Главная Случайная страница


Категории:

ДомЗдоровьеЗоологияИнформатикаИскусствоИскусствоКомпьютерыКулинарияМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОбразованиеПедагогикаПитомцыПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРазноеРелигияСоциологияСпортСтатистикаТранспортФизикаФилософияФинансыХимияХоббиЭкологияЭкономикаЭлектроника






Копирование разрешается только с ссылкой на источник.

Оттуда не доносилось ни звука в течение долгого времени. Дверь была приоткрыта, и она могла его видеть, свернувшегося в углу комнаты, как животное в ловушке.

Она изучала фейри дома. Она всегда была очарована сказками о hadas [8], от благородных воинов Двора до duendes[9], которые дразнили и доставали примитивных. Она не была в Идрисе на подписании декларации Холодного мира, но её отец был, и рассказы об этом приводили её в дрожь. Она всегда хотела сказать Марку и Хелен Блэкторн, сказать им, что...

Тибериус появился в холле, неся картонную коробку. Его сестра-близнец была рядом с лоскутным одеялом в руках.

- Моя мама сделала его для Марка, когда он ещё был с нами, - сказала она, поймав взгляд Кристины, - я подумала, он может помнить его.

- Мы не смогли попасть в кладовую, поэтому принесли Марку немного подарков. Чтобы он видел, что мы ему здесь рады, - сказал Тай.

Его взгляд блуждал по холлу.

- Мы можем зайти?

Кристина заглянула в комнату. Марк не двигался.

- А почему бы и нет? Просто не шумите и не будите его.

Ливви вошла первой, оставив одеяло на кровати. Тай положил коробку на пол, потом медленно подошёл к лежащему Марку. Он подхватил одеяло и опустился на колени рядом с братом. С некоторой неловкостью он накрыл Марка.

Марк резко поднялся. Его голубо-золотые глаза распахнулись и остановились на Тае, который издал хриплый крик как чайка. Марк начал двигаться с невероятной скоростью, заваливая Тая на пол. Ливви закричала и вылетела из комнаты, в то время как Кристина ввалилась внутрь.

Марк нависал над Тибериусом, вдавливая его в пол коленом.

- Ты кто такой? - спросил он, - что ты делаешь?

- Я твой брат! Тибериус! - Тай дико извивался, его наушники сползли на пол, - я всего лишь дал тебе плед!

- Лжец! - Марк тяжело дышал, - мой брат Тай - маленький мальчик! Он ребёнок, мой маленький братик, мой...

Дверь грохнула позади Кристины. Ливви ворвалась в комнату, её каштановые волосы парили.

- Отпусти его!

Клинок серафима появился в её руках, начиная пылать. Она говорила с Марком сквозь зубы, будто видела его первый раз в жизни. Как будто она только что не принесла ему одеяло.

- Если ты навредишь Тибериусу, я убью тебя. И мне плевать, что ты Марк, я убью тебя.

Марк успокоился. Тай всё ещё корчился и крутился, но Марк перестал двигаться. Медленно он повернул голову к своей сестре.

- Ливия?

Ливви дышала с трудом и начала всхлипывать. Джулиан был бы горд, однако, Кристина заметила, что Ливия плакала, лезвие тряслось в её руках.

Тай воспользовался тем, что Марк отвлёкся, и со всей силы врезался в его плечо. Марк вздрогнул и откатился в сторону, не отвечая на удар. Тай вскочил на ноги и бросился через комнату, чтобы присоединиться к Ливви; они стояли плечо к плечу, смотря на брата дикими глазами.

- Вы оба, идите, - сказала им Кристина.

Она чувствовала панику и волнение, исходящее от них волнами; Марк тоже прекрасно это чувствовал. Он дрожал, сжимая и разжимая кулаки или ладони, будто они болели. Она наклонилась к близнецам и прошептала:

- Он просто напуган. Он не хотел ничего такого.

Ливви кивнула и спрятала клинок. Она взяла Тая за руку, что-то тихо сказав ему - на их тайном языке. Он последовал за ней, напоследок бросив на Марка взгляд, выражающий боль и непонимание.

Марк сидел, склонившись к коленям, и тяжело дышал. Его рана на плече кровоточила, окрашивая рубашку. Кристина медленно пошла к выходу из комнаты.

Тело Марка напряглось.

- Пожалуйста, не уходи, - проговорил он.

Кристина остановилась. Насколько она помнила, это была первая его осмысленная фраза с момента, как он прибыл в Институт.

Он поднял подбородок, и на короткое мгновение сквозь грязь, синяки и шрамы она увидела того самого Марка Блэкторна, которого она могла сравнить с Ливви, Джулианом и Таем.

- Я очень хочу пить, - сказал он.

Было что-то хриплое, узнаваемое в его голосе, как звук мотора, который долгое время не использовали.

- Можно воды?

-Конечно, - Кристина нащупала стакан на тумбочке и зашла в смежную ванную.

Когда она снова появилась и протянула стакан Марку, он сидел, прислонившись к кровати. Он криво посмотрел на стакан.

