КЕЛЕГОРМ И КУРУФИН В НАРГОТРОНДЕ

Чтобы достичь Нарготронда, Келегорм и Куруфин должны были, как позже ‘Турин, сначала пройти через леса земель Нарготронда, затем - мимо лугов, пашен и садов, прежде, чем перед ними распахнулись огромные врата из тяжёлого камня. За ними начинаются тёмные извилистые коридоры, ведущие в тронный зал с высокими сводами и фонтаном [38].

Келегорм и Куруфин вместе со многими из своего народа [4], увеличившего силу Нарготронда [35], живут в его чертогах [4]. Говорится, что лучше бы они отправились к родичам на Химринг и Аглон [193], соединив свои войска с войсками Маэдроса и Маглора. Но они остаются в королевстве Финрода.

Келебримбор поселяется в Нарготронде как беженец [49] - беженцами, потерявшими земли в войне, приходят сюда и Келегорм с Куруфином. Но Финрод не только принимает братьев - он выделяет им часть своих обширных владений. ‘На первой карте к «Сильмариллиону» часть земель Финрода к северо-западу от собственно Нарготронда отмечены как владения Келегорма и Куруфина [217]. Из беженцев, нашедших приют в Нарготронде, или гостей его короля они превращаются в лордов подвластных Финроду земель. ‘Келегорм и Куруфин и позже, в разговоре с Лютиэн, представятся лордами Нарготронда [122] (в этом разговоре им нужно будет не вызвать подозрений - следовательно, они скажут о том же положении, которое занимали при короле Финроде). ‘На западе владения сыновей Феанора почти доходят до Неннинга, на котором стоит Эгларест [217]. Быть может, в эту пору Келегорм и Куруфин встречаются и общаются с фалатрим Кирдана.

В пещерах над Нарогом есть оружейни [1], где может трудиться Куруфин. Возможно, среди сокровищ Нарготронда есть не только ‘принесённые Финродом из Валинора [1], но и созданные руками Куруфина. ‘Есть в Нарготронде и учёные [38], с которыми также могли беседовать и обмениваться знаниями Келегорм и Куруфин.

У братьев есть охотничьи собаки, скорее всего, гончие («hounds») [4], и временами они охотятся - не только на диких зверей, но и на искажённые создания, особенно после того, как ‘Саурон спустя два года после Дагор Браголлах захватывает Тол-Сирион [35]. Келегорм так часто охотится с Хуаном на волколаков, что позже ‘сауроновы стаи будут бояться Хуана как смерти [122]. Для этого в то время Келегорм должен был выезжать не только на ‘Талат Дирнен, Хранимую Равнину, где в лесах и полях несут дозор лучники Нарготронда [4], но и за её пределы. ‘C убитых волков братья снимают шкуры и головы [122]. Подобные трофеи не особенно красивы, однако они могли служитьсвидетельством побед над врагом. Такими охотами, несомненно, были спасены многие жизни.

Келегорм вооружён тисовым луком с золотой тетивой, а среди его стрел есть хотя бы одна стрела гномьей работы, загнутая крючком [41], скорее всего, из оружеен Нарготронда. Вряд ли Келегорм хранил какие-либо стрелы в течение десяти лет, со времени Дагор Браголлах до своего изгнания из Нарготронда. Вот ‘кольчуга Куруфина [41] - вероятно, и Келегорма - могла быть выкована и ранее.

В Нарготронде не позднее времени похода Финрода и Берена за сильмариллом (скорее всего, раньше) становится известно, что Аглон вновь в руках сыновей Феанора [187]. Таким образом, Келегорм и Куруфин знают об этом, и до них доходят известия об их братьях.

Келебримбор, живя в Нарготронде, со временем всё сильнее любит Финрода [49] - видимо, потому, что всё лучше узнаёт его.

К тому времени, когда Берен приходит в Нарготронд [20], Келегорм и Куруфин обретают большое влияние в королевстве [4]. Вероятней всего, это связано с тем, что братья владеют собственными землями и с их участием в обороне Нарготронда; возможно, и с тем, что его жители, близко познакомившись с Келегормом и Куруфином, по достоинству оценили их таланты - но нет причин считать, что они сами в это время стремятся к власти. Нет, ‘Келегорм и Куруфин ведут себя как друзья Финрода, помогая ему в любой нужде [4] - до тех пор, пока ‘в 465 г. П.Э. в Нарготронде не появляется Берен [20].

Финрод понимает, что Келегорм и Куруфин будут противодействовать походу за сильмариллом, как только узнаёт о цели Берена, так как ‘Клятва сыновей Феанора пробудилась и будет вести их [4]. Финрод предупреждает Берена, что сыновья Феанора убьют его, даже если он достигнет цели [116]; немного позже примерно то же скажет и Келегорм [20].

