В ряду факторов, вызывающих к жизни новое слово

Как известно, появление нового слова является результатом борьбы двух тенденций – тенденции развития языка и тенденции его сохранения. Это обусловлено тем, что «в языке существует довольно сильная тенденция сохраняться в состоянии коммуникативной пригодности» (Серебренников, 1983, 23). Однако для того, чтобы более адекватно отразить, воспроизвести и закрепить новые идеи и понятия, язык вообще и лексика в особенности вынуждены перестраиваться, дифференцироваться, порождать новые единицы. При этом появление нового слова не всегда вызвано прямыми потребностями общества в новом обозначении.

Уже само по себе функционирование языка как орудия коммуникации способно породить импульсы таких изменений, которые сами по себе не являются зависимыми от истории народа (Серебренников, 1988, 40).

К таким внутриязыковым импульсам (стимулам) лингвисты (см., например: Волков, Сенько, 1983) относят прежде всего порождающую функцию языковой системы, которая делает возможным появление тех или иных членов словообразовательного гнезда, никогда не бытующего в языке в своем полном составе.

Вторым мощным внутриязыковым стимулом является закон экономии языковых усилий (Мартине, 1960), или закон языковой экономии (Есперсен, 1958), который смыкается с другим внутренним стимулом обогащения языка – тенденцией к регулярности (однотипности) внутриязыковых отношений. Данная тенденция в формальном плане выражается в «стремлении говорящих к сокращению, расчленению сложных составных наименований, форма которых вступает в противоречие с целостностью и единством их номинативной функции» (Шмелев, 1966, 10). Кроме того, в языке действует закон абстрагирования, согласно которому на основе одних, более конкретных элементов языковой структуры развиваются другие, менее конкретные. Среди прочих внутриязыковых импульсов Волков и Сенько выделяют тенденцию к дифференциации в направлении род → виды (в отличие от направления род → вид), данная тенденция отражает необходимость определенной иерархии внутрисмыслового поля дать отдельное наименование каждому виду того или иного рода (Волков, Сенько, 1983, 43–57).

Однако при всем внутрисистемном характере перечисленных стимулов некоторые из них являются прагматически ориентированными. И это не случайно, так как язык – это коммуникативная система, и в ней действуют нормы коммуникативно-прагматической парадигмы. Так, закон экономии можно рассматривать как проявление одной из конверсационных максим Грайса, а именно максимы способа выражения, которая, как указывалось в разделе I, гласит: «Будь краток». Хотя данная максима срабатывает в аспекте прагматики говорящего, в аспекте прагматики слушающего важным представляется рассмотрение явления избыточности. Ибо слушающий заинтересован в развернутой формуле, которая облегчает восприятие высказанного.

Таким образом, ничуть не умаляя роли чисто внутриязыковых стимулов появления нового слова, нельзя не увидеть их определенную связь с прагматически ориентированными стимулами.

В качестве причин, лежащих в основе основных номинативных процессов – морфемообразования, словообразования, фразообразования – ведущий отечественный неолог-англист А.Н. Иванов выделяет номинативные потребности общества, которые коррелируют с номинативными потенциями соответствующего языка (Иванов, 1982, 37). Номинативные потребности языкового сообщества являются одним из проявлений действия человеческого фактора в языке. Данный фактор, по определению, является прагматически релевантным.

Наконец, представляется уместным напомнить суждения классической риторики, являющейся предшественницей прагмалингвистики, о причинах появления в речи тропов: они могут быть вызваны необходимостью (necessity) языка проименовать еще не проименованное, стремлением к большей выразительности (emphasis) и потребностью в красоте (beauty), т. е. эстетическому удовольствию от обновления речи (Ward, 1797, 420–422). Итак, necessity-emphasis-beauty. Согласно этой заимствованной английскими риториками из Квинтиллиана триаде любое новое слово появляется по одной из трех причин. Причем в языке последних десятилетий, как показывает анализ, основная масса новых слов образуется по причине необходимости проименовать новые объекты, явления, артефакты, концепты, вычленившиеся в картине мира, что, естественно, связано с экстралингвистическими факторами. Можно говорить об определенной корреляции между риторической (прагматической) причиной создания нового слова и способом его образования.

