Категории: ДомЗдоровьеЗоологияИнформатикаИскусствоИскусствоКомпьютерыКулинарияМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОбразованиеПедагогикаПитомцыПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРазноеРелигияСоциологияСпортСтатистикаТранспортФизикаФилософияФинансыХимияХоббиЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Прочитайте фрагмент рассказа А.П. Чехова “Сильные ощущения”. Верен ли, с вашей точки зрения, афоризм “Доказать не значит убедить”? В чем проявляется талант убеждения?Между приятелями был у меня тогда один начинающий адвокат. <…> Как-то я лежал у него на диване и толковал о том, что нет неблагодарнее профессии, как адвокатская. <…> Мой же адвокат доказывал, что я молод еще и глуп и что я говорю мальчишеский вздор. <…> Я стоял на своем и продолжал доказывать, что убеждение сильнее всякого таланта, хотя, откровенно говоря, сам не мог точно определить, что такое именно убеждение и что такое талант. Вероятно, говорил я, только чтобы говорить. – Взять хоть тебя... – сказал адвокат. – Ты убежден в настоящее время, что твоя невеста ангел и что нет во всем городе человека счастливее тебя. А я тебе говорю: достаточно мне десяти – двадцати минут, чтобы ты сел за этот самый стол и написал отказ своей невесте. Я засмеялся. – Ты не смейся, я говорю серьезно, – сказал приятель. – Захочу, и через двадцать минут ты будешь счастлив от мысли, что тебе не нужно жениться. У меня не бог весть какой талант, но ведь и ты не из сильных. – А ну-ка, попробуй! – сказал я. <…> – Я знаю, – сказал он, – после моего опыта ты мне спасибо скажешь и назовешь меня спасителем, но ведь нужно и о невесте подумать. Она тебя любит, твой отказ заставил бы ее страдать. А какая она у тебя прелесть! Завидую я тебе. Адвокат вздохнул, выпил вина и стал говорить о том, какая прелесть моя Наташа. У него был необыкновенный дар описывать. Про женские ресницы или мизинчик он мог наговорить вам целую кучу слов. Слушал я его с наслаждением. – Видел я на своем веку много женщин, – говорил он, – но даю тебе честное слово, говорю, как другу, твоя Наталья Андреевна – это перл, это редкая девушка. Конечно, есть и недостатки, их даже много, если хочешь, но все же она очаровательна. И адвокат заговорил о недостатках моей невесты. Теперь я отлично понимаю, что это говорил он вообще о женщинах, об их слабых сторонах вообще, мне же тогда казалось, что он говорит только о Наташе. Он восторгался вздернутым носом, вскрикиваниями, визгливым смехом, жеманством, именно всем тем, что мне так в ней не нравилось. Все это, по его мнению, было бесконечно мило, грациозно, женственно. Незаметно для меня он скоро с восторженного тона перешел на отечески назидательный, потом на легкий, презрительный... Председателя суда с нами не было, и некому было остановить расходившегося адвоката. Я не успевал рта разинуть, да и что я мог сказать? Приятель говорил не новое, давно уже всем известное, и весь яд был не в том, что он говорил, а в анафемской форме. То есть черт знает какая форма! Слушая его тогда, я убедился, что одно и то же слово имеет тысячу значений и оттенков, смотря по тому, как оно произносится, по форме, какая придается фразе. Конечно, я не могу передать вам ни этого тона, ни формы, скажу только, что, слушая приятеля и шагая из угла в угол, я возмущался, негодовал, презирал с ним вместе. Я поверил ему даже, когда он со слезами на глазах заявил мне, что я великий человек, что я достоин лучшей участи, что мне предстоит в будущем совершить что-то такое особенное, чему может помешать женитьба! – Друг мой! – восклицал он, крепко пожимая мне руку. – Умоляю тебя, заклинаю: остановись, пока не поздно. Остановись! Да хранит тебя небо от этой странной, жестокой ошибки! Друг мой, не губи своей молодости! Хотите – верьте, хотите – нет, но в конце концов я сидел за столом и писал своей невесте отказ.