Предупредив Берена, Финрод заключает: «Всё же я скован своей собственной клятвой; и так мы все попали в одну сеть» [4]. «Мы все» - то есть сам Финрод, Берен, Келегорм и Куруфин. Таким образом, Финрод считает ситуацию безвыходной: он не может не помочь Берену в силу своей клятвы, Келегорм и Куруфин - не могут не помешать ему в силу своей, Берен не может отказаться от замысла получить сильмарилл, так как и он дал обет Тинголу. Оценивая их действия - нужно не забывать и об этой безвыходности.

Поскольку Финрод рассказывает Берену, что в Нарготронде ныне живут Келегорм и Куруфин [4] - видимо, до этого с Береном они не встречаются.

Когда Финрод обращается к своему народу, объявив, что обязан помочь сыну Барахира, и прося помощи у военачальников Нарготронда [4], народ воодушевляется, готовый к бою, и громкими возгласами поддерживает Финрода. Но среди собравшихся встаёт Келегорм – гордый, с горящими глазами, волосы ярко блестят [116] - и выхватывает меч [4]. Видя его суровое непреклонное лицо, все умолкают [116] – то есть жители Нарготронда поражены выражением его лица даже больше, чем обнажённым мечом. Похоже, они привыкли видеть Келегорма совсем иным.

Он восклицает:

«Будь это враг или друг, или демон Моргота, эльф или дитя людей, или любое другое живое существо в Арде, ни закон, ни любовь, ни союз сил преисподней, ни мощь валар, никакая иная сила чар не защитят его от преследующей его ненависти сыновей Феанора, если он возьмёт или найдя, удержит у себя сильмарилл» [4].

Так, с повторения начала Клятвы, начинается речь Келегорма - ‘длинная и неистовая [116], прозвучавшая с такой же силой убеждения, как призыв Феанора к Исходу [4]. По «Лэ о Лэйтиан», Келегорм предрекает войну между друзьями, вызывает видения гибнущего, залитого лужами крови Нарготронда - если его войско отправится с Береном - и возможной битвы, горя и разрушений в Дориате, где правит великий Тингол, если тот получит сильмарилл. От речи Келегорма жителей Нарготронда охватывает тёмный страх - и гнев [116].

Куруфин, продолжив речь брата, запечатлевает в уме жителей Нарготронда [116] эти мысли, чувства и образы. ‘Он также вызывает видения войны и гибели Нарготронда, говоря c той же силой, подобной силе речей Феанора в Тирионе, хотя и более спокойно [4].

Келегорм и Куруфин, в сущности, говорят об одном - но по-разному: Келегорм произносит пламенную речь, способную вызвать сильные чувства - которые, однако, скоро могли остыть; более спокойная речь Куруфина не так опьяняет, зато сильно врезается в память. ‘Своей речью Куруфин так запугивает жителей Нарготронда, что они не выйдут в открытый бой до прихода Турина [4]; в «Лэ о Лэйтиан» также говорится, что нарготрондцы так долго не выйдут в открытый бой именно из-за слов Куруфина, из-за страха, посеянного его искусством [116] красноречия.

Они запуганы – но не ложью и не иллюзией. ‘Когда войско Нарготронда, отрёкшись от скрытности, открыто выступит в бой, оно будет разбито, и Нарготронд падёт [125] - примерно то же могло бы случиться и при его более раннем выступлении. ‘А когда Тингол получит сильмарилл, это в самом деле принесёт войну, разрушение и горе в Дориат - вначале от гномов, затем от самих сыновей Феанора [45]. Речи братьев не являются предсказанием: ‘Келегорм называет войну в Дориате лишь возможной, предполагаемой [116], не скрывая от нарготрондцев, что этого может и не случится. Просто именно такой ход событий – гибель всех ушедших за сильмариллом и месть Моргота Нарготронду или, в случае немыслимой удачи, вызванная Клятвой война между эльдар – был самым вероятным. Однако то, что жители Нарготронда послушали Келегорма и Куруфина, не отвратит ни одного из предречённых зол.

Братья также клянутся: даже если цель похода будет достигнута, они убьют любого, кто сохранит сильмарилл или передаст его кому-то, кроме них самих [20]. Они не пытаются здесь же, в Нарготронде, напасть на Берена и так исполнить свою Клятву – ныне он не владеет сильмариллом, а лишь хочет получить его, и у Келегорма с Куруфином нет причин верить в успех его замысла.

Жители Нарготронда, за исключением Эдрахиля и ещё девяти воинов, из-за речей Келегорма и Куруфина отрекаются от Финрода. Из-за проклятья Мандоса у братьев зарождается чёрный замысел - послать Финрода одного на смерть [4] (другой замысел - если удастся, захватить трон Нарготронда [4] - возникнет позже [20]). Замысел погубить принявшего их Финрода, к которому братья до того относились по-дружески, возникает в то время, когда народ Нарготронда его уже отверг. Так что их замысел в это время не приводит к каким-либо действиям против Финрода, разве что к бездействию – но отражается на дальнейших поступках Келегорма и Куруфина. Когда же Келегорм и Куруфин произносили свои речи - ими двигала Клятва.