- Вода из крана, - проговорил он, - я совсем забыл.

Он сделал большой глоток и вытер губы тыльной стороной ладони.

- Ты знаешь кто я?

- Ты Марк, - ответил она, - Марк Блэкторн.

Повисла долгая пауза, прежде чем он кивнул, совсем незаметно.

- Долгое время меня никто так не называл.

- Это всё ещё твоё имя.

- А ты кто? - спросил он, - я, возможно, должен тебя помнить, но...

- Я Кристина Мендоза Розалес, - сказала она, - нет никакой причины, по которой ты должен меня помнить, так как мы никогда не встречались.

-Какое облегчение.

Кристина удивилась:

- Правда?

- Если ты не знаешь меня, а я тебя, тогда у тебя нет никаких представлений, - он показался невероятно истощенным, - насчет того, кто я или что я люблю. Для тебя я могу быть кем угодно.

- Раньше, - сказала Кристина, - на кровати. Ты спал или притворялся?

- А это важно? - ответила он, и Кристина не смогла придумать более фейского ответа, чем этот.

Он переместился к изножью кровати.

- Почему ты в Институте?

Кристина села на колени, опуская голову на уровень с Марком. Она разгладила юбку - даже когда она не хотела, слова матери о том, что охотники в свободное время должны выглядеть опрятно и презентабельно, эхом звучали в её голове.

- Мне восемнадцать, - сказала она, - меня определили в Институт Лос-Анджелеса в мой год путешествий. Сколько тебе лет?

В этот раз Марк сомневался очень долго. Кристина не знала, ответит ли он вообще.

- Я не знаю, - в конце концов, сказал он, - меня не было - я думаю, что меня не было - очень долго. Джулиану было двенадцать. Остальные были малышами. Десять, восемь и два. Тавви было два.

- Для них прошло пять лет, - ответила Кристина, - пять лет без тебя.

- Хелен, - проговорил Марк, - Джулиан. Тибериус. Ливия. Друзилла. Октавиан. Каждую ночь я повторял их имена, считая звёзды, только чтобы не забыть. Они все живы?

- Да, все живы, но Хелен здесь нет - она женилась и живёт со своей женой.

- Они счастливы и живут вместе? Я рад. Я слышал новости о свадьбе у Фейри, однако, мне кажется, это было очень давно.

- Да, - Кристина изучала лицо Марка, - ты пропустил большое событие.

Угловатые кончики ушей говорили о фейской крови.

- Ты думаешь, я не знаю? - он говорил с жаром в голосе, смешанным со смущением, - я не знаю, сколько мне лет. Я не узнаю своих собственных братьев и сестёр. Я не знаю, зачем я здесь.

- Ты знаешь, - сказала Кристина, - ты был там, когда фейри разговаривали с Артуром в Святилище.

Он наклонил к ней голову. У него был шрам на шее, не отметина после старой руны, а как будто рубец после удара кнутом. Его волосы были неопрятными и выглядели так, будто их не стригли месяцами, а может и годами. Белые кудри касались плеч.

- Ты им доверяешь? Фейри?

Кристина покачала головой.

- Хорошо, - он отвёл от неё взгляд, - ты не должна.

Он потянулся за коробкой, что оставил Тай, и подтянул к себе.

- Что это?

- Вещи, которые они думают, что понадобились бы тебе, - ответила Кристина, - твои братья и сестры.

- Приветственные подарки, - сказал Марк в замешательстве, перебирая кучу-малу из случайных вещей - футболки и джинсы, которые, возможно, принадлежали Джулиану, микроскоп, масло и хлеб, охапка пустынных цветов из сада позади Института.

Марк поднял голову, чтобы посмотреть на Кристину. Его глаза блестели от нескрываемых слёз. Его футболка была тонкой и порванной: сквозь материал она могла видеть другие шрамы и рубцы на коже.

- Что я должен им сказать?

- Кому?

- Моей семье. Моим братьям и сестрам. Моему дяде, - он покачал головой, - я помню их, но в то же время и нет. Я чувствую, будто жил здесь всё время, но также был и с Дикой охотой. Её рёв гудит в моих ушах, я слышу зов горнов, звук ветра. Это заглушает их голоса. Как я смогу им это объяснить?

- А ты не объясняй, - мягко сказала Кристина, - просто скажи, что ты любишь их и скучал каждый день. Скажи, что ты ненавидел Дикую Охоту. Скажи, что ты рад вернуться.

- Но почему я должен это делать? Разве они не решат, что это ложь?

- А ты не скучал по ним? Ты не рад их видеть?

- Я не знаю, - проговорил он, - я не слышу, что говорит моё сердце. Я слышу только ветер.

Прежде чем Кристина ответила, что-то резко ударилось в окно. Оно снова стукнулось, последовательность ударов напоминала код.

Марк быстро поднялся. Он пересёк комнату и распахнул окно, выглядывая наружу. Когда он выпрямился, в его руке что-то было.

Жёлудь. Глаза Кристины расширились. Желуди были одним из способов передачи сообщений. Прячущиеся в листьях, цветах и других диких растениях.