9. Познакомьтесь с рассказом Н.А. Тэффи «Ораторы». Подтвердите примерами или опровергните мнение автора. Кто-то выдумал, будто русские не любят говорить речи. На Западе, мол, где так развита общественная жизнь, каждый гражданин — прирожденный оратор. Увы! Это — неправда. Русский человек очень любит говорить — не разговаривать, а именно говорить, а чтобы другие слушали. Позовите какого-нибудь маляра, столяра, обойщика, спросите у него что-нибудь самое простое. — Сколько, голубчик, возьмете вы с меня, чтобы приклеить эту сломанную ножку? Если вы думаете, что он вам ответит цифрой, вы очень ошибаетесь. Он заложит руку за борт пиджака, повернется в профиль или в три четверти — как выгоднее для его красоты, — и начнет громко, веско, с красивыми модуляциями, повышениями и понижениями, следующую речь: — Это, ежели к примеру сказать, как вам требуется выполнить работу, к примеру скажем, приклеить ножку, или, например, там что другое, починка или прочее, то, конечно, надо понимать, что ведь, уж ежели делать браться, так нужно хорошо, а если худо, так уж это и нечего, и браться, значит, лучше не надо, потому что лучше совсем не берись, чем браться, да не сделать, потому с нашего брата тоже требуется... Если вы не прервете его, то он будет говорить до полного истощения своих и ваших сил. Никогда не допускайте человека «говорить». Пусть он разговаривает — и только. Иной человек, дельный и толковый, ведет с вами интересный разговор, отвечает по существу и вопросы задает умные — словом, разговаривает себе и вам на пользу, и окружающим на утешение, но достаточно вам постучать о стакан ножиком и сказать: — Послушайте, господа, какие интересные мысли высказывает Евгений Андреевич по поводу сегодняшней пьесы. И кончено. Евгений Андреевич моментально сорвется с цепи. Он уже не разговаривает — он говорит. Он уже не собеседник — он оратор. Он вскочит с места, покраснеет, заволнуется, извинится и понесет околесину: — Милостивые государи и милостивые государыни. Я, конечно, не оратор, но отношение современного общества к древнему искусству... т. е. древнего искусства к современному обществу... Словом, он для вас пропал. Он будет болтать, пока не иссякнет, а затем весь вечер просидит в углу сконфуженный и будет припоминать, сколько он сказал неудачных фраз, и мучиться стыдом и раскаянием. Из сострадания к нему самому не надо было позволять ему говорить. Но хуже всего, если вы соберетесь потолковать о каком-нибудь важном деле и начнете обсуждать его систематически, соблюдая очередь в высказываемых мнениях. Сначала, когда все галдят сразу, еще можно что-нибудь понять и до чего-нибудь договориться. — Послушайте, — орет один. — По-моему, лучше всего устроить благотворительный спектакль. — Надоели ваши спектакли. Просто у вас, верно, пьеса залежалась, так вот и хотите пристроить! — кричит другой. — Концерт! Концерт лучше устроить. — Просто устроить сбор в пользу какой-нибудь весенней лилии! — надрывается четвертый. Это ничего, что все они кричат зараз и все разное. В конце концов, они все-таки до чего-нибудь докричатся. Настоящая же беда будет только тогда, когда кто-нибудь вдруг предложит: — Позвольте, господа, нельзя всем говорить сразу. Назначим очередь. Я запишу желающих высказаться. Он запишет. Первым встанет Иван Петрович, который только что так мило-оживленно и толково предлагал устроить сбор в пользу цветка. Теперь он будет тянуть, сам не зная, что, мучиться, сам не зная, за что, и все будет стараться, во что бы то ни стало, закруглить фразу: — Милостивые государи и милостивые государыни, — скажет он, если даже среди присутствующих не найдется ни одной дамы. — Мы собрались под этой гостеприимной кровлей для обсуждения... мм-мя,.. мм-мя... интересного для нас вопроса... Все, конечно, сами знают, для чего собрались, но все понимают, что раз он записан и говорит в очередь, то он уже не человек, а оратор, и от него все нужно стерпеть. — Так что же, господа, — спросит какая-нибудь простая душа, когда оратор смолкнет, — концерт мы устраиваем или спектакль? — Позвольте, теперь очередь Сергея Аркадьевича. Сергей Аркадьевич встанет и приступит прямо к делу: — Милостивые государи и милостивые государыни. Для того, чтобы уяснить себе вопрос благотворительности, мы должны осветить его историческим фонарем. Пойдем смело в глубь веков и спросим тень мм-мя... мм-мя... тень Муция Сцеволы и мм-мя... мм-мя... Марка Аврелия... Когда они будут расходиться по домам, вспотевшие, утомленные, охрипшие и увядшие, кто-нибудь, самый добросовестный, спросит просто: — Ну, а как же, господа, быть насчет концерта? Устраивать, или лучше спектакль? — Да как вам сказать, — ответят равнодушно другие ораторы, — можно и концерт, можно и спектакль. Посмотрим, каких артистов легче будет достать. И тень Марка Аврелия кротко улыбнется из глубины веков. 10. Сопоставьте портреты лицейских профессоров Н. Ф. Кошанского (а) и А. И. Галича (б) в романе Ю. И. Тынянова «Пушкин». Что в их речевом поведении вызывает иронию или любовь лицеистов?