Ради её исполнения, как кажется, Келегорм и Куруфин должны бы не просто мешать другим взять сильмариллы, но сами пойти на Ангбанд отвоёвывать их у Моргота. Однако они, потерпев поражение в Дагор Браголлах и видя мощь Ангбанда, ‘не желают добывать сильмариллы ни в войне, ни хитростью, пока в их руках не будут собраны все силы эльфийских королевств [4]. Речь идёт не обязательно о власти во всех королевствах - возможно, и о союзах. Итак, у них есть два плана возвращения сильмариллов (возможно, один из них принадлежит Келегорму, другой - Куруфину). Первый - военная победа над Морготом, достичь которой, как считают Келегорм и Куруфин, возможно только всеми войсками эльдар - как нолдор, так и синдар. Что до плана вернуть сильмариллы хитростью - судя по тому, что для этого Келегорм и Куруфин также считают необходимым собрать все войска эльдар, вероятно, эти войска должны отвлекать силы Ангбанда, пока сыновья Феанора будут забирать Камни у Моргота. Так, власть в Нарготронде Келегорм и Куруфин пожелают захватить также ради победы над Морготом и исполнения Клятвы.

По «Сильмариллиону», когда Финрод уходит, передав венец Ородрету, Келегорм и Куруфин, не говоря ни слова, усмехаются и покидают чертог [4]; по «Серым анналам», Келегорм обращается к Финроду, когда Эдрахиль вызвался идти с ним и предложил отдать корону Ородрету [20] – то есть чуть раньше. Таким образом, противоречие между этими версиями снимается, если допустить, что вначале Келегорм говорит с Финродом, а уже после его ухода молча покидает чертог – и что замысел отправить Финрода на смерть вначале зародился только у Куруфина.

Келегорм говорит Финроду:

«Знай, что твой поход напрасен; даже если вы достигнете цели, это ни к чему не приведёт. Мы не допустим, чтобы ты или этот человек хранили или отдали кому-то сильмарилл Феанора. Скорее все наши братья придут убить тебя. А если его получит Тингол, мы сожжём Дориат или умрём, пытаясь это сделать. Ибо мы дали Клятву» [20].

В это время Келегорм вовсе не собирается отправлять Финрода одного на верную смерть, а, напротив, пытается удержать от похода, который приведёт его к гибели – если не от рук слуг Моргота, то от рук сыновей Феанора, которых Клятва побуждает ‘преследовать даже друзей [4, 14]. Келегорм вовсе не хочет нападать на Финрода – иначе не предупреждал бы его - и не готов биться с ним, даже если Финрод встанет на пути Клятвы. Это видно из того, что в его предупреждении первое лицо («мы не допустим», «мы сожжём… или умрём», «мы дали Клятву») однажды сменяется третьим: не «мы убьём тебя», а «наши братья придут убить тебя». Сам Келегорм готов - если того потребует Клятва - воевать с синдар Дориата, но не с Финродом (и, как видно, считает, что Куруфин настроен так же - «наши братья», а не «мои»). Он действительно относится к нему как к другу. Однако из слов Келегорма видно и то, что он едва ли стал бы мешать другим сыновьям Феанора напасть на Финрода. Возможно, он не считает возможным остановить своих братьев, не нападая на них самих.

Финрод отвечает, что он также сдержит свою клятву, продолжает: «Храни и ты свою, пока не знаешь больше», и предсказывает, что ни один из сыновей Феанора не вернёт себе сильмариллов до конца мира. Не попадёт в их руки и тот, за которым идёт он сам и который будет вырван у Моргота, а сыновей Феанора поглотит их Клятва. При этом Финрод называет Келегорма «the fell» [20] («Свирепым», «Беспощадным») - Келегорма, который некогда прозывался Светлым, «the fair» [25]; Келегорм в это время уже не тот, что прежде. Иначе он не мог бы чуть позже при встрече с Лютиэн поступить так, как он поступит. Верность Клятве он сохранит, несмотря на услышанное предсказание, которое вскоре начнёт сбываться (сильмарилл будет вырван у Моргота [4], как и предвидел Финрод [20]) – то есть, видимо, зная, что Клятва в конце концов его погубит.

После слов Финрода и его ухода Келегорм и мог начать желать ему гибели – так как с его точки зрения должно представляться лучшим, чтобы Финрода убили враги, а не братья Келегорма.

То, что Финрод уходит лишь с десятерыми спутниками на верную смерть - первое зло, случившееся вследствие Клятвы, после первой неудачной попытки сыновей Феанора предотвратить это зло путём убеждения. Речи Келегорма и Куруфина, лишившие Финрода поддержки Нарготронда, нисколько не помогут им вернуть сильмариллы. Клятва впервые не только ‘ведёт их - но и предаёт, как предсказывал Мандос [15].

Зная, что в силу Клятвы походу должен противодействовать любой из сыновей Феанора (тем более что Келегорм предупредил Финрода о возможном нападении всех своих братьев [20]), Финрод, ‘уходя с Береном, выберет западный путь в Ангбанд (вблизи Тол-ин-Гаурхот), а не восточный (тропой между Эред Горгорот и Дориатом, и далее через Аглон) потому, что за дорогой через Аглон следят сыновья Феанора [187]. Он предпочтёт опасность попасть в руки Саурона опасности схватки своего отряда с феанорингами - схватки между друзьями и родичами.