-Уже? - ошеломленно сказала она.

Они не могли оставить его в покое даже на такое короткое время наедине со своей семьей?

Выглядя бледным и напряженным, Марк раздавил жёлудь в кулаке, оттуда выпал свиток светлого пергамента. Он поймал его и тихо прочитал сообщение.

Его руки разжались. Он опустился на пол, притягивая колени и опуская голову на руки. Его длинные светлые волосы закрыли собой лицо, пока пергамент падал на пол. Низкий звук донесся из его горла, что-то между стоном и завыванием.

Кристина подняла лист. На нём изящным почерком было выведено:

Помни свои обещания. Ничто из этого не реально.

- Море словно в огне, - восхитилась Эмма, когда они устремились вниз по шоссе к Институту. - После всех этих лет я, наконец, знаю, что означают некоторые из знаков.

Джулиан был за рулем. Приборная панель подпирала ноги Эммы, ее окно было отрыто, а смягченный морем воздух заполнял автомобиль и трепал легкие волосы девушки, создавая хаос на голове. Она всегда именно так ездила в автомобиле с Джулианом, с ногами на приборной панели и ветром в волосах.

Джулиану нравилось, когда Эмма находилась вместе с ним в машине, вместе под синим небом и с синим морем на западе. Это давало им возможность чувствовать себя полными бесконечных возможностей, будто они могли просто продолжать ехать в этот единственный и нескончаемый горизонт.

Это была фантазия, которая обретала значение, когда он засыпал. В мечтах он и Эмма упаковали вещи в багажник автомобиля и покинули Институт в мире, где у него не было детей и не было никакого Закона и никакого Кэмерона Эшдауна, где ничто не держало их, не было пределов их любви и воображения.

Он верил, что любовь и воображение единственные вещи, не имеющие границ.

- Это действительно походит на заклинание, - сказал Джулиан, вернувшись в реальность. Он нажал педаль газа, и поток ветра ворвался в окно Эммы, когда они набрали скорость. Ее волосы цвета бледного шелка и зерна поднялись, несколько прядей выбилось из косы, заставляя девушку выглядеть молодой и невинной.

- Но почему заклинания были написаны на телах? - спросила Эмма. Мысли о том, что что-либо может причинить ей боль, порождали у него в груди щемящее чувство.

И все же он причинял ей боль. Он знал это. Знал это и ненавидел себя. Джулиан верил, что взять детей в Англию на восемь недель - блестящая идея. Зная, что Кристина Розалес приехала, он был почти уверен, что Эмма не будет скучать одна. Это казалось прекрасным вариантом.

Он думал, что все изменится, когда он вернется. Что он изменится. Но это не так.

- Что сказал тебе Магнус? - задал он вопрос Эмме, когда она смотрела в окно, а ее травмированные пальцы неритмично барабанили по татуировке на ее согнутом колене.

- Он что-то шептал. - Морщинка появилась между ее бровями.

- Он сказал, что есть места, где пересекаются лей-линии. Я предполагаю, что он знает о существовании таких мест, где сходятся более, чем одна или две линии. Возможно, даже все.

- И это важно потому, что?.. - она покачала головой.

- Я не знаю. Мы знаем только то, что все тела были выброшены в местах, где есть лей-линии, и это - определенно один из видов волшебства. Возможно, в точках пересечения есть нечто, о чем нам стоит знать. Мы должны найти карту. Держу пари, Артур знает, где именно она лежит в библиотеке. В противном случае, попробуем поискать ее сами.

- Хорошо.

- Хорошо? - она казалась удивленной.

- Малкольм будет переводить эти бумаги несколько дней, и я не хочу проводить эти дни, сидя без дела в Институте, уставившись на Марка, ожидая его к… просто ожидая его. Лучше, если мы продолжим работать, зная, что делаем. - Его голос звучал странно даже для его собственных ушей. Он ненавидел это, ненавидел показывать любой признак слабости, который кто-то мог заметить или услышать.

Хотя Эмма была единственной, кому он мог показывать это. Эмма - единственный человек, которого не заботило это. Не нуждался в том, чтобы он был идеальным или супер сильным.

Прежде, чем Джулиан смог сказать что-либо еще, телефон Эммы громко зазвенел. Она вытащила его из своего кармана.

Кэмерон Эшдаун. С хмурым лицом она смотрела на ламу на экране.

- Не сейчас, - сказала она и запихнула телефон назад в джинсы.

- Ты собираешься сказать ему? - спросил Джулиан, услышав жестокость в собственном голосе, которую он тоже ненавидел. - Обо всем этом.

- О Марке? Я никогда бы не рассказала. Никогда.

Ему становилось все тяжелее управлять машиной.

- Ты же мой парабатай, - сказала она, и теперь в ее голосе был гнев. - Ты знаешь, что я бы не стала.

Джулиан резко нажал на тормоз. Автомобиль занесло вперед, руль выскользнул из его рук. Эмма визжала, когда они слетели с дороги и покатились в канаву около шоссе между дорогой и морем.

