда заебись!! Ты нас никогда понять не сможешь! Ты из другого мира! Пиздуй тогда обратно в свою сказку, херова принцесса!

Лоял по обыкновению сохранял ледяное спокойствие, укоризненно наблюдая за истерикой рыжего. И молчал, выслушивая оскорбления в свой достопочтенный адрес. Впрочем, как всегда. А эта пижонская рожа-кирпичом бесила Бави ещё пуще. Будто белобрысому вообще насрать, что его друг вот сейчас перед ним распинается. Чёртова его «благородная» осанка – ну точно палку ему в жопу засунули. Уж прости, Лоял, но ты попал под горячую руку.

Воспитанно дождавшись, пока Бави выскажется, альбинос развернулся и ушёл, не обронив ни слова на прощание. А что вообще тут сказать-то можно? Обиделся ли он, или же благоразумно решил предоставить другу возможность прийти в себя – в любом случае уйти сейчас было действительно лучшим для него вариантом. Бави же воспринял всё по-своему. В его понимании Лоял отвернулся, бросил его и Айну:

- Вали, вали! Правильно!

Рыжий торопливо пошагал в противоположную сторону, удручённо ссутулившись и спрятав руки в карманах протёртых джинс. Со всей дури пнул встретившуюся на пути заполненную до краёв урну, та с грохотом покатилась по асфальту, обильно удобрив его гниющим мусором. Легче не стало. Вообще ни разу.

*******

Перед подъездом общежития Бави долго курил. Четыре сигареты за десять минут. И не лезет уже, каждая затяжка провоцирует тошноту, но служит предлогом оттянуть время. Воздух стал тяжёлым, заряженным надвигающейся майской грозой. Слишком быстро стемнело. Тишина. Жизнь вокруг будто застыла.

Сердцу тесно в грудной клетке. Гнетёт двусмысленное затишье перед бурей. И погода и душа в ожидании катастрофы. Начали падать первые крупные капли, оседая на пыльной дороге. Одна вдруг щёлкнула по носу, выдернув Бави из забвения. И вроде бы смирился уже, но, тем не менее, никак не шагнёт вперёд. Он решил – ещё одна и двину.