По одной из ранних версий, Финрод с Береном уходит тайком - Келегорм лишь позже выяснит, в чём заключается их миссия, и отправится выслеживать их [218]. Но избежать столкновения с феанорингами таким образом можно было бы лишь в том случае, если бы заранее планировался поход вдвоём или с малым отрядом верных. Призвать на помощь войско так, чтобы об этом не узнали Келегорм и Куруфин, вассалы которых составляют немалую часть этого войска, конечно, было невозможно.

Братья по-прежнему обладают большим влиянием, ‘склонив к себе сердца народа Нарготронда [4]. Возможно, поэтому Келегорма в этот период именуют ‘самым могущественным из принцев нолдор [4] (именно Келегорма - в этой фразе речь идёт о том, чтобы ‘Тингол отдал Лютиэн в жёны самому могущественному из принцев нолдор [4]). Ведь он вместе с Куруфином фактически правит ‘самым обширным из королевств нолдор [27]. Ородрет не сможет им противостоять [4], то есть у него - лишь корона Нарготронда, но не власть. Поскольку самый могущественный - Келегорм, а не Куруфин, отсюда видно и его главенство по отношению к брату как старшего.

Келегорм и Куруфин не оспаривают власть Ородрета открыто и редко появляются в тронном зале (Куруфин скажет, что они не привыкли стоять в нём [219]), но в дни между уходом Финрода и встречей с Лютиэн ‘держат между собой тайные советы [122] - видимо, касающиеся управления Нарготрондом или ведения войны.

Эльфы Нарготронда из-за страха, внушённого им речами Куруфина, держатся скрытно, преследуя всех пришельцев из засад, пользуясь чарами и ядами и невзирая даже на родство [4] (полагаю, Куруфин не стремился добиться такого эффекта, но он его добился). Сами Келегорм и Куруфин врагов по-прежнему не избегают. ‘Когда в эльфийских землях (в том числе и землях Нарготронда) появляется множество волков, посланных Сауроном [4] (то есть не обычных волков, а волколаков, гаурхот), ‘братья выезжают на охоту на Талат Дирнен, Хранимую Равнину [4].

Перед этим Куруфин говорит Келегорму:

«Не нравится мне это, мой добрый брат. Что за козни тьмы это предвещает? Здесь бродят эти тёмные создания - мы должны скорее прекратить это! Поохотимся, убивая волков - моё сердце насладилось бы этим». Затем он, наклонившись, шепчет Келегорму, что Ородрет - медлительный олух, а король давно ушёл, и вестей о нём нет, и продолжает: «По крайней мере, тебе было бы полезно знать, мёртв он или на свободе. Собери своих, построй их и затем объяви: «Я иду на охоту». Решат, что ты печёшься единственно о благе Нарога («…men will think that Narog's good ever thou heedest» [122]). Но в лесу мы можем разузнать, что случилось; и если, по милости слепой судьбы, он вернётся назад по безумной тропе, и он несёт сильмарилл… мне нет нужды говорить больше. Но только у тебя - у нас - есть право на Камень Света. Можно завладеть и троном. Наш Дом - старший по крови.» Келегорм молча выслушивает брата [122].

Разговор, видимо, происходит в Нарготронде. Первые слова Куруфина отчасти вызваны желанием скрыть свои планы от тех, кто мог слышать его (это видно из того, что он вскоре переходит на шёпот), а отчасти - действительным беспокойством из-за появления волколаков у Нарога и желанием пресечь возможные козни Саурона: ‘как будет видно из его слов, для него будет важно узнать от Лютиэн не только о судьбе Финрода, но и о причине странного поведения волколаков [122]. «Ever» и «heedest» во фразе «…men will think that Narog's good ever thou heedest» [122] позволяют заключить, что задуманная Куруфином охота действительно должна была послужить благу Нарготронда - но не только ему, как должны подумать, а ещё и иным целям. Эти цели Куруфин предпочитает скрыть даже от собственных воинов, видимо, полагая, что и они могут осудить его.

Нелестная характеристика Ородрета, вероятно, связана с тем, что сам он до сих пор не пытался узнать что-то о Финроде или о волках - то есть Куруфин высказывает своё мнение не об Ородрете как личности, а о его поведении в данной ситуации. Иное сделало бы эту реплику бессвязной, не имеющей отношения к сказанному ранее и после.

Мысль напасть на Финрода, если он возвращается с сильмариллом, Куруфин не договаривает и тут же начинает напоминать Келегорму о праве на Камни и старшинстве Дома Феанора. Несомненно, Келегорм и так помнит об этом; Куруфину нужно не напомнить забытое, а убедить брата, как прежде он убеждал жителей Нарготронда.