Облако пыли кружило вокруг автомобиля. Джулиан повернулся к Эмме. Её лицо было белым.

- Джулс.

- Я не это имел в виду, - сказал он. Девушка пялилась на него.

- Что?

- Ты мой парабатай, и это лучшее, что есть в моей жизни, - объяснил Джулиан. Слова были произнесены твердо, просто и немного несдержанно. Эта фраза, произнесенная, наконец, вслух, принесла ему облегчение.

Она быстро отстегнула свой ремень безопасности, приподнимаясь на месте, чтобы торжественно посмотреть на него сверху. Солнце было высоко над головой. Вблизи он видел золотые узоры в коричневом цвете ее глаз, рыжие веснушки, разбросанные по ее носу, блестящие от солнца волосы, смешанные с более темными прядями на затылке. Сырая умбра и желтый Неаполь, смешанный с белым. Он мог чувствовать запах розы и шампуня от них.

Она приблизилась к нему, и он почувствовал тепло ее кожи. Их колени соприкоснулись.

- Но ты сказал...

- Я знаю, что я сказал. - Он повернулся к ней. - В то время как я отсутствовал, я понял некоторые вещи. Непростые вещи. Возможно, я даже понял это, прежде чем уехал.

- Ты можешь сказать мне, что это за вещи. - Она слегка коснулась его щеки. Он чувствовал напряжение во всем теле. - Я помню то, что ты сказал о Марке вчера вечером, - она продолжала. - Ты никогда не был старшим братом. Он был им. И если бы его не забрали, если бы Хелен осталась с нами, то ты бы сделал другой выбор, зная, что о тебе кто-то заботится.

Он выдохнул.

- Эмма. - Острая боль. - Эмма, я сказал то, что я сказал, потому что иногда я думаю, что попросил тебя стать моим парабатаем, потому что хотел, чтобы ты была связана со мной. Консул же хотел, чтобы ты пошла в Академию, а я не мог выдержать этого. Я потерял столько людей, и я не хотел потерять еще и тебя.

Она была так близко к нему, что он мог чувствовать высокую температуру ее нагретой солнцем кожи. На мгновение она замолчала, он чувствовал себя приговоренным в ожидании казни, палач завязывал петлю вокруг его горла. Ожидание падения.

Эмма положила руку на рычаг между ними.

Можно было заметить контраст их рук. Ее выглядели тонко, но более травмировано, с шероховатостью и большим количеством мозолей, чем у него. Его стеклянный браслет пылал как драгоценные камни в солнечном свете.

- Люди делают сложные вещи, потому что сами люди сложные, - сказала она. - Вся эта информация о том, что ты предложил мне стать парабатаем только из-за твоих благих намерений, ерунда.

- Я хотел связать тебя со мной, - повторил он. - Я обязан был остаться здесь. Возможно, ты должна была пойти в Академию. Возможно, это было бы лучшим местом для тебя. Возможно, я оградил бы тебя от чего-то...

Эмма посмотрела на него. Ее лицо было открыто и абсолютно доверчиво. Он чувствовал, как его убеждения разрушались, убеждения, которые он создал, перед тем, как уехать в начале лета, убеждения, которые он носил в себе до момента, когда снова увидит ее. Он чувствовал, что они рушились внутри него, словно волны, разбивавшиеся о скалы.

- Джулс, - сказала она. - Ты дал мне семью. Ты дал мне все.

Телефон Эммы зазвонил снова. Джулиан расслабился, его сердце бешено колотилось, когда она доставала мобильник. Он смотрел, как ее лицо изменило выражение.

- Ливви прислала СМС. Она говорит, что Марк проснулся. И он кричит.

Джулиан нажал на газ, и они поехали домой, Эмма крепко сжала колени руками, когда стрелка спидометра подскочила выше восьмидесяти. Они буквально влетели на парковку позади Института и резко нажали на тормоза. Джулиан бросился из автомобиля, Эмма выбежала следом за ним.

Они поднялись на второй этаж к младшим Блэкторнам, усаженным на полу около двери Марка. Дрю свернулась калачиком рядом с Тавви, напротив располагалась Ливви; Тай сидел один, его длинные руки свисали между колен. Все они уперли свой взгляд в дверь: часть её была сломана, через это отверстие Эмма могла слышать голос Марка, громкий и сердитый, и затем другой, тихий и более спокойный - Кристина.

- Извини за сообщение, - пропищала Ливви тоненьким голосом. - Просто, он кричал и кричал. Когда зашла Кристина, он остановился. Но если кто-нибудь из нас входит, он опять начинает завывать и кричать.

- О, мой Бог, - Эмма двинулась к двери, но Джулиан поймал ее за руку, развернув к себе. Она посмотрела и увидела, что Тай начал покачиваться вперед-назад с закрытыми глазами. Она просмотрела и увидела, что Тай начал покачиваться вперед-назад с закрытыми глазами. Это было гораздо хуже, чем если бы он шумел или кричал

Тай всегда воспринимал мир иным образом, Джулиан часто говорил об этом. Словно его уши могли слышать более ясно, а глаза видеть намного больше. Это не всегда было хорошо для него. Он должен был абстрагироваться от шума, взять себя в руки, а для этого нужно было отвлечься, поэтому он качался вперед-назад. Таким образом Тай успокаивался. Каждый справляется с напряжением по-своему, объяснял Джулиан. То, как это делал Тай, никому не причиняло боль.