Так, необходимость проименовать новую реалию лежит в основе образования собственно неологизмов, создаваемых по словообразовательным моделям или путем конфигурации отдельных морфем, а также в основе терминологических семантических инноваций. Например: electropollution (чрезмерное количество электромагнитных волн в атмосфере вследствие перенасыщенности электронной техникой), cyberphilia (чрезмерное увлечение компьютерами), cyberphobia (боязнь компьютеров), phone-accountant (счетчик на телефоне, фиксирующий дату, время и продолжительность разговора).

Стремление к большей выразительности лежит в основе образования новых, более экспрессивных имен для уже проименованных предметов, т. е. трансноминаций. Данные единицы создаются прежде всего через регулярное словообразование: bail-out (выручка), laid-back (расслабленный, релаксирующийся), buttoned-down (консервативный, традиционный), turned-on (взволнованный), switched-off (отключенный, ничего не чувствующий); burned-out, dragged-out (усталый, выжатый, сгоревший на работе), tapped-out (безденежный), hands-on (практический), top-of-the-line (самый лучший, ограничено американским вариантом, в британском варианте употребляется top-of-the-market); to fall about (безудержно смеяться; употребляется исключительно в британском варианте; в американском варианте ему соответствует to horse around).

Стремление к большей выразительности лежит в основе семантических неологизмов: awesome (чрезвычайно хороший), wart (недостаток), hang-up (проблема), needle (язвительное замечание), bummer (неудача, разочарование), hoot (нечто чрезвычайно смешное), groove (нечто очень хорошее), yawn (скучный человек). Также характерно пополнение группы лексических единиц данного типа за счет заимствований (ср. с указанным выше schlep и т. д.).

Данную цепочку можно продолжить, введя компонент цели. Очевидно, конечной целью новых единиц, созданных по причине стремления к большей выразительности, будет воздействие на эмоции слушающего/читающего путем мобилизации чувственной основы восприятия. Единицы же, созданные по причине необходимости проименовать еще не проименованное, имеют своей целью изменения в чисто когнитивной деятельности человека.

Помимо указанных универсальных прагматических причин создания инноваций, в отдельных группах лексики действуют специфические прагматические стимулы. Так, при создании эвфемизмов действуют дополнительные прагматические причины, такие как вежливость, деликатность, щепетильность, благопристойность, стремление завуалировать негативную сущность отдельных явлений действительности и т. д. В данном случае действует один из основных принципов прагматики – Принцип Вежливости, введенный Дж. Личем (Leech, 1980, 9–30; 79–116; 1983, 7). Данный принцип дополнил Кооперативный Принцип Грайса (Grice, 1975) с его четырьмя максимами. Принцип Вежливости, по Личу, включает четыре максимы:

1) максиму щедрости;

2) максиму такта;

3) максиму апробации;

4) максиму скромности (Leech, 1983, 16).

Помимо этих двух принципов, Дж. Лич вводит Принцип Иронии. Все три принципа он объединяет термином «межличностная риторика». В свою очередь, Р. Лакофф вводит три правила вежливости, которые впоследствии были переименованы в Правила Взаимопонимания (Lakoff, 1973). Однако в отличие от Дж. Лича Р. Лакофф не дополняет этими принципами Кооперативный Принцип Грайса, а противопоставляет свои правила грайсовскому принципу. Говорящий и слушающий для достижения своих целей в разговоре скорее прибегают к трем правилам вежливости, а не к Кооперативному Ппринципу:

1) Не навязывай своего мнения;

2) Предоставляй возможность выбора;

3) Будь дружелюбен (Lakoff, 1973, 1979).

Эвфемизмы, по нашему мнению, употребляются в соответствии с максимой такта (в системе Лича) и с принципом дружелюбия (в системе Р. Лакофф).

Кроме того, эвфемизмы могут создаваться, исходя из принципа регулятивного воздействия на массового читателя (при создании эвфемизмов в политической области), а также из прагматической установки засекретить свою деятельность (при создании эвфемизмов внутри социолектов различных криминальных групп, особенно в среде торговцев наркотиками).

Подробнее о принципах создания эвфемизмов см. в разделе «Семантика и прагматика новой эвфемистической лексики».

Среди факторов, вызывающих появление новых слов, помимо чисто прагматических, естественно, действуют и когнитивные. Так, необходимость проименовать новые артефакты, как правило, связана с опознавательной деятельностью личности. Однако, как справедливо отмечает Г. Брекле (Brekle, 1978, 68–77), новые лексические единицы создаются в процессе речи как осуществление говорящим определенного коммуникативного намерения, а не как единицы, заранее планируемые говорящими для расширения и пополнения лексики.