Судя по этому разговору, замысел захватить власть в Нарготронде принадлежит Куруфину и, скорее всего, возникает лишь сейчас; если же Куруфин задумывался об этом и раньше, то не выказывал этого. Он и теперь высказывается осторожно, убеждая и словно ожидая возражений. Келегорм не возражает, но и не поддерживает брата - похоже, ему нужно обдумать услышанное.

Из слов Куруфина видно, что сейчас он считает успех миссии Финрода вполне возможным - он даже не предполагает плена, но либо гибель в попытке добыть сильмарилл, либо даже возвращение с ним из Ангбанда: «dead he is or free» [122]. Возможно, поведение волколаков навело его на мысль, что произошло нечто важное и необычное.

Куруфин очень взволнован - происходящим, тем, что собирается совершить или опасностью разоблачения - так что говорит довольно сбивчиво и даже оговаривается: «только у тебя есть право…». Возможно, эта оговорка связана с желанием Куруфина, чтобы сильмарилл забрал именно Келегорм?

Келегорм собирает могучее войско, последовав совету Куруфина. Братья собираются охотиться на сауроновых волков, и сборы их шумны и веселы («with merry din»). Вооружившись луками и копьями, они садятся на коней ещё до восхода солнца [122]. Келегорм берёт с собой стаю волкодавов с Хуаном во главе, Куруфин - также охотничьих псов [4].

Три дня они скачут лесами и холмами, охотясь на волков Саурона. Многих волколаков сыновья Феанора убивают, снимая с них шкуры и головы, другие спасаются бегством [122].

Келегорм и Куруфин останавливаются на отдых у западных границ Дориата [4], намереваясь продолжить истребление волков позже (так как они прервут охоту [4], а не завершат её). Тогда Хуан замечает скрытую плащом Лютиэн [4]. Она пытается бежать, но ей это не удаётся: Хуан не ведает сна, и Лютиэн не может зачаровать его [218]. Легко подняв Лютиэн, он приносит её к Келегорму, который при виде «добычи» спрашивает:

«Добрый Хуан, ответь, что ты такое принёс? Деву из тёмных эльфов, призрака или майа («fay»)? Не на них мы сейчас охотимся» [122].

Возможно, вопрос Келегорма не является риторическим - ведь ‘он знает языки всех животных [25], и Хуан мог бы действительно ответить ему, не пользуясь особым даром речи.

Из всех, кто встречался с Лютиэн, её чары и заклинания не действовали только на Хуана [122] - Келегорму же волшебный плащ мешает увидеть её по-настоящему, и вначале ‘он видит лишь нечто странное, чего никогда прежде не видел [122] - даже спрашивает не «кого ты принёс», а «что». Затем он, видимо, всматривается в «добычу», почти мгновенно анализирует увиденное и различает черты эльфийки из мориквенди, майа и призрака - Лютиэн в самом деле создала некую иллюзию, но Келегорм, скорее всего, подозревает в ней вражеский морок наподобие ‘того, что изображал жену Горлима Злосчастного [4].

Поняв, что перед ней - принц нолдор и враг Моргота, Лютиэн называет своё имя и сбрасывает плащ [4]. Имён охотников она пока не знает - они лишь после назовутся лордами Нарготронда [122]. Вероятно, то, что Келегорм и Куруфин - принцы нолдор, можно было понять по их виду (скажем, украшениям или гербам); а раз принцы нолдор - то и враги Моргота. ‘Келегорм видит её - прекраснейшую из всех Детей Илуватара [4] (во всяком случае, среди женщин). Красота её подобна вешнему рассвету [178], бликам света на листьях деревьев, пению чистых вод, звёздам над туманной землёй. Серые глаза подобны вечеру, когда уже загораются звёзды [4], волосы, от которых исходит аромат цветов [122], темны, как сгустившиеся в сумерках тени, а лицо сияет светом [4]…

Узрев Лютиэн, Келегорм влюбляется в неё [4] - именно влюбляется, он очарован ею («enamoured» [4]), а не «возжелал её», ‘как Эол - Аредель [30]. Келегорм говорит с ней любезно, скрывая свои чувства [4], с улыбкой [122] - таким образом, владеть собой он умеет. ‘Он не говорит ни слова о том, что ему известно о Берене, цели его похода и обо всём, что этого касается [4]:

«О царственная дева, прекрасная госпожа, что заставило тебя совершать тяжкий путь в одиночку? Неужели Дориат постигли ужас войны и беды? Поведай нам! Тебя вела счастливая судьба - ты обрела друзей!» [122]. Также Келегорм предлагает ей загладить обиду [218] (от того, что принцессу Дориата поймал Хуан).

Он, как и Куруфин, не выдаёт себя ни словом, ни жестом. На вопрос, кто они, Келегорм отвечает: «Твои слуги, лорды Нарготронда, приветствуют тебя и молят спуститься в их холмы, забыв на время о бедах, чтобы обрести надежду и покой. Теперь поведай нам свою повесть» [122].