- Эмма, - позвал Джулиан. Его лицо было строгим. - Я должен войти один.

Она кивнула. Он неохотно отпустил её.

- Ребята, - сказал он, посмотрев на лица детей: Дрю была взволнованна, Тавви вообще не понимал, что происходит, глаза Ливви были несчастны, а Тай расправил плечи. - Это будет тяжело для Марка. Не ожидайте, что он сразу придет в норму. Он отсутствовал долгое время и должен сначала привыкнуть к Институту.

- Но мы - его семья, - заявила Ливви. - Почему он должен привыкать к своей собственной семье?

- А ты подумай, - Джулиан проговорил фразу тем терпеливым мягким голосом, который периодически поражал Эмму, - если бы ты была вдали от своей семьи долгое время, где-нибудь, где твой разум подшучивает над тобой.

- В Дикой Охоте, - отметил Тай. Он прекратил качаться и прислонился к стене, его волосы и лицо были влажными.

- Верно, - Джулиан покачал головой. - Нам нужно дать ему время. Возможно, оставить его одного. - Он посмотрел на Эмму.

Она изобразила улыбку - Боже, она была не столь многословна, как Джулс - и сказала:

- Малкольм работает над расследованием убийства. Я думаю, что мы могли бы отправиться в библиотеку и изучить материалы по лей-линиям.

- Даже я? - Друзилла впервые заговорила.

- Ты можешь помочь нам найти карту. Хорошо? - Дрю кивнула.

- Хорошо. - Она встала, остальные последовали за ней. Когда Эмма вела их в нижний зал, она оглянулась только однажды. Джулиан придерживал дверь в комнату Марка, ожидая, когда они уйдут. Их глаза встретились на доли секунды, прежде чем он отвел взгляд, как будто ничего и не было.

 

Если бы Эмма была с ним, открыть дверь было бы легче, думал Джулиан. Это должно было быть легче. Когда Эмма находилась рядом, он мог ощутить будто вдыхает вдвое больше кислорода, будто у него вдвое больше крови, два сердца, а движения тела становятся более активными. Он назвал это удваивающимся волшебством парабатаев: она удваивала все вокруг.

Но он должен был отправить ее с детьми: он не доверял их никому, кроме нее, а особенно Артуру. Артур, думал он горько, скрывался на чердаке, в то время как один из его племянников отчаянно пытался скрепить его семью, другой...

- Марк? - позвал Джулиан.

В спальне было темно, занавески закрыты. Он мог видеть только Кристину, сидящую на полу возле стены. Одна рука девушки была прижата к кулону на шее, другая, в которой что-то сверкало, лежала на бедре.

Марк шагал из одного конца комнаты в другой и обратно, его волосы почти полностью скрывали его лицо. Вы бы видели, насколько худым он был; его мышцы были едва ли больше, чем у изголодавшегося человека. Его голова вздернулась, когда Джулиан произнес его имя.

Их глаза встретились, и в какой-то момент Джулиан увидел вспышку признания в глазах брата.

- Марк, - повторил он и продвинулся, вытянув руку. - Это - я. Джулс.

- Стой, - Кристина попыталась остановить его, но было слишком поздно. Марк обнажил зубы в сердитом шипении.

- Лжец, - он визжал. - Галлюцинации - я знаю тебя - Гвин послала тебя, чтобы обмануть меня...

- Я - твой брат, - повторил Джулиан. Взгляд Марка был диким.

- Ты знаешь, чего желает мое сердце, - сказал Марк. - И ты используешь это против меня, словно ножи.

Джулиан обратил внимание на Кристину. Она медленно поднималась, будто готовясь броситься между двумя братьями в случае необходимости.

Марк кружил вокруг Джулса. Его глаза были слепыми, не видящими.

- Вы показываете мне, как убиваете близнецов. Много раз. Мой Тай, он не понимает, почему я не могу спасти его. Вы приносите мне Дрю и, когда она смеется и просит посмотреть с ней сказочный замок, окруженный стенами, бросаете ее на шипы, пока они не пронзают насквозь ее маленькое тело. Вы предлагаете мне вымыться в крови Октавиана, как в крови невинного ребенка под волшебным холмом.

Джулиан не подходил ближе. Он помнил, что Джейс Эрондейл и Клэри Фэйрчайлд сказали ему и его сестре об их встрече с Марком несколько лет назад, о его разбитом взгляде и вмятинах от кнута по всему телу.

Марк был силен, он повторял это сам себе в беспросветной тьме тысячи раз, повторял, что может это вынести. Джулиан думал только о физических пытках. Он не думал о пытке разума.