(а) Кошанский был уязвлен. Он жаждал обиды. Нахмуря брови, прислушивался он, идя по залу: не говорят ли о нем. В самой одежде его было нечто мрачное: тугие воротники, черный бант, который наподобие вороньих крыльев хлопал при ходьбе. Он был щеголь новой породы —печальный. Жуковский первый пустил в ход эту новую мрачность: расстегнутый ворот, свиса-ющий на лоб локон, в блуждающем взгляде рассеяние. Впрочем, локон прикрывал у Кошанского накладку: волосы его редели; он был лыс. Не приближаясь к женщинам, мрачные поэты решили, что любовь не для них. Кошанский начал с подражания, но постепенно стал мрачен и вправду. <...> Он добился для воспитанников, юнцов без знаний, запрещения писать стихи. Напрасно: они писали. Он сам стал им задавать темы, переводы и проч. Критика этих упражнений стала его страстью. Знания его были обширны, и критики его стали бояться. Он чувствовал неизмеримое свое превосходство и иногда бывал снисходителен. Мысленно он называл свою критику спасительною лозою. В последнее время нелепые стишки стали сочиняться и распеваться в стенах лицея. Как главное после директора лицо, как старший профессор, он надеялся вскоре после отставки Малиновского занять его место. Отставку же Малиновского после падения Сперанского он почитал неизбежной. Поэтому, для того чтобы ближе войти в жизнь лицея, он часто оставался дежурить, заменяя Пилецкого. Он уж хотел удалиться к себе и расположиться на отдых, когда услышал тихую песенку. Он прислушался вначале не без удовольствия: юнцы думали, что их никто не слышит, и можно было назавтра поразить их своею проницательностью, притом в стишках довольно метко осмеивался Гауеншилд, который почему-то метил в директора. Но скоро удовольствие пропало: для них ничего не существовало запретного, и они всем забавлялись. И в самом деле, после тихого пения началось представление в лицах. С некоторых пор завелись в лицее паясы. Неумный Тырков старался обратить внимание товарищей гримасами. Но Яковлев был настоящая язва и так схоже представлял в лицах кого угодно, что это следовало запретить. Будущий директор вдруг услышал свое имя. Вслед за этим голос Яковлева произнес: — Бант! Бант! Это была, видимо, просьба дать бант для представления. Профессор ощупал бант на своей груди. Представление началось. Дыхание зрителей, неровное и прерывистое, это доказывало. Он мог нагрянуть, но любопытство превозмогло. Между тем Яковлев зашептал гортанным и носовым голосом, который вовсе не был похож на голос профессора: — Венчанна класами хлеб Волга подавала — свое произведение! Подавала через каналы! На громадном расстоянии! Золотистые колосья! — Рифей, нагнувшися, — чего ему стоит нагнуться, сущая безделица! Нагнулся и все тут — лил в кубки мед — и тому подобное! Это была дичь, бессмысленный набор фраз, и, однако же, — в точности то, что говорил он, объясняя Державина. Он ставил себе в заслугу, что, говоря о поэзии, давая понять ее необычайность, он намеренно заставлял голос свой замирать при чтении стихов, пересыпал их вдохновенными пояснениями, комментариями, дабы заставить мальчишек понять, вкусить сладость, в сих стихах заключающуюся, но доступную для немногих. Он старался этим довести их до некоторого, если так можно выразиться, в благородном смысле слова, опьянения, восторга, необходимого для приятия стихов. Он никогда не позволял стихам Державина, например, приблизиться к слушателю без комментариев. Ибо что он поймет без них? Он недавно попробовал прочесть два стиха: Венчанна класами хлеб Волга подавала, — Рифей, нагнувшися, лил в кубки мед. Никакого впечатления. Раскрытые рты, занятия делами посторонними. Равнодушие полное,Пушкин в задумчивости кусал ногти, а Данзас пытался навести стеклышком солнечный зайчик. Он указал на них гувернеру Илье, тут же сидящему. Вслед за этим, когда порядок водворился, он поднялся с места, уронил стул, стал быстрым шепотом пояснять, и все лица преобразились.
(б) Кошанский, важный щеголь, был в белой горячке. Ждали его месяц, другой, а однажды явился заменять его человек толстый, медлительный, ничем на него не похожий, — Галич. Они с нетерпением ждали его первой лекции. Они привыкли к недоверчивым взглядам Кошан-ского, к тому, как он постукивал пальцем по кафедре, выжидая тишины, к его коварным вопросам и смеху, к вытью и шипению — чтению стихов. Они приготовились ко всему. Новый профессор медленно и удобно уселся в кресла, посмотрел сквозь очки без подозрительности и развернул, не торопясь, учебник Кошан-ского. Кошанский старался всегда поспевать за курсом и сообразоваться с программою. Новый профессор заглянул в учебник, долго, не обращая внимания на своих слушателей, глядел, потом вдруг усмехнулся и захлопнул учебник. Он отложил его в сторону, и более об учебнике речи не было. Все так же, не торопясь, он попросил кого-либо прочесть другую книгу, которую привез с собою случайно. Это была драма Коцебу. Яковлев прочел первую сцену. Профессор остановил его и, так же не торопясь, спросил: — Чем дурна эта сцена? И они поняли, что он добр, ленив, лукав, не добивается быстрых успехов, директорского места и даже не многого от них ожидает. Начались споры о Коцебу. Александр с удивлением смотрел на нового профессора: у Галича был вкус. А потом профессор развернул истрепанную книжку, которую они узнали: это был Корнелий Непот, которого читал им Кошанский. Кошанский восхищался каждою его фразою и поэтому не успевал переводить. — Потреплем старика, — сказал новый профессор. С первой же встречи они его полюбили. |
|
Последнее изменение этой страницы: 2016-06-09 lectmania.ru. Все права принадлежат авторам данных материалов. В случае нарушения авторского права напишите нам сюда... |