Пока Келегорму неизвестна судьба Берена и Финрода, и он, очевидно, не строит никаких коварных замыслов, а действительно приглашает Лютиэн отдохнуть в Нарготронде. Это понимает и Куруфин - иначе он не давал бы ему далее ‘советов, как обмануть Лютиэн [122], а мог положиться на самого Келегорма, которому хватило бы и красноречия и выдержки убедить её. Сейчас он скрывает правду либо ради того, чтобы произвести лучшее впечатление на Лютиэн (которая явно не обрадовалась бы, узнав о речах Келегорма и Куруфина в Нарготронде), либо в надежде выведать от неё что-то о судьбе Финрода.

Узнав из рассказа Лютиэн, что Берен в плену, Куруфин тихо, в сторону говорит Келегорму: «Теперь мы знаем весть о Фелагунде и знаем, зачем здесь рыщут создания Тху (Саурона)» [122], получив ответ на оба тревоживших его вопроса, ‘и советует - что ответить Лютиэн. Келегорм вновь прислушивается к его совету:

«Госпожа! Ты зришь, мы охотимся на бродячих тварей, и хотя наш отряд велик и силён, он не готов взять приступом темницу чародея и крепость на острове. Не наши сердца и не наша воля тому виной. Так что сейчас мы бросим охоту и вернёмся домой кратчайшей дорогой и там измыслим совет и помощь для страдающего Берена» [122]. Сыновья Феанора ничем не выдают своё отношение к Берену и его миссии, и Лютиэн едет с ними, ‘тревожась лишь из-за задержки - кони скачут не так уж быстро [122].

Так Келегорм из-за влюблённости, а ещё более - из-за советов Куруфина - идёт на настоящий обман. ‘Братья возвращаются в Нарготронд, где Келегорм и Куруфин, крепко схватив Лютиэн, отнимают её плащ («held her fast, and took away her cloak») [4]. Они держат обманутую принцессу в плену, ‘не позволяя ей выходить за ворота [4]. Хотя Лютиэн не сидит взаперти и ‘может присутствовать и на пиру, где льётся музыка [122], то есть в Нарготронде видят и слышат её, ‘не позволяют ей и говорить с жителями Нарготронда [4] - только с Келегормом и Куруфином. ‘Те же не прислушиваются к мольбам Лютиэн, и на вопросы она не получает ответа. Жители Нарготронда знают, что сыновья Феанора держат Лютиэн в плену, знают и о том, что они из-за Клятвы не хотят освобождать Финрода [122] - но ничего не предпринимают. ‘Келегорм и Куруфин и теперь обладают большим влиянием, которому не может противостоять Ородрет [4]. Он говорит нарготрондцам о крайней нужде Финрода, однако никто в Нарготронде не слушает его, но только Келегорма и Куруфина [122]. Таким образом, то, ‘что Лютиэн не позволяют говорить с жителями Нарготронда [4] видимо, следует понимать не как её изоляцию, но как запрет жителям Нарготронда заговаривать с ней.

Считая, что у Берена и Финрода нет надежды спастись [4] (как видно из дальнейших событий, без помощи Лютиэн и Хуана надежды в самом деле не было), братья сознательно допускают гибель Финрода [4], то есть дожидаются, пока его убьют в Тол-ин-Гаурхот - ‘чего они желали ещё со времени ухода Финрода с Береном [4]. Так, вина Келегорма и Куруфина в гибели Финрода заключается не в речах, из-за которых он ушёл с таким малым отрядом (если бы Финрод двинул на Ангбанд войска Нарготронда, они, несомненно, потерпели бы поражение), а в том, что братья удерживали Лютиэн: приди она на помощь немного раньше, по-видимому, она успела бы спасти не только Берена, но и Финрода.

Удерживая Лютиэн у себя, Келегорм и Куруфин думают вынудить Тингола отдать её в жёны самому могущественному из принцев нолдор [4] - Келегорму. Любовь Келегорма к Лютиэн (а со стороны Куруфина - вероятно, стремление помочь брату обрести счастье) - не единственная причина, по которой они добиваются этого брака. ‘Они также хотят таким образом принудить Тингола к союзу, снова сделать свой Дом величайшим из Домов нолдор [20] и умножить свою силу [193]. С той же целью они стремятся захватить и королевскую власть в Нарготронде [20] - то есть открыто низложить Ородрета, не довольствуясь своим влиянием. При достижении их целей власть сыновей Феанора в самом деле стала бы беспримерной: к королевству Маэдроса прибавились бы все земли Нарготронда, к союзу с гномами Ногрода и Белегоста, истерлингами и лаиквенди Оссирианда - союз с Дориатом. Пусть Ородрет не обладает реальной властью и сам ждёт возвращения Финрода, пусть Келегорм с Куруфином уверены, что они будут гораздо лучшими правителями Нарготронда, отнять у него корону было бы отнюдь не добрым поступком. К счастью, фактически Келегорм и Куруфин этого не совершают.