- И Джулиан, - продолжил Марк. - Он слишком силен, чтобы его можно было сломить. Попробуйте переехать его машиной, проткнуть шипами и порезать лезвиями, но даже тогда он не сдастся. Поэтому вы приносите ему Эмму и нанизываете ее сердце на нож.

Это было слишком для Джулиана. Он пошатнулся вперед и оперся на спинку кровати, чтобы вернуть равновесие.

- Марк, - сказал он. - Марк Энтони Блэкторн. Пожалуйста. Это не иллюзия. Ты действительно здесь. Ты дома. - Он взял руку Марка. Марк дернулся назад, отходя от него.

- Ты лжешь, ты обман.

- Я - твой брат.

- У меня нет братьев и сестер, нет семьи. Я один. Я уйду с Дикой Охотой. Я предан Охотнику Гвин. - Марк выдал слова, будто заученные наизусть.

- Я не Гвин, - сказал Джулиан. - Я Блэкторн. Во мне течет та же самая кровь, что и в тебе.

- Ты - фантом, тень. Ты - жестокость надежды. - Марк отвернулся. - Почему вы наказываете меня? Я не сделал ничего, чтобы вызвать недовольство у Охоты.

- Это не наказание. - Джулиан подошел к брату. Марк не двигался, но его тело дрожало. - Ты дома. Я могу доказать тебе это.

Он заглянул через плечо. Кристина стояла, прислонившись к стене, и он видел, что блестящая вещь в ее руке была ножом. Ясно, она ждала реакции парня, нападет ли Марк. Джулиан задался вопросом, почему она осталась в комнате с одним только Марком; разве она не боялась?

- Нет никакого доказательства, - шептал Марк. - Не тогда, когда вы можете соткать любую иллюзию на моих глазах.

- Я - твой брат, - снова вторил Джулиан. - И доказательством для тебя будет служить то, что может знать только твой брат.

Тогда Марк поднял глаза. Что-то сверкнуло в них, будто свет, сияющий глубоко в воде.

- Я помню день, когда тебя забрали, - сообщил Джулиан.

Марк отскочил.

- Любой, кто был там, знает об этом.

- Мы занимались в тренировочной комнате. Мы услышали звук, и ты пошел вниз. Но прежде чем ты ушел, ты сказал кое-что мне. Ты помнишь?

Марк все еще стоял на месте.

- Ты сказал: «Останься с Эммой», - сказал Джулиан. - Ты сказал, чтобы я остался с ней, и я сделал это. Мы теперь парабатаи. Я заботился о ней в течение многих лет, и я всегда буду, потому что ты просил меня об этом, потому что это была последняя вещь, которую ты сказал мне, потому что...

Кристина была там, поэтому он не смог продолжить свою пламенную речь. Марк смотрел на него в ожидании. Джулиан точно чувствовал отчаяние, исходящее из него. Возможно, это было уловкой фейри; возможно, они отдали Марка, но так сломали и прогнули его, что он больше не был тем самым Марком. Возможно.

Марк почти упал вперед, обхватив руками Джулиана.

Джулиан едва сумел опомниться прежде, чем они начали падать. Марк был безумно худой, но сильный, его руки зарылись в рубашку Джулиана. Джулс мог чувствовать, как быстро стучало его сердце, чувствовать его острые кости, обтянутые кожей. Он пах, как земля, плесень, трава и ночной воздух.

- Джулиан, - приглушенно произнес Марк, его тело тряслось. - Джулиан, мой брат, мой брат.

Где-то рядом Джулиан услышал щелчок двери в спальню, оповещающий о ее закрытии. Кристина оставила их вдвоем.

Джулиан вздохнул. Он хотел успокоить своего брата, дать понять, что он тот, кого Марк когда-то знал. Марк был немного больше, чем он сам, но более хрупким, поэтому Джулс начал придерживать его. Это не было тем, что он воображал, тем, о чем он мечтал, но все же это была действительность. Это был его брат. Он обнял Марка и попытался подготовиться к новым трудностям.

 

Библиотека в Институте Лос-Анджелеса была небольшой и, конечно, не шла ни в какое сравнение с библиотеками Нью-Йорка и Лондона, однако она была известной благодаря удивительно большому количеству книг на греческом и латыни. У них было больше всего книг по волшебству и оккультизму классического периода, чем у Института в Ватикане.

Когда-то библиотека была выложена терракотовой плиткой и окнами Миссии; теперь это была весьма современная комната. Старая была разрушена при нападении Себастьяна Моргенштерна на Институт, книги были разбросаны среди кирпичей и песка. Восстанавливали ее с использованием стекла и стали. Пол был из полированной рябины, гладкой и яркой с нанесенными на нее защитными заклинаниями.

Спиральная лестница начиналась у северной стороны первого этажа и поднималась параллельно стене; внешняя сторона лестницы была на одном уровне с книжными полками и окнами, в то время, как внутренняя, выходящая на интерьер библиотеки, была ограничена высокими по плечо перилами. На потолке находился глаз - прозрачное окно в крыше сочеталось с большим медным замком, сделанным из толстенного стекла, украшенного на всем протяжении защитными рунами.