Келегорм направляет посыльных к Тинголу, убеждая короля согласиться на его брак с Лютиэн [4]. О согласии Лютиэн речи не идёт - хотя ‘среди эльдар не бывало случаев, чтобы кто-то взял кого-то в супруги насильно, и принуждённый к такому отправился бы в Мандос [60], о чём, несомненно, знают Келегорм с Куруфином. Следовательно, Келегорм убеждён, что Лютиэн согласится выйти за него замуж по доброй воле - во всяком случае, после гибели Берена. При этом у Келегорма могло и не быть иллюзии, что Лютиэн может полюбить его: ‘эльдар не обязательно женятся по взаимной любви, хотя всегда по свободному выбору [11]. Его убеждение, что Лютиэн не отвергнет его, могло быть связано и с тем, что ‘она молит о помощи, плачет, говорит о своей нужде [122], а не приходит в гнев, не выказывает вражды или отвращения к Келегорму, несмотря на обман и плен.

Хуан часто приходит к Лютиэн и наконец придумывает, как ей помочь [4], действуя наперекор своему хозяину. ‘Лютиэн рассказывает Хуану о любви Барахира к собакам и Берена - ко всем животным [122], однако это само по себе не могло бы заставить пса отказаться от послушания Келегорму: ведь он тоже любит собак и ‘особенно - самого Хуана [4]. Главная причина его поступка - в том, что ‘Хуан честен душой и опечален пленом Лютиэн, то есть он помогает ей бежать [4] в основном из нравственных соображений. Отсюда можно заключить, что прежде Келегорм не совершал таких поступков, которых не могла бы принять честная натура Хуана. По-видимому, этот обман - первый в его жизни.

Именно помощь Хуана помогает Лютиэн вовремя добраться до Тол-ин-Гаурхот, уничтожить волколаков, одолеть Саурона и спасти Берена [4]. Так, вероятно, её встреча с сыновьями Феанора была предначертана и, несмотря на действия Келегорма и Куруфина, для Берена и Лютиэн явилась благом. ‘После Хуан возвращается к Келегорму [4]. Он хранит верность хозяину, и Келегорм принимает его - но они уже не любят друг друга так, как прежде [4]: как Хуана печалили поступки Келегорма, так что ‘он служит хозяину уже без охоты [41], так и Келегорма не могло обрадовать, что его пёс разрушил его замыслы. ‘И всё же, хотя Келегорм и разгневан, Хуан получает от него скудную похвалу и благодарность [41] - видимо, за уничтожение волколаков и изгнание Гортхаура.

В Нарготронд возвращаются освобождённые узники Тол-ин-Гаурхот и рассказывают обо всём, что произошло. Жители Нарготронда оплакивают Финрода, и поднимаются смятение и ропот [4]. Келегорм говорит к народу, пытаясь его успокоить, но безуспешно («no words of Celegorm could still» [4]); быть может, Келегорму вообще не очень удаются успокоительные речи. Куруфин на этот раз речей не произносит - то ли считает их бесполезными, то ли ему просто не дают слова. Братья теряют прежнее влияние, а ропот усиливается.

Часть нарготрондцев говорят, что ‘дева решилась на то, на что не решились сыновья Феанора [4], то есть упрекают их в трусости; ‘многие другие видят, что их поступок вызван не страхом, а вероломством (или предательством) («treachery»). Иные из нарготрондцев хотят убить Келегорма и Куруфина [4] и в их отсутствие призывают к такому убийству других:

«Идём! Убьём вероломных и неверных владык! Почему они укрываются здесь? Что они сделали, кроме того, что обратили род Финарфина в ничто, предатели, непрошеные гости-кукушки? Долой их!» [219].

Жители Нарготронда словно забывают, что ‘Финрода изгнали они сами, хотя и под влиянием речей Келегорма и Куруфина, что именно они нарушили присягу быть верными Финроду [4], которой сыновья Феанора, конечно, не приносили, и ‘не слушали Ородрета, когда он убеждал их, что Финроду нужна помощь [122]. С другой стороны, забывают они и ‘о войске, усилившем защиту Нарготронда, и об охоте Келегорма на волколаков [4] - мол, сыновья Феанора ничего не сделали, кроме того, что погубили род Финарфина…

Ородрет не допускает убийства Келегорма и Куруфина, лишь говорит, что отныне в пределах Нарготронда они не найдут ни пищи, ни крова [4]. Говорит он об этом жителям Нарготронда, также призывая их в раскаянии оплакать Финрода [219] (напоминая, что они сами не являются невиновными в его гибели). ‘Затем он велит привести к нему Келегорма и Куруфина, но привести невредимыми, с учтивостью, которую выказал бы Финрод [219], то есть запрещает не только насилие, но и неуважение по отношению к Келегорму и Куруфину.

Келегорм стоит перед Ородретом, не склонив головы, с презрительным видом, его глаза угрожающе сверкают. Стоящий рядом Куруфин держится тихо, улыбается, но смотрит настороженно и кладёт руку на рукоять кинжала [219].

Скорее всего, сыновья Феанора, понимая настроения в Нарготронде, ждут, что их сейчас попытаются убить - и готовятся защищаться. Но их не трогают, и Ородрет какое-то время молчит - так как ‘Куруфин смеётся:

«Ну? Зачем ты позвал нас, Господин Наместник? Мы не привыкли стоять в твоём зале. Давай, говори, если тебе что-то нужно от нас!» [219].

Он говорит так, словно не понимает, для чего бы Ородрет мог призвать их с Келегормом - хотя по его поведению видно, что это не так. Возможно, Ородрет молчит, ожидая от сыновей Феанора объяснений или оправданий - и Куруфин своим ответом показывает, что не намерен их давать.

Куруфин даже после гибели Финрода называет Ородрета наместником, а не королём, вместе с тем подчёркивая, что тронный зал - его. Учитывая, что ‘в послании Тинголу говорилось, что корону Нарготронда принял Келегорм [220], видимо, Куруфин признаёт за Ородретом власть лишь в тронном зале, а не в Нарготронде.

Ородрет требует, чтобы Келегорм и Куруфин оставили Нарготронд до захода солнца [41], отрекается от дружбы [195] и клянётся, что отныне между Нарготрондом и сыновьями Феанора будет мало любви [4] и здесь не примут никого из сыновей Феанора [41] - то есть решает изгнать Келегорма и Куруфина, даёт клятву не вступать в союз с сыновьями Феанора и не принимать никого из них в своём городе. Так действия Келегорма и Куруфина привели к результату, прямо противоположному тому, на который они рассчитывали: отныне сыновья Феанора не получат никакой помощи ни от Нарготронда, ни от Дориата, и к тому же лишатся тех воинов, что сражались за них раньше. Можно отметить, что Ородрет отказывается принимать в Нарготронде или поддерживать не только Келегорма и Куруфина, но и их братьев, однако не изгоняет из Нарготронда ни воинов сыновей Феанора (это можно видеть и в «Лэ о Лэйтиан Возобновлённой» [219]), ни Келебримбора. Как видно, его решение распространяется только на давших Клятву, и именно её он считает опасной для своего народа.

Услышав о решении Ородрета, Келегорм говорит: «Пусть так!», а Куруфин только усмехается [4]

По другой версии, братья в ответ на слова Ородрета говорят: «Мы это припомним» [219] - но едва ли говорят синхронно; видимо, и здесь говорит лишь один из братьев, а другой молчит.

Келегорм и Куруфин резко разворачиваются и быстро уходят [219] из зала, торопясь собраться - ведь ‘Ородрет велел покинуть Нарготронд до захода солнца. Оседлав коней и увязав свои вещи, они оставляют Нарготронд [219]. Обретя столь большую власть, добра они не собрали: для их вещей хватило двух коней, и тех они не отяжеляют - ‘кони будут мчаться быстро как ветер [219].

Никто не следует за ними, кроме верного Хуана: ни воины, прежде защищавшие Аглон, ни даже Келебримбор [4]. Он, потрясённый деяниями отца [49], отрекается от них и отказывается уходить вслед за ним в изгнание [4]. Так они расстаются: ‘Келебримбор остаётся в Нарготронде [50], по-видимому, до его падения. Вероятно, более всего его потрясла роль Куруфина в гибели Финрода - так как ‘Келебримбор любил его [49]. Судя по тому, что, уходя, ‘Куруфин только усмехнулся [4] - он и Келебримбору ничего не говорит: не требует следовать за ним, не обвиняет… Вероятно, потому, что любит своего сына и уважает его право поступать по-своему. Несомненно, для Куруфина тяжело не только сменить власть на изгнание, но и лишиться давних сторонников, тем более - расстаться с сыном, вероятно, навсегда. Но жители Нарготронда видят лишь его усмешку.

Недавно жители Нарготронда отреклись от своего короля [4]; теперь вассалы Келегорма и Куруфина так же отрекаются от своих лордов, отправленных в изгнание. Правда, они вовсе не шли навстречу верной смерти – но дорогу до Химринга, проходящую через Нан-Дунгортеб, никак нельзя было назвать безопасной, и не нашлось даже десяти эльдар, которые бы сопровождали изгнанников. Кто остался бы верен присяге Келегорму и Куруфину.

В ранних версиях Келегорму предназначалась роль Финрода. В этих версиях ‘Келегорм и Куруфин являлись основателями Нарготронда [213, 168], именно Келегорма спас в бою Барахир и получил от него в дар кольцо - которое в этой версии создано Феанором [107], и именно к Келегорму Берен приходит за помощью [221]. В итоге Келегорм помогает Берену - либо пытается замаскированным пробиться в Ангбанд вместе с Береном и другими, но их хватает Повелитель Волков - либо, оставшись в Нарготронде, маскирует Берена, даёт ему магический нож и проводников-нолдор [187]. В последнем варианте, привезя в Нарготронд Лютиэн, Келегорм помогает ей с маскировкой, но ничем более - из-за того, что все посланные с Береном нолдор были убиты [221]. Эта любопытная версия, в которой Келегорм неминуемо встал бы перед выбором между двумя клятвами - Клятвой Феанора и обетом роду Барахира, позже была отвергнута.

В другом в<