Карты хранились в декоративном сундуке, украшенном гербом семейства Блэкторнов - кольца с шипами - с их семейным девизом под ним: Lex malla, lex nulla.

Плохой закон - это и не закон вовсе.

Эмма подозревала, что Блэкторны всегда не ладили с Советом.

Дрю рылась в груде карт, а Ливви и Тай были за столом, разбираясь с ними же, Тавви играл под столом с пластиковыми солдатиками.

- Скажи, у Джулиана все получится? - спросила Ливви, положив свой подбородок на руку девушки и посмотрев на Эмму с тревогой. - Ты знаешь, что он чувствует...

Эмма покачала головой.

- Связь парабатаев такого не может. Я имею в виду, я могу чувствовать, ранен ли он, физически, но не его эмоциональное состояние.

Ливви вздохнула.

- Было бы круто иметь парабатая.

- Не понимаю, зачем, - сказал Тай.

- У тебя будет кто-то, кто может на тебя положиться, - упрямствовала Ливви. - Кто-то, на кого можешь положиться ты.

- Но мы и так делаем это друг для друга, - отметил Тай, оттаскивая карту к себе. Это было аргументом, который он озвучивал уже не один раз; Эмма слышала это полдюжины раз.

- Не каждый может отказаться от всего ради одного человека, - пояснила она. Ей было жаль, что у нее не было слов, чтобы объяснить девочке такие важные вещи должным образом: как любить кого-то больше, чем себя, как придавать силу и храбрость друг другу, как отражаться в глазах твоего парабатая, и в этом отражении находить лучшие части тебя, как сражаться вместе с твоим парабатаем, и что это словно гармонично играющие музыкальные инструменты, каждый из которых дополняет и улучшает другой.

- Иметь кого-то, кто поклялся ограждать тебя от опасности, - сказала Ливви, ее яркие глаза сияли. - Кого-то, кто бы даже засунул для тебя в огонь свои руки.

Эмма вкратце вспомнила историю, которую ей однажды рассказал Джем: у него был парабатай Уилл, который как-то сунул руки в огонь, чтобы достать пакет с лекарством, которое спасёт жизнь Джема. Возможно, ей не следовало пересказывать эту историю Ливви.

- В кино Ватсон бросается прикрывать Шерлока, когда по ним стреляют из огнестрельного оружия, - сказал Тай, выглядя задумчивым. - Точно так же, как парабатаи.

Ливви выглядела так, будто ее обхитрили, и Эмма сочувствовала ей. Если бы Ливви сказала, что Тай не прав, то он бы начал спорить. Если бы она согласилась, он бы отметил, что необязательно быть парабатаями, чтобы закрывать собой кого-то в опасные моменты. Он не был неправ, но она сочувствовала желанию Ливви быть Таю парабатаем. Чтобы убедиться, что ее брат был всегда с ней рядом.

- Нашла! - внезапно объявила Друзилла. Перестав рыться в сундуке с картами, она встала с длинным куском пергамента в руках. Ливви, отказавшись от дискуссии на тему парабатаев, поспешила помочь ей отнести его к столу.

В прозрачной миске посреди стола были кусочки морского стекла, которые Блэкторны насобирали за много лет — кусочки молочно-голубого, зеленого, медного и красного. Эмма и Тай использовали синие стеклышки чтобы придавить края карты с лей-линиями.

Тавви, который уже сел на край стола, начал сортировку остальных морских стеклышек на кучки по цвету. Эмма позволила ему; она не знала, чем бы еще его отвлечь сейчас.

- Лей-линии, - сказала Эмма, пробежав указательным пальцем по длинным черным линиям на карте. Это была карта Лос-Анджелеса, вероятно, сороковых годов. Ориентиры были видны под лей-линиями: «Пересечение Мира» в Голливуде, здание Буллокс Уилшайр, «Полет Ангелов» на железной дороге в Банкер Хилл, пирс Санта-Моники, никогда не меняющаяся кривая побережья и океан. - Все тела были оставлены в диапазоне лей-линий. Но Магнус сказал, что есть места, где все эти линии пересекаются.

- Какое это имеет отношение к делу? – как всегда спросила Ливви.

- Я не знаю, но не думаю, что Магнус сказал бы, если бы это не имело значения. Не уверена, что в этом месте хранится мощная магия.

Когда Тай вновь обратил все свое внимание на карту, Кристина зашла в библиотеку и жестом подозвала Эмму подойти поговорить. Эмма соскользнула со стола и последовала за Кристиной к кофеварке, стоявшей у окна. Энергия от ведьминого огня подпитывала кофеварку, поэтому там всегда был кофе, но это еще не означало, что он был хорош.

- Джулиан в порядке? - спросила Эмма. - А Марк?

- Они разговаривали, когда я уходила. - Кристина наполнила две чашки черным кофе и бросила туда сахар из маленькой эмалированной посуды, что стояла на подоконнике. - Джулиан успокоил его.

- Джулиан может успокоить кого угодно. - Эмма взяла вторую чашку кофе, наслаждаясь теплом, разлившимся в руках, хотя ей не очень нравился кофе и обычно она его не пила. Кроме того, ее желудок был завязан в такой узел, что она и не думала, что сможет заставить себя что-нибудь съесть.

Она направилась к столу, где Блэкторны спорили о карте лей-линий. - Ну, что я могу поделать, если в этом нет смысла. - Сказал Тай с раздражением. – Вот, где должно быть пересечение лей-линий.

- Где? - Эмма спросила, подойдя к нему сзади.

- Здесь. - Дрю указала на круг, который Тай начертил карандашом на карте. Оно было над океаном, дальше от Лос-Анджелеса, чем Санта-Каталина. – Там много тех, кто занимается магией.

- Думаю, Магнус просто поддерживал разговор. - Сказала Ливви.

- Он, наверное, не знал… - Начала говорить Эмма и затихла, когда дверь библиотеки открылась.

Это был Джулиан. Он шагнул в комнату и затем застенчиво двинулся в сторону, словно фокусник, который показал трюк.

Марк вошел вслед за ним. Джулиан, должно быть, достал старые вещи Марка из кладовой. Он был одет в джинсы, которые были немного коротки для него — наверное, пара его старых — и в одну из футболок Джулиана, лилово-серую, выцвевшую после стирки. Его волосы контрастировали с нарядом, казались очень светлыми, почти серебристыми. Они были ему по плечи, и выглядели чуть менее запутанными, как если бы он наконец-то вычесал все веточки из них.

- Привет, - сказал он.

Его братья и сестры смотрели на него с немыми, широко открытыми от изумления глазами.

- Марк хотел вас увидеть, - сказал Джулиан. Он взъерошил свои волосы на затылке, выглядя ошеломленным, словно он понятия не имел, что делать дальше.

- Спасибо, - сказал Марк. – За те подарки, которыми вы меня поприветствовали.

Блэкторны продолжали пялиться. Никто не двигался, кроме Тавви, который медленно положил морские стеклышки на стол.

- Та коробка, - пояснил Марк. - В моей комнате.

Эмма почувствовала, как из её рук вырвали чашку кофе, которую она держала. Она возмутилась, но Кристина уже несла ее через комнату, мимо стола, подходя к Марку, ее спина была прямой. Она протянула ему кружку.

- Будешь? - спросила она.

На лице Марка читалось облегчение, когда он взял чашку. Подняв чашку ко рту, он проглотил кофе, в то время как вся его семья смотрела на него пораженно и восхищенно, как если бы он делал что-то, что никто и никогда в жизни до него не делал.

Марк скривился. Отойдя от Кристины, он откашлялся и плюнул. - Что это?

- Кофе. – Кристина с удивлением посмотрела на него.

- На вкус как самый горький яд, - сказал Марк негодующе.

Ливви захихикала. Этот звук отозвался в неподвижной части комнаты, сделав неподвижными лица остальных.

- А раньше ты любил кофе, - сказала она. - Я помню это!

Глаза Тая метались между Джулианом и Ливви; он выглядел нетерпеливым и взволнованным, его длинные пальцы постукивали по столу.

- Он больше не пьет кофе, - сообщил он Кристине. - У фейри в ассортименте нет такого напитка.

- А это? - Ливви встала, взяв яблоко со стола. - Пускай он возьмет это. - Она подвинулась и протянула яблоко своему брату. Эмма думала, что девушка была похожа на современную Белоснежку из-за ее длинных темных волосам и яблока в бледной руке.- Ты не имеешь ничего против яблок, не так ли?

- Прими мою благодарность, добрая сестра. - Марк поклонился и взял яблоко, в то время, как Ливви смотрела на него с постепенно открывающимся ртом.

- Ты никогда не называл меня "доброй сестрой", - сказала она, повернувшись к Джулиану с осуждающим взглядом. Он усмехнулся.

- Я знаю тебя слишком хорошо, карлик.

Марк потянулся к цепочке на своей шее. Свисавшая с нее вещь была похожа на наконечник стрелы, прозрачный, словно из стекла. Эмма вспомнила его на картинах, которые Диана показывала им.

Марк начал использовать острый край, чтобы легко очистить яблоко. Тавви, который сполз под стол, снова высунулся наружу и заинтересованно наблюдал. Марк посмотрел на него и подмигнул. Мальчик нырнул назад, но Эмма заметила, что он улыбнулся.

Девушка не могла прекратить смотреть на Джулса. Она всё думала: как он смог убрать все вещи из комнаты Марка, сбросив всё в кучу так, словно мог стереть все воспоминания о нем. Этот порыв Джулиана продлился всего лишь день, но именно в тот день многое для не изменилось: появились тени под глазами, что не исчезали до сих пор. Эмма задавалась вопросом: что, если бы Марка не забрали… тех теней усталости и недосыпа по

Последнее изменение этой страницы: 2016-06-09

lectmania.ru. Все права принадлежат авторам данных материалов. В случае нарушения авторского права напишите нам